Джеймс лежал на боку рядом с Беллой и ожидал, когда придет в норму сердцебиение. Его рука продолжала обнимать ее за талию. Когда Макхью постучал и сообщил, что она пришла, он в первый момент решил, что ослышался. А увидев ее целой и невредимой, понял, что больше никогда не совершит ошибки и не отпустит ее от себя.

Он бы хотел и дальше лежать рядом с ней, но понимал, что нужно как можно скорее доставить ее на Парк-стрит, поэтому нежно поцеловал ее и сел.

— Позволь, я помогу тебе, — сказал он и, достав чистый носовой платок, стал вытирать с ее бедер следы их страсти.

— Я сама.

Она покраснела, став необыкновенно, сверхъестественно красивой.

Джеймс быстро оделся и помог Белле справиться с платьем. Взяв ее под руку, он вывел любимую из «Линкольнз инн» и усадил в экипаж. Белла тронула его за рукав.

— Ты позаботишься о Бобби, не правда ли?

— Конечно. Но я планирую отправиться на Боу-стрит и урегулировать все вопросы с мировым судьей позже.

— Займись этим сейчас, я прошу тебя! — воскликнула Белла.

Джеймс покачал головой:

— Нет, я хочу сначала доставить тебя на Парк-стрит и убедиться, что ты в безопасности.

— А ты возьми меня с собой. Я определенно буду в безопасности в кабинете мирового судьи.

Заявление было вполне логичным. Вряд ли можно спорить с тем, что кабинет мирового судьи самое безопасное место в Лондоне. К тому же он слишком беспокоился, когда Белла в первый раз исчезла в городе, и не был убежден, что сумел окончательно уговорить ее остаться с ним. Ему не хотелось, чтобы она передумала и сбежала из его дома, пока он будет выручать Бобби.

— Хорошо, — согласился он и приказал кучеру везти их на Боу-стрит.

Белла сидела напротив и старательно разглаживала юбки.

— Я уверена, что Бобби не совершил ничего дурного. С ним будут плохо обращаться?

— Меня, в общем, не беспокоит жестокое отношение со стороны констеблей. Это он, безусловно, переживет. Хуже, если ему придется провести в Ньюгейте ночь. Это чревато любыми последствиями.

Глаза Беллы удивленно округлились.

— Они же не могут посадить его в тюрьму с преступниками. Он совсем еще ребенок.

— В тюрьме полно детей. Преступников не разделяют по возрасту или виду правонарушения. Его вполне могут поселить в одну камеру с хладнокровным убийцей.

— Ужасно.

Увидев, как вытянулось у нее лицо, Джеймс пожалел о своих словах. После всего, что ей пришлось вытерпеть от Руперта Синклера, он хотел дать ей покой, а не дополнительные тревоги.

Он взял Беллу за руку и поцеловал тонкие пальцы.

— Прошу тебя, не беспокойся о Бобби. Я позабочусь о нем, а как только мы вернемся домой, отправлю экипаж за Харриет и вашими вещами.

Дальнейший путь они проделали в молчании. Белла о чем-то напряженно думала. Дважды она открывала рот, словно собираясь заговорить, но не произносила ни звука и отворачивалась к окну. Ее пальцы нервно теребили юбку. Несколько раз она облизнула пересохшие губы.

Чувство Джеймса к ней было глубоким и искренним. И не важно, что он занялся с ней любовью в служебном кабинете. Она была великолепна в страсти, сама сказала, что хочет его. А его собственная разрядка оказалась такой сильной… Он снова хотел ее.

Но Белла и сейчас казалась осторожной и пугливой, словно олененок, как будто собиралась неожиданно распахнуть дверцу экипажа и броситься наутек. Он понимал, что она снова и снова обдумывает предложение остаться с ним на Парк-стрит.

Она чувствовала себя обязанной защитить его. Даже ценой собственной безопасности. И понимание этого потрясло Джеймса до глубины души. О нем никто и никогда не заботился, не беспокоился — ни отец, ни бабушка. Его реакцией на ее бегство, на ее желание защитить его любой ценой стала уязвимость. Он чувствовал неудобство, неуверенность… боялся, что не сможет остаться с ней. Короче говоря, его обуревали эмоции, о существовании которых он раньше не подозревал.

