Похоже, она задремала прямо тут, сидя за столом, и теперь, проснувшись, не могла понять, где находится. Будто уперлась в стену. В голове мелькнула тысяча вариантов — от мысли, что ее похитили моджахеды, до того, что она заблудилась в квартире Лоры (такое уже бывало).
Встав со стула, Тундра разбудила Бадая, наступив псу на лапу. Он вскочил, по-щенячьи тявкнув, и уставился на нее с укором. Затем, будто всю жизнь провел в этом месте, затрусил к двери, сел у нее и выразительно потянулся, просясь на выход. Даже лапой заскреб по полу, косматый олух.
Тундра была из той породы людей, которыми не щедро человечество, неприятности и колебания духа у которых неизменно вызывают сердитость. Важно при этом помнить: сердитость эта — еще не есть конечная стадия, так что будьте осторожны — за нею следует злость и ярость.
Выпустив пса наружу, она поднялась вслед за ним во двор. Тот был пуст, лишь неведомая старушка сидела у подъезда, лузгая семечки из кулька, соря шелухой, в которой возились птицы. Она неодобрительно посмотрела на одетую в джинсы Тундру и заерзала на своем седалище, желая скорее поделиться сплетней с товарками, так некстати отсутствующими.
Дворника не было видно, только из-за угла слышался звук метлы. Азиз, ставший дворником не за научные достижения, был по всем понятиям увальнем, не хватал ниоткуда звезд и в целом воплощал невежество бриллиантовой чистоты, но при этом не был лишен инстинкта самосохранения. Разбушевавшаяся белка — и та заставляет отдернуть руку. Тундра в этом плане была похожа на росомаху.
Работа для мужчины — это убежище. Быть нужным у себя дома не так круто, как просаживать жизнь на службе. К тому же дома вы бессильны как обритый Самсон — вас слишком хорошо знают, чтобы почитать и бояться, и достанут в любом месте, включая туалет и гараж. Им все время что-нибудь надо, они таскают ваши носки (на четыре размера больше, чем нужно любому из них!) и те бесследно десятками исчезают. Чуть не забыл про духовный поиск — это, конечно, главное для всякого мужика.
После того, как Гульсибяр обезумела этой ночью, Азиз не стал рисковать и, схватив метлу, отправившись подметать двор. А когда этот двор закончится, всегда можно подмести другой, или бульвар, и вообще страна велика — мети, где хочешь… Можно, в конце концов, просто постоять на солнце. А там, глядишь, она сама успокоится.
Бадай походил кругами, справил дюжину раз нужду, отметив каждый фонарь и угол, напился из грязной лужи и лег посреди двора, словно король, потеснив Каляма с канализационного люка.
Тундра покосилась на бабку с семечками и вернулась в подвал, принявшись размышлять с производительностью Deep Blue, к выключателю которого тянется рука шахматиста. Ее деятельная природа срочно требовала… м-мм… каких-то действий. Но что можно предпринять в ситуации, когда ты провалилась во времени и какой-то дворник, похоже, считает тебя женой?
Ну, допустим, с дворником этим она разберется. Где он, кстати?.. Впрочем, хрен с ним — без него есть, о чем подумать. Пройдет как-нибудь сегодня, наступит завтра — и завтра это потребует от нее решений. Опыт экспедиций в места, куда не заезжают любители легкой жизни, закалил ее разум; программа действий быстро прорисовывалась в голове.
Первое: нужно на что-то и где-то жить. И чем больше этого «что-то» у тебя есть, тем легче разговаривать с окружающими и решить с «где-то».
Второе: не наступать на мозоль властям, иначе аттракцион легко превращается в кошмар. Это правило она выучила тверже, чем «London is the capital of Great Britain».
Третье: должен быть способ все исправить. Нет, даже не третье — первое! Срочно нужна машина времени с хорошим запасом топлива. Где тут печатают объявления?
Беда в том, что она понятия не имела, как все случилось. Инстинкт ученого говорил за то, что разгадка кроится в мельчайших деталях. Только художники-наркоманы видят «картину в целом» — люди с тренированным интеллектом никогда не пренебрегают подробностями. Вот только процесс, приведший ее сюда, драли б его коты, проходил во сне и в другом месте, а не в этом захолустном подвале с метлами! А что из этого, в первую голову, логически следует? Что нужно пойти туда же и там заснуть, надеясь, что тоннель работает в обе стороны. Логично?
Тундра решительно умылась отдающей ржавчиной водой, пренебрегла полотенцем дворника, напоминавшим флаг поверженной империи, над которым потрудились победители, и покинула дом, накинув какой-то халат из шкафа, фасоном… Тундра была до сих пор уверена, что такого фасона не существует в природе.
Когда она снова вышла во двор, ее взгляд что-то такое сказал вышедшему из-за угла Азизу, что он не стал ее ни о чем спрашивать и угрюмо поковылял к кидающей шелуху бабульке, к которой присоединились подруги. Он даже не стал им пенять за мусор.
