Развитие феодальных отношений

В этот период Япония оказалась в изоляции от внешнего мира, поэтому дальнейшее развитие государства происходило в относительно спокойных условиях с точки зрения внешней политик. Основная тенденция этого времени — рост частного землевладения за счет уменьшения государственных земельных наделов. Частная собственность (сёэн) начала возрождаться в эпоху освоения новых земель ссыльными представителями бывшей знати. Наиболее широко она была распространена в центре, в районе Киннай, на месте которого позднее возникнет город Осака. Именно частные владения стали экономической базой главенствующего рода Фудзивара, из числа представителей которого выбирались регенты и канцлеры при; все более ослабевающих императорах. В XI веке Фудзивара распространили свое влияние и на провинции, добиваясь! своего назначения на должности местных глав. Почти безграничная власть рода привела к произволу во всех сферах жизни общества, что в свою очередь породило глубокий социальный кризис, засвидетельствованный в многочисленных источниках того времени.

Самураи: происхождение, структура, идеология

В своей политике Фудзивара опирались на формирующееся сословие военной знати — самурайство. Первоначально людей, состоящих на военной службе, называли просто «буси». С ростом престижа военных феодалов появилось и другое, более привычное для нас название: «самураи», образованное от японского глагола «сабурахи», что значит «служить великому человеку». Существовало несколько вариантов обстоятельств, благодаря которым человек мог стать самураем. Первый источник — это бывшие губернаторы областей, которые за время своего правления успевали обзавестись частными владениями и из разряда чиновников переходили в разряд владельцев поместий — феодалов. Второй путь — разбогатевшие крестьяне, сумевшие не только удержать свои крохотные наделы, но и значительно увеличить их. Еще один вариант — это бывшие слуги богатых семейных родов. В их обязанности входило охранять владения своих патронов, которые для усиления заинтересованности слуг в том, что они делали, награждали их частью собственных земель. Будучи прежде всего военным сословием, самураи распределялись на отряды, которые составляли более крупные формирования, называвшиеся «дан». В них, как правило, входили члены одного рода со своими вассалами. Руководство этим объединением осуществлял либо глава всего рода, либо человек, заслуживший это право своими личными качествами. Эти группы самураев вели постоянные междоусобные войны за расширение земельных владений. Более крупные самурайские семьи старались заручиться поддержкой как можно большего количества мелкоземельных феодалов, чтобы тем самым увеличить собственное могущество. Постепенно внутренняя борьба вылилась в соперничество двух самурайских кланов: Минамото и Тайра, оказавших сильное влияние на внутренние события страны.

Почти одновременно с формированием воинского сословия в Японии оформился и его морально-этический комплекс. «Бусидо» — так традиционно называют кодекс предписаний, управляющих поведением самураев, — никогда не был официально зафиксирован в письменном виде, но несмотря на это его влияние на жизнь воинов было беспрецедентным. Согласно «Бусидо», что буквально означает «Путь воина», идеальный воин должен обладать следующими качествами: верность господину, храбрость, скромность, стремление к самопожертвованию, игнорирование чувств в пользу долга, отсутствие страха перед смертью и другие традиционные воинские достоинства. Формирование кодекса происходило под влиянием трех религий: буддизма, конфуцианства и синтоизма. От каждого из этих вероисповеданий были взяты некоторые постулаты: от конфуцианства — верность долгу, понятие чести и необходимости ее защиты, идеал «добродетельного мужа»; от буддизма — презрение смерти, самоконтроль, в чем проявилось влияние секты Дзэн; от синтоизма — безграничный патриотизм. В том, что касается реализации этого идеала на практике, то здесь на самураев большое влияние оказала секта дзэн-буддистов, от которых были восприняты пути достижения качеств «истинного» самурая. С воинам вели изнурительные психологические и физические тренировки, чтобы они доблестно сражались, а самым почетным было умереть в бою за своего господина. Отправляясь в путь, самурай должен был дать три обета: забыть дом, жену и жизнь. Верность вассалов не знала границ: доходило даже до того, что после смерти своего сюзерена самурай обязан был совершить ритуальное самоубийство — «сэппуку». Наверное, у читателя вызывает удивление термин, который здесь употреблен. Дело в том, что привычное для нас «харакири» у японцев имеет несколько сниженный оттенок значения: так говорили о самурае, которому это действие не удалось, а правильное «вспарывание живота» обозначалось тем же иероглифом, но произносилось на китайский манер, что придавало ему более благородное значение. Вообще в вопросах чести самураи были очень щепетильны: малейшее покушение на воинское достоинство воспринималось как тяжкое оскорбление. В таком случае самурай должен был тотчас же убить обидчика, а если ему это не удавалось, то — покончить жизнь самоубийством, поскольку самурай с запятнанной репутацией — это уже не самурай, а потому его жизнь ничего не стоит. Возведенное в абсолют понятие чести и престиж смерти привели к массовым самоубийствам воинов, что даже вынудило правительство ввести законы, ограничивающие подобные методы. Военная тактика самураев оформилась чуть позже и просуществовала неизменной вплоть до начала использования огнестрельного оружия. Даже массовые военные сражения представляли собой не что иное, как одиночные схватки двух воинов, что позволяло самураям в полной мере показать противнику свое мастерство и подавить его силой своего духа. Это приносило победы, и авторитет воинского сословия продолжал повышаться.

Рост городов

В эпоху так называемого правления экс-императоров все более важную роль начинали играть города, обусловив направление развитие социальной и экономической сфер в последующие периоды. Города в ту пору были немногочисленны, но быстрое развитие и повышение престижа городов способствовало возникновению новых. Все японские города можно разделить на четыре типа согласно месту их возникновения. Так, упоминавшиеся города Нара и Хэйан относятся к прихрамовым, поскольку выросли вокруг или около буддистских храмовых комплексов. Существовали также почтовые города, возникшие на основных торговых путях, портовые и призамковые, наиболее распространенные в эпоху феодализма в связи со строительством многочисленных замков и освоением околозамковых угодий. Произошло утверждение статуса Хэйана как столицы: если раньше столица менялась практически сразу после смерти каждого из правителей, то теперь наступила некоторая стабильность. Даже несмотря на то, что после очередного пожара Хэйан сгорел почти дотла, предпочтение было отдано ему. Город был отстроен заново и переименован в Киото, что означает «Столичный город».

Одним из значительных достижений городской экономики XI века стало появление специализированных рынков «дза». Первоначально этим словом обозначалось просто место одного из торговцев, но постепенно его значение расширилось, и оно стало употребляться для названия рынка в целом, а позже и для обозначения объединений ремесленников (наподобие европейских средневековых цехов). Эти рынки были свойственны и провинциальным городам, хотя, конечно, уровень качества продаваемых товаров в столице был намного выше. Как правило, у торговцев каким-то одним видом товара существовал покровитель, обеспечивающий монополию на этот товар: в его роли мог выступить феодал, на территории которого возник город, храм, а в столице это мог быть любой придворный, пожелавший заняться коммерцией. Рынки были меновыми: деньги если и были, то китайские, поскольку собственного монетного дела Япония не знала вплоть до XVI столетия.

Религиозно-философские взгляды

В этот период влияние представителей буддистского духовенства невероятно возросло. Их роль в японском государстве как более сильных, магических защитников страны и государя давала им неограниченные возможности для влияния на внутриполитические дела и к тому же щедро оплачивалась. Обретшее не только духовный авторитет, но и экономическое могущество, буддистское духовенство все чаще становилось помехой воле верховного правителя.

Конфликт дошел до того, что император отказывался даже строить буддистские храмы и старался всячески вытеснить монахов с занятых ими позиций. Недовольство официальной позицией представителей буддизма испытывали и рядовые монахи. Это повлекло за собой их бегство от повседневной суеты: стали появляться полуотшельнические общины в горах. Здесь нужно уточнить одну очень важную деталь японского менталитета: дело в том, что горы традиционно считались священным местом обитания ками — синтоистских божеств, а потому любое присутствие человека там было нежелательным, поскольку могло осквернить местность и вызвать гнев богов. Буддизм, который в Японии почитался как более действенная, нежели синтоизм, магическая практика, сумел выработать систему очистительных ритуалов, которые позволяли жить в священных местах без значительного ущерба для них. Авторитет буддистских горных отшельников был огромен: живя в непосредственной близости от богов, они брали на себя обязанности по «передаче» молитв, что гарантировало более скорую их реализацию. Такие отшельники «ямабуси» («спящие в горах») посвящали свою жизнь постоянным духовным упражнениям, целью которых было достичь просветления и обрести сверхъестественные способности. Новое течение получило название «сюгэндо», что в буквальном смысле и означает: «путь упражнений и обретения способностей». Когда это явление было принято на официальном уровне, такие отшельники стали зваться «хидзири», т. е. мудрецы, и именно они сыграли важную роль в восприятии японцами буддизма не только в качестве магии, но и как философского учения.

Именно из их числа вышли основатели двух собственно японских буддистских школ: монахи Сайте и Кукай. Первый стал во главе школы Тэндай, которая основным своим священным текстом почитала Лотосовую Сутру, где признавалась возможность всех существ достичь просветления. Кукай же избрал источником своего учения Сутру Великого Солнца, провозглашавшую возможность стать Буддой при жизни, и основал школу Сингон. С возникновением такого эзотерического буддизма настал новый этап во взаимоотношениях синтоизма и буддизма. Отныне местные японские божества почитались как Будды. Это понимание легло в основу эзотеризма новых буддистских школ: «то, что на поверхности, воспринимается как ками (явное), в глубине своей суть Будды и Бодхисаттвы (тайное)». Эта идея легла в основу выработанных в двух японских школах синкретических учений: Санно итидзицу синто («Синто единой реальности Горного владыки») в Тэндае и Рёбусинто («Двойной Путь богов») в Сингоне. Оба эти направления тесно переплетались между собой, кроме того, значительное влияние на их формирование оказывали синтоистские служители, среди которых были и сторонники, и противники учений. Однако окончательное формирование доктрин обеих школ произошло несколько позднее, в эпоху Камакурского сёгуната.

