Утром ни свет ни заря я уже был на работе и, сходу погрузившись в дела, предпринял заранее обреченную на провал попытку зарыться в рутине. Конечно же, попытка провалилась — недаром она звалась заранее обреченной: уже пятнадцать минут спустя я нервно глотал кофе и разгонял по углам памяти спутанные мысли.

Неразлучная троица так и не вернулась. Вчера вечером Вера позвонила им и выяснила, что они переехали в гостиницу, куда-то в район Ботанического сада, «чтобы больше нас не стеснять». Значит, Маша сдержала свое обещание не переступать порог нашего дома. Правда, сдержала в свойственной ей манере, прихватив с собой обоих ухажеров. Интересно, как они собираются уживаться? И вообще, что за сцену мы лицезрели перед отъездом? Очередная «шутка» наподобие поцелуя на скамейке?

Вера рвала и метала, грозилась поехать в гостиницу и «вышибить мозги этой (вырезано цензурой) (вырезано цензурой) (вырезано цензурой), чтобы она знала, как лезть в чужие семьи». Я пытался ее успокоить, но тщетно. Помогла, пусть и невольно, Алена, точнее, звонок от нее: Леше стало хуже, его перевозят в Москву. Услышав эту новость, Вера заплакала.

— Пусть делают что хотят, — наконец сказала она. — Не хочу их видеть, никого.

Так и я сдержал свое обещание: Маша и мальчики были предоставлены сами себе. И так погано теперь на душе… Вроде бы, ничего плохого не сделал, но внутри копошится чувство, какое бывает, когда мимо тебя проносится карманный воришка со спертой сумочкой, а ты не успеваешь его схватить и махаешь рукой: не моя проблема. Проблема, может, и не моя, но девушка, у которой украли сумку, плачет… Дома бардак, в голове бардак, в душе бардак — куда ни глянь, везде одно и то же.

В коридоре послышались негромкие шаги. Уборщица? Открылась дверь, вошла Ирина. Тихонько пройдя к своему месту, она лишь в самый последний момент заметила меня.

— Ой! Ты меня напугал. Привет.

— Привет. Извини, я не специально. Как дела?

— Я думала, еще никого нет…

— Запах кофе тебя не насторожил? — я протянул ей дымящуюся чашку, но она лишь поморщилась.

— Не обратила внимания.

— С тобой все в порядке? — я пристально вгляделся в ее лицо: бледное, осунувшееся, косметики явно больше обычного. А всего двое суток назад Ира лучилась здоровьем. — Ты не заболела?

— Нет, все хорошо…

Ладно, не хочешь говорить — не говори.

— Как прошли выходные? — не то, чтобы мне было очень уж интересно, но надо же о чем-то поговорить. А она вообще помнит, что каким-то образом оказалась у меня в кровати?

— Выходные… — Ирина вдруг выпрямилась. — Фил, давай не будем об этом, а? Вот придет твоя Валя с ней и поговоришь. А не со мной.

— Моя Валя? Она, вообще-то, не моя. А вы что, снова поругались?

— Скажи мне правду: мы действительно спали с тобой вместе?

— Оу… Так ты таки ничего не помнишь…

— Это правда?! — она так резко отшатнулась от меня, что не будь позади нее стены, непременно бы упала. А так лишь ударилась головой. — Ой… Ну за что мне это все…

Я подал ей руку, усадил обратно в кресло, попутно подумав, что, кажется, снова пропустил что-то интересное. Имеющее, в отличие от всего вчерашнего балагана, прямое отношение ко мне.

— А ты можешь объяснить, как так получилось? Я вот так и не понял. Мы ведь не пили с тобой особо, да и я никоим образом не намекал, что не против…

— Филипп, думай, что говоришь! — Ира с трудом взяла себя в руки. — Все гораздо проще. Просто я… Просто я лунатик.

— Ха-ха… — невесело рассмеялся я. — Не верю. У меня уже есть один.