К его огромному облегчению, пес пошел вместе с «Гульсибяр» — еще вчера нормальной женой, за одну ночь превратившейся в фурию. Жуткая тварь! Где она только взяла его? Впрочем, пусть охраняет дом, а его он привадит мозговой костью. Дружить с собаками Азиз умел с детства: как с людьми, только меньше слов.
«Ай-яй-яй…», — качал головой Азиз, провожая взглядом жену.
Он слышал, что на баб иногда «находит», но Гульсибяр вроде не беременна, а ведь всем известно, что дело обычно в этом. Только почему она босиком и в каких-то странных штанах, спросил он сам себя, но махнул на это рукой и решил подумать о приятном: хорошая погода, привычный двор, люди ходят туда-сюда — с кем-нибудь можно поговорить, а потом обед…
Первое, что обнаружила Тундра, выйдя на бульвар, было то, что центр Москвы не сильно изменился за годы. Здания сплошь те же самые, только другого цвета, без пластиковых окон и кафе в первых этажах, асфальт похуже и нет волшебной плитки двух мэров. Тут только, придирчиво разглядывая тротуар, она поняла, что босая на обе ноги. К счастью, в карманах неуклюжего халата обнаружились бумажка и мелочь, которых хватило на простые сандалии — под стать халату.
В ее голове мелькнула и тут же погасла мысль о судьбе самой Гульсибяр — так он, кажется, называл ее. Если та появилась у Лорки в кресле… Видимо, обеих уже забрали в психушку.
Тундра с Бадаем подошли к дому, где очень еще нескоро поселится ее богатая мужьями подруга, и осмотрела его со всех сторон. Крыша, конечно, была цела и крыта без затей жестью. Ее облепили голуби. Хуже того, пары этажей, надстроенных в девяностые, явно недоставало. А это означало…
— Дерьмо собачье! — Бадай недовольно дернул ушами, готовый спорить, что он тут ни при чем. — Я же не могу зависнуть над крышей! Даже если надраться как вчера вечером… Лора, Лора, не могла поселиться на первом этаже, капризная стерва!
Простой и ясный план возвращения провалился на самых подступах.
Шедший впереди молодой человек с балеткой обернулся на ее ругань, настороженно посмотрел на пса, но все же решился заговорить:
— Вам помочь?
— Нет, спасибо, — отрезала Тундра, глядя на него с раздражением.
«Хренов сердобольный сопляк! Вали, куда шел!» — не вслух, но глазами сказала она ему.
— Я извиняюсь, у вас, наверное, какая-нибудь трагедия.
«Еще какая, чтоб ты знал, кретин!».
— Вот вам подарок. Просто так, — протянул он ей контрамарку. — На две персоны во МХАТ, так что сможете пригласить кого-нибудь. Извините, что помешал вашему разговору с самой собой. До свидания.
Сердце женщины устроено таким образом, что внезапные романтические презенты не могут его не тронуть.
— Спасибо, — ответила Тундра гораздо мягче.
— Не стоит. Вы очень красивы и выглядите встревоженной, как человек, который оказался в чужом месте.
«А эта сероглазая сволочь проницательна… Вообще-то, он симпатичный».
— Просто я сам недавно переехал в Москву. Из Киева. По работе. Я служу в киноиндустрии, — с гордостью поведал он о себе.
Видно было, что даже если бы он захотел сказать менее помпезно о своем деле, то не смог бы — язык сам ввернул «киноиндустрию», слишком уж шикарно звучало слово.
— Я кинокритик, Василий Изотов, — подчеркнул он, что, по его мнению, существа юного и заносчивого, звучало более весомо, нежели «режиссер», и уж тем паче — «артист».
— Хм… Очень приятно. Меня зовут Дэба.
— Очень приятно, товарищ Дэба! Вы в какую сторону идете?
«Совсем юноша… — подумала Тундра. — Господи! А мне-то сколько теперь?!».
Она метнула взгляд на свое отражение в витрине с домашней утварью: между терками и кастрюлями на нее смотрела стройная двадцатилетняя девушка в уродливом халате и дурацких сандалиях.
«Минус десяток! Минимум! Ничего себе!».
Тут же на всякий случай она проверила свою память (Василий, не отрываясь, смотрел на нее, ожидая продолжения разговора): арабский, фарси, немецкий… Столица Лидии? — Милет… нет, Сарды! Вроде бы все на месте.
В ее уме вдруг мелькнула шальная мысль, в которой было место всему — экспедициям, орденам и званию первой женщины-академика, пусть даже СССР, что с того? (Признаем, Тундра была немного тщеславна.)
«А ведь, похоже, не все так плохо, мон шери! Вернуться срочно и забрать документы жены у этого тролля! Почему я сразу не догадалась?!», — и уже Василию:
— Спасибо за ваш подарок. Я не могу принять. Но… если пригласите в качестве «второй персоны», то обещаю подумать.