Еще одним направлением освоения японцами буддизма стала секта «дзедо», в отличие от эзотерического буддизма ратовавшая за упрощение буддистского учения и приспособление его к нуждам простого ^японского народа. Культ Будды Амиды, почитаемого этой школой, получает все большее распространение в Японии. Согласно этому учению, достаточно было произнести: «О милосердный Будда Амида!», — чтобы гарантировать себе избавление от грехов, а следовательно, последующих перевоплощений. Такая трактовка буддизма приглянулась японской знати, что обеспечило ее быстрое распространение в стране.

Архитектура и скульптура

В архитектуре и скульптуре можно выделить два основных направления в зависимости от того, какое из религиозных течений влияло на создание того или иного архитектурного памятника. Так, первые храмы школ Сингон и Тэн-дай отличаются значительной простотой и скромностью отделки. Основанный Сайте храм Энрякудзи состоял из трех небольших строений, впоследствии составивших центральный ансамбль храма. Храм Сингона Конгобудзи также состоял всего из трех зданий. Главным в них была не монументальность форм, а, наоборот, их неприметность на фоне природы. Построенные на скалах, опираясь своими опорами на горы, они нависали над пропастью, символизируя зыбкость человеческого бытия. Живописность горных монастырей лишь усиливалась тем впечатлением, которое производили пагоды, возвышающиеся над лесом. В 1Хвеке наблюдается большое разнообразие внешнего вида пагод: они становятся более изящными и живописными. Примерно в это же время в архитектурном ансамбле храмового комплекса появляется новый элемент — реликварий. Возникнув в горных храмах Конгобудзи, Исиямадэра, он вскоре стал одним из обязательных элементов комплекса. Реликварий представлял собой полусферу с характерной для японских пагод крышей. Строения эти были глинобитными, поверхность которых выравнивалась слоем штукатурки. Второе направление храмового зодчества, возникшее под влиянием дзёдо, было распространено в основном на равнинах. Для дзёдо характерно наличие большого свободного внутреннего пространства, для того чтобы верующие могли без затруднений осуществлять главный ритуал поклонения Будде Амиде — хождение вокруг статуи божества с повторением одной и той же фразы, что должно было даровать избавление от перевоплощений. Поэтому в амидийских храмах можно видеть резкий контраст между относительно скромным внешним оформлением и очень роскошным — внутренним. Так знаменитый храм Феникса близ Хэйана по форме действительно напоминал эту сказочную птицу, посланца небес. Храм воспроизводил образ прекрасных небесных чертогов, а находящийся внутри комплекса пруд, заросший лотосами, символизировал место перерождения душ праведников. Расположенный на берегу маленького озера с островками и деревьями, храм Феникса великолепно вписывался в окружающую его природу, становясь как бы ее частью, что является одной из основных особенностей японской эстетики.

\ Изменения в светском строительстве также были весьма значительны: именно в Хэйане сложился новый тип жилого комплекса, наиболее полно отразившийся в структуре императорского дворца, построенного в самом начале IX века. Он представляет собой сложный комплекс, все строения которого соединены между собой крытыми галереями. В центре находился главный парадный павильон (синдэн), окруженный многочисленными хозяйственными и государственными помещениями. Здесь же был прекрасный сад для прогулок, в котором искусно сплелись созданное природой — и творение рук человека. Все это призвано было символизировать тесную связь пейзажного сада с буддистскими верованиями в райские миры. Этот стиль архитектуры получил название синдэн-дзукури и был распространен вплоть до конца периода Хэйан.

В скульптуре периода Хэйан в связи с распространением эзотерического буддизма произошли значительные изменения. Стремясь выразить основную идею этих учений хондзи суйдзяку («тайное в явном»), скульпторы пошли по пути усложнения скульптурных ансамблей. Увеличивается количество фигур на алтарях, появляются изображения, в которых отражена скрытая сущность буддистских божеств, а также многоруких и многоголовых богов, каждый лик и каждый жест которых выражал самые различные эмоции: от нежности до ярости. Подобные тенденции должны были помочь людям постичь изменчивую, как сама природа, сущность буддистских богов. Постепенно скульптурные изображения перестают быть прерогативой исключительно храмового искусства и «выходят в народ»: появляются статуи на улицах, на главных дорогах и т. п. Это были изображения духов стихий, от милости которых зависело очень многое в жизни простых людей.

Все большее распространение получает светская скульптура, появляются и развиваются портретные ваяния. Хотя они создавались по буддистским канонам, все более заметны в них национальные черты: особенности внешности, одежды, прически и т. п., что говорит о зарождении чисто японского искусства, ищущего пути для реализации собственного мировосприятия.

Литература

Хэйан, где находилась резиденция императора, стал центром развития литературы. Именно этот период принято считать расцветом японской поэзии. В хэйанской литературе создается и занимает прочные позиции специфическая метрика японского стиха, в пятистишии которого количество слогов в строках располагается по следующей схеме: 5-7-5-7-7, которая впоследствии была признана как классическая схема танка. Выдающимся памятником литературы того времени стала поэтическая антология «Кокинсю», созданная в Хвеке. Расцвет танка привел к тому, что этот стих стал общепризнанным способом выражения чувств и эмоций, описанием любого события: от военного сражения до наступления весны и первого поцелуя, подаренного любимой. Придворная аристократия стремилась к поэтизации и повсеместной эстетизации своей жизни. Танка считалась драгоценностью, ею хвалились, ее обсуждали, как новый наряд, по умению составлять танка судили о человеке, она становится частью придворного быта, а сборники танка, в частности, «Кокинсю», становятся обязательным чтением аристократов. Это антология уникальна тем, что была одной из первых, инициатива издания которых исходила из самых высших слоев общества. Кроме того, составитель сборника — поэт Цураюки — сопроводил сборник вступительной статьей, где предпринял попытку систематизации истории японской литературы: выделил этапы развития японской поэзии и дал им краткую характеристику. Здесь впервые прозвучал тезис о том, что «Кокинсю» суждена великая судьба и что именно по этому сборнику будут учиться искусству составления танка. В сборник вошло более тысячи стихов, разделенных на двадцать циклов, каждый из которых имел название: «Зима», «Весна», «Любовь», «Раздука» и другие. Кроме того, антологию можно разделить на три части, согласно времени написания произведений. Сначала идут «Старые песни», появившиеся сразу же после составления «Манъёсю», затем — «Песни шести гениев поэзии», в число которых вошли Аривара Нарихира, буддистские монахи Хэндзё и Кисэн, Бунья Ясухида и Отомо Куронуси, а также великая японская поэтесса Оно-но Комати. В заключении сборника вошли «Новые песни», авторами которых были сами составители, их друзья и помощники. Значение танка невозможно переоценить: место ее в жизни японского общества того времени сравнимо разве что со значением поэзии трубадуров в средневековой европейской культуре. Это были попытки развития японского литературного языка и выработки новых форм в поэзии, повлиявших затем на литературу многих соседних стран.

Развитие поэзии совпало и с развитием прозы, которой все же не удалось достичь тех вершин, каких достигла поэзия. Кроме того, танка включались и в прозаические произведения, а иногда и вовсе были написаны полностью в стихах, сохранив от прозы только название жанра — «моногатари» (повесть), — да схему развития сюжета. Вообще первоначально прозаические вставки в поэтический текст служили своего рода пояснением к тому, что описывалось в стихах, но уже довольно скоро проза уходит с второстепенных позиций и начинает играть самостоятельную роль. Одним из первых памятников подобного жанра стала «Повесть о старике Такэ-тори» («Такэтори-моногатари»), написанная неизвестным автором примерно в середине IX века. Следующим этапом развития японской прозы стала «Исэ-моногатари», представляющая собой описание жизни одного из уже упомянутых «шести гениев поэзии» — Ари-вара Нарихира. В 125 маленьких отрывках повести рассказывается о его любовных похождениях, творческих взлетах и падениях, успехах при дворе, во всей полноте раскрывая нам образ этого прославленного поэта. Уже в следующем произведении «Ямато-моногатари» проза и поэзия как бы меняются местами: теперь поэзия служит для дополнения прозаического повествования, для его украшения и более полного выражения чувств, испытываемых героями. Еще одним направлением развития японской литературы стало появление и развитие романа, первым памятником которого стал роман «Гэндзи-моногата-ри», написанный придворной дамой Му-расакй и представляющий собой бесценный источник для знакомства с придворным бытом и Нравами XI века. Сюжет представляет собой описание жизни одного из незаконнорожденных сыновей императора Гэндзи, охватывающее почти 70 лет его жизни и жизни страны. Количество героев огромно и составляет более 300 персонажей. Это произведение стало настоящей энциклопедией японской культуры указанного периода, поражая объективностью и некой даже беспристрастностью описания событий. Иную сторону жизни общества нам раскрывает произведение другой японской писательницы — Сэй-Сёнагон — «Записки у изголовья», в котором представлены переживания придворной женщины, а также ее оценка происходящих событий. По своим жанровым характеристикам «Записки у изголовья» очень близки зарождающемуся жанру дневниковых записей, который был очень популярен в то время. Своеобразная манера письма, при которой записывалось все, что думалось и переживалось, подарила название этому жанру — дзуйхицу, что значит «следом за кистью». Именно в этой манере написано другое значительное произведение — «Дневник стрекозы». В руках женщин-писательниц и поэтесс дневники раскрывают тонкий и противоречивый мир душевных переживаний хэйанской женщины. Дневники были весьма популярны среди придворных дам, именно поэтому хэйанский период развития японской литературы нередко называют «литературой женщин».