В то время, когда ему необходимо со всем вниманием сосредоточиться на погоне за угрожавшим ей хищником, его постоянно отвлекали опасения, что она опять сбежит, покинет его ради его же блага.

Постепенно Джеймс начал понимать, что есть лишь один способ привязать ее к себе навсегда, больше не волноваться, что в один отнюдь не прекрасный день ее вдруг не окажется рядом. Беллу надо будет убедить. Он стал прикидывать возможные варианты развития событий. В конце концов, он опытный барристер, умеющий анализировать поставленные перед ним задачи. И привык тщательно продумывать стратегию.

Экипаж завернул за угол и остановился. Джеймс спрыгнул на тротуар и опустил ступеньку для Беллы.

— Уже близится вечер, но я все же надеюсь застать мирового судью на месте.

Они прошли несколько шагов по улице и остановились у внушительного здания из кирпича и камня.

— Здесь нет вывески, — отметила Белла. — Будь я одна, ни за что не смогла бы догадаться, что здесь работает мировой судья.

Джеймс весело подмигнул.

— Барристерам не нужна вывеска. Мы и так здесь все знаем.

Они вошли внутрь. В мраморном холле прохаживался охранник. При виде Джеймса он ухмыльнулся:

— Прошел слух, что ты унаследовал титул. Каким ветром сюда занесло герцога?

Джеймс улыбнулся в ответ:

— Дела, Рейф. Мировой судья у себя?

— Тебе повезло. Он в кабинете. Кстати, с ним один из твоих коллег.

Герцог остановился.

— Кто?

— Тот, кто у вас занимается патентами. Мистер Стоун, кажется, — сказал мужчина.

Какого черта здесь делает Брент?

Должно быть, на его физиономии явственно отразилось удивление, потому что Белла предположила:

— Может быть, из-за Бобби?

Джеймс не ответил и быстро пошел вперед. Они миновали холл и пошли по длинному коридору, где на дверях не было ни одной таблички. В пустом коридоре раздавалось гулкое эхо шагов. Они остановились у последней двери.

Джеймс успел только поднять руку, когда дверь открылась и на пороге появился Брент. Мужчины замерли.

— Джеймс? Что ты здесь делаешь?

— Пришел вызволить Бобби. Его арестовали за кражу.

— Это мальчик, работавший у тебя в конюшне?

— Да, а ты почему здесь?

Джеймс не смог скрыть своего удивления.

— Я в хороших отношениях с мировым судьей Гэдрианом Шериданом. Хотел поговорить с ним о Руперте Синклере. — Брент перевел взгляд на Беллу. — Беспокоился о безопасности миссис Синклер.

Джеймс молча смотрел на друга и думал, не вызван ли интерес Брента его неосторожным замечанием в конторе. Тогда он сказал, что не ожидает от патентного барристера помощи в криминальном деле.

Неужели он этим оскорбил Брента? Или его присутствие на Боу-стрит объясняется как-то иначе?

— Я бы хотел сам поговорить с Шериданом, — сказал Джеймс.

Брент кивнул:

— Подождите здесь.

Он вернулся в кабинет судьи, обменялся с ним несколькими словами — какими именно, Джеймсу не удалось расслышать, — и снова появился на пороге. Одной рукой он придержал дверь и знаком предложил новым посетителям войти.

Гэдриан Шеридан, очень крупный, с широкими плечами, мясистым лицом и грязно-каштановыми прядями, прикрывавшими блестящую лысину, сидел за столом и курил трубку.

Джеймс и Брент дождались, пока Белла сядет на стул, и тоже заняли места у стола судьи.

— Я встретился с герцогом и миссис Синклер на пороге вашего кабинета, — сказал Брент судье. — И объяснил свой приход желанием добыть полезную информацию о местонахождении Руперта Синклера.

Шеридан опустил трубку.

— Этот Синклер, похоже, был весьма активным дельцом: нелегальный вывоз оружия и других военных грузов французам во время ожесточенных сражений нашей страны с Наполеоном. Не приходится сомневаться, что он был настоящим предателем.

— Что мы можем сделать, чтобы помочь? — спросил Джеймс.

Шеридан посмотрел на Беллу.

— Насколько я понял, ваш покойный муж и Руперт — близнецы. Они были похожи внешне?

— Да, безусловно.

