Джек проводил Эвелин в библиотеку и пошел переодеться. Она прошлась по комнате, где было все необходимое, обратив внимание на богатые полки из красного дерева с томами юридической литературы, сборниками законов и бесценными старыми книгами. Перед большим эркерным окном стоял массивный стол со стопками бумаг, придавленными блестящими каменными прессами. Эвелин вдохнула знакомый запах кожаных томов и старых книг.

Это была рабочая комната, служившая Джеку домашним кабинетом, и она представила его, задумчиво склонившегося над столом.

Со вздохом Эвелин опустилась на кожаный стул перед камином.

Через пятнадцать минут в дверь постучали, и вошел Джек. Он помылся и переоделся в белую рубашку с кружевными манжетами. На нем теперь были черные ботфорты и замшевые брюки, обтягивающие мускулистые ноги. Он не стал надевать галстук и сюртук, и в вороте рубашки виднелась его загорелая шея.

Джек сел на стул напротив Эвелин и скрестил длинные ноги. Он выглядел серьезным, и она подумала, что, возможно, он пришел к какому-то выводу.

— Твой отец хочет, чтобы мы поженились, — произнес он будничным тоном.

— Что? — Эвелин вздрогнула. Она совершенно не ожидала услышать от Джека этих слов.

— После долгих раздумий я пришел к выводу, что это самый лучший выход.

— Правда?

— Да, хотя лорд Линдейл и не знает всего о наших отношениях, мое поведение, похоже, не вызывает у него подозрений. Я готов поступить благородно.

— Твое поведение?

— Да, к тому же твой отец застал нас, когда мы пытались тайком пробраться в дом после полуночи. Что мне остается делать в этой ситуации?

Эвелин выпрямилась.

— Я надеялась выйти замуж по любви, а не потому, что так решил мой отец.

— Мы уже не дети, чтобы верить в подобную чушь, — надменно произнес Джек.

Эвелин ощутила прилив недоверия и гнева.

— Вот как? Возможно, вам уже и за тридцать, сэр, но мне еще нет.

— Прошу прощения. Но я предлагаю самый целесообразный выход.

— Целесообразный? — Эвелин с трудом сдерживала гнев.

— Ты что, собираешься все за мной повторять?

— Да, поскольку все твои доводы не выдерживают критики.

— Эви, я не понимаю. Ты сама сказала, что не хочешь выходить за Рэндольфа. Знаю, девчонкой ты восхищалась мной, а теперь ты вольна выйти замуж за меня с благословения своего отца. Все складывается прекрасно!

Эвелин поднялась.

— Да ты наглец, Джек Хардинг!

Он тоже встал, нахмурившись.

— Что с тобой такое? Хочешь, чтобы я встал на одно колено?

— Я уже сказала, чего я хочу. Я хочу, чтобы мой будущий муж любил меня, — негодующе произнесла Эвелин. — А не шел со мной под венец только потому, что к этому вынуждают обстоятельства.

«Прошу, скажи, что любишь меня так же, как я всегда любила тебя». В голове промелькнула мысль, что будь она девчонкой, то прыгала бы от радости, если бы ей сделал предложение сам Джек Хардинг.

Но сейчас все было иначе. Джек делал ей предложение, потому что так посоветовал его наставник. Потому что он верил, что поступает «благородно».

Джек подошел ближе и провел пальцем по щеке Эвелин. Несмотря на свой гнев, она задрожала от его прикосновения.

Его глаза горели.

— Мы желаем друг друга. Кто-то может лишь мечтать о таком.

Сердце Эвелин сжалось от боли, и она отступила назад.

— Одних обязательств и желания для меня недостаточно. Мой ответ нет, Джек.

В понедельник утром Джек уселся в экипаж и поехал к зданию полицейского суда на Боу-стрит. Он был в отвратительном расположении духа и не хотел встречаться на работе со своими клиентами.

Его рассердил отказ Эвелин выйти за него замуж.

Она стояла перед ним, ее голубые глаза блестели, прекрасная грудь вздымалась от негодования, голос был твердым и непреклонным. Он с трудом сдержался, чтобы не заключить ее в объятия и не покрыть поцелуями. Ему хотелось швырнуть ее на стол, распустить золотистые волосы, задрать платье и овладеть ею. Он бы так и сделал, если бы в соседней комнате не пила чай ее обеспокоенная служанка.

Джек был уверен, что Эвелин предпочтет разумное предложение. В конце концов, она всегда ценила во всем здравый смысл.

Но она удивила его.