Живопись

Первоначально японцы не имели собственной живописи, а потому заимствовали уже выработанную технику изображения на шелке и бумаге с континента. Постепенно приемы совершенствовались, а в изображениях стали появляться специфические японские черты. Большое применение живопись нашла в религиозных схематических изображениях — мандала. Значительных успехов японские мастера достигли в создании одного из известнейших памятников — «Рёкай-мандала», выражающего милосердие всех Будд — создателей мира. Мандалы писались золотом и серебром на плотном шелке красного или фиолетового цветов. Весьма распространен был стиль мёо, служивший для изображений божеств, охраняющих буддистское учение. Традиционно им придавали грозный облик, что и стало отличительной особенностью этого стиля. Портретная живопись была развита слабо: среди дошедших до нас живописных портретов можно найти лишь изображения проповедников буддизма и основателей школ, что свидетельствует о небольшом распространении светской живописи на данном этапе.

Больше была распространена живопись не на шелке, а на стенах. Свидетельством тому служат многочисленные изображения Будды Амиды в храмах дзёдо. Кроме храмов настенная живопись широко применялась для украшения светских жилищ. Появляются даже специальные объединения профессиональных художников, что свидетельствует о высоком престиже этой профессии и ее хорошей оплате. В быту все больше распространяются разрисованные ширмы, бумажные перегородки в японских жилищах. Чаще всего на них изображали различные пейзажи, но встречаются и росписи на исторические темы, а также просто декоративные узоры, полные символизма и глубокого эстетического понимания природы.

Еще одной сферой распространения живописи стала специфическая японская манера иллюстрации свитков с записями художественных произведений. Это направление получило название «эмакимоно», а художники, владевшие им, очень ценились среди представителей знати. Появляются даже вертикальные свитки «какэмоно», предназначенные не для чтения, а для украшения стен, для любования искусством мастера. Наиболее значимым периодом развития данного типа живописи стали иллюстрации знаменитой «Повести о Гэндзи», выполненные столь искусно, что, даже не читая повести, можно проследить все события, одновременно наслаждаясь совершенством исполнения рисунков. Постепенно искусство иллюстрации переродилось в другое специфически японское направление — японскую графику, воплощенную в лучших работах японских мастеров каллиграфии. Здесь важно уточнить отличие от европейского понимание каллиграфии. Если для жителей Европы это искусство красиво писать, то для японского народа красота каллиграфии заключена в процессе: плавных линиях, движениях кисти, игре цветов и других тонкостях, подчас недоступных европейскому сознанию.

Прикладное искусство

Развитие государства, рост благосостояния придворной аристократии требовали изготовления все большего количества предметов роскоши. В связи с этим мощный толчок получило развитие прикладного искусства. Достигается совершенство техники лакировки изделий. На первое место выдвигается национальный японский стиль маки-э, при котором изделие сначала покрывалось цветным лаком, затем наносился узор с помощью измельченного в порошок драгоценного металла, после чего сверху для закрепления — слой бесцветного лака. Постепенно лакированные и металлические изделия совершенно вытеснят керамические не только из повседневного употребления, но и из религиозной утвари.

Все возрастающие требования императорской семьи и ее ближайшего окружения стимулировали развитие самых различных ремесел. Серебряная посуда, безделушки, вазы, расписанные шелка для кимоно, вышитые пояса-оби и шнур-кихимо — вот запросы знатных семей того времени. Помимо всего прочего у самых состоятельных семей, в частности у императора, было принято менять внутреннее убранство дома в зависимости от времени года. Для изготовления новых ширм, перегородок и штор требовалось неслыханное количество тканей, бумаги, деревянных рам, обязательно лакированных и раскрашенных. Такие затраты могли себе позволить далеко не все, но все же подобные капризы имели место в средневековых дворцах.

Распространение литературы, желание придворных прослыть образованными людьми, умеющими сочинять танка или вести прекрасные дневники, — все это способствовало усовершенствованию процесса изготовления бумаги, производство которой начато было еще в период Асука. В период Хэйан это ремесло стало истинным искусством: бумагу делали цветной, украшали тиснением, рисунками и золотым или серебряным напылением. Разнообразие сортов бумаги позволяло даже подобрать нужный вариант для того или иного каллиграфического произведения, чтобы более полно выразить нужную идею.

Соперничество между двумя самурайскими кланами — Тайра и Минамото — в конце концов привело к решающему сражению при Данноура. В итоге этого сражения в 1185 году к власти пришла группировка Минамото. Глава рода присвоил себе звание главнокомандующего (сегуна), а в 1192 году провозгласил независимость своих владений от власти императора. Этот период получил в истории название Камакурского сё-гуната по имени города Камакура, где находилась резиденция нового правительства. Первоначально Минамото рассчитывали на всю полноту власти, но постепенно их роль свелась к осуществлению полицейского надзора над территориями. Этому есть одна очень важная причина: Камакурский сёгунат располагался в менее развитых восточных провинциях и не имел никаких шансов одолеть более развитые западные районы, где и находился оплот власти императора — Киото. Позднее это же обстоятельство обусловит и падение режима Камакура.

Угроза монгольского нашествия

Значимым событием XIII века, еще более усугубившим внутриполитический кризис, стала угроза монгольского нашествия. Хубилай-хан, возглавлявший в то время монгольские войска, прислал посольство с требованием добровольно подчиниться монголам. Японское правительство проигнорировало это заявление, тогда в 1274 году к японским берегам подошел многочисленный монгольский флот. Эту попытку захвата, как и последующую — в 1281 году — предотвратил внезапно налетевший тайфун. Именно после этих событий появилось слово «камикадзэ», которое буквально означает «божественный ветер», а в годы Второй мировой войны стало употребляться для обозначения японских летчиков — грозы войск противников. Монгольские способы ведения войны были восприняты японскими командующими, что способствовало усилению самурайства. Когда исчезла угроза внешнего вторжения, в стране возобновились междоусобные распри. Влиятельный юго-западный феодал Асикага Такаудзи в мае 1333 года захватил Киото и положил конец и без того еле теплившейся власти императорского дома. В это же время один из противников камакурского сёгуната Нитта Ёсисада почти поголовно истребил всю семью, правившую в Камакура. Начался новый этап борьбы за власть: соперничество кланов Асикага и Нитта.

Культура, религия

Религиозные учения периода Камакура продолжали осваивать уже начатые пути создания синкретических синто-буддистских школ. Чудесное избавление Японии от монгольского завоевания внесло свою лепту в развитие религиозных представлений. Позиции синтоизма укрепились, поэтому синкретические учения состояли из двух равновеликих частей. Существовало два пути доказательства правоты позиции той или иной школы: подделка первоисточников в угоду собственным представлениям либо игра со значением слов, в результате которой открывался новый смысл того или иного истинно японского названия или понятия, что позволяло связать его с буддистскими канонами. Так, школа Тэндай пошла по второму пути. Располагаясь на горе, где главным был бог Ооямакуй, переименованный в Санно еще основателем школы Сайте, монастырь стал оплотом толкований имени этого божества. Излюбленной идеей этой школы была идея триединства, что определило специфические практики медитации этой школы: медитирующий должен стараться увидеть три аспекта истины, что даст ему видение Вселенной во всей ее полноте. Так вот, в поисках оправдания своего учения монахи этой общины заметили, что иероглифы, служащий для написания имени божества Санно, состоят из четырех частей: один — из трех вертикальных и одной горизонтальной, а второй — из трех горизонтальных и одной вертикальной. Таким образом, в каждом из них одна из черт как бы объединяет три других, что как нельзя лучше иллюстрирует основный тезис учения школы Тэндай. Эта позиция подкреплялась легендой, приведенной в житии Сайте, составленном именно в этот период. Согласно ей Сайте во время медитации увидел однажды три ипостаси божества Санно, каждая из которых обещала поддержку школе. Так была установлена троичная природа божества, покровительствующего школе Тэндай. Кроме подобных штудий монахи Тэндай широко применяли и даосские каноны. В итоге было признано, что у Горного Владыки не три, а целых семь ипостасей: по числу звезд созвездия Большой Медведицы, весьма значимой в даосизме. Как ни странно, но подобные изыскания были действенны и способствовали привлечению новых адептов этого религиозного течения.

Что же касается Рёбусинто, то его постигла иная судьба. Эзотеризм в нем был развит гораздо сильнее, а потому представители этой школы отказались от попытки найти доказательство своей позиции в мире слов и обратили взор к другим способам выражения. Именно в их школе необычайно популярны были мандалы — символические изображения Вселенной. Наибольшим почитанием пользовались две мандалы: Рождение из Сокровищницы Лона Великого Сострадания и мандала Алмазного Мира. Одна символизировала женское, пассивное начало мира, другая — мужское, активное. Воплощением этого деления мира на земле был признан храм Ама-тэрасу в Исэ, в комплекс которого входило два святилища: один — внутренний — главный храм Аматэрасу, а второй — внешний — храм ее божественной спутницы Тоёукэ. Так вот, было утверждено, что богиня Тоёукэ, олицетворяющая луну, находится в равном положении с Аматэрасу (солнцем), поскольку представляет вторую составляющую мироздания. Это утверждение повлекло за собой возникновение нового учения, изо всех сил развиваемого служителями внешнего храма — Исэ синто.

