Проснувшись в одиночестве, Белла с удовольствием потянулась на широкой кровати. Ноги и руки еще немного ныли после занятий любовью. Она перекатилась на бок и легла на подушку, на которой лежал Джеймс, — она еще хранила его запах. Герцог покинул ее спальню уже под утро, чтобы соблюсти видимость приличий. Но ей уже не хватало его. Она с нетерпением ожидала свадьбы, после которой она каждое утро сможет просыпаться в его объятиях. Ей все еще не верилось, что пресловутая конторская книга найдена и что та все время находилась совсем рядом — в мамином сундучке. Как она могла не знать о тайнике?

Оглядываясь назад, она не удивилась, что Роджер легко обнаружил тайник. У него было пять ящиков с замками в кабинете и два сейфа в библиотеке — и это лишь те, о которых она знала. А сколько было тайников, ей не известных? Такому хитрому и непорядочному человеку, как Роджер Синклер, их нужно было много.

Надеясь увидеть Джеймса до того, как он уедет из дома по делам, она оделась и направилась завтракать. Утреннюю гостиную она нашла по запаху жареного бекона. Комната была пуста, но на буфете стояли блюда с яйцами, лепешками, тостами и… да, жареным беконом.

И сразу к горлу подступила тошнота. Белла выбежала из гостиной, бросилась в свою комнату и едва успела добежать до ночного горшка, когда ее вывернуло буквально наизнанку. Мышцы живота болезненно сжались. Лоб покрылся испариной. Белла дернула шнурок звонка и сидела на краю кровати, пока не пришла горничная, которую она попросила прислать к ней Харриет.

Через несколько минут в комнату вошла няня, взглянула на Беллу, потом на горшок и нахмурилась.

— Когда у тебя в последний раз были месячные?

Вопрос встревожил Беллу, и она стала напряженно вспоминать. Получалось, что месячные у нее были еще до «ужина» с Джеймсом в бильярдной. Иными словами, уже больше месяца назад. Хотя до этого не было никаких сбоев.

— Возможно, ты беременна, — предположила Харриет.

Белла покачала головой:

— Наверное, я больна.

— В последнее время ты быстро устаешь? А грудь стала чувствительнее?

На оба эти вопроса она мысленно ответила «да», но все же упрямо заявила:

— Я ни разу не забеременела от Роджера. Боюсь, что я бесплодна.

Харриет щелкнула языком.

— Роджер был намного старше. К тому же, насколько мне известно, после первых месяцев супружества он был нечастым гостем в твоей постели.

Белла закрыла лицо руками. Чем сильнее она старалась игнорировать признаки, тем более явными они казались.

— Боже правый, — простонала она. — Что же мне делать?

— Ничего. — Харриет пожала плечами. — Ты вот-вот выйдешь замуж. Скажи Блэквуду.

— Что я должен узнать?

Белла и Харриет обернулись. Торопясь на помощь Белле, старая няня не закрыла дверь, и теперь на пороге стоял Джеймс и недоуменно хмурился.

— Ваша светлость.

Харриет присела в подобии реверанса, схватила ночной горшок и поспешила покинуть комнату.

Джеймс подошел и сел рядом с Беллой. Обнял ее за плечи и стал нашептывать ласковые успокаивающие слова. Пребывая в смятении, Белла закрыла глаза. Она не хотела, чтобы любимый видел ее больной.

Мало-помалу напряжение покинуло ее. Джеймс налил ей стакан воды из кувшина, осторожно вытер лицо влажной салфеткой.

— Ты нездорова, Белла?

— Я беременна, — выпалила она и замерла в ожидании.

— Ты уверена?

— Думаю, что да. Я пошла завтракать, почувствовала запах жареного бекона и едва успела добежать до своей комнаты. А я всегда обожала бекон.

Джеймс улыбнулся, словно объяснение имело смысл.

— Когда Эвелин была беременна, она не выносила запаха некоторых продуктов. В начале ее беременности Джек приходил в отчаяние, пытаясь ее накормить.

— Ты недоволен?

Он нежно обнял ее и прижал к груди.

— Я доволен, Белла. Точнее, очень доволен. — Его голос стал серьезным. — Мой ребенок не будет носить клеймо незаконнорожденного.

— Получается, что герцогиня все же получит вожделенного наследника.

— А я бы хотел, чтобы это была девочка.

Белла удивленно подняла голову.

— Девочка? Правда?

Герцог ухмыльнулся:

— Да, маленькая девочка с чудесными каштановыми волосами, как у ее матери. Красивая малышка, которую я смогу баловать, качать на колене и безбожно портить.

