— Нифига себе… Ты совсем сдурела?

— Да, совсем. Садись. И тихо чтоб.

— Нет, Яна, выслушай меня…

— Сел, я сказала!

— Сажусь, сажусь…

В такой ситуации особо и не повыпендриваешься. Договориться не получится. Применить силу — риск. Она ведь и на курок может нажать, с нее станется, а помирать героем мне рановато. Да и трудно назвать героической смерть от дрожащих ладошек старшеклассницы. Как-то даже язык не поворачивается. Пришлось слушаться и садиться.

— Поехали, — она расположилась на заднем сиденье справа, так, чтобы видеть мои глаза в зеркале заднего вида.

— Куда?

— Куда ты там собирался? В Юрьево? Поехали в Юрьево. Хотя, нет. В Юрьево я не хочу, там эти гребаные громобои. Поехали к тебе. Ай, нет, у тебя общага, много народу… Нас там найдут. Лучше за город. Но не в Юрьево. Может, в Сосновку? Или в Борисово… Там турбаза есть. А в Александровской пустые дачные дома… Нет, лучше доедем до Зубцова, заселимся в гостиницу. Там точно искать не станут. Или станут?

Она вдруг стала на редкость разговорчивой, даже болтливой. Значит, резкий порыв потихоньку сходит на нет.

— Короче, едем в Юрьево, — решил я и, врубив трансмиссию, вырулил на дорогу.

— Не оборзел? — Яна снова вскинула опущенный было пистолет. — Будешь делать, что я скажу.

— Конечно, — поспешил согласиться я. — Однако в Юрьево меня ждет друг, а на улице мороз, пусть и не сильный. А друг только-только поправился… Давай сначала за ним заедем?

— Я не поняла… Это ты просишь или ставишь меня перед фактом?

— Прошу. Но если ты откажешься, я не буду послушным пленником.

— Ладно, — смилостивилась моя похитительница. — Поехали в Юрьево. Только быстро, туда-обратно, понял?

— Естественно.

«Надо бы как-нибудь предупредить Женю, что я буду не один. А то он выпрется навстречу радостный, с золотом под мышкой, а тут на тебе — девочка с пистолетом наголо. Час назад он написал, что прибыл на место, все в порядке, никого нет. Может, еще не успел закончить с работой?»

— Кто твой друг? — между тем спросила Яна.

— Евгений Валерьевич.

— А, Шизик, — она тут же потеряла интерес. — Самое подходящее место для него.

Что-то наигранное почудилось мне в ее интонациях, и я решил, что пора выпытывать правду.

— Что с тобой стряслось? Откуда у тебя пистолет? И почему ты так зло говоришь?

— Не твое дело, — отрезала девушка.

— Да нет, выходит, что теперь и мое тоже. Где ты взяла оружие?

— Где взяла, там больше нет.

— А если точнее?

— Если точнее, то тебе не понравится.

— Мне и так не нравится. Ну?

— Ну… у Юлиана.

— У Юлиана… — упоминание об ее отце натолкнуло меня на догадку. — А твое появление сейчас вот в таком виде случайно не связано с тем, что он должен был позвонить мне еще три часа назад, да так и не позвонил?

— Может, и связано, — невесело усмехнулась Яна. — Не спрашивай лишнего, не окажешься в его компании.

— Ты бы не выделывалась, а? — не выдержал я. — Сейчас направлю машину в первый же столб — что тогда делать будешь? У меня-то подушки безопасности есть, целых три штуки — а ты даже не пристегнутая. И страховку за разбитую тачку я потом получу без проблем, так как действовал в условиях необходимой обороны. Ну, что, кто из нас в итоге умнее?

— Ты, что ли? — огрызнулась она, нисколько не испугавшись. — Умным себя считаешь? Ты такой же дурак, как и все. Учитель из тебя нулевой, всем наплевать на твои уроки. Суд проиграл: не то, что даже не помог — после тебя стало только хуже! Слухи по школе ходят, что ты с Сонькой мутишь — видели вас вместе. И еще что ко мне подкатывал — про это у меня уже раз сорок спрашивали, задолбали, прыщи озабоченные. А сам ты долбанутый: носишься со своими сокровищами, как в жопу клюнутый, дружишь с психами, и вообще тебя скоро прихлопнут. Удачно съездил в командировку, правда?