Возросший после неудачного монгольского нашествия интерес ко всему японскому, осознание японской культуры как равной континентальным цивилизациям— все это нашло отражение в формирующейся доктрине нового учения. Для закрепления своих позиций служители Тоёукэ использовали все допустимые и недопустимые методы. Перво-наперво они заявили, что обладают более древними, чем «Кодзики» и «Нихонги», текстами, согласно которым их богиня не только равна Аматэрасу, но даже старше ее, поскольку, будучи божеством воды, была сотворена самим Идзанаги. Даже этого хватало для того, чтобы повергнуть в шок служителей Аматэрасу: подобные дерзкие утверждения сильно подрывали их авторитет как служителей главного синтоистского божества. Поэтому начались дебаты и даже судебные разбирательства, в результате которых служители Тоёукэ, не сумевшие предъявить текстов, на которые они так свободно ссылались, были вынуждены искать новые пути легализации утверждаемого ими положения. Тогда они вспомнили о выработанной Рёбусинто трактовке мандал. Но здесь существовало одно небольшое затруднение: дело в том, что изначально эта трактовка принадлежала буддизму, следовательно, служители синтоистского святилища не могли ссылаться на нее открыто. Преодолеть это препятствие удалось опять же с помощью ссылок на ложные документы, которые были написаны в это же время, о чем, естественно, никому не сообщалось. Официальное авторство приписывалось основателю школы Рёбусинто — Кукаю. Оспаривать подобный авторитет тогда было не под силу никому: Кукай был буддистом, а влияние буддизма в ту пору было настолько велико, что идти против клана Ватараи, затеявшего всю эту кутерьму, было чревато большими неприятностями. Исэ синто оставили в покое, и лишь много позднее ложность их доказательств была обнаружена. Но несмотря ни на что они все же внесли свой вклад в развитие японского религиозного сознания. В своем стремлении утвердиться на новых позициях они пришли к довольно хитроумному открытию. Сопоставив положение буддизма о том, что достигнуть просветления можно только избавившись от всех земных привязанностей, с синтоистским ритуалом очищения, избавляющим от земной скверны, Ватараи пришли к выводу о тождестве этих двух основ разных религий. Таким образом, согласно их учению, достигнуть просветления можно было, совершив ритуальное синтоистское омовение. Провозгласив главной целью достижение просветления, Исэ синто все же не превратилось в очередное буддистское учение, поскольку все положения своей школы оно описывало терминами синтоистского канона.

Вот как обстояли дела в развитии синтоизма в период Камакура. Буддизм, развивавшийся параллельно, достиг не менее значительных результатов. Именно в этот период в Японию приходит одна из разновидностей китайского буддизма — чань-буддизм, в Японии получивший название дзэн-буддизма. Исповедовавшие это учение не стремились достичь нирваны, а о природе божественного вообще старались не говорить, выработав определение Бога через отрицание: Он неназываем, непознаваем и много других «не». Дзэн-буддисты стремились, прежде всего, познать природу в ее связи с человеком. По их мнению, все взаимосвязано, и в своем единстве представляет космическое тело Будды, поэтому единственный путь достигнуть спасения — это постичь эту вселенскую взаимосвязь. Единственно возможный для этого способ — достичь состояния просветления (сатори), возникающего лишь на краткий миг, но в этот миг человеку открывается истинная реальность, а потому ценность этого мгновения огромна. Достичь этого состояния можно было в результате строгих практик, заставляющих человека бесконечно долго сидеть неподвижно, медитируя. Именно этот аспект самоконтроля и самовоспитания вошел в самурайский кодекс чести — «Бусидо». Существовали и другие способы достичь сатори: это возможно для художников в момент творения, во время любования природой (любование цветением сакуры и знаменитыми японскими садами камней), а также во время чайной церемонии.

Последний путь был позаимствован из Китая вместе с самим учением. Именно с этого момента в Японии начинают культивировать чай, хотя особой популярностью этот напиток не пользовался. Дзэн-буддизм оказал огромное влияние на все стороны жизни японцев в особенности, на формирование японской эстетики с ее своеобразным чувством прекрасного. Суровая строгость и церемонность порождали умение найти скрытую красоту всегда, везде и во всем

Литература

С усилением власти феодальной знати произошло формирование нового фольклора — героических сказаний. Странствующие певцы «бива-бодзу» бродили по дорогам Японии и пели песни о многочисленных войнах, происходивших тогда на территории страны. Воспевались подвиги героев, их верность и преданность своим сеньорам, их смерть во имя идеалов. Главным литературным памятником этого периода стала «Повесть о доме Тайра», повествующая о соперничестве кланов Минамото и Тайра, завершившемся трагической гибелью последнего. Читателю открывается эпоха, полная внутреннего драматизма. Быстро сменяющиеся картины то яростных, жестоких битв, то роскошной жизни придворных, погрязших в интригах. Со всей силой искусства изображены страшные страницы истории Японии, когда самураи огнем и мечом утверждали новые порядки. Наполненная философским содержанием повесть о Тайра потрясающе точно передает дух и настроение эпохи сегунов.

Сёгунат Муромати. Объединение Японии

После того, как клан Асикага одержал победу в борьбе с кланом Нитта, на некоторое время в стране воцарилось спокойствие. Увы, стране еще долго не суждено было восстановить свои силы. Оказалось, что воцарившийся мир быль лишь затишьем перед бурей: довольно скоро началась междоусобная война между императором, жаждавшим вернуть себе законную власть, и домом Асикага, не желавшим эту власть отдавать. Резиденция императора находилась в Иосино, что на юге страны, а ставка сёгуна была в Киото, вернее, в том месте, где от когда-то процветавшего города остались одни развалины. Новые правители были вынуждены восстанавливать город из руин. Первым заново отстроенным районом стал район Муромати, где и была размещена резиденция правителя. Название района дало название всему периоду истории Японии.

Объединение Японии

В 1358 году глава рода Асикага — Такаудзи — умер и борьбу против императора возглавил его сын Ёсиакира, а затем его внук Ёсимицу, с именем которого связано большое количество событий, повлиявших на дальнейшую судьбу страны. Несмотря на явный перевес военных сил сёгуната и уже близившуюся победу, в 1392 году, по инициативе Ёсимицу, между обеими сторонами было заключено соглашение, по которому южный император признавал главенство северного императора Го-Ко-мацу, чью сторону поддерживал дом Асикага. Несмотря на достигнутое соглашение и утверждение власти восстановить стабильность в стране дому Асикага не удалось. Многочисленные крестьянские восстания, рост земельных владений феодалов, — все это способствовало тому, что Япония оставалась раздробленной вплоть до XVI столетия. Усилившийся кризис во всех областях жизни общества настойчиво требовал кардинальных перемен. Режим Муромати был не в состоянии справиться с проблемами, император был лишь марионеткой, в обязанности которого входило только участие в религиозных ритуалах государственного значения, — нужна была третья сила, и она нашлась. Объединителем страны стал самурай Нобунага Ода: не самый крупный землевладелец стал, тем не менее, вершить судьбы страны (он был всего лишь наместником одной из провинциий). В 1560 году молодой Нобунага с небольшим Войском преданных ему воинов захватил провинции Суруга, Имагава, разбив войска тамошнего наместника, планировавшего захватить власть в Киото. Одним из вассалов побежденного был Токугава, перешедший на сторону Нобунага и позднее сыгравший важную роль в истории страны. В 1568 году Ода вторгся в Киото и захватил власть практически без сопротивления: из столицы бежали все крупные феодалы, захватив и свои войска. Сначала Ода оставил власть в руках дома Асикага, поставив на престол несовершеннолетнего Иосиаки, но после очередной попытки заговора, направленного против Ода, Дом Асикага был практически полностью уничтожен, и в Японии вплоть до XVII века, когда к власти пришел уже упоминавшийся Токугава, не было сегунов. Так была объединена страна. Править Ода так и не пришлось, поскольку до конца своей жизни он был вынужден удерживать завоеванные позиции, стремясь сохранить единство страны. Угрозы со стороны буддистских монастырей, решивших вмешаться в происходящее, а также со стороны крупных землевладельцев, бежавших из Киото, но отнюдь не смирившихся с потерей своего влияния, требовали ведения бесконечных войн. И все же Ода многое сделал и для развития экономики страны: самым главным достижением этого периода стало уничтожение границ между наделами различных феодалов, вся земля отныне считалась единой территорий, где не нужно было платить никаких таможенных пошлин, что немало способствовало развитию торговли. И хотя Ода не удалось достичь политической стабильности, он — признанный объединитель страны, поскольку именно ему принадлежит заслуга начала этого направления внутренней политики. Сам Нобунага умер в 1582 году, покончив жизнь самоубийством, оказавшись окруженным неприятелями в результате измены одного из своих приближенных.

Дело объединения страны продолжил один из его военачальников — Хидэёси Тоётоми, завоевавший ряд провинций. Первое время он враждовал с Токугава, но они быстро пришли к соглашению, по которому последнему отдавались все восточные земли. Хидэёси много сделал и в социальной сфере: были частично удовлетворены требования крестьян, что уменьшило количество восстаний, была проведена перепись населения и реорганизована структура общества. К распространявшемуся в то время христианству Хидэёси относился сначала равнодушно, но затем, опасаясь поддержки, которую могут оказать испанцы и португальцы мятежным феодалам-христианам, объявил деятельность христианских проповедников-иезуитов незаконной. Такая мера была малоэффективна, так как лишь заставила иезуитов скрыться во владениях дружественных им феодалов и там тайно проповедовать свою религию.

