Приехав домой, я обнаружил там Веру в компании Маши: девочки пекли блины. Точнее, пекла одна лишь Вера, а Маша трудилась на подхвате, и то, скорее, по собственной инициативе, чем по просьбе хозяйки. Агат мялся возле дверей, с любопытством принюхиваясь к витающим в воздухе вкусным запахам. Севы и Дена не было.
— Филипп! Как ты себя чувствуешь? — увидев меня, Маша вышла в прихожую, чмокнула в щеку, одарив обворожительной улыбкой.
— Спасибо, отлично. А где братцы-кролики?
— Уехали, — ответила Вера, метнув из кухни недобрый взгляд в сторону гостьи. — Укатили на ВДНХ кататься на велосипедах.
— Молодцы какие.
Это я им посоветовал больше времени проводить вдвоем. Просто общаться, осматривать город, отдыхать — и не отвлекаться на третьих лиц. Тем более, у себя дома братья не так много времени проводят вместе, поскольку живут в разных городах. Найдут, о чем поговорить, что обсудить. Расчет простой:
а) они не будут видеть Машу,
б) они всегда будут видеть друг друга,
в) а я не буду видеть их.
Куда ни глянь, одни плюсы. Правда, Маша вот осталась без компании…
— Что интересного рассказала Валя? — Вера усадила меня за стол, на котором уже дымилась тарелка с блинами и только что открытая баночка черничного варенья. Я был совершенно не голоден, но пахло так вкусно, да еще и черника… Нет, это оказалось выше моих сил.
Пока я рассказывал подробности встречи с коллегами, Мария деликатно молчала, изредка поглядывая на часы и еще реже отпивая подостывший чай. Несмотря на ее все старания изобразить интерес, от меня не укрылось, что ей откровенно скучно. Она ждала братьев и слушала исключительно из вежливости. Будь ее воля, уверен, она давно бы уже ушла подальше от этой невыносимой для нее семейной идиллии, в которой она была лишняя. Мне было даже немного обидно: я-то думал, что история вышла и вправду занимательная…
Впрочем, Вера впечатлилась и даже начала было строить различные теории…
— А не пойти ли нам прогуляться? — предложила вдруг Маша, едва я доел. — До ВДНХ отсюда далеко?
— Не близко, — ответила Вера. — Если по дороге. Но можно пройти через парк.
— Да, чего дома сидеть, — поддержал я, отставляя тарелку. — Давайте пройдемся. А то наша гостья заскучала.
— Ни в коем случае! — воскликнула Маша, тем не менее, с готовностью поднявшись из-за стола. — Мне интересно, правда! Просто я вдруг подумала, что где-то слышала про Филиппа Лазарева. О тебе в газетах не писали?
— Эмм… Было дело.
— Ух ты! — девушка чуть не подпрыгнула от восторга. — Так это ты тот самый Робинзон, который два месяца прожил в заброшенной деревне, а потом навел полицию на базу наркоторговцев?
— Да, это я, — я почувствовал, что краснею. — Хотя, про полицию неправда: ее навел мой брат Андрей.
— Как классно! Помню, мне попалась заметка в газете, я очень прониклась этой историей. Тогда еще какого-то министра сняли с поста. Или заместителя… Не важно! Но я и подумать не могла, что ты и есть тот самый парень! Расскажи, пожалуйста, как там все было?
Пока мы шли по парку, а я в тысячный раз пересказывал историю моих злоключений полуторалетней давности, Вера все больше и больше мрачнела. Еще бы: Маша одним ловким приемом вывела ее из беседы, оставив в роли пассивной слушательницы. Похоже, самой Марии аналогичная роль претила по умолчанию, она не могла находиться не в центре внимания. Как правило, это получалось само собой, но иногда приходилось хитрить. Зато теперь девочка чувствовала себя, как рыба в воде.
Через полчаса мы вышли к улице Сельскохозяйственой, за которой начиналась территория ВВЦ. И тут — вот неожиданность! — нам повстречались Всеволод и Денис, уже пешие и спешащие домой. Маша издалека увидела их и замахала руками.
— Ребята!
— Вы здесь! — удивился Денис. — А мы думали, дома нас ждете!