— Если бы вы могли дать портрет своего супруга, это существенно облегчило бы поиски. А так мои агенты не знают, кого ищут, — сказал Шеридан.

Белла стала бледной как полотно.

— Мне очень жаль, но у меня нет портрета мужа.

— Ладно. У меня в штате есть человек, который великолепно рисует. Вы сможете дать подробное описание внешности Руперта?

— Конечно. Я постараюсь вспомнить каждую деталь, — обрадовалась Белла.

— А я прикажу, чтобы рисунок раздали всем агентам и патрульным, — сообщил Шеридан.

Затем судья повернулся к Джеймсу:

— Мистер Стоун сказал, что вы пришли сюда по официальному делу. Почему человек, обладающий столь высоким титулом, выполняет обязанности обычного барристера?

— Парнишка, работающий у меня в конюшне, сегодня арестован на Ковент-Гарден по ложному обвинению в краже.

— Понятно. Если вы, как герцог, за него поручитесь, мальчика, конечно, отпустят, — заверил Шеридан.

— Спасибо. Я пришлю за ним человека.

— Я займусь этим, — вмешался Брент. — У вас достаточно дел с Рупертом Синклером, все еще гуляющим по улицам Лондона.

Шеридан проводил посетителей до двери и позвал помощника. Через несколько секунд прибежал человек в форме, представился и повел Беллу в свой кабинет.

Судья многозначительно покосился на Брента, после чего обратил свое внимание на Джеймса.

— Лондон — большой город, — сказал он, — но будьте уверены, ваша светлость, что у правительства есть глаза повсюду.

Герцог заверил судью, что его светлость нисколько в этом не сомневается, пожал ему руку и вышел вместе с Брентом в коридор.

— Зачем ты ввязался в это? — спросил его Джеймс.

Брент пожал плечами:

— Мне хотелось действовать. Не люблю предателей.

Джеймса не обманула беспечность Брента. В старом друге появилось нечто новое, тревожное, но Джеймс пока не мог определить, что это. Брент всегда держал свое прошлое в тайне. Других это сбивало с толку, но Джеймса никогда не беспокоило. Но теперь что-то изменилось. Брент изменился.

Да, он хотел помочь Белле, и тем не менее в его поведении угадывалось странное подводное течение, а в проницательных глазах временами вспыхивал опасный огонь. Он быстро гас, и Брент снова превращался в уравновешенного сдержанного барристера.

— Я никогда не хотел оскорбить тебя и не имел в виду, что ты не так ловок и хитер, как Энтони и Джек.

— Я знаю, — усмехнулся Брент, — но хочу помочь.

К тому времени как Белла закончила работу с художником, уже совсем стемнело. Джеймс внимательно изучил рисунок, желая запомнить каждую черту лица Руперта — квадратный лоб, тяжелый подбородок, нос с горбинкой.

Джеймсу было интересно, насколько сильно походил муж Беллы на своего близнеца. На протяжении юридической карьеры он нередко встречал близнецов — клиентов, свидетелей обвинения. Несколько пар, как ему помнилось, были совершенно одинаковыми внешне, другие не походили друг на друга. Но Белла сказала, что Руперт и Роджер Синклеры очень похожи.

То, что у нее не оказалось портрета мужа, Джеймса не удивило. Если таковые и существовали, она наверняка их уничтожила.

Белла отодвинула стул от письменного стола, за которым сидела уже битый час, встала и помассировала поясницу. Потом принялась тереть глаза — они у нее определенно болели от напряжения.

Джеймс бросил рисунок на стол.

— Ты измучена.

Белла открыла рот, собираясь запротестовать, но тут у нее в животе громко заурчало, и она отчаянно покраснела.

Джеймс вопросительно поднял бровь.

— Когда ты последний раз ела?

— Не очень давно, — сообщила она, сразу перейдя в оборону. — Сегодня утром я пила чай и съела тост. — Привычка говорить правду одержала верх, и она добавила: — Кусочек. Маленький.

— Здесь неподалеку есть неплохой постоялый двор. Называется «Харвест пост». У меня приятельские отношения с его владельцем. Там подают хорошую еду и вино.

Судя по выражению лица Беллы, она готовилась выдвинуть возражение, и поэтому он поспешил сказать:

— Не пытайся отрицать, что ты проголодалась. Я тоже умираю с голоду. А это заведение совсем рядом.