— Я не вру! Ты бы знал, сколько раз по молодости я уходила гулять по дому.

Похоже, и вправду не врет.

— Ладно, верю. Глаза у тебя честные. А чего тебя ко мне потянуло?

— Не к тебе… — Ира отвела глаза, а я изобразил понимание, хотя на самом деле ни черта не понимал. Пришла ко мне? Ко мне. В кровати я лежал? Я. Кровать моя? Стоп… А кровать-то не моя была…

— Ух… Ну, ты, подруга, замахнулась… Каблуком на утес. Уважаю…

Но тут пришла Наташа, и разговор пришлось прервать. Точнее, разговор продолжился, а вот тема поменялась.

— Вместе приехали? — участливо поинтересовалась Клочкова, наливая себе кофе.

— В смысле, одновременно? — переспросил я, не чуя подвоха. — Нет, я немного раньше.

— Понятно. А я думала, вместе. Вы же с недавних пор все делаете вместе: работаете, спите, — Наташа хихикнула.

— Не понял… Это что за разговоры такие?

Я повернулся к Ирине и заметил, что она еле сдерживается, чтобы не вспылить.

— Наташ, я уже объясняла тебе, что это недоразумение.

Клочкова и бровью не повела.

— Недоразумение, что ты полезла в постель к женатому мужчине? Интересная случайность! Слушай, а может, Валя тоже случайно была права, когда говорила вчера, что ты хочешь развалить коллектив? И вещи у нас случайно пропадали, и вирус случайно появился. По недоразумению.

— Наташа, не перебарщивай, — вмешался я. — При чем здесь то и… это?

— Фил, тебя я не виню, — ответила Наташа. — Ты выпивший был, сонный — с кем не бывает. И ты много пропустил из-за своих отпусков и отгулов. Просто согласись, с тех пор, как она появилась у нас, в офисе происходит черти что. Харитонова, конечно, баба с придурью — чего еще ожидать, если муж импотент? — но говорит дело. И это не только мое мнение.

Я в ответ лишь нервно фыркнул. Не было сил ни спорить, ни отрицать. Так хотелось спокойно обмозговать ситуацию с братьями, а меня сходу макнули головой в новую заварушку. «Шифер, ты шуршать охоч. Ты шуршишь, сползая прочь».

Наташа в ответ на мое фырканье лишь пожала плечами и шла на свое рабочее место.

Постепенно подходили остальные коллеги, и по их реакции я сделал неутешительный вывод, что большинство из них приняло в качестве официальной версии позицию Валентины свет Евгеньевны. Последней каплей стало как раз происшествие на корпоративе. Более того, на следующее утро после моего отъезда (спешность которого увязали как раз с обстоятельствами пробуждения), состоялся нехилый разбор полетов, проводившийся с похмела, а потому ни к чему хорошему не приведший. Меня полагали безвинной жертвой, как и Пашу (только если его выставляли жертвой политических интриг, то меня — сексуальных), в деле о пропаже вещей нашлись «неопровержимые» улики, свидетельствующие о виновности Ирины. Постепенно сложилась довольно цельная картина, куда органично были вплетены и остальные происшествия. Телига и Зарипов, как могли, пытались успокоить народ, но не особо преуспели. В итоге Катя Васильева со своим отделом в полном составе покинула праздник, чем и ознаменовала его преждевременное окончание. Вот и все. Дружный коллектив практически развалился.

Как много я, оказывается, пропустил.