Белла вспомнила детей арендаторов Уиндмура. Все они его обожали. Она не сомневалась, что Джеймс станет чудесным любящим отцом их ребенку.

Ей стало легче. Все же он хочет и ждет ребенка. И тем не менее она чувствовала некоторую неуверенность. Он много говорил о любви и преданности будущему ребенку, но ни слова не сказал о любви к ней.

Следующая неделя прошла в возбужденной суматохе. Были разосланы приглашения на бал, и Белла начала встречаться с модисткой, чтобы обзавестись новым, подходящим для будущей герцогини гардеробом.

Джеймса она видела редко. Он был очень занят в «Линкольнз инн» — передавал друзьям дела своих клиентов. Свободное время он проводил в библиотеке — изучал вместе с управляющими доставшуюся по наследству собственность.

Опыт барристера здорово помог ему справиться с новыми обязанностями. Он был проницательным бизнесменом, который не позволял другим управлять своими поместьями без должного надзора. Что же касается ночей, Джеймс чувствовал тревогу и неловкость будущей герцогини, которая хотела соблюсти приличия. Она нервничала, когда он приходил к ней в спальню, постоянно думала о присутствии в доме его бабушки, поэтому, уважая ее желания, он перестал стучать в ее дверь посреди ночи.

Белла тосковала без него. Видит Бог, как сильно ей его не хватало.

За два дня до бала вдовствующая герцогиня сопровождала Беллу к модистке для последней примерки платья, в котором ей предстояло появиться на балу. Харриет была с ними с единственной целью, как сказала герцогиня, — научиться правильно одевать молодую хозяйку.

Женщины вошли в магазин на Бонд-стрит. Увидев, кто посетил ее салон, хозяйка сама выбежала навстречу. Это была француженка средних лет с большой грудью и темными волосами, собранными в узел на затылке. Звали ее мадам Мари. Она хлопнула в ладоши, и откуда-то из недр магазина сразу появилась ее помощница с элегантным платьем из серебристой ткани.

— Вы довольны, дорогая?

Белла дотронулась до шелковистой ткани, и у нее перехватило дыхание. Впервые узнав стоимость платья, она едва не лишилась чувств. Этой суммы хватило бы на пропитание целой семьи в течение месяца. Но вдовствующая герцогиня сказала, что Джеймс велел ей покупать все, что захочется.

— Соблаговолите пройти со мной в примерочную, — сказала мадам Мари.

Белла прошла через салон в заднюю часть магазина, где располагались примерочные, и портниха, задернув синюю занавеску, помогла ей надеть платье.

Белла подошла к двухсекционному зеркалу, которое позволяло клиентке видеть себя и спереди, и сзади. Она не могла не отметить великолепную работу портнихи. Платье сидело как влитое. Она подумала, как отреагирует Джеймс, увидев ее в этом наряде, и улыбнулась.

— Потрясающе! — вынесла вердикт мадам Мари.

Белла закружилась по примерочной. Серебристая ткань оказалась легкой, словно воздух. У нее еще никогда не было ничего такого роскошного и дорогого.

— Очень красиво, — зачарованно пробормотала она.

— Вашему герцогу все будут завидовать.

Что ж, пока действительно все складывалось хорошо. Возможно, она сначала не планировала выходить замуж, но теперь ее будущее представлялось радужным. Она станет женой мужчины, которого любит и который отличается от Роджера, как день от ночи. Ее наконец покинули ужасные воспоминания о семи страшных годах, прожитых с безумным маньяком.

Ей больше не придется бояться физической близости. Джеймс никогда не причинит ей боли.

Мадам Мари вытащила булавку из подушечки, которую носила на поясе.

— Нужно подшить подол. Выпрямитесь, пожалуйста. Голову повыше, плечи расправьте.

Модистка как раз подкалывала подол, когда в примерочную вошла герцогиня. Она окинула взглядом Беллу в новом платье и одобрительно кивнула:

— Для бала подойдет. — Она взглянула на модистку и проговорила: — Пожалуйста, оставьте меня на несколько минут наедине с леди.

Мадам Мари молча встала и вышла. Она явно привыкла беспрекословно выполнять приказы от высокородных клиенток.

Герцогиня тщательно задернула за собой занавеску и подошла к Белле, которая явно занервничала.

— Что-нибудь случилось?

— Джеймс получил у епископа специальное разрешение. Не зря я никогда не скупилась на пожертвования церкви. Так что вы можете пожениться сразу после бала.

Уже не в первый раз Белла задалась вопросом, почему надменная леди сразу приняла ее и почему так спешит. Конечно, для нее не было секретом, что герцогиня мечтает о внуке, но, с другой стороны, Белла же не богатая наследница, да и титула у нее не было. А единственные деньги, какими она располагает, — это сумма, заплаченная Джеймсом за Уиндмур-Мэнор.