— Сейчас мы в городе, — воодушевленно заявила Белла, — и нам неприлично ужинать вдвоем, в интимной обстановке, без компаньонки.

— Не волнуйся. «Харвест пост» располагается на окраине города в довольно уединенном месте. Вряд ли там часто бывают представители высшего общества.

Белла согласно кивнула:

— Хорошо. — Обернувшись, она взяла плащ, который висел на спинке стула. — Если все как ты говоришь, нас, наверное, и в самом деле никто не увидит.

Они дошли до экипажа, и Джеймс помог ей забраться внутрь.

Путешествие оказалось недолгим. Как только позади остались огни большого города, экипаж выехал на неровную сельскую дорогу и остановился у хорошо освещенного постоялого двора.

Его владелец тепло приветствовал Джеймса. У Фарнсуорта в свое время были проблемы с деловым партнером, которые Джеймс урегулировал. С тех пор Фарнсуорт вел дела самостоятельно.

Обменявшись приветствиями с Джеймсом, хозяин лично проводил их в единственную отдельную комнату; куда им сразу же принесли кувшин красного вина, к которому Джеймс заказал жаркое из кролика.

Попробовав жаркое, Белла зажмурилась от удовольствия и пробормотала:

— М-м-м, это восхитительно.

А Джеймса одолели эротические воспоминания о том, как они впервые занимались любовью. Он до мельчайших деталей помнил, как Белла, обнаженная, растянулась на бильярдном столе и ее спутанные каштановые волосы являли собой разительный контраст с зеленью сукна. Глаза у нее были полузакрыты, чуть приоткрытые губы улыбались.

Совершенно очарованный, Джеймс следил, как она залпом осушила бокал вина и кончиком языка слизнула с нижней губы крупную каплю.

Он сразу с преувеличенным усердием принялся наполнять ее бокал, отвлекаясь на повседневные дела, чтобы только не изнывать от страсти к прекрасной женщине, сидящей с ним за одним столом.

— Скажи, когда Руперт Синклер впервые установил с тобой контакт? — спросил он.

— Это было давно. В конюшне Уиндмура. Как раз перед тем как он напал на Бобби и ранил тебя. С тех пор я его не видела. Только… — Она нервно смяла салфетку. — Он оставил мне записку на подушке. В тот самый вечер, когда мы… ужинали в бильярдной. Он хотел встретиться со мной, чтобы забрать конторскую книгу. Но я до сих пор не знаю, как он вошел в дом: окно было закрыто.

— Это было в ту ночь, когда ты попросила у меня деньги за Уиндмур?

Белла кивнула:

— Да. Я так и не нашла книгу и поняла, что выбора нет. Надо бежать. — Округлив глаза, она шепотом проговорила: — Он угрожал причинить тебе вред. Сказал, что во второй раз не промахнется.

Она опять старалась защитить его! Джеймс почувствовал, как участился пульс, перехватило дыхание. Он наверняка будет рад уничтожить Руперта Синклера.

— Я более чем когда-либо убежден, что мой план правильный, — сказал он. — Ты будешь жить со мной до тех самых пор, пока Руперта Синклера не арестуют.

— Не знаю… не уверена. А как же твоя бабушка, вдовствующая герцогиня? — - спросила Белла.

— Не думай о ней. Дом на Парк-стрит огромен. По нему можно ходить неделю и не встретить никого, кроме слуг. Ты можешь занять целое крыло, если пожелаешь.

Когда она сделала попытку снова запротестовать, Джеймс сказал:

— Не забывай, что с тобой будет Харриет. Она может считаться компаньонкой.

— Полагаю, герцогиня с тобой не согласится.

— А я и не собираюсь спрашивать ее мнение. Хочу, чтобы ты была в безопасности, вот и все.

Она долго и пристально смотрела на своего собеседника.

— Еще никто и никогда не заботился о моей безопасности, — наконец проговорила она.

— Тогда позволь мне быть первым. Ты не можешь вечно убегать от Руперта. Этот человек должен предстать перед судом за свои преступления.

— Какие? — уточнила Белла. — За свою изменническую деятельность или за покушение на тебя?

— За оба. Мне остается только сожалеть о том, что твой супруг умер раньше, чем был призван к ответу за ужасное обращение со своей красавицей женой.