— Правда.

Я хотел ответить еще, присовокупить что-нибудь обидное и безжалостно меткое, разящее наповал, но… Понял, что не могу. Слова застряли в горле, не находя выхода. Я несколько раз беспомощно открывал рот, но так и не издал ни звука. Мне было обидно. Обидно за все те усилия, что я приложил, чтобы помочь ей, обидно за все те часы, что провел я в библиотеке и интернете, пытаясь из ничего сделать что-то. И ведь искренне верил, что преуспел! И преуспел бы наверняка, если бы… Если бы не то, что произошло. Без моего согласия, но не без участия. И винить некого. Только себя. Надо было работать, а не смотреть по сторонам. Надо было проявить старательность, упорство — а не вживаться в местный колорит. Колорит везде разный, а я — всего один. И жизнь у меня одна. Бесполезная, глупая — но другой не дано. Надо прожить свою жизнь достойно, не отвлекаясь на всякую ерунду, не размениваясь на мелочи: работать, строить карьеру, думать о будущем, о жене. А я… О чем думаю я? О том, как классно было бы найти коллекцию, сто лет назад закопанную какими-то графьями? Достойная взрослого человека цель. И громобои, эти чертовы громобои, будь они неладны… Я понятия не имею, как их остановить. Как выручить Женьку…

— Ладно, не злись, — в отражении в зеркале я увидел, что девочка убрала пистолет и пристегнулась. — Извини. Я не знала, к кому еще пойти. Подумала, что ты мой друг. А сама угрожаю тебе, оскорбляю… Наверное, ты меня ненавидишь.

— Конечно, — отозвался я. — К кому же еще пойти, как не к главному неудачнику. Его можно оскорблять, ему можно угрожать — что он сделает?

— Ты не главный неудачник. Мне тоже плохо.

— Надеюсь, ты не убила своего отца?

— Он мне не отец, — голос Яны, ставший было мягче, когда она извинялась, тут же построжел. — Нет, он жив.

— Уже хорошо. Где он?

— Я не могу сказать.

— Почему?

— Потому что тогда ты его выпустишь.

— Наверняка, — согласился я. — Но в ином случае тебе грозит срок. Да и мне тоже.

— Тебе-то за что?

— За сокрытие.

— Я скажу, что заставила тебя. Под пистолетом.

Я поневоле улыбнулся ее непосредственности, которая всегда умиляла меня в людях, мне симпатичных, и раздражала во всех остальных.

— Хорошо. Но ты ведь не хочешь, чтобы твой отец… Твой приемный отец умер от голода в том месте, где ты его держишь?

— Нет, не хочу, — согласилась Яна. — Но до понедельника его никто не должен видеть. И меня тоже.

— Тебя видел я.

— Ты не в счет.

— Еще как в счет! Не забывай, что твой дядя, брат твоей мамы — мой начальник. А я не хочу оставаться без работы.

— Мы же договорились, нет? — она выразительно постучала кулачком по моему подголовнику. — Ты все делал под дулом. И еще я грозилась прикончить Юлиана, если ты проболтаешься.

— Зачем тебе было похищать его? И почему именно до понедельника? Ты не хочешь, чтобы он уезжал?

— Не хочу. Мама рассказала мне все про квартиру. И про то, что ее у нас в любом случае отнимут, будь ты хоть верховным богом всем юристов. А батя мой козел. Свалить решил, пока горяченьким не запахло. Сам эту кашу заварил, а теперь сваливает. Еще и на меня все свалить попытался, из-за моих отношений… Сам знаешь, с кем.

— С Волдемортом?

— Не смешно. Мне не нравится, когда меня пытаются выставить виноватой во всех грехах. Нет уж, он у меня будет сидеть до самого суда. А потом пусть сам, лично рассказывает, как обманул всех, включая мою мать.

Мысленно я был полностью с ней согласен, но…

— Но до суда еще пять дней! Если ты не заперла его в подсобке продуктового магазина, он рискует просто не дожить.