Белла глубоко задумалась и не сразу заметила, что герцогиня неловко привалилась к стене, чуть наклонившись вперед. Ее лицо стало бледным, а дыхание быстрым и неровным.

— Что с вами, ваша светлость? — бросилась к ней Белла.

— Ничего! — Старуха выставила вперед дрожащую руку. — Это пройдет.

Белла твердо взяла герцогиню за руку и повела к стоящему в углу стулу. Осторожно усадив ее, она спросила:

— Как давно вы страдаете от болей в груди?

— Это ничего.

— Позволю себе с вами не согласиться. Это сердце.

Герцогиня подняла голову.

— Откуда вы знаете?

— У моего отца было слабое сердце.

Голос старой герцогини был тихим и дрожащим:

— Но ведь ваш отец погиб, когда его экипаж перевернулся.

— Да, но он часто испытывал боли в груди — с левой стороны.

— Мой сын… старый герцог… у него тоже было слабое сердце. От этого он и умер. Вероятно, получил эту болезнь от меня в наследство.

Белла встала.

— Позвольте, я позову на помощь.

— Нет! — Герцогиня цепко схватила Беллу за руку. Ее кобальтовые глаза горели отчаянным упорством. — Никто не должен знать!

Будущая герцогиня растерялась. Она понимала, что старухе нужна помощь, но та была категорически против, поэтому Белла просто опустилась на колени и взяла ее за руку.

— Это скоро пройдет, — тихо сказала леди Блэквуд.

Миновало полминуты, потом минута. Обе женщины оставались в примерочной. Белла смотрела на задернутую занавеску, раздираемая противоречивыми эмоциями. Она решила все-таки позвать на помощь, но только когда боль стихнет и старуха сможет нормально говорить.

«Слава Богу!» — подумала Белла, когда стало ясно, что смерть на этот раз прошла стороной. Так же было, когда у ее отца случался очередной приступ. Что может быть хуже беспомощности?

Герцогиня слегка ослабила хватку и наконец отпустила руку Беллы.

— Вы, должно быть, считаете, что я относилась к Джеймсу в детстве не так, как должно?

Белла долго колебалась, но все же сказала:

— Он же ваш внук независимо от того, кто его мать.

Лицо герцогини сморщилось. Исчезла высокородная надменная аристократка, уступив место старой больной женщине.

— Мне остается только сожалеть, — сказала она. — Понимаете, когда мой сын, отец Джеймса, вернулся из Оксфорда, он вел себя как настоящий повеса. Одно дело сделать ребенка горничной. Но ведь он заявил, что любит девчонку, и исчез вместе с ней. Я была в ярости. Нельзя было допустить, чтобы мой единственный сын, наследник герцогского титула, выставил себя на посмешище. Через какое-то время он вернулся домой и сказал, что девушка умерла и у него есть маленький сын. Я обеспечила ребенка, а мой сын вскоре стал герцогом. Тогда я даже не подозревала, что они поженились.

— Джеймс ни в чем не был виноват.

— Да, я совершила ужасную ошибку. Грегори рос донельзя избалованным, испорченным мальчишкой. Я всегда закрывала глаза на его дурные поступки. Но, скажу вам правду, сейчас я довольна, что Джеймс стал законным наследником. Он достойный человек. Жаль только, что мое время стремительно уходит и я не увижу его наследника, — проговорила герцогиня.

Белла снова оказалась во власти противоречивых эмоций. Может быть, сказать ей о своей беременности? Хотя такие секреты не открывают перед свадьбой.

Но ведь герцогиня умирает.

И Белла решилась:

— Возможно, вы увидите наследника несколько раньше, чем рассчитываете.

Ее лицо озарилось искренней радостью.

— Вы беременны? В тот самый момент, когда Джеймс ворвался с вами на руках в мою гостиную, я знала, что мои молитвы будут услышаны.

Приехав домой из «Линкольнз инн», Джеймс узнал, что ни Беллы, ни его бабушки нет дома. Стоджес сообщил, что обе женщины отправились по магазинам, чтобы купить веера и прочие аксессуары для сегодняшнего бала.

Джеймс с нетерпением ожидал возможности представить обществу Беллу. Главное, что при этом она будет рядом, под руку с ним. Всю прошедшую неделю он старался держаться от нее подальше, поскольку внезапно обнаружил, что не может находиться с ней в одной комнате и не касаться ее. Он решил уважать ее желания, но, черт возьми, это решение стоило ему слишком дорого. Достаточно было одного только взгляда на нее, пусть даже мельком, и он чувствовал возбуждение.