Она замерла, сжимая в руке бокал. Пламя свечи освещало ее лицо, особенно выделялись зеленые кошачьи глаза и чувственные губы. От нее захватывало дух, мысли разбегались. Никогда в жизни Джеймс не испытывал ничего подобного.

Воздух между ними был словно насыщен электричеством.

— Что ты имеешь в виду, говоря об «ужасном обращении» Роджера? — несчастным голосом спросила она.

Джеймс подался вперед и пристально вгляделся в глаза сидящей перед ним женщины.

— Только то, что сказал, Белла. Мой сыщик работал тщательно. Он поговорил с жителями города. Твой муж был отвратительным человеком и распространял мерзкие слухи о твоей неустойчивой психике. Мы оба знаем, что ты сильна духом, как никто другой. Вероятно, поливая грязью молодую жену, он чувствовал себя сильнее. Он был ненормальным ублюдком, и смерть — слишком легкое наказание за все его преступления.

На лице Беллы явственно проступило облегчение.

Она не обманула Джеймса, просто боялась, что до сыщика дойдут слухи о ее ответственности за смерть мужа. Джеймсу было в общем-то наплевать, столкнула она с лестницы пьяного кретина или нет. Видит Бог, будь Роджер Синклер жив, Джеймс с удовольствием оказал бы Белле эту услугу — столкнул мерзавца с лестницы. Но пока он оставил эти мысли при себе. Сейчас ему требовалось ее сотрудничество, а значит, ей нужны силы.

— Роджер был маньяком, — наконец сказала она. — И был занят только одним — увеличением своего состояния любыми средствами. Когда торговля с Францией по понятным причинам прекратилась, а спрос на французские товары вырос, он быстро сообразил, как можно делать деньги. Начал он с небольших партий французского бренди, кружев и парфюма, но потом жадность взяла верх и он перешел к вывозу оружия и боеприпасов. Он был помешан на спиртном… — Она сглотнула и какое-то время молчала. — …и на мне. Он был дьявольски ревнив. Сначала ревновал меня к писательскому творчеству, немедленно его запретив, потом к вниманию со стороны жителей Плимута, поэтому и стал распространять слухи о моем безумии. Я жила в постоянном страхе, и хуже всего было то, что он угрожал причинить вред единственному человеку, которого я любила. Поэтому я не могла убежать куда глаза глядят.

— В своей юридической практике я встречал таких людей. Это безумные ублюдки, которых невозможно вылечить. Многие становятся алкоголиками и наркоманами или пускаются в крайне рискованные авантюры. Руперт и Роджер Синклеры похожи не только внешне. Вместе нам удастся отправить негодяя на виселицу. Но ты должна согласиться жить под моей крышей.

Белла склонила голову.

— Если ты действительно этого хочешь, я пойду с тобой.

Герцог, почувствовав неимоверное облегчение, поднял бокал и с чувством сказал:

— Тогда давай выпьем за то, что мы наконец договорились.

Она выпила, и Джеймс сразу опять подлил ей вина.

Раздался стук в дверь, вошел официант, убрал тарелки и сервировал десерт — клубнику с девонширским кремом. Белла ощутимо расслабилась и, казалось, наслаждалась его компанией, так же как и он наслаждался ее присутствием.

Раньше все было не так. В своих отношениях с женщинами Джеймс думал только об одном — взаимном удовольствии. Собственно говоря, к красоте и обаянию Беллы он, конечно, не был глух. Его взгляд постоянно задерживался на ее чувственных губах, а когда она с аппетитом слизывала с крупных ягод крем, у него кровь начинала шуметь в ушах. Десерт оказался настоящим искушением, испытанием силы воли. Но еще больше привлекал его острый ум Беллы, смелость и чуткость.

Прошло еще немного времени, и беседа стала вялой. Белла несколько раз зевнула. Тогда Джеймс отодвинул стул и встал.

— Ты совсем спишь. Поехали.

Он помог ей встать. Белла шла, слегка покачиваясь и с видимым трудом удерживая глаза открытыми.

— Похоже, ты слишком много выпила.

— Не будь дурачком, Джеймс. Я определенно не пьяна. Просто расслабилась.

Он закатил глаза.

— Дурачок? Меня еще никто и никогда так не оскорблял!

Белла усмехнулась и бросила ему его же слова:

— Тогда позволь мне быть первой.