Отбежав метров на двести (бежал вдоль кромки воды, натыкаясь на деревья, и пару раз даже, поскользнувшись, чуть не распластался на земле), я уперся в трассу и встал перед дилеммой: куда дальше? В кусты? Или, может, выбраться на грунтовку, вернуться обратно и попытаться завладеть машиной? Нет, на открытое место что-то не тянет. Куда же тогда…Топают, голубчики! Как назло, вокруг ни одного мало-мальски толстого дерева, за которым можно было бы укрыться. Один проклятый ивняк. Еще и вода противно хлюпает в кроссовках.

Вода!

Их было только двое, видимо, третий остался караулить машину. Разница лишь в том, что теперь оставили не младшего Панкратова, а старшего.

— Может, он на трассу ушел? — предположил Димон, когда луч фонаря, пошарив по траве и рогозу, не обнаружил ничего интересного. — Как думаешь?

— Не знаю, — его безымянный подельник выглядел растерянным и то и дело отмахивался от комарья. — Опасную игру он затеял.

— Ничего, поймаем. Далеко он не мог уйти, мы бы услышали. Где-то здесь прячется.

— Воистину, братья, — отозвался я из-за плававшей в воде старой картонной коробки и, прежде чем те успели ответить что-нибудь остроумное, разрядил по ним всю обойму.

Господи, ну и дрянь! Пришлось буквально лечь в протухшую воду, укрыться под гнилой картонкой, так, что наружу торчала только голова да кисть руки с пистолетом! Я теперь весь в грязище и какой-то вонючей жиже, а пахну, словно последний бомж. Какое там: уважающий себя бомж даже рядом сесть откажется! Вот они, русские канавы… Страшно даже подумать, что можно в них встретить. Но чего не сделаешь ради выживания. Если приперло — и с головой бы нырнул.

Мои противники дружно завопили от нестерпимой боли. Попал, попал! В обоих! Я вскочил на ноги и, пробуксовывая в измазанной грязью обуви, поспешил к ним, пока не очухались. Но сквозь клубы порохового дыма взору моему предстала невероятная картина: и Димон, и неизвестный остались стоять на ногах! Первый держался за бок, но не из-за тяжести ранения или обильного кровотечения — казалось, он просто осматривал рану! Второму повезло меньше: припав на колено (видимо, один из зарядов попал в ногу), он левой рукой зажимал простреленное плечо. Белая футболка его вся была залита кровью, правая рука безжизненно повисла. Кажется, этот вне игры.

— Ты! — завидев меня, Димон попытался дотянуться до оброненного им пистолета. Получилось неудачно: попробуй нагнуться, когда в боку дырка, пусть и полученная по касательной. Я кинулся на него, чтобы перехватить и завладеть оружием, но поскользнулся (проклятая обувь!) и беспомощно растянулся на сырой траве. И тут меня перемкнуло. Испугавшись, что вот-вот последует выстрел, я подскочил, как мячик, и, не разбирая дороги, ломанулся прочь сквозь кусты и канавы. Первобытный ужас, не вникая в сиюминутные интересы, гнал меня дальше и дальше от опасности. Кровь захолодела в жилах, нервы сжались в тугой комок, сердце готово было выпрыгнуть из груди — весь организм приготовился к неизбежному.

Но выстрела не последовало.

Сразу за полосой ивняка начинался настоящий лес: березы, осины. Здесь можно дышать спокойнее: враг позади. Выбравшись на небольшую прогалину я рухнул за толстым полосатым стволом и понял, что близок к истерике. Он ведь мог застрелить меня! Из настоящего пистолета! Насмерть! Какой же я дурак! Надо было сразу уходить, а не поддаваться глупому соблазну завладеть их оружием. Боже, что за нелегкая понесла меня в эти дебри! Зачем мне все это? Ради чего лезть в грязь, стрелять в людей и подставлять себя и любимых под удар? Я не хочу больше играть в ваши игры! Я хочу домой… Вера… Надо найти Веру. Но нет сил… Сейчас, дайте еще минутку… Иначе просто не встану.

Так лежал я на спине, бессильно раскинув руки, может пять минут, а может, и полчаса, когда до моего слуха донесся звук чьих-то осторожных шагов. Чуть левее мимо меня пролегала узкая, видимо, протоптанная местными тропинка, ведущая от деревни к трассе. И по этой тропинке кто-то приближался. Друг или враг?

Враг. У друзей нет карманных фонарей. Короткая — не дольше секунды — вспышка света выдала их с потрохами.

Нехотя поднявшись, я пошарил взглядом в поисках убежища, но не нашел ничего лучше той самой березы, под которой только что валялся. Стоило мне укрыться за ее стволом, как на прогалине появились двое.

— Да ушел он уже, говорю тебе. Чего ему нас ждать?

— Если ушел, значит, не найдем. А пока не нашли, будем искать.

Занятно, как быстро поменялись роли! Теперь уже субтильный Дима вел маленькую армию вперед, а крепыш Миша отпраздновал труса и желал отступать. Как все непостоянно в бренном мире. Интересно, как они так быстро меня нагнали? Не иначе, в панике я пробежал по дуге, а они прошли коротким путем, по прямой. И еще, почему так ноет левое колено?

— Посмотри, у тебя весь бок в крови. И Гриха чуть живой. Его нужно в больницу отвезти. Забей, тут можно до утра бродить. Ты же сам сказал, вы прошли в двух шагах от него и не заметили!

— Второй раз не пройдем. Я эту суку из-под земли достану.

— Зачем он тебе? Ладно, у меня с этой козлиной свои счеты. Но я и так знаю, где он живет, еще встретимся. А тебе-то он на кой сдался?

Говоря это, Миха подошел прямо к тому дереву, за которым и пряталась пресловутая «козлина». Я весь сжался, опасаясь лишний раз вздохнуть: любой шум выдал бы меня с головой. Одеревеневший палец лег на курок пистолета. Ах ты, тапок мне в кисель — он ведь разряжен! Ну, просто праздник идиотизма какой-то…

— Считай, он меня разозлил, — ответил брату Димон. — Меня нельзя злить. Если полчаса назад мне было глубоко фиолетово, поймаете вы его или нет, то теперь другой резон.

— Это точно, — подтвердил Миха. Злить тебя опасно. Ты сразу звереть начинаешь. Как тогда, когда тебя одноклассники…

— Да, как тогда. Ты можешь потише?

Вжикнула молния, что-то зажурчало. Эй, да этот гад справляет нужду на мое дерево! Фу, мерзость… Выглянуть, что ли, неожиданно и сказать «бу»? Тогда, возможно, получится обеспечить его пожизненными сюрпризами, связанными с мочеиспусканием. Хорошая месть, Света бы одобрила. Но у его брата пестик, и он, кажется, настроен всерьез. Не пестик, разумеется, а сам брат.

— Что ты думаешь насчет этой дуры своей? — меж тем спросил Дима. — Пойдешь мириться?

— Неа, — ответил Миха, продолжая делать свое мокрое дело (так долго, он что, раз в сутки ходит?). — Вряд ли у нас чего получится. Шлюшка она. Вон, не успела со мной расстаться, уже к соседу побежала. Хотя, посмотрим. Может, и помиримся, когда я расскажу, какой сосед у нее нехороший оказался… Разок-другой помиримся, и хватит. Баб, что ли, мало?

— Может, и не мало. Но эта красивая, да. Я бы сам ее… Давай быстрее уже, хорош поливать.

— Иду, иду… Взял же с собой ненормального…

Они ушли, а я, как только стихли шаги, первым делом перезарядил травмат. Вот так-то лучше. Ничего, хлопцы, мы с вами еще встретимся. Я тоже знаю, где вы живете. И тоже приду не один.

Нужно искать своих.

Отправляясь выручать Севу, я взял с собой три полных обоймы по семь патронов: одна в травмате и две — в непромокаемом чехле на поясе. Все это было отобрано полицейскими, но после — не без содействия Геннадия Романовича — возвращено мне в целости и сохранности. Сейчас одна обойма полностью разряжена (прости, Гриха, теперь я хоть знаю, как тебя зовут), во второй недоставало трех зарядов (прости, так и оставшийся безымянным охранник Севы). Итого осталось одиннадцать патронов, чуть больше половины. Пока живем.

После недолгих раздумий, я пошел в сторону деревни — ближе к свету и к людям. Возможно, Ден со товарищи размышляли также. Очень надеюсь, они не решились организовать какую-нибудь глупость. Учитывая преобладание слабого пола, сие довольно-таки вероятно. Давай, Денис, твоя харизма и моя интуиция должны помочь нам воссоединиться.

Деревня Зажопино (лишь много позже я узнал, что на самом деле она называлась Зажогино — какой-то шутник пририсовал лишнюю палочку к букве «Г») располагалась примерно в километре от трассы и в описываемый момент времени была погружена практически в полную темноту. Уличное освещение отсутствовало как класс, во дворах также не горело ничего похожего на фонари — видимо, жители нехило экономят на электричестве. Единственным источником света были тускло освещенные окна в трех домах, мерцающие синим — те, кто еще не спал, прильнули к экранам телевизоров.

Внезапно из темноты вынырнул человеческий силуэт.

— Ох ты ж, Господи, страсти-то какие! — шарахнулся от меня какой-то дедок.

Его можно понять: выглядел я, мягко говоря, непрезентабельно. Весь мокрый, ноги по колени в глине, на одежде грязь и тина — родная мама не узнает. И воняю, как из помойки. Хорошо, что там, откуда я вышел, везде так пахнет — иначе братья Панкратовы учуяли бы меня за километр.

Залаяли разбуженные собаки.

— Прошу прощения, — признаться, я и сам так перепугался, что чуть не пальнул без разбору. Хорошо в последний момент сдержался.

Дошли ли запоздалые извинения до адресата, так и осталось тайной: слишком уж быстро адресат дал деру. А тем временем где-то в отдалении прозвучали выстрелы: один, второй, третий… Черт… Неужели я ошибся, и Ден пошел совершенно в другую сторону? Стреляли со стороны трассы, там, где я оставил Панкратовых. Если ребята тоже там… Ох, беда… И зачем я утопил телефон…

— Василич, подымайся! Бери ружье! К нам на участок какая-то нечисть лезет!

— Что еще за нечисть, б…? — скрип отворяемого окна заглушил конец фразы. — Ты что, Лексей, шары залил?

— Да правда! Только что за калиткой с ним столкнулся! Страшенный!

— Я тоже видел! — дверь соседнего дома приоткрылась, на пороге возник хозяин. — Эй, да вон же он! К забору Смоляковых жмется. — Виктор Петрович! Просыпайся! Тебя грабить собираются!

И в ту же секунду практически одновременно зажглись сразу три или четыре фонаря, осветив меня во всей красе. Сразу стало видно, как днем: и ближайшие дома, и заборы, и дорогу… И спешащих ко мне с дубьем наперевес мужиков.

— Эй, я мирный! Мирный я! Я… Я ухожу!

Ноги уже сами понесли меня прочь от новой напасти. Их было четверо: кто с битой, кто с лопатой, а кто и с вилами — и все очень злые. Вопреки угрозам, ружей, кажется, ни у кого не было. Ах, нет, вон из крайнего дома выскочил чувак с двустволкой. Дело плохо.

— Ни с места! Стрелять буду!

Но не выстрелил, и правильно: не сбавляя хода, я перемахнул через забор соседнего участка, обитатели которого почему-то не спешили принять участия во всеобщем веселье, и дал деру через огород. Вдогонку неслись угрожающие крики, заглушаемые надрывным собачьим лаем.

Три минуты спустя я снова был на той самой прогалине, где прятался от облегчавшегося Миши. Тут все тихо: ни выстрелов, ни криков. Где же тогда? Может, возле машины?

— Филипп! — из кустов протянулась рука и цапнула за локоть. От неожиданности я вскрикнул, как укушенный в пятую точку.

— Ден?!

— Тсс… Они близко. Давай сюда. В чем это ты… Фуу… Где ты был?

— Где вы были? — я как можно тише продрался сквозь ветки. — Где Вера? Я искал вас в деревне.

— Мы тут тебя ждали. Я нашел домик в лесу, Вера, Маша и Валя там.

— Домик?

— Вера по-другому его назвала. Я не запомнил…

— А кто стрелял?

— Они стреляли. Оттуда, кажется. Нет, наши не там, они…

— Тихо! Ты слышал?

Я остановился и огляделся по сторонам. Все, вроде бы, тихо, но как-то не так… Давным-давно, еще в молодости, я читал, что существует способ услышать даже самого бесшумного врага. Для этого нужно закрыть глаза и целиком обратиться в слух, поочередно прощупывая каждый квадрат пространства округ себя. Если в «квадрате» обнаружится посторонний, ты его услышишь, как бы он ни таился. Признаков много, и это не обязательно должен быть именно шум: иногда, наоборот, излишняя тишина (смолкшие насекомые и птицы) выдают скрывающегося подле них чужака. Не скажу, что раньше это очень помогало мне, но сейчас…

— Ложись!

Никаких размышлений, одни рефлексы. Я и вправду скорее почувствовал их, нежели увидел или услышал. Краткий миг — и вот мы оба распластались на сырой земле, а воздух над нами распороли вспышки выстрелов и свет карманных фонарей.

— Все, теперь не уйдете!

Я мысленно выругался про себя. Пока мы с Деном бродили по зарослям в поисках друг друга, братья Панкратовы, осознав опасность дальнейшей охоты, заняли выжидательную позицию. А чтобы мы не прошли мимо, им оставалось только навести добычу, которая сама придет в руки. Выстрелы, что я слышал в деревне, служили единственной целью: выманить нас, заставить прийти на помощь неведому товарищу. И теперь они всего в десяти метрах, нас разделяют только редкие ивовые ветви. Десять метров — многовато для пистолета, но абсолютно немыслимо для травматики. А я так надеялся, что они плюнут на поиски и повезут в больницу раненого Гриху… Просчет, приравненный к поражению.

— Попались, красавцы. Теперь без фокусов. Или снова затеем переговоры?

— Там ваш товарищ еще кровью не истек? — поинтересовался я.

— С ним все в порядке, — отозвался Миха. — С твоим пугачом только мух разгонять… Если попадешь, конечно.

— Хорош трепаться, — оборвал его Димон. Голос его изменился до неузнаваемости: от вчерашнего ботаника не осталось и следа. — Вы двое, поднимаемся на задние конечности. Сначала ты, который с травматом. Ствол оставь на земле.

— Что-то мне не хочется вставать, — прошептал я Денису, и тот понятливо кивнул. Ему тоже не хочется.

— Будешь стрелять?

— Можно, конечно. Если попаду в глаз, есть вероятность…

— Вы там оглохли, что ли? Или вас прямо на земле хлопнуть?

— Не надо нас хлопать. Чего вы вообще хотите? Того, кто вам нужен, с нами нет.

Они, кажется, хотели ответить что-то обидное… Что Сева им и не нужен уже… Что они жаждут мести… Но парни не успели. До нашего слуха донесся возбужденный людской гомон сродни тому, что бывает на бесплатных акциях в супермаркете, когда раздают халяву. Однако магазина поблизости нет, а время немного за полночь… Определенно, повод насторожиться. Неужели это деревенские все еще рыщут в поисках нарушителя спокойствия? Если так, чувакам лучше погасить фонарики.

Но поздно: нас заметили. Издав ликующий вопль, народ открыл огонь. Вот теперь я верю, что у них были ружья! Выстрелы хлопали с интервалом в секунду, не реже. Обоих Панкратовых как ветром сдуло. Не убили бы насмерть… Черт, сколько же их там! Не меньше дюжины!

— Надо валить отсюда, пока и нас не накрыли! — прокричал я на ухо Дену. — Мы аккурат на линии огня!

Тот ничего не ответил, лишь молча стал отползать влево. Внезапно к ружейным хлопкам добавился грохот пистолетных выстрелов: братья открыли ответный огонь! Все веселее и веселее… Воцарилась полнейшая темнота, все фонари были погашены — лишь короткие вспышки часто, но скудно освещали картину происходящего. Это было похоже на ад. Всюду, куда ни подайся, летала смерть. Малейшее неосторожное движение — твое ли, а, может, человека сзади или спереди, — сулило непоправимую беду. Полчаса назад у меня чуть не сорвало крышу от одной мысли о выстреле в спину, а теперь стреляли столько, что казалось, по мановению неведомых сил я очутился где-то в зоне боевых действий. Но страха не было. Нет, я вру — конечно, мне было страшно, еще как страшно! Но вместе с тем стойкое ощущение, что я не имею права отлеживаться здесь, что надо выбираться, а главное, ползущий впереди Денис — все вместе в совокупности они двигали меня вперед несмотря на шквал свинца над головой.

Когда мы, наконец, вырвались их этих огненных тисков, стрельба уже практически сошла на нет — у местных закончились патроны. Паузы между выстрелами становились все продолжительнее, послышались стоны раненых. Но нам некогда было выяснять, кто именно и насколько серьезно пострадал. Пусть о пострадавших позаботятся их соратники, у нас свои заботы. Хотя я понимал, что без моего участия перестрелка вряд ли бы состоялась, меня это не слишком тревожило. Какая глупость — гнаться с ружьями по лесу и палить во все, что движется! И за кем? За человеком, который никому не сделал ничего плохого, а просто оказался в ненужное время в ненужном месте, чем перепугал не в меру впечатлительных жильцов деревушки Зажопино. Нет, сложно проникнуться участием к таким людям, чем бы ни был оправдан их поступок. Ну а Панкратовы и вовсе были последними в очереди за моим сочувствием.

Вера молча, без слов, бросилась мне на шею. Ей было наплевать, как я выгляжу, и как от меня пахнет. Для нее единственно важным было то, что я живой. Прижимая к своей груди маленький трепещущий комочек бьющейся жизни, я вдруг понял одну-единственную вещь, которую следовало понять: пока она есть, существую и я. Я понял, что не могу и не хочу ее отпускать. Всего несколько часов назад, когда она уселась мне на колени в доме Добренко и заявила, что больше не слезет, я мысленно улыбнулся. Теперь же до меня дошло. Сорок минут мы были разлучены, и все это время она подвергалась опасности. Нет, опасности мы подвергаемся уже давно, но именно эти конкретные сорок минут, когда враг был так близко, меня рядом не было. Три выстрела, услышанные мною в деревне, могли предназначаться и ей в том числе. В тот момент я об этом не подумал — не мог даже представить, что кто-то умышленно причинит боль моей девочке. Теперь же мысль о том, что ценой моей ошибки могла стать ее жизнь, раскрылась предо мной во всей своей чудовищной простоте. И перед глазами распахнулась бездна.

— Я больше не оставлю тебя.

— Не оставляй, — попросила она.

Вера нежно отстранилась от меня и окликнула Дена, который в тот момент целовался с Машей.

— Мы смогли связаться с Игорем. Им с Севой пришлось бросить машину, но они оторвались от погони и ждут нас возле поселка Хорлово — это недалеко горы. Он скинул координаты.

— Это далеко от нас? — я забрал у жены телефон и сверился с картой. — Пять километров! И это если по прямой.

— Стоит поторопиться, — Валентина, про которую в пылу встречи все забыли, уже была готова отправляться в путь. Она держалась молодцом, хотя и ощутимо нервничала.

— Да, идемте, — согласился я. — Только, если не возражаете, сделаем небольшой привал на берегу речки. Вот этой, до нее минут пятнадцать ходу. Вы отдохнете… А мне ополоснуться надо.