Ирина сидела на своем месте, ни жива, ни мертва и тупо смотрела в экран монитора, едва ли что-нибудь там видя. Я знал ее куда больше остальных и не мог поверить, что она из корыстных побуждений способна саботировать работу целого подразделения. Отличный специалист, гораздо лучший юрист, чем я сам, она была профессионалом до мозга костей. Возможно, поэтому у нее не очень ладилось с личной жизнью — несмотря на внешнюю привлекательность, характер у девочки был отнюдь не сахарный. Но на подлость она чисто физически не способна. Не верю. Да и зачем ей? Паша хороший руководитель, какой толк его подставлять, если начальником ее все равно не сделают? Вот договорники… Про Катю разное говорят, в том числе и то, что она не в ладах с некоторыми из акционеров. И на работников своих покрикивает временами. Тем не менее, все они поддержали ее решение уехать с корпоратива. Уж не боятся ли они, что цель Ирины — именно Катя, а не Паша? А что, чем не версия? По квалификации Ирина на голову превосходит любого юриста договорного отдела, кроме Кати, и, если Васильева уйдет, у Щукиной появится шанс, если не сразу, то через какое-то время занять ее место. Рядом с Павлом. Тем более, сама Ирина, как я понял, питает к Телиге некие чувства, которые и завели ее к нему в комнату, где по несчастливой случайности (!!!) спал я. Но пока под удар попадает сам Паша, ему влетело, а Кате — нет. Вот зацепка! Если в ближайшие несколько дней не произойдет ничего необычного, значит, настоящая цель — Телига, которому и так не сладко. Если же произойдет — Васильева, которую беды пока минуют. С другой стороны, следующая же чертовщина может спровоцировать скандал и увольнение уже самой Ирины. Странно, что другие этого не понимают. Видимо, все потому, что я поневоле оказался отрезанным от большинства офисных разборок и теперь могу посмотреть на происходящее о стороны. Со стороны, конечно, виднее, но все равно бред какой-то получается.

Подняв глаза, я встретился взглядом в Валей.

— Привет.

— Привет. Чего молчишь?

— Ты был так занят, я не стала отвлекать. Как выходные?

Даже если в прошедшие выходные мне бы довелось, нарядившись в костюм Чебурашки, подпиливать лобзиком бетонные опоры Останкинской башни, я признался бы в этом охотнее, чем в том, что произошло на самом деле.

— Хорошо. Отдохнули.

— Понятно. Мы вот тоже…

— Да, мне рассказали, — я невольно покосился на Иру, но та так умело изображала приступ аутизма, что, казалось, и вправду ничего не слышала, а то, что слышала — не понимала.

— Фил, привет! — в поле зрения появился Томми и тут же взял «бразды правления» в свои руки: — Не хочешь прогуляться?

— С чего бы? — удивился я. — Время начало десятого, ты вообще только что пришел да еще и опоздал на четверть часа.

«И вообще, в последнее время парные прогулки с моим участием ничем хорошим не завершаются».

— У меня все по графику, — лениво отмахнулся тот. — Твоя помощь нужна, донести кое-что из машины. Паша просил.

— Ну пойдем, раз Паша просил… — вообще, Паша приходит к десяти, но действительно, ничто не мешало ему позвонить и попросить заранее — Ты где припарковался?

Мы вышли на улицу и направились к стоянке. Старенький «Гольф» Томми разместился в дальнем углу между двумя огромными внедорожниками — черным и серым.

— Каждый раз страшно между ними парковаться, — заметил он. — Тачки дорогущие, страховки не хватит даже за памятный бампер заплатить. Есть же деньги у людей… Ладно, не о том речь. Садись.

— Зачем? — не понял я. — Ты обманул меня, что ли? Ничего таскать не нужно?

— Садись, говорю. Для твоего же блага стараюсь, а ты не ценишь.

— Давненько для моего блага никто не старался, — заметил я, но в машину садиться не стал.

Тимофей досадливо сплюнул.

— Ну ты и осёл. Ладно, все равно никого нет, слушай здесь. Ты уже в курсе, что в субботу было?

— В общих чертах.

— Смекнул уже, небось, что к чему?

Я начал терять терпение.

— Ты меня сюда вытащил в костюме под палящее солнце, чтобы обзываться и в угадайки играть? Для этого можно было обойтись корпоративной почтой.