— Там есть еда.

— Ты точно больная…

— Не хами, — ощутимый тычок в спинку кресла. — Мы скоро приедем?

— Минут через десять.

— Хорошо. Включи тогда музыку, что ли… Только не классику, или какую там муру ты слушаешь.

Но я никак не мог угомониться.

— Ты всерьез решила исчезнуть до понедельника? А маме что сказала? И как вообще всё вышло?

— Маме я ничего не сказала. Ей все равно сейчас не до меня: сидит и слезы льет над старыми фотографиями. Или ходит по комнатам и гладит обои. А этот му… чудак сегодня меня после школы встретил. Типа давно не общались, все такое. Отвез меня в кафе, накормил, потом поехали на… В общем, не важно, куда. Там он давай меня спрашивать, мол, в курсе ли я всей ситуации, и как там мать, решила чего или нет, а юрист ваш что говорит, бла-бла-бла. Сам воняет, как бомж, руки трясутся, морда жирная… Фу… Вижу же, что плевать ему и на маму, и на меня — ему бабки нужны. Бабки за квартиру, которую у нас потом все равно отнимут! Дрянь… В общем, он вышел куда-то, а я полезла к нему в барсетку — просто посмотреть! Вдруг там компромат какой-нибудь найдется. А там вот он лежал, в кобуре. Тогда я все и придумала.

— Плохо придумала, — констатировал я. — Его найдут, если не сегодня, то завтра точно.

— И как же его найдут? — ехидно поинтересовалась моя похитительница.

— Вычислят по мобильному телефону.

— Я выкинула его на мороз. Сдохнет через пару часов, если уже не сдох.

— Они отследят местоположение последнего сигнала.

— У нас тут не Москва, забыл? Где ты такую технику найдешь?

— Хорошо, — согласился я. — Тогда сигнализация на его авто. Фирма, устанавливавшая охранку, в два счета определит координаты местоположения машины.

— Шутишь? — Яна издевательски рассмеялась. — Он ездит на раздолбанной Вольво, которая тебе ровесница: вот-вот развалится. Жадный, как черт, даже на тачку приличную разориться не может. И женка его такая же — два сапога пара. Какая там сигнализация, какой GPS? Не смеши.

— Нуу… — кажется, у меня закончились доводы. — Тогда они просто станут искать там, где он вероятнее всего может быть.

— Ну нет, — плотоядно улыбнулась девочка. — ТАМ его точно быть не может.

— Все, сдаюсь.

— Значит, я все правильно сделала?

— Едва ли, — ответил я. — Но не мне тебя судить. Мы приехали.

— Отлично. Где там наш историк?

— Не знаю, — я съехал с дороги, коряво припарковался на обочине и потянулся к телефону. — Мы договорились, что я буду ждать его возле усадьбы. Сейчас позвоню. Ты же не против, чтобы я позвонил ему? Или я все еще считаюсь похищенным?

— Да кому ты нужен. Звони.

Однако на звонок никто не ответил. Я попробовал еще дважды, а на третий раз голос в трубке сообщил, что телефон абонента отключен. Повод для тревоги? О черт, конечно же, да!

— Что-то не так? — Яна вслед за мной вылезла на свежий воздух, поежилась. — Холодно! Ты так и не рассказал, что за штуку купил в оружейном.

— Помоги мне его собрать, — я открыл багажник и извлек оттуда свою покупку. — Тут ничего сложного, только тетиву натянуть.

Заглянув мне за плечо, она прочитала надпись на коробке.

— Crossbow. Что это?

— Арбалет. Не самый дорогой, правда.

— Арбалет? Арбалет?! Ты собрался ходить с арбалетом? Ну, ты реальный Чингачгук!

— Знаю. Держи вот здесь, а когда я согну рога, набрось тетиву. Сейчас, только фонарик включу.

— А стрелы у тебя есть?

— Болты, — поправил я. — Арбалетные стрелы называются болтами.

— Да хоть гайками, — отмахнулась Яна. — Они у тебя есть?

— Пятнадцать штук. Хватит?