Сам Хидэёси был человеком незнатного происхождения, поэтому не мог претендовать на звание сегуна. Он был лишь регентом. Перед самой своей смертью он завещал передать должность правителя по наследству его малолетнему сыну Хидэёри, которому до достижения совершеннолетия помогать осуществлять управление страной должен был специально созданный совет покорившихся Хидэёси феодалов, среди которых был и Токугава. Не успел Хидэёси умереть, как в совете начались распри, в результате которых в 1603 году сегуном был провозглашен Иэясу Токугава. Своей столицей он объявил город Эдо, который находился в самом центре подвластных ему восточных территорий. Так было положено начало Токугавскому сёгунату.

Сёгунат Муромати. Культура, религия

В начале периода Муромати продолжало увеличиваться влияние Исэ синто, чья стройная, пусть и ложная, система положений привлекала «южного» императора. Однако усиление клана Асикага положило конец могуществу синтоистского клана Ватараи. Последний удар нанесло новое учение «Единственное изначальное синто», основателем которого был Ёсида Канэтомо из древнего рода священнослужителей-гадателей синто — Урабэ. В распространении своего учения он использовал те же приемы, которые когда-то принесли успех клану Ватараи — сослался на подложный документ, который якобы издревле хранился у семьи Ёсида. В отличие от Ватараи, Ёсида при изложении основных положений своего учения использовал даосскую терминологию. В своем учении Ёсида провозглашал, что почитавшаяся до сих пор как главное Щк божество богиня Аматэрасу на самом деле не имеет никаких оснований для подобного к ней отношения. Согласно документу, которым располагал Ёсида, божеством, более древним, чем даже небо и земля, было божество Тайгэнсонсин, а все остальные боги японского пантеона были лишь воплощением этого изначального ками. В связи с этим все вопросы по поводу главенства того или иного синтоистского святилища отпадают как не имеющие никакого основания. Вооружившись подобным учением, Ёсида решил заручиться не только поддержкой с каждым днем теряющего свой авторитет императора, но и усиливающегося режима Муромати. Поскольку сам сёгун был далек от подобных дел, то Ёсида обратился к императрице, которую сумел склонить на свою сторону. Результатом его усилий стало строительство нового храма в резиденции сёгуната, который должен был отражать все идеи нового учения. Новое святилище было построено в 1485 году и представляло собой главный храм в форме восьмиугольника, окруженный множеством святилищ, посвященных всем официально признанным синтоистским богам, коих насчитывалось более трех тысяч. Центральное сооружение получило название в честь главного божества новой религии — Палата Великого Основания. Восьмиугольная крыша символизировала все стороны света, с нее по центральному столбу, символизировавшему ось мира, стекала дождевая вода, которая, попадая на пол, просачивалась через камни, количество которых равнялось м чису богинь и богов синтоистского пан-IB теона. Весь архитектурный ансамбль должен был свидетельствовать о единстве синтоистского канона, а также внушать впечатление, что перед вами главное святилище Японии. Единственным достойным конкурентом Ёсида, мешавшим осуществлению его честолюбивых замыслов, оставался храм Исэ, но в дело вмешался сам случай, которым Ёсида не преминул воспользоваться. В результате пожара храм Исэ потерял свою главную святыню — синтай (культовое изображение) Аматэрасу, а Ёсида, предоставив фальшивки, сумел доказать, что богиня сама избрала себе новое место жительства и прибыла в храм нового учения. Так было установлено главенство семьи Ёсида, которая продолжала пользоваться неоспоримым авторитетом вплоть до эпохи Эдо. Именно ей принадлежало право выдавать лицензии священнослужителям, что наделяло ее неограниченной властью.

Буддизм также продолжал развивать начатое в прошлую эпоху. Дзэн-буддизм способствовал усилению светских тенденций развития общества. Превращая в ритуал повседневные дела человека, взращивая вкус к простым вещам, естественным материалам, учение дзэн все больше срасталось с искусством и все больше отдалялось от своих религиозных основ. Этому немало способствовало новое понимание природы творчества, в процессе которого художник может достичь состояния сатори, к чему стремились все приверженцы этой ветви буддизма. В основе эстетического восприятия дзэн-буддизма лежали понятия, отражавшие стремление в каждом мгновении уловить тайну мироздания, частью которого был и человек. Таковы были понятия «саби, означающее скрытую гармонию всего сущего, «ваби» — простота, «югэн», обозначающее истину, которую нельзя выразить словами. Происходят изменения в архитектурном ансамбле и во внутреннем убранстве буддистских храмов. Место алтаря занима ет отныне сад, окружающий храм или монастырь, используемый для медитаций. Каждый элемент сада символизировал ту или иную часть мироздания, что привело к его сакрализации в глазах буддистов. Постепенно сложились каноны организации садов, где каждому элементу-символу отводилось собственное место.

Тем не менее влияние буддистских монахов постепенно сходит на нет, а после разрушительных нападений войск Нобунага и вовсе прекращается. Было истреблено несколько десятков тысяч буддистских обителей, после чего буддизм навсегда утратил всякую возможность влияния на духовную жизнь японцев.

Сёгунат Муромати. Архитектура и скульптура

Период Муромати характеризуется уменьшением роли сооружений в храмовом комплексе в пользу садов, служивших и молельней, и залом для медитаций. Существовало два типа организации садового пространства: пейзажный и плоский. Пейзажные сады стремились воссоздать всю красоту японской природы и состояли из камней, символизирующих горы, деревьев и водоемов. Такие сады радовали глаз и из окон жилых помещений, и во время прогулок. Обязательным элементом пейзажного сада была уютная беседка, скрытая среди ветвей многочисленных деревьев и кустарников. Каждая составляющая сада была наполнена глубоким символическим содержанием, а весь сад в целом представлял собой своеобразную модель вселенной.

Плоский сад представляет собой не что иное, как знаменитый японский «сад камней», предназначенный для созерцания и медитации. Такой сад обычно примыкал к дому и располагался на небольшом огороженном участке. Составляющие его песок, галька и как бы случайно разбросанные камни создавали удивительно сложные и прекрасные композиции, которые навевали мысли о вечном.

Сёгунат Муромати. Литература

Отличительной особенностью литературы данного периода является ее синкретический характер. Кроме того, в литературе Муромати необычайно сильны некоторые упаднические мотивы, порожденные постоянными войнами и кризисами эпохи. Продолжалось развитие жанров, возникших в предыдущий период. Одним из значительных прозаических произведений стала повесть «Цурэдзури», написанная буддистским монахом Кэнко. Здесь наиболее полно отражены разочарование и осознание безнадежности своего положения, царившие в душах аристократов, терявших свои позиции в борьбе за власть. Разрушение старого уклада, на смену которому пришли лишь войны, определило трагическое мироощущение автора. Своеобразным достижением стало то, что Кэнко не просто описывает события, но пытается проникнуть в глубины человеческой души, понять мотивы человеческих поступков. Он восхищается аристократией эпохи Хэйан с ее эсгтетизмом, умением видеть красоту во всем и выражать свои чувства в поэзии. Восхищает его и другая сторона далекой эпохи: суровая жизнь самураев. Сквозь все произведение красной нитью проходит идея о бренности всего сущего, о непостоянстве бытия, что дает, однако, источник постоянного любования природой, стремления постичь эту переменчивость жизни.

Главными достижениями эпохи Муромати стало создание двух новых жанров: одного поэтического — фарсовые сценки кёгэн, и одного прозаического — «нанизывающиеся» стихотворения — рэнга. Фарсовые сценки стали значимым этапом в развитии городской литературы, засвидетельствовав новый уровень самосознания простого народа. Принадлежал этот жанр скорее театру, нежели литературе, хотя нельзя не отметить и его вклад в развитие литературы. Прежде всего это новые темы, ранее не считавшиеся достойными художественного изображения: сцены из жизни простого народа, бытовые ситуации и комические положения. Объектом сатиры становились как представители других сословий: воины и монахи, так и простолюдины. Но если в изображении жизни крестьян и горожан смеялись по-доброму, потешаясь над забавными ситуациями, в которые попадают герои, то в изображении духовенства и самураиства звучали нотки сарказма и злобы. Сюжет всегда был очень прост и, как правило, однообразен: ловкий слуга по имени Таро (что-то вроде русского Ивана) обманывает своего господина, извлекая из его глупости выгоду для себя. Главным в искусстве кёгэн было не это. Восхищение вызывала игра актеров, их умение по-новому преподнести сюжет, который всем давно известен, найти нечто такое, что заставит смеяться вновь и вновь. Игрались фарсы на городских площадях, возле монастырей или ворот замка феодала и всегда пользовались огромным успехом, собирая толпы народа.

Другой распространенный жанр — рэнга — происходит от танка. Если раньше в поэтических состязаниях поэты отвечали друг другу целыми стихотворениями, то теперь этот поединок проходил в несколько другой, сокращенной форме. Как известно, танка — этот пятистишие. Так вот, соперничая в искусстве составлять танка, поэты пришли к следующему: один пишет начальное трехстишие, а второй заканчивает начатую мысль двустишием и дает начало новой, которую заканчивает его соперник, и так до бесконечности. Подобные интеллектуальные упражнения получили название «рэнга», что значит «нанизанные стихи». Первоначально этот жанр был распространен среди аристократов, но с ростом городского сословия рэнга перешло и в народную литературу. В рэнга, как и в кёгэн, горожане потешались над всем и вся, в первую очередь над более зажиточными слоями общества. Довольно скоро первое трехстишие отделилось от целого и приобрело самостоятельное значение. Так в Японии появился новый вид поэтического искусства — хокку, надолго определивший развитие японской литературы.