— Не кипятись. Хорошо, говорю в открытую: людям кажется, что Иришка вознамерилась скинуть с пьедестала нашу Екатерину Первую.

— О как, — оказывается, мои умозаключения не так уж оригинальны, как мне показалось вначале. — А как же Паша? Поначалу вы думали, что она против него. Ты сам так думал.

— Думал, — согласился Томми. — Но сейчас все указывает на Катьку. Вирус по чьим базам данных прошелся? Ведь слетели данные по договорам! Дальше. Вещи пропадали у кого? У договорников.

— У меня галстук пропал, — напомнил я.

— Это уже потом! Сначала были телефон и статуэтка.

— Что за чушь ты несешь? Я здесь уже не работаю, что ли?

— Не чушь. Да, ты сейчас вспомнишь и про галстук, и про замыкание. Лично я думаю, что галстук — это для отвода глаз. А возможно, ей глубоко плевать, чье место занимать, она просто хочет, чтобы начальники ушли. Умная детка, ничего не скажешь. Но знаешь, почему она не метит на место Паши? Потому что, если снимут Пашу, вместо него поставят тебя. А ты ее друг.

— Не факт. К тому же, вместо Кати тоже есть, кого ставить.

Томми вздохнул, словно смиряясь с неизбежным.

— Я с тобой кое-чем поделюсь. Только с тобой, больше ни с кем. И ты помалкивай. Вчера, когда Катя уже погрузилась в машину — она вон там паркуется, через три места, — к ней подошел Паша, и они поговорили. Я в своей машине копался, они меня не видели. И Паша прямо предложил Кате объединиться против саботажника и вместе вычислить его. Напомнил, про какой-то разговор с Генеральным. И Катя согласилась. Понимаешь? Они оба боятся места потерять. Теперь жди проверок и взглядов в спину.

Томми хотел насладиться произведенным эффектом, но я повернул все в свою сторону.

— То есть, начальники не верят, что это Ира виновата?

— Начальники верят, что еще один косяк — и их обоих турнут. Смекаешь? — он выразительно покрутил пальцем у виска. — Тогда тебя поставят на место Паши, а вместо Кати… Не знаю, Натаху, наверное. Главное, что Пашу заменишь ты!

— И что? Тебе-то какой резон?

— А я стану ведущим специалистом вместо тебя! Плюс десять тысяч к окладу. Но это лишь если уйдет Телига.

— То есть, ты ради десятки предлагаешь мне подставить Пашу?

— Не подставить, — Томми сообразил, что сболтнул лишнего, и дал задний ход. — Просто не дать свершиться несправедливости. Ты знаешь Ирину и веришь — не говори, что не веришь! — что она не виновата. Возможно, сейчас они решатся уволить ее, для перестраховки. Тебе нужно лишь придержать Павла, он тебя послушает. Тогда и девушка будет тебе благодарна, и твоя совесть будет чиста. И есть шанс продвинуться по карьере. Ну, как тебе?

Я задумался. Предложение заманчивое, что ни говори. Кто бы ни был этот неизвестный злопыхатель, он косвенно помогает мне. И главное, лично я ничем не рискую. Есть шанс стать начальником, а это и зарплата вдвое выше, и власть, и авторитет… Главное, не вмешиваться до поры и не дать уволить Ирину. Твою мать! Что за мысли, Лазарев! Ты ли это? Слышала бы Вера то, о чем ты сейчас думаешь…

— Знаешь, Томми, — наконец ответил я. — Пусть все будет, как будет. Я услышал, что ты хочешь донести до меня, и очень тебе благодарен. Но я постараюсь сделать так, чтобы все вернулось в норму без чьих-либо увольнений.

— Ну и дурак, — бросил мне вдогонку Субботин, когда я, не дожидаясь ответа, направился обратно к офису. — Еще ведь пожалеешь.

Настроение немного приподнялось.