— А у меня в пистолете всего восемь пуль, — пожаловалась она.

— Дай посмотреть, — я протянул руку, но девчонка тут же отступила на шаг назад. — Ну, как хочешь. Держи при себе.

— Зачем тебе вообще арбалет?

— Затем, что моё кунг-фу еще недостаточно хорошо. Но это секрет. Так, жди меня возле машины, я пойду, поищу нашего общего знакомого.

— Вот еще, — возмутилась Яна. — Я что, дура, чтобы одной здесь оставаться? Я с тобой. Или лучше давай вообще уедем? Если Шизик не отвечает, это ведь значит, что он в беде? В кино всегда так и бывает.

Я был настроен более оптимистически.

— Возможно, он просто залез в очередную пещеру, где нет связи. Здесь же есть пещеры?

— Если рядом есть Волга, то и пещеры тоже есть.

— Вот видишь. Мы не будем отходить далеко, прогуляемся за усадьбой, где тропинка — и обратно. Сейчас, я только тетиву взведу… Теперь стрела… То есть, болт. Все, пошли.

Мы углубились на территорию бывшего поместья. Снег здесь был плотный, утрамбованный, ноги не проваливались. Арбалет пришлось нести в руках, никакого ремня к нему предусмотрено не было. Неудобно! Он еще и металлическим оказался, зараза, на холоде замерз в момент и обжигал пальцы даже сквозь перчатки. Лучше бы я и вправду рогатку купил.

Чтобы лишний раз не информировать всех подряд о нашем присутствии, я решил обойтись без фонаря, поэтому пару раз спотыкался о какие-то кочки, однажды даже чуть не упал. Яна, даром, что в подобных делах неопытная, шла не в пример тише и легче. Еще бы: у нее нет этой бандуры.

— Ты топаешь, как мамонт, — прошипела она, когда мой ботинок в очередной раз зацепился о сокрытый под снегом булыжник. — Тебя ходить учили в детстве?

— Учили, — буркнул я. — Тут вся земля изрытая.

— Конечно, изрытая, здесь везде искали ваши долбаные сокровища.

— Если они долбаные, почему ты пошла со мной, а не осталась возле машины?

— Одной страшно…

— А со мной?

— С тобой тоже страшно. Но меньше. Если кто появится, они сначала набросятся на тебя, а я успею убежать.

— Ну спасибо… Ой!

— Да тише ты!

— Я тих, как… Стой. Здесь кое-что интересное.

— Что? — Яна поравнялась со мной и посмотрела на землю, но ничего особенного не увидела. — Ну следы. Здесь везде следы, снега уже неделю не было. Что не так-то?

— Смотри, — я присел на корточки. — Направо, уходит несколько цепочек следов. Вон туда, в рощу. Одна, две, три… Три цепочки, из них одна свежая. И обратно. Обратно тоже три цепочки. Две точно такие, а одна притопленная! Видишь, следы на порядок глубже, наст не выдержал, кое-где даже провалился. Кто-то возвращался с солидным грузом.

— Думаешь, это он? — заинтересованная Яна опустилась на колени и углубилась в изучение отпечатков на снегу. — Как ты вообще это заметил?

— Четвертый курс, криминалистика, раздел — трасология.

— Классно! Я тоже так хочу.

— Поступишь — научат.

— Ага, как же, — девушка чуть слышно вздохнула и поднялась на ноги. — Пойдем в рощу?

Подобный крюк в мои планы не входил.

— Зачем нам в рощу? Того, что оттуда вынесли, там уже нет. Нам дальше, по глубоким следам.

— А ты так уверен, что вынесли все?

— Скорее всего. Хотя, ты права, лучше убедиться лично. Пойдем посмотрим.

Сразу за рощицей проступал силуэт какого-то давным-давно развалившегося строения. Призвав на помощь память, я вспомнил, что при свете дня видел в той стороне нечто, похожее на каменную беседку, вроде тех, что сейчас стали модными в современных парках, косящих под старину. Неужели последний схрон оказался так близко к усадьбе, что никому и в голову не пришло искать здесь? Да ну, бред. Наверняка под ней все перекопали в первую очередь.