Сёгунат Муромати. Театр

Самым значимым достижением японкой культуры стало создание театра Но. Впервые высокое драматическое искусство сочетается с большой литературной ценностью театрального репертуара, пьесы которого — ёкёку — до сих пор почитаются как шедевры японской литературы. Создателем этого жанра был Канъями: он вместе с сыном Дзэами много сделал для развития японского театра, превратив его в многожанровое искусство.

На формирование художественных принципов театра Но большое влияние оказали дзэн-буддизм, а также распространенные в то время эзотерические учения с их тенденцией видеть во внешнем скрытую истину. Именно это стало определяющим для художественного метода театрального искусства, в основе которого лежали два принципа: «моно-манэ» — подражание, и «югэн» — скрытая красота. От актера требовалось не изображение событий, не копирование жизни, а лишь выявление ее скрытых основ, что вкупе с воображением зрителя должно было дать полную картину мира. Зрителю в данном случае отдавалась чуть ли не такая же роль, как и актеру: существовал даже специальный термин — «ёдзё», обозначавший эмоциональный отклик, дающий полноценное восприятие. Все это объясняет то значение, которое придавалось символике жестов, действий актеров, условных декораций, общего стиля представлений.

Непосвященному зрителю сложно разобраться в том, что происходит на сцене: именно этим объясняется то потрясение, близкое к состоянию шока, которое испытали европейцы, впервые увидевшие представления Но. Поражало все: и специфическая обстановка театра, и минималистская условность декораций, на фоне которых тем более восхитительными казались роскошные костюмы актеров и их маски, выполненные с величайшим талантом и умением, и медлительные движения актеров, насыщенные чрезвычайно сконцентрированным символическим содержанием. Особенно стоит отметить роль действия и танца в представлении. Поразительными казались условные жесты, символика движений, когда небольшой прыжок с подставки означал, что героиня бросилась в реку, переход из одной части сцены в другую означал смену места действия, и даже времени года. Особое значение придавалось умению обращаться с веером, который по ходу представления мог быть и мечом, и кистью художника, и кувшином с вином, и прочее. За движениями веера нужно было следить особенно внимательно, так как с его помощью передавались тончайшие нюансы душевного состояния героя. Но удивительнее всего были танцы. В зависимости от того, что они изображали: пляску задобренного божества или пляску воина, рассказывающего о битве, они могли быть то медленными и торжественными, с мерным топотом и величественным подниманием и опусканием правой ноги, а то — резкими и стремительными, с многочисленными прыжками и падениями. Актеры после представления не уходили со сцены, а застывали на месте, как бы «исчезая» из поля зрения зрителей, что тоже не могло не вызывать удивления. Важную роль в представлении играл хор, состоявший из восьми человек, который передавал душевное состояние героя, мотивы его действий, а также само происходящее на сцене. Все представление сопровождалось игрой на национальных японских инструментах: флейте, барабанах коцудзуми и оцудзуми, сямисэне.

Полного расцвета искусство Но достигло как раз в эпоху Муромати и сохранило свое культурное значение вплоть до наших дней.

Сёгунат Токугава. Приход к власти

Создание сёгуната Токугава в 1603 г. знаменовало новый длительный период в истории японского государства. При первом представителе рода — Иэясу Токугава — было завершен процесс объединения страны под властью дома Токугава. В сражениях со своими противниками Иэясу неизменно побеждал, а их земли присваивал себе, так что к моменту прихода к власти он уже был крупнейшим феодалом страны. Кроме того, у многих крупных землевладельцев он отбирал еще и прииски по добыче драгоценных металлов, что обеспечило его монополию в этой отрасли. Ему подчинялись также провинции, официально сохранившие статус независимых: Осака, Сакаи и Нагасаки. В 1605 году он передал титул сегуна своему сыну Хидэтада, но сохранил в своих руках всю полноту власти вплоть до своей смерти.

Несмотря на свое явное превосходство как в военном, так и в экономическом плане, Иэясу не расслаблялся. Его многочисленные противники объединились вокруг сына предыдущего правителя — Хидэёри, которые при поддержке христианских стран готовили переворот. Однако Иэясу опередил их намерения и в 1615году разгромил ставку претендента на верховный пост в Осаке: почти все заговорщики были убиты, а сам Хидэёри покончил жизнь самоубийством. После этой расправы в стране воцарились долгожданный мир и стабильность.

Сёгунат Токугава. Социальная структура

Первым делом Иэясу упорядочил систему управления страной. Император и его приближенные потеряли всякую возможность вернуться к власти. Теперь главным в стране был сёгун, у которого, был первый министр, исполнявший роль главного советника, а также регента при несовершеннолетних наследниках Токугава. Эта должность носила название; тайро. Следующим звеном в осуществлении административных функций был городской совет старейшин — родзю, общавшихся с сегуном только через посредство собаёри — своеобразных камергеров правителя. Кроме того, в крупных городах, вроде Киото и Осаки, была учреждена должность самостоятельного правителя — гундай.

Общество делилось на 4 сословия: самураи, крестьяне, ремесленники и купцы. Кроме того, существовали и свои маргиналы: эта (парии), хинин (нищие) и бродячие артисты. Был определен строгий кодекс поведения для каждого сословия, несоблюдение которого строго каралось. Главным сословием были воины-самураи, которые составляли десятую часть всего населения. Они обладали огромным количеством привилегий, а отличительным признаком, указывающим на статус самурая, было ношение двух мечей. Начало периода Токугава стало эпохой расцвета самурайства: за малейший неверный жест со стороны представителя низшего сословия они имели право казнить его на месте. В то же время самураи занимались только войной и ничего другого делать не умели, а содержать такую большую армию в условиях достигнутого мира было совершенно бессмысленно, поэтому очень скоро начинается упадок самурайства. Вынужденные зарабатывать себе на жизнь, они либо превращались в наемных убийц — ронинов, либо становились разбойниками, либо преодолевали собственное презрение к мирским занятиям и становились чиновниками или торговцами. Небольшое число самураев нашли себя в преподавании основ воинского искусства: были открыты школы, где мальчиков из знатных семей обучали воинскому искусству, а также специфическому кодексу «Бусидо». Опустившиеся самураи не желали мириться с подобным положением дел, вследствие чего режиму Токугава неоднократно приходилось подавлять восстания ронинов, стремившихся вернуть себе былую славу и привилегии. В целом вплоть до конца правления Токугава в обществе царили относительная стабильность и покой.

Сёгунат Токугава. Городское население

Городское население занимало последние ступени в социальной системе эпохи токугава. К ним относятся прежде всего «ко» — ремесленники, и «сё» — торговцы. Рост внутренней торговли, развитие транспорта и сообщений между различными провинциями привело к росту старых городов и к возникновению новых — центров политической и экономической жизни. В Японии периода Токугава крупных городов насчитывалось семнадцать, среди которых особое положение занимали Эдо, Осака, Киото, Сакаи, Нагасаки. Лишь в Осаке купечество могло развиваться беспрепятственно, не оглядываясь ни на императора (Киото), ни на сёгунат (Эдо).

Мощные кабунакама (профессиональные объединения купцов) и ремесленный союзы (дза) превратили Осаку в главный экономический центр, получивший название дайдокоро, что значит «кухня» страны. В Осаке был главный рынок Японии, где концентрировалось продукция со всей страны (рис, шелк, хлопчатобумажные ткани, лакированные изделия, фарфор, бумага, воск и др.) — Все более широкое распространение получали деньги.

Происходит специализация регионов по производству того или иного вида товаров: северный и юго-западный Кюсю производил фарфор и хлопчатобумажные ткани, район Киото и Нара — парчу, шелковые ткани, сакэ, изделия из металла и лака, район Нагоя и Сэто — керамику и фарфор, Нагано — сырье для шелкопрядства и т. д. Таким образом, складывавшийся единый рынок способствовал объединению страны на экономическом уровне. В XVII веке в отдельных отраслях японского производства возникли первые мануфактуры, что свидетельствовало о грядущем завершении феодальной эпохи.

Что же касается ремесленников, то их положение отличалось большей суровостью, нежели положение купечества. Если купцы наращивали экономическую мощь и постепенно начинали влиять на политические события, то у ремесленников сохранялось зависимое положение. Ремесленники были организованы в цехи, которые обладали монополией производства, имели четкую иерархию и передавали профессиональные навыки по наследству. Правительство вводило различные ограничения в их деятельность, тщательно следило за выпускаемой продукцией и выходом ее на рынок.

В этот период в городском населении формируется новое сословие — интеллигенция, вызывающее наибольшие опасения у верховной власти, которая всячески препятствовала развитию этого слоя.

По-прежнему продолжалась борьба за независимый статус города. По правовому положению города Японии делились на три категории, две из которых, принадлежавшие сёгунату и владельческие (княжеские), так или иначе зависели от государства и не имели никакой гарантии соблюдения своих прав и свобод. В Японии было всего несколько так называемых вольных городов. К ним относились Сакаи, Хаката, выросшие и разбогатевшие на внешней торговле еще в XVI веке, Нагасаки — торговый центр, державший всю торговлю с иностранцами, и Осака — «кухня» страны. Однако и они находились под неусыпным контролем сёгунских чиновников. Купцы и ремесленники пытались бороться с такой вопиющей несправедливостью, создавая различные профессиональные объединения, которые совместными усилиями накапливали мощь, способную противостоять власти сёгуната. Возрастающее влияние торгово-ростовщического капитала вынудило сегуна официально признать статус кабунакама, т. е. признать дальнейшее усиление формирующейся буржуазии.