А до свадьбы еще так далеко.

«Я превратился во влюбленного идиота», — мрачно размышлял Джеймс. Он страстно желал видеть ее своей женой, и мысль о том, что она носит его ребенка, не пугала, а приятно волновала.

Этого ребенка он будет любить так, как никогда не любили его. А если у него родится сын, к черту все на свете пансионы и закрытые школы с короткими визитами домой на каникулы. Джеймс будет проводить время со своим ребенком каждый день, будет вместе с ним завтракать и обедать, учить ездить верхом и охотиться, читать и писать. И главное, его малыш никогда не усомнится в том, что любим.

Раздался стук во входную дверь. Стоджеса рядом не оказалось, и Джеймс открыл дверь сам.

— Добрый день, Грегори, — сказал он. — Вдовствующей герцогини нет дома.

— Я пришел поговорить с тобой.

Джеймс распахнул дверь, и Грегори вошел в дом. Судя по всему, его брат подготовился к сегодняшнему визиту, постарался привести себя в порядок. Он был прилично одет, но никакая одежда не могла скрыть его болезненной худобы. Он выглядел как голодающий.

Это проклятый опиум сжирает его плоть. Чем хуже аппетит, тем больше потребность в дурмане.

Джеймс жестом велел Грегори пройти в библиотеку и предложил виски. Тот не отказался, взял стакан и расположился в кресле.

— Насколько я понял, тебя можно поздравить.

— Ты говоришь о предстоящей свадьбе?

— Нет, я говорю о твоем пока еще не рожденном наследнике.

Джеймс поставил стакан, нахмурился и подался к брату.

— О, не пытайся отрицать. Я вчера был здесь — хотел кое-что с тобой обсудить. И при мне герцогиня приказала одному из своих личных лакеев отыскать на чердаке колыбельку. Старая карга только и думает, что о наследнике титула Блэквудов. Колыбелька, по ее словам, принадлежала нашему отцу. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — в семействе ожидается прибавление. Но не тревожься, братец, я умею хранить секреты.

Джеймс был искренне удивлен, узнав, что бабушка знает о ребенке. Должно быть, ей сказала Белла. Но почему?

— Мне трудно поверить, что ты явился сюда только с поздравлениями, — насмешливо сказал он брату.

Грегори сделал вид, что не заметил насмешки.

— Неудивительно, что ты поспешил с получением специального разрешения. Лучше уж сыграть свадьбу побыстрее, чтобы наследник был законным. Ты же наверняка не захочешь, чтобы к твоему ребенку относились так же, как к тебе.

Джеймс прищурился.

— Скажи, зачем ты пришел?

— Я хотел бы поговорить о содержании, о котором ты упоминал. В прошлый раз я поторопился. Теперь знаю: наш отец решил, что должен оставить наследнику все. Мне он не завещал ни шиллинга.

— Как я уже говорил раньше, если управление герцогскими имениями тебе не по душе, у меня много деловых интересов. Мне отнюдь не помешает помощь, за которую я готов платить.

Джеймс знал, что это будет подачка, а вовсе не жалованье, но Грегори все же его брат… как-никак.

Грегори рассмеялся.

— Неудивительно, что ты меня не понимаешь. Ты же был барристером. Подумать только, каким-то жалким барристером! Тебя не готовили к наследованию титула. А я в отличие от тебя джентльмен. Мы никогда не договоримся.

Голос Джеймса стал суровым:

— Не будь идиотом. Обстоятельства изменились. Теперь титул у меня, и я не собираюсь его тебе возвращать. Бери то, что дают. Я умею быть щедрым, Грегори.

— Что ты знаешь о щедрости, ты, отобравший у меня титул, богатство и невесту?!

— Я никогда не имел ничего общего с леди Кэролайн.

— Она разорвала нашу помолвку.

— Возможно, тебе следует чаще смотреться в зеркало?

— Что ты имеешь в виду? — возмущенно фыркнул Грегори.

— Я помогу тебе избавиться от опийной зависимости. Мне уже приходилось помогать клиентам. Есть врачи, специализирующиеся на лечении наркоманов.

Физиономия Грегори покрылась пятнами.

— Думаешь, я соглашусь, чтобы ты меня запер в психушку?

— Не позволяй опиуму разрушить твою жизнь.

— Опиум ничего не разрушил. Это сделал ты.

Джеймс отодвинул стул.

— Если ты пришел, чтобы шантажировать меня нерожденным ребенком, то просчитался. Убирайся вон, Грегори, пока я не передумал насчет весьма щедрого предложения.