Но следы вывели нас аккурат к строению, и вблизи выяснилось, что это вовсе не беседка, а…

— Ротонда, — зачем-то произнес я вслух.

— Ты еще и в архитектуре шаришь? — восхитилась Яна. — Обидно.

— Что обидно? — не понял я.

— Обидно, что ты весь такой умный и образованный, кучу всего интересного знаешь… И так скучно рассказываешь. От твоей диктовки в сон клонит, ты знал?

— Спасибо за комплимент, — я извлек из кармана фонарик, включил. — Постой на шухере пока.

— Стою, — послушно отрапортовала она, а я, положив бесполезный арбалет на каменные ступеньки, скрылся в дверном проеме.

— Ну, что там? — спросил мой часовой, когда спустя минуту я вышел наружу.

— Ничего. Большая яма, старая, края смерзлись, сбоку чуть откопано свежей земли.

— Думаешь, тайник?

— Наверняка. Только не сокровища, это было бы слишком просто. Это…

— Инструменты! — радостно вскрикнула Яна, казалось, сама не поверив в свою прозорливость. — Кто-то спрятал здесь лопату и лом, чтобы каждый раз не возить их с собой. А теперь достал и пошел откапывать сокровища!

— А лом-то зачем? — не сразу сообразил я.

— Как зачем? Мерзлую землю разбивать! Ты что, никогда ничего не копал зимой?

— Гениально… Яночка, ты мозг, зря только меня умным называла. Теперь скорее идем!

И мы кинулись в погоню за неизвестным лопатоносцем. Хорошо различимые следы не давали нам сбиться с курса и уводили все дальше и дальше от машины. Мы шагали и шагали, не обращая внимания про холод и усталость. Я уже и думать забыл, что собирался лишь «прогуляться там, где тропинка», поисковый азарт, охватил нас обоих, и Яна, не отставая, бодро семенила следом за моей широкой поступью. Иногда она даже пыталась обгонять, наступала на пятки.

— Ну, скорее же! Что ты плетешься, как больной конь?

Мы покинули территорию усадьбы, обошли с краю погруженную в мрак деревню, откуда приятно тянуло печным дымом, пересекли небольшую рощу, миновали замерзший ручей… Только тут, когда затвердевший снег сменился мягким и глубоким, до меня стало доходить, что что-то не так. Уж слишком далеко получается. Неужели кто-то смог организовать схрон на таком большом расстоянии от усадьбы? Если так, то понятно, почему коллекцию долго не могли найти: площадь поисков оказалась куда значительнее, чем мне представлялось вначале. А следы все тянутся, петляют, пересекаются… Стоп!

— Это еще что такое? — я склонился над новой цепочкой отпечатков человеческих ног, которая, заходя сбоку, аккуратно сливалась с «нашей». — Здесь есть кто-то еще.

— Кто? — Яна тут же перешла на шепот. — Они ждали его?

— Думаешь, их много? — в свою очередь спросил я. — Цепочка всего одна.

— Они могли идти след в след. Так может хоть сто человек пройти, а ты будешь думать, что всего один.

— Тоже верно, — я чуть слышно щелкнул предохранителем на арбалете. — Дальше не торопимся, идем тихо.

— Дальше мы двигаем назад! — девочка вцепилась мне в локоть и зашипела прямо в ухо. — Ты сдурел туда идти? Если они достали Шизика, ему уже не поможешь. И сокровищам вашим тоже. Нужно звать полицию!

— Пока мы доберемся до полиции, пока убедим их, и пока она приедет, ему уже точно никто не нужен будет, — возмущенно зашипел я в ответ. — Нам еще до машины идти!

— Так позвони!

— Блин… Точно!

— И хорош шипеть, словно простуженный удав.

— А ты хорош… — я полез в карман за телефоном. Хорош придумывать обидные сравнения! Тише вообще.

— Ты мне не шикай… Ты мне не мама и не папа. И вообще… Вообще…

— Бежим! — прежде, чем Яна успела произнести еще хоть слово, я схватил ее за руку и потащил под деревья. Шальная ветка больно хлестанула по щеке.