Сёгунат Токугава. Гейши

Для современного европейца свойственно неверное понимание того, кем были в действительности гейши. Познакомившись с культурой японцев в самом начале своих отношений с Японией и сравнив гейш с куртизанками, европейцы не пошли дальше этого в понимании гейш. На самом деле даже употребление слова «гейша» неверно. Термином «гей ся» в Киото обозначали людей искусства: музыкантов, танцоров и актеров. С развитием городской культуры, с усилением стремлений знати к роскоши появляются женщины-искусницы, в совершенстве владеющие искусством развлекать собеседника. Именно их со временем стали называть «гей ся», по-русски — гейша. Прежде всего нужно отметить, что гейши не оказывали сексуальных услуг своим клиентам. В их обязанности входило ведение официальных и полуофициальных вечеринок, развлечение гостей танцами, пением, игрой на музыкальных инструментах, а также тонкой и остроумной беседой. Для утоления более низменных желаний существовала каста дзёро, объединявшая представительниц одной из древнейших профессий и ничего общего не имевшая с гейшами.

Для того чтобы стать гейшей, необходимо долго учиться: процесс обучения занимал несколько лет. Как правило, гейшами становились девочки из бедных семей, проданные своими родителями тому или иному дому гейш — окейе. В таком случае обучение начиналось с момента вступления в окейю, но случалось, что у гейши рождалась девочка, которая шла по стопам своей матери: тогда обучение начиналось с трехлетнего возраста. Достигнув определенного уровня в искусствах, девочка была готова начать профессиональную карьеру. Вначале ее везде сопровождала старшая сестра, знакомившая ее со своими клиентами, владельцами чайных домов, парикмахерами, продавцами косметики и галантереи и т. п., и разными способами способствовала развитию ее карьеры. Начинающая гейша называлась «мэйко», что значит «ученица». По достижении совершеннолетия она, в случае утраты девственности, становилась полноправной гейшей, но отношения со своей сестрой сохраняла до конца жизни. Набравшись опыта, она могла и сама взять подопечную. Отношение к девственности в культуре гейш было очень трепетным. Девицы, обучающиеся искусству быть гейшей, понятия не имели об интимной стороне отношений с мужчинами. Главным достоинством мэйко как раз и была ее невинность, а право первой ночи ценилось очень высоко. Мужчины покупали это право, что приносило немало денег окейе. Затем гейши строго следили за своей репутацией, стараясь любыми способами ее сохранить. Это было важно и для популярности гейши, а также для того, чтобы обзавестись «данна» — покровителем. Как правило, это были чисто коммерческие отношения: гейша дарила мужчине свидания наедине, а тот должен был оплачивать полностью или частично, в зависимости от своего финансового состояния, многочисленные расходы своей любовницы. Это было выгодно и для гейши, и для ее ВЦ окейи, и чрезвычайно льстило мужчи-не. Чем более популярна была гейша, тем больше предложений она получала, тем более дорогие наряды могла она себе позволить и тем самым лишь увеличивать свою популярность. В конечном итоге гейша не только обладала различными талантами, но и сама была своеобразным произведением искусства. Это подчеркивается ее нарядами, ее макияжем, напоминающим театральную маску, ее прической, ее неестественной манерой ходить и т. п. Гейши творили красоту своим присутствием, и именно поэтому их так высоко ценили.

Сёгунат Токугава. Расцвет борьбы сумо

Примерно в то же время, когда появляются и становятся необычайно популярными первые гейши, наступает расцвет борьбы сумо. Происхождение сумо связывают с очень отдаленными эпохами. Историки сумо находят подтверждение существованию этого вида национальной японской борьбы даже в «Кодзики» и «Нихонги». В частности в «Нихонги» было найдено описание схватки двух великих бойцов древней эпохи, победителем из которой вышел воин Номиносукунэ, впоследствии признанный божественным покровителем сумо. Более достоверные источники упоминают о распространении сумо, начиная с VII века, когда соревнования по сумо становятся регулярными. В ту эпоху отсутствовали какие бы то ни было запреты техники ведения боя: разрешались удары руками и ногами, которые недопустимы в современных состязаниях по сумо. С развитием самурайской культуры — культуры профессиональных воинов — начинается эпоха сумо.

В эпоху правления Токугава сложился свод правил, определяющих проведение схваток борцов сумо (кимаритэ), а также была упорядочена ритуальная сторона состязаний. Встреча двух борцов происходит на специальном помосте — дохё, где лежащая на полу веревка определяет границы круга, в рамках которого и происходит противоборство. Тот борец, которому первому удастся вывести противника из равновесия и переступить эту границу, считается победителем. Правила удивительно просты, но реализовать эту задачу на практике не так просто, как кажется.

Принимая во внимание отсутствие в сумо весовых категорий, иногда это кажется и вовсе невозможным. Но в сумо существует ряд приемов, благодаря которым более легкий борец может одолеть своего тяжелого соперника с помощью своей смекалки и ловкости. Это подтверждается и историческими данными: за все время существования сумо не было ни одного великого борца, чей вес превышал бы 135 кг.

Наиболее интересна в сумо ритуальная сторона поединка. Перед началом схватки все борцы выходят на арену, совершая своеобразный круг почета. Завершает это шествие «великий чемпион» — ёкодзуна, который поочередно топает левой и правой ногами, дабы отогнать злых духов. Затем выходит первая пара борцов, но схватка, тем не менее, еще долго не начинается. Сначала борцам необходимо совершить очищение: борцы разбрасывают соль по площадке и сами натираются ею. В начале схватки следует особая церемония — «сикири», заключавшаяся в следующем: борцы становятся друг против друга и смотрят в глаза, пытаясь одержать моральную победу. Затем они расходятся и снова разбрасывают соль. Так могло продолжаться до бесконечности. Схватка начиналась в тот момент, когда борцы бросались друг на друга, пытаясь вывести противника из равновесия. Важнейшим искусством в сумо является не умение свалить соперника, а умение удержать равновесие. В принципе, большая часть упражнений как раз и направлена на развитие этого аспекта.

Воспитанием борца сумо начинали заниматься с 10 лет. Мальчики, отобранные в специальные школы, вынуждены были подчиняться строгому распорядку и дисциплине. День юного бойца начинался с восходом солнца. После умывания следовала долгая изнурительная тренировка. Заканчивалась она приблизительно в полдень, тогда же борцы совершали первый прием пищи. После столь серьезной физической нагрузки на аппетит они не жаловались, именно такой режим способствует наращиванию веса, которым так славятся борцы сумо. Затем послеобеденный сон, легкая тренировка и ужин. Так и проводили свои дни все борцы.

В сумо существует строгая иерархия разрядов. Самым почетным званием считается звание «ёкодзуна», которое присуждалось пожизненно, но и добиться которого было очень и очень сложно. За всю историю японского сумо этим званием были награждены не больше 70 человек.

Популярность этого вида спорта была и остается огромной вплоть до наших дней. Во все времена зрителей поражало то необычное сочетание огромной мощи и чрезвычайной пластичности этих гигантов ринга.

Сёгунат Токугава. Культура, общественная мысль и религия

С установлением власти Токугава в Японии широкое распространение получили конфуцианские идеи в интерпретации философа Чжу Си. Он провозглашал незыблемость существующего порядка, обязательное подчинение младших старшим и прочие идеалы, импонировавшие власти сёгуната, оправдывавшие его действия. Благодаря поддержке правящего режима чжусианств вскоре заняло позиции официального религиозного учения страны.

Еще одной тенденцией эпохи стало развитие идей националистического толка. Если первоначально изыскания в этой области носили мирный характер и были направлены лишь на поиски национальной самоидентификации, то позднее они переродились в агрессивно настроенные теории японского превосходства. Так, в трудах ярого националиста и синтоиста Ямага Соко открыто пропагандируется исключительность японской нации, ее самодостаточность и независимость от континентальных культур, в частности Китая. Его рассуждения задали тон последующим исследованиям японских националистов.

С развитием городов и усилением влияния горожан на общественную жизнь страны возникла необходимость в формировании их собственной идеологии. Именно это определило возникновение учения сингаку, представляющего собой практическую этику. Согласно сингаку, достичь богатства и процветания можно было благодаря собственному интеллекту, бережливости и трудолюбию. Эти ценности сыграли немалую роль в формировании менталитета современных японцев.

Еще одним течением общественной мысли того времени была школа коку-гаку, ратующая за поиски национальной японской идентичности. С этой целью была проделана работа по изучению памятников древней японской письменности, где планировалось выявить особенности самобытного японского пути развития страны. Одним из инициаторов этого движения был Хирата Ацутанэ, активно отстаивавший позиции синтоизма как исконно японской религии, наиболее соответствующей всем духовным потребностям японского народа. В своей работе «Драгоценные узы» он провозглашал родство всех японцев, их божественное происхождение, а следовательно, превосходство над другими расами. Учение было популярно во всех слоях общества, за исключением правящего. С целью помешать его дальнейшему распространению сёгун объявил единственной религией страны чжусианство, а все остальные поставил вне закона. Но начавшиеся процессы распада феодального сознания и обретения независимости всеми социальными слоями остановить было уже невозможно. В конечном итоге развитие националистических идей стало одним из факторов, предопределивших падение дома Токугава.