Разумеется, не прошло и двух минут, как мы остались наедине с женой. Я лишь усмехнулся про себя: дураку понятно, что встреча оказалась не случайной.
— У меня для тебя хорошая новость, — сказала Вера, когда убедилась, что нас не слышат. — Помнишь, я тебе еще на прошлой неделе говорила, что есть вариант увезти этих двоих за город? Так вот, завтра вечером мы уезжаем на базу отдыха, на Волгу. Переведешь дух, хоть пару дней поживешь в тишине. Я знаю, тебя утомляет, когда рядом все время много людей.
— Ого! Это действительно хорошая новость! То есть, — тут же спохватился я, заметив не сулящие ничего доброго искры в глазах жены. — Обидно, конечно, что ты тоже уезжаешь… А где находится эта база?
— Под Тверью. Там раньше был школьный летний лагерь, сейчас его переоборудовали для отдыха детишек повзрослее. Неплохое местечко, если верить Алене. В прошлом году она там с мужем отдыхала. Просто мне кажется, в городе ребятам немного поднадоело. На природе будет лучше, да и там хоть нормально пообщаться сможем. Они уже согласились. Прости, что заранее не сказала, мне только сегодня позвонили и сказали, что освободилась бронь на два номера. До этого все было занято.
— Ничего страшного, — я и вправду был рад, что, хотя бы, на два дня меня оставят в покое. — Главное, чтобы они там нашли себе подружек. Причем, разных, а не одну на двоих.
Вера вздохнула.
— В этом вся проблема. Когда я предложила им поехать, оба радостно согласились, но потом подошли ко мне и попросили оформить еще одну заявку. На Машу. Но не переживай, теперь это будет только моя головная боль.
— Прям вместе подошли? — удивился я.
— Нет, по отдельности. Тайком друг от друга.
— Идиоты…
— Еще какие, — кивнула Вера. — Но пришлось согласиться. Тем более, за нее они заплатили из своих личных денег. Оба заплатили. От греха подальше я поселю ее вместе с нами. Аленка тоже едет.
— Аленка едет? — поразился я. — Без Алеши? А наша галактика не коллапсирует в черную дыру, если они отдалятся друг от друга на такое расстояние?
— Да, одна. Его не отпустили с работы. Не знаю, каких усилий Аленке стоило отпроситься, — Вера улыбнулась. — Не иначе на условии, что она привяжет к своей голове веб-камеру, и он сможет круглосуточно следить за всеми ее перемещениями.
— Эй! В таком случае не вздумай при ней раздеваться!
— Я постараюсь, любимый!
Дойдя до колеса обозрения, мы увидели, что наши герои в открытой гондоле уже возносятся на высоту птичьего полета. Даже нас не подождали! Мысленно махнув рукой на всех клинических подкаблучников и роковых красавиц, мы отправились гулять и искать приключения самостоятельно.
И чуть было не нашли…
День уже клонился к закату, когда наша честная компания, наконец, воссоединилась и взяла курс по направлению к дому. Идти предстояло все тем же путем, через парк. Несмотря на конец дня, было жарко, даже жарче, чем несколько часов назад. И очень душно. Я хотел поделиться наблюдениями о странном поведении температуры, как вдруг до слуха донесся отдаленный рокот. Посмотрев вверх, все сразу все поняли: небо стремительно затягивало тяжелыми тучами. С западной стороны, в районе Останкинской башни, уже было черным-черно. Почти сразу же подул сильный ветер, взметнув вверх скопившуюся за день пыль и легкий мусор. В воздухе отчетливо запахло электричеством.
— Неужели… — Вера не договорила: нас захлестнул порыв встречного ветра, в лицо полетела всякая мелкая дрянь.
— У нас минут двадцать, чтобы добраться до дома! — крикнул я. — Скоро ливанет!
Зонтов с собой, разумеется, ни у кого не было.
Улицы стремительно пустели. Как-то сразу стало темно, словно уже наступила ночь. Тучи заслонили солнце. Мы прибавили ходу. Если идти в том же темпе, должны как раз успеть…
— Оу, оу! Куда спешите, хорошие?
Кричали из стоящей неподалеку беседки. Видимо, кто-то спрятался в ней от дождя и теперь решил поделиться убежищем, подумал я. Но стоило обитателям «убежища» выбраться наружу, я не без сожаления понял, что ошибся.
К нам приближалась компания из пяти… Как бы это помягче выразиться… Не то футбольных фанатов, не то откровенных гопников. Все в спортивных костюмах, замотаны в одноцветные шарфы (форма, что ли, такая?), рожи будто срисованы с ориентировок в ближайшем РОВД. Особенно выделялся среди них один, высоченный, — два пятнадцать, не меньше! — паренек с красной повязкой на лбу. Я сразу почувствовал себя таким маленьким и беззащитным…
— Ребята, мы торопимся, громыхнет скоро! — как можно громче ответил я, а сам шепнул на ухо Вере. — Бери Машу, и уходите вперед. И не вздумайте оборачиваться.
Вера попыталась возразить, но я так крепко сжал ее руку, что она лишь молча кивнула и, подхватив под локоть окаменевшую Машу, прибавила ходу. Умничка, знает, когда не время спорить.
— Так уже громыхнуло! — отозвался один из «спортсменов», самый низкий. Нас нагоняли, и очень быстро, но бежать нельзя — девушки не успели отойти даже на десять шагов. А до дома еще идти и идти…
— Дождя пока нет, — резонно заметил Ден.
— Заткнитесь, оба, — резко шикнул я на них.
Но поздно.
— Опачки! Базарчик-то левый. Вы что, не русские, пацаны? Слышь, братва, они не русские!
Веселая компания поравнялась с нами. Тот, который высоченный, посмотрел на меня сверху вниз и улыбнулся. Улыбочка была не для слабонервных. Кривая, щербатая, а уж запах… Фу… Я посмотрел вслед Вере с Машей. Нужно сбавить скорость, они удаляются слишком медленно…
Над головой прогремел еще один раскат. Надо что-то говорить, нельзя молчать.
— Почему не русские? Русские мы. Братья мои с Калиниграда приехали. Там все так говорят.
— Ааа, с Калиниграда… — казалось, объяснение их удовлетворило. — И как там, в Калининграде?
— Это вообще где? — спросил высоченный.
— Это на Балтийском море, — пояснил я.
— На Балтийском? Лабусы, что ли?
— Нет, нет! Калиниград недалеко от Питера.
Пока мы разговариваем, бить нас не будут. Значит, нужно поговорить подольше. Только вот о чем говорить? Наверняка они лишь ищут повод, чтобы «придраться», ну а дальше… Дальше по классической схеме. Лишь бы девочки не пострадали. Еще ветер этот прямо в лицо…
— Питер! — вскричал вдруг тот, что оказался справа от меня, плотно сбитый парень с круглым лицом. Даже не плотный — толстый. — Питер мы знаем! Там «Зенит» и «Петровский». Бывали мы в Питере, да, братва?
— Да, да, бывали… — хором отозвалась «братва», и по интонациям я мог предположить, что петербуржцам надолго запомнился их визит.
Вообще, в завязавшейся беседе — если происходящее под зарождающимся дождем действо можно было назвать беседой — нашими собеседниками выступали, в основном, низкий и толстяк. Длинный и двое других: один с татуировкой на шее, второй без особых примет, но с бегающими глазами — в основном молчали либо поддакивали.
— Мы тоже бывали, — заговорил вдруг Денис, который уже имел печальный опыт общения с местными маргиналами и, видимо, решил в этот раз попробовать построить диалог по другому сценарию. — Не город — сказка! Можно хоть неделю гулять — и половины всей красоты не увидишь. Одни мосты чего стоят!
— Красота, говоришь? — «толстяк» недобро посмотрел на Дена. — Да, город красивый. Хотя, мы в основном на Петроградке тусовались, где стадион.
— Еще «Камчатка», там «Камчатка» рядом! — оживился татуированный.
Едва ли Ден слышал про «Камчатку», потому я кинулся на помощь.
— Любишь Цоя? — обратился я к татуированному.
— Да, вообще, — охотно отозвался тот.
— Какая песня любимая?
— Да навалом! — радостно осклабился тот. — Взять хотя бы «Место для шага вперед» и…
Но «толстого» больше интересовал Денис, и под его пристальным взглядом «татуированный» скис и замолчал, не закончив фразы и не дав мне перевести диалог хоть на какую-нибудь общую тему.
— Слышь, малой, — кивнул он в сторону младшего Новикова. — А ты чего так разоделся, как щегол? Педик, что ли?
«Сейчас нам, — подумал я. — Вдобавок к болению за «Зенит» еще и гомосятину пришьют. Точно капец. Господи, что же делать?»
— Я не педик, — с достоинством ответил Ден. — Я слушаю музыку, это стиль моей любимой рок-группы.
По мне, так это был стиль доброй трети нынешних подростков, но пофиг. Лишь бы эти чуваки подольше имитировали беседу и не слишком утомлялись словесными оборотами. Посмотрев вперед, я немного успокоился: Вера и Маша уже скрылись из поля зрения. Ветер вдруг стих, как не бывало. Небо прочертила яркая молния, но вопреки ожиданиям, грома не последовало.
— Что за музыка такая? — поинтересовался «низкий».
— Инди-рок. Могу дать послушать, хотите?
— А почему бы нет? — ухмыльнулся татуированный. — Давай плеер.
— Эмм… — Ден, кажется, смекнул, к чему идет дело. — С собой у меня плеера нет, я же с друзьями. Скажи адрес почты в Интернете, я тебе скину, без проблем.
— Больше тебе ничего не сказать?
— Ну, разве что, где тут можно отдохнуть нормально? А то этот, — кивок в мою сторону. — Достал уже. Водит нас по каким-то дырам. Музеи ему нравятся, парки… Где здесь можно пива выпить? Мы ведь, все-таки нем… не маленькие, чтобы по музеям ходить!
— Правильный пацан! — татуированный хлопнул Дениса по плечу, тот в ответ выдавил из себя улыбку.
— Пиво? — переспросил высоченный. — В «Гаскони» нормальное пиво. Мы туда ходим.
— В «Гаскони» шлак, — перебил его толстый. — В «Аллигаторе» самое хорошее!
— Да гамно твой «Аллигатор», — отмахнулся поклонник «Гаскони». — Там даже…
— Завалили, оба, — тихо произнес «низкий».
«А вот и главный, — определил я. — Самый щуплый, странно, я думал, всегда бывает наоборот. Интересно, если его вырубить, остальные убегут?»
— А что, ребят, может, сходим к пиву? — повернулся к нам Ден.
— Без базара! — стараясь изобразить голосом искреннюю радость, ответил я.
До сих пор не проронивший ни единого слова Сева молча кивнул. Он вообще выглядел так, словно ему уже зачитали смертный приговор, и осталось только дождаться его исполнения. Уж от него я ожидал большей поддержки, а выходит, только мы с Деном отдуваемся, спасая, в том числе, его зазнобу.
— А вы как, ребята? — это уже вопрос к гопникам.
Гопники недоуменно переглянулись.
— Сходить к пиву? Это так в Калининграде говорят? — поинтересовался «мелкий».
«Да, так даже в деревне Гадюкино не говорят. Приехали… Может, попытаться убежать? Девочки, должно быть, уже далеко».
— Патруль, дождь начинается, — обратился к главному пятый, тот, который с бегающими глазками. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что у него имелись и дополнительные приметы — отсутствовал передний зуб.
— Вижу, — процедил Патруль и сплюнул на землю, по которой уже осторожно постукивали первые редкие капли. — Значит так, убогие. Сейчас вы мне рассказываете, откуда такие нарисовались. Без шуточек, усекли?
— Парни, ну какой имидж вы создаете городу? — попытался вразумить их я. — Гости приехали, а вы…
Но договорить мне не дали.
— А мы не ждем тут гостей. И еще проверим, какой ты коренной москвич. Я уже в третьем поколении москвич, Басмач — во втором, у Шницеля тут предки еще при царе жили. А ты кто такой? Откуда приехал: Из Костромы? Из Иваново? Или, может, из Смоленска какого-нибудь?
«Как он ловко угадал. Хоть и с третьей попытки. Теперь ведь не скажешь, что и вправду из Смоленска — не поверят».
— Да че ты с ними цацкаешься, братуха? Вали их, да и все…
— Патруль, псина! — истошно завопил татуированный, но вожак не успел среагировать на крик. Темно-серая тень сшибла его с ног и, легонько куснув для острастки, отскочила в сторону, вздыбив шерсть на загривке и обнажив кинжалы клыков.
— Агат! Стоять!
Все произошло практически мгновенно. Любители легкой наживы не издали ни звука. Даже укушенный Патруль не пискнул, так как понял: если вякнет, ему кранты. А я только и смог, что выдохнуть про себя. Вера успела вернуться домой и привести помощь. Да такую, против которой ни один здравомыслящий человек не рискнет встать в позу. Этих ребят едва ли можно было отнести к разряду здравомыслящих, но и они не рискнули. Не сговариваясь, компашка все также молча припустила от нас: подраненный Патруль возглавлял отступление.
Полминуты спустя поле боя осталось за нами.
— Он у нас привитый, если что! — закричал я им вдогонку. — Ой, черт… Агат, ко мне!
И вовремя: добродушный убийца, почувствовав ослабление контроля, едва не бросился в погоню. Ему только дай волю, он за хозяев кого угодно порвет. Доказывай потом, что все начиналось с необходимой обороны.
Из зарослей кустарника выскочила запыхавшаяся Вера в сбившемся платье. Первым делом кинулась ко мне.
— Господи! Вы живы! С вами все в порядке? Я так боялась, что не успею! — после чего, не дожидаясь моего ответа, набросилась на нашего спасителя. — Ты, никчемная швабра! Жалкий трус! Я думала, я убью его, честно!
Мы стояли и не могли поверить своим глазам: миниатюрная хрупкая Вера тягала за шкирку огромного пса, который только что в одиночку разогнал целую банду отморозков. А тот испуганно поджал уши и зажмурил глаза, являя собой воплощение покорности и послушания.
И вдруг нас накрыло таким потоком воды, что на миг мне показалось, будто над нашими головами опустошил резервуары пожарный самолет. Дождь, казалось, бил отовсюду: сверху, с боков, даже снизу! Мы в секунду вымокли до нитки. Несчастный Агат так и не шелохнулся, хотя с его густой шубы уже стекали на землю целые ручьи дождевой воды. Но Вера не ослабила хватку и продолжала отчитывать несчастное животное. Царящий вокруг хаос ее, казалось, совершенно не заботил.
— За что ты его так? — прокричал я сквозь завесу дождя, побойдя к ним вплотную. — Он же успел!
Вера откинула со лба прядь мокрых волос.
— Ага, успел. Да я больше времени потратила на то, чтобы вытащить эту косматую тушу из дома. Он, видите ли, грозы боится! Забился в ванную и не хотел выходить! Только когда я несколько раз назвала твое имя, соизволил таки отодрать свой зад от пола. Хорошо, я знала дорогу, мы срезали через кусты…
— По-моему, он и сейчас ее боится, — я подошел и погладил неподвижного пса, в ответ тот чуть шевельнул хвостом. — Главное, что он пришел.
— Любимый, я так боялась за тебя… за вас, — Вера прильнула ко мне, обхватив за шею. — Не знаю, что бы я сделала с ними, тронь они вас хоть пальцем…
— А где Маша? — подал голос Сева. Кажется, впервые с того момента, как нас окликнули из беседки.
— Она осталась дома. Я попросила, здесь от нее все равно толку не было бы.
— Надо ей позвонить…
— Ага, сказать, чтобы полотенца достала, — съязвил я.
— Ой, у меня плеер намок! — вскрикнул Ден. — Не работает…
— Ах ты обманщик! — я хлопнул его по плечу. — А четким пацанам сказал, что дома оставил! Вера, познакомься: Ден, наш спаситель. Этот любитель пива и инди-рока занял наших новых друзей такой увлекательной беседы, что те на время забыли, зачем вообще к нам подошли!
Я вдруг почувствовал, что меня всего трясет. Но не от холода — от смеха. Организм спешно избавлялся от избытков адреналина. Наступила нервная разрядка, я сложился пополам, и, не в силах остановиться, продолжал хохотать, словно сумасшедший. Скоро ко мне присоединились и остальные. Кроме Агата. Агат был недоволен: он очень сильно хотел домой.