— Ты совсем страх потерял? — едва мы остановились в полусотне метров от точки начала «забега», она чуть не бросилась на меня: настолько была зла. — Мне же больно! Ты чего хватаешься, как маньяк?

— Там люди, — коротко ответил я, пресекая конфликт в самом его истоке. — Уходим.

— Где люди? — девочка завертела головой по сторонам. — Я никого не видела.

— Они нас тоже, я надеюсь.

— Может, тебе показалось?

— Нет. Мы здесь не одни.

— Конечно, не одни! Здесь твой Шизик и… Мамочка дорогая, вон же они!

Ее последние слова слились с громким мужским голосом:

— Вон же они! Слива, стреляй!

— Ложись! — я набросился на Яну, повалил ее в снег, и в ту же секунду правое ухо заложило от резкого хлопка.

Громко, блин! И звук какой-то незнакомый… Не охотничья двустволка.

— Сизов, не прячься! Мы тебя видим!

— За дерево… — я чуть-чуть приподнялся, выпуская из-под себя Яну и давая ей возможность переползти с открытого места за ствол многолетней сосны. — Ты цела?

— Угу, — жалобно ответила она.

Я аккуратно последовал за ней: локоточком — коленочкой, локоточком — коленочкой. Стреляли еще дважды, но все мимо. Достигнув укрытия, осторожно встал на ноги. Сосновый ствол вкусно пах смолой, и я прижался к нему, как к самому родному существу на свете. Сердце бешено колотилось, готовое в любой момент разорвать грудную клетку. Внизу, сжавшись в плотный комочек, разместилась Яна. Она молчала, только время от времени чуть слышно всхлипывала и шмыгала носом.

— Ты нас не слышишь, дурак? Выходи с поднятыми руками! Или положим тебя прямо здесь.

— Сейчас их будет больше, — одними губами прошептал я. — Надо уходить.

— Куда? — жалобно отозвалась девочка. — Я не хочу никуда идти.

— Тогда нам крышка.

— Пусть… Не пойду.

— Нет, пойдешь, — я с силой перехватил ткань куртки на ее плечах и вздернул легкое тело вверх.

— Нет… Пусти… Они ничего мне не сделают.

— Не глупи, — я взял ее за подбородок, запрокинул голову и посмотрел ей прямо в глаза. — Они убьют любого, кто встанет у них на пути. А с тобой еще и порезвятся напоследок. Нужно идти. Чувствуешь? Воздух влажный. Где-то рядом Волга.

— Мы же не моржи… — голос у нее остался таким же слабым и безвольным, но в зрачках что-то прояснилось: смекнула, чем дело пахнет. — Они догонят нас.

— Догонят, — уверенно ответил я. — Но у меня есть план.

— Они идут!

Выглянув из-за ствола, я увидел, что несколько теней быстро движутся по направлению к нам. Они не скрывались: слаженно перебегали от дерева к дереву, стремясь как можно скорее сократить расстояние. Снег хрустел под ногами, с задетых плечами и головами еловых ветвей сыпались блёстки. Я насчитал четверых… Нет, пятерых громобоев. Верно, думают, что у нас при себе совсем никакого оружия нет. Не хочется вас разочаровывать, пацаны, но…

— Ой… — один из преследователей схватился руками за грудь, повалился на землю и отчаянно задрыгал ногами. — Попали, в меня попали!

— Вперед!

Пока все взгляды обращены на подранка, нужно воспользоваться короткой форой… Бежать, бежать! Это страшно, так страшно, что и словами не передашь: бежать в ежесекундном ожидании выстрела, который прежде срока завершит и сам забег, и всю твою жизнь. В левой руке разряженный арбалет, в правой — воздух. Только бы хватило его, воздуха, только бы не вышел раньше времени из легких… Громкое дыхание, всхлипы, стон. Яне, наверняка, много страшнее. Она еще маленькая, она не привыкла к такому. Да что там говорить, я сам не привык! Но Яна бежала рядом, не отставая ни на шаг и не вынуждая меня замедляться. Она была умничкой, и в тот момент я любил ее