Сёгунат Токугава. Литература и театр

Развитие городов определило их роль в развитии культуры как центров накопления духовного потенциала страны. Этот период характеризуется особенно плодотворным развитием городской литературы. В XVII–XVIII столетиях жили и творили такие звезды японской литературы, как Ихара Сайкаку, Мацуо Басе, драматург Мондзаэмон Тикамацу, историк Хакусэки Араи и многие другие. Ихара Сайкаку внес неоценимый вклад в развитие японской прозы. Его произведения своим реализмом в изображении жизни простых горожан станут образцом для следующих поколений писателей. Мацуо Басе был одним из замечательных поэтов своего времени. Именно он прославил новый поэтический жанр — хокку, подняв его авторитет на вершины, которые раньше занимала поэзия танка. В короткой форме трехстишия ему удается раскрыть все богатство внутреннего мира человека, глубину и разнообразие человеческих эмоций, увиденных сквозь призму природы. Границы хокку определили и стиль этого жанра: большое значение стало придаваться намеку, недосказанности и афористичности в выражении той или иной идеи.

Творчество драматурга Тикамацу занимает в истории японской литературы значительное место. Именно его имя связывают с возникновением нового театра — театра Кабуки, обладавшего своими особенностями и своеобразными чертами, отличавшими его от театра Но. Наибольшими отличиями обладали танцы актеров Кабуки, хотя остальные принципы представления были заимствованы у театра Но. Так же, как и в Но, в представлениях театра Кабуки участвовали только мужчины. С конца XVIII — в начале XIX столетий наступает период расцвета нового вида театрального искусства. Появляются спектакли из жизни горожан с их повседневными проблемами, жизнью «кварталов увеселения» и т. п. Театр Кабуки становится образцом торжественного барочного стиля, сохранив свои особенности вплоть до начала XX века, когда с приходом Мэйдзи наступает господство реалистического искусства, требованиям которого будут вынуждены подчиниться и актеры Кабуки.

XVII век породил еще один вид театрального искусства, который быстро завоевал любовь простых горожан. Театр Ёсэ, избравший в качестве излюбленного жанра что-то наподобие варьете, был самым демократичным из всех японских театров. Основной репертуар театров Ёсэ составляли устные рассказы кодан («публичное выступление»), повествующие о событиях в жизни представителей знати, и ракуго («рассказы с комической концовкой»). В перерывах между сценками зрители могли насладиться искусством пародистов, акробатов, фокусников и т. п. В период кризиса режима Токугава эти театры получили огромное количество материала для своих постановок. Появилась даже газетная разновидность кодана, которая в форме короткого фельетона повествовала о самых насущных проблемах и самых недавних событиях. Настоящего расцвета искусство театров Ёсэ достигло в следующий после Токугава период. Еще одним достижением эпохи стало развитие кукольного театра дзёру-ри. Его развитие и возросшая популярность связывают с именем талантливого певца Такэмото Гидаю, в честь которого даже был назван специфический стиль представления — «гидаюбуси». Увы, история этого театра была недолгой: в период Мэйдзи, когда обязательным в искусстве считалась пропаганда «истинных» ценностей, он не смог совместить свое искусство с требованиями реальности и прекратил свое существование.

Сёгунат Токугава. Живопись

В живописи периода Токугава наметилось сразу три тенденции развития: заимствование китайских приемов и тематики, возрождение исконно японских образцов и, на более позднем этапе, следование европейской манере. Доминирующие позиции занимала школа кано, избравшая для себя в качестве наставников образцы китайского искусства. Многие работы этих художников поражают своей нарочитой декоративностью и некоторой долей искусственности. Однако и среди представителей этого направления находились настоящие таланты. Одним из них был известный художник Огата Корина, сумевший воплотить в своих произведениях все богатство культуры и общественной жизни своей страны. На его картинах мы можем видеть сцены из жизни как самураев, так и простых ремесленников. Для него не было границ. Каждое его произведение, будь то ширма или лакированная вещица, потрясают силой цвета и интенсивностью красок. Не обходил он вниманием и природу родной страны, подарившей ему темы для многих произведений, в том числе и для самого значительного — ширмы с росписью «Красные и белые цветы сливы».

Городское население изобрело новый жанр живописи, избравший предметом изображения исключительно сцены из жизни купцов и ремесленников. Этот жанр получил название «укиё-э» и был необычайно популярен в Японии, а затем гравюры этого направления получили признание и за пределами своей страны. Возникновение этого жанра связывают с именами двух великих художников: Хисикава Моронобу и Судзуки Харунобу. Именно последнему принадлежит заслуга развития метода цветной гравюры. Для изображения он избрал довольно интересный объект: его кисти принадлежат лучшие изображения красавиц-гейш и дочерей влиятельных семейств городской знати. Эти изображения нельзя в полной мере назвать портретами, поскольку в большинстве своем они стилизованы и созданы для запечатления того или иного чувства, промелькнувшего на лице или в жестах красавицы. Вообще стремление изображать не конкретных людей, а эмоции, ими владеющие, было очень сильно в японской живописи того времени. Благодаря стараниям художников мы сейчас имеем возможность увидеть портрет «эмоций» эпохи. Необычайно интересны изображения театральных актеров, написанные в подобной манере. Они с невероятной точностью раскрывают внутренний процесс творчества актеров.

Пейзаж также занимает свою нишу в японской живописи. Крупнейшим пейзажистом эпохи Токугава был художник Кацусико Хокусай. Именно в его произведениях впервые появляется образ горы Фудзияма как символа Японии. Он и его последователи стремились очистить японское искусство от китайского влияния и отстаивали самобытность японской живописной техники.

Сёгунат Токугава. Прикладное искусство

Городское население не могло позволить себе роскоши использовать в быту посуду из драгоценных металлов, как это было распространено у правящего слоя. В связи с этим наступает новый период расцвета керамического ремесла. Первые технические и художественные открытия в области керамики принадлежали мастеру Нинсэя, прославившегося своими народными изделиями, украшенными эмалевыми росписями с добавлением золота. Именно в этот период распространяется фарфор. Сначала его изготовление шло по китайским технологиям, но очень скоро японцы выработали собственные приемы, позволившие им стать безусловными лидерами в этой области. Декор и формы сосудов принимают характерные японские черты: более плавные очертания и чисто японские многоцветные узоры птиц и цветов.

В производстве лакированных изделий тоже были некоторые достижения. Известный художник Огата Корин придумал новый состав лака, благодаря которому очертания рисунка получались более резкими. Усиливается тенденция использования в изображении более мягких тонов при более детальном рисунке. Традиционные символические узоры сменяются изображениями насекомых, а также авторскими сюжетами известных художников того времени.

Совершенства достигло изготовление бронзовых изделий. Бронза применялась в отделке зданий, в сооружении оград, изготовлении фонарей. К концу периода Токугава стало распространяться изготовление бронзовых надгробных памятников. Хотя и редко, но бронзовые изделия все же встречаются в быту: это сосуды для вина, для кипячения воды. Поражают богатство их отделки и невероятная красота узоров.

Одежда становится более яркой. Иногда красочности отделки уделяли больше внимания, чем выделке тканей. С конца XVII столетия на тканях для кимоно изображаются целые картины: мифологические сцены или пейзажи. В XIX веке в связи со всеобщим стремлением к обогащению ткани перестают быть произведениями искусства, так как рисунки на них все чаще начинают делать по трафарету.

Сёгунат Токугава. Чайная церемония

Большое влияние на развитие японской культуры в таких ее проявлениях, как архитектура, обустройство садов и прикладное искусство, оказала чайная церемония (тя но ю). Привезенный из Китая чай долгое время не пользовался популярностью в Японии. Дзэнские монахи пили чай во время медитаций, используя чай для борьбы со сном. В XV–XVI веках этот обычай получил широкое распространение в аристократических и самурайских кругах. Разработка канонов проведения чайной церемонии принадлежит буддийскому монаху Мурата Сюко, сделавшему это по просьбе сегуна Асикага Ёсимаса. Церемонию стали возглавлять специальные мастера чая (тядзины), чей авторитет очень быстро возрос, и из простых служителей они превратились во влиятельных вельмож. Деятельность таких знаменитых мастеров чая, как Ноами (XV в.), Сэнно Рикю (XVI в.), Соами (XVI в.), а позднее Фурута Орибэ (XVII в.), оказала огромное воздействие не только на формирование канонов чайной церемонии, но и всей художественной культуры Японии. На первом этапе распространения чайной церемонии специально отведенных для этих целей канонов не существовало: все действо проводилось в отгороженной части дома. В XV веке стали строить отдельные небольшие по объему павильоны, напоминающие крестьянскую хижину с четырехскатной соломенной крышей. Чайный домик (тясицу) должен был отличаться строгостью и простотой формы, скромностью отделки, как внешней, так и внутренней. Маленькие окошки должны были обеспечить рассеянный свет, наиболее предпочтительный для медитативного состояния, которое было целью всей церемонии. Единственным украшением и художественным центром чайного дома была токонома, в которой помещали свиток монохромной живописи и букет цветов, обычно определяющих главную тему церемонии, ее философский настрой.

Так же, как и в обычных домах, важную роль в ансамбле чайного павильона играл сад, получивший специальное название — тянива. Его отличало обилие насаждений, а также специальные дорожки из плоских камней для уединенных прогулок, с каменным фонарем и каменными сосудами для воды — цу-кубаи. Наиболее ранними из дошедших до наших дней чайных павильонов считаются Тогудо (1485), Серебряного павильона (1489), монастыря Сайходзи (конец XVI в.). До сих пор непревзойденным образцом ансамбля чайного домика остался знаменитый Тэйэн-сад в храме Мёкиан (окрестности Киото), созданный в 1573 году Сэнно Рикю, известнейшим мастером чайной церемонии. Простота и лаконичность конструкций чайного павильона оказали влияние на формирование в XVI веке национального жилища, что является важнейшим достижением средневековой японской архитектуры