Ей хотелось любви. Что это на нее нашло?

Как будто родство душ и страсть не были достаточными основаниями для крепкого брака. В отношениях многих пар не было ни малейшей искры, не говоря уже об общих интересах.

Джек стиснул зубы. Ему надо было сказать, что он ее любит. В зале суда он был прекрасным актером. Стоило ему только встать перед присяжными, как убедительные слова начинали литься сами собой. Но по правде говоря, он не желал еще больше попасть под чары Эвелин. Плохо уже то, что он то и дело думает о ней. И ничего не может с собой поделать.

Ему нужно было взять себя в руки, держаться от нее на безопасном расстоянии и сохранять холодный рассудок, как в зале суда. Не в его характере умолять, сочинять сонеты и любовные стихи. Ей придется принять его предложение.

Джек остановил экипаж на углу и спрыгнул на мостовую.

Между домами гулял сильный ветер, и он крепче сжал бумаги в руке. В эту минуту с ним столкнулся выходящий из здания высокий мужчина.

— Джек!

Ему в лицо смотрели темно-синие глаза Брента Стоуна.

Вот неудача! Джеку совершенно не хотелось сейчас встречаться с Брентом. Какого черта!

— Что ты здесь делаешь, Джек?

— Пришел повидать клиента. А ты? Ты ведь занимаешься жалованными грамотами, не имеющими отношения к уголовным делам.

— Я представляю обвиняемого в суде. Мелкая кража.

Ах да, работа на общественных началах. Брента пора бы причислить к лику святых, однако было в нем и что-то удивительным образом пугающее.

Брент считался честным и уважаемым адвокатом. К тому же был хорош собой. Никто из его коллег ничего не знал о его прошлом, и как только об этом заходил разговор, Брент замыкался в себе. Однако его проницательность и любознательность выдавали в нем не просто адвоката, который весь день сидит в кабинете в окружении бумаг, а человека весьма незаурядного.

В голосе Джека звучала ирония.

— Не стоит тратить на него слишком много времени, дружище. Вора будет трудно защищать в присутствии присяжных.

Джек попытался пройти мимо, но Брент положил тяжелую руку ему на плечо. Пронзительные синие глаза заглядывали в самую душу.

— Почему ты в таком дурном настроении? Признайся, из-за леди Эвелин?

— Отстань, Брент!

Губы Брента чуть дрогнули.

— Значит, обворожительный Джек Хардинг не сумел очаровать женщину?

— Она выйдет замуж только по любви.

— Не будь дураком, Джек. Такие женщины, как Эвелин Дарлингтон, встречаются всего лишь раз в жизни. Она прекрасно тебе подходит.

Джек отбросил руку Брента.

— Что ты знаешь о женщинах и о любви? Ты ведь холостяк.

Брент замер на месте.

— Я был однажды женат.

На мгновение Джек потерял дар речи.

— Ты никогда не говорил.

— Это было давно. Она умерла. Это моя вина.

Брент говорил совершенно спокойно, но не мог обмануть Джека. За беспечной манерой скрывалась боль, и впервые Джек понял, почему Брент Стоун предпочитал день за днем заниматься скучными бумагами.

— Прости, — произнес Джек, не зная, что сказать.

— Хорошо, если бы ты сохранил это в тайне. Стивенс и Девлин не должны узнать о моем прошлом.

Джек кивнул.

— Зачем тогда ты сказал мне?

Взгляд Брента был серьезен.

— Потому что жизнь слишком коротка. Скажи ей, что любишь, Джек.

После ухода Брента Джек отправился на поиск констебля, который доставил Рэндольфа в Лондон.

Флойд Бирмингем был ничем не примечательным мужчиной среднего роста и сложения с карими глазами и грязно-коричневыми волосами. Неприметная внешность помогала ему в его профессии, особенно когда приходилось патрулировать улицы по ночам.

Джек нашел Флойда в первом кабинете за углом.

— Как дела у Рэндольфа Шелдона? — спросил он.

— Его здоровье улучшилось, хотя он и находится в Ньюгейте в ожидании суда. Я рад, что вы здесь, мистер Хардинг. Если есть свидетели, способные подтвердить его местонахождение в день убийства Бесс Уитфилд, постарайтесь найти их побыстрее. Судья находится под давлением общественности и хочет как можно быстрее приступить к слушаниям.

Джек все это понимал. После вынесения вердикта присяжными суд мог начаться в любую минуту. Бесс Уитфилд была известной актрисой, и публика требовала справедливого приговора убийце. По этой причине Джек не возражал против того, чтобы Рэндольф скрывался. Он знал, что понадобится время, чтобы расследовать убийство Бесс и выстроить успешную линию защиты.

— Присматривайте за ним. Он студент и не привык к суровой жизни, — попросил Джек. — По возможности надо облегчить его содержание.

— Ему повезло, что вы на его стороне, мистер Хардинг. Я вам многим обязан и сделаю для него все, что в моих силах.

Джек когда-то представлял в суде брата Флойда, Брайана, любителя устраивать поджоги. Два года назад Брайан поджег публичный дом, в результате чего здание было полностью уничтожено. Все шесть проституток сумели сбежать, а погибший в огне постоянный посетитель оказался сотрудником казначейства.

Судью почти не волнована судьба женщин и разрушение здания, однако гибель чиновника — совсем другое дело. Не важно, что тот регулярно издевался над женщинами. Прокурор потребовал немедленного суда, и Джеку удалось добиться для Брайана тюремного заключения вместо смертного приговора.

Джек спас ему жизнь, и за это брат подсудимого был ему бесконечно благодарен.

Флойд пожал Джеку руку.

— Я ценю вашу помощь.

В эту минуту входная дверь с шумом распахнулась, и раздались яростные крики. Джек и Флойд бросились к входу.

Два констебля волочили под руки мужчину. Он отчаянно сопротивлялся, размахивая руками. В полупустом помещении гулко отдавался стук его ботинок по полу. Лицо скрывали грязные пряди волос, и он сыпал невнятными ругательствами.

— Кто это? — спросил Джек.

При звуке его голоса мужчина вскинул голову.

Увидев графа Ньюленда, Джек замер на месте.

От Ньюленда пахло землей и потом. Он был весь в грязи — лицо, руки, одежда и даже волосы. Очки сползли с носа. Неряшливая одежда, лихорадочный, дикий блеск темных глаз.

— Что здесь происходит? — Флойд обратился к констеблям, удерживающим графа.

Мужчины остановились и заставили Ньюленда выпрямиться.

— Мы поймали этого бродягу, когда он пытался разрыть могилу. Если он и могильщик, то совершенно безумный, — ответил констебль.

— Это не могильщик, а граф Ньюленд, — поправил Джек.

Констебли недоверчиво переглянулись.

— Граф? Вы уверены? — спросил Флойд.

Джек подошел поближе и взглянул Ньюленду в глаза.

— Скажите им, милорд, кто вы. Зачем скрывать?

— Да, я самый настоящий чертов граф, — прошипел Ньюленд.

— Чью могилу он пытался раскопать?

— Бесс Уитфилд, убитой актрисы. Она умерла уже довольно давно. Запах был бы ужасный, — ответил низенький констебль.

Джек схватил Ньюленда за плечо.

— Зачем? Кем была для вас Бесс Уитфилд?

Глаза Ньюленда сузились.

— Она должна была стать моей женой. Я хотел перенести ее останки в свое поместье, чтобы после моей смерти нас похоронили вместе.

Джек вспомнил: Ньюленд умирал от туберкулеза легких. И Бесс Уитфилд обещала этому богатому старику, что выйдет за него замуж?

Что ж, вполне разумно. Она знала о его болезни. Почему бы не выйти за него замуж, родить наследника и получить все деньги? Скорее всего, Ньюленд был давним любовником и покровителем Бесс.

Джек схватил Ньюленда за рубашку.

— Вы убили ее?

В глазах графа мелькнула ненависть.

— Я вас узнал. Вы были на кладбище. Вы и ваша женщина. Хорошенькая маленькая блондинка. Что бы вы сделали, если бы ее убили?

Джека охватила ярость, и он с трудом подавил желание разбить кулаком грязное лицо Ньюленда.

Вместо этого он потряс его за грудки и повторил вопрос:

— Вы убили ее?

— Нет! Я любил ее!

Он произнес эти слова с такой яростью, что либо Ньюленд был прекрасным актером, либо говорил правду. Джек отпустил его и отошел в сторону.

Констебли увели графа.

— Он умирает, — сказал Джек Флойду. — Что вы будете делать с английским пэром?

— Свяжемся с его семьей.

— У него нет семьи. Его наследник в Индии.

— Значит, пора ему вернуться в Англию. Ньюленда пока можно держать в его собственном доме. Думаете, он убил Бесс Уитфилд?

Джек помедлил.

— Тот, кто пытается разрыть могилу при свете дня, безумен. Но я сомневаюсь, что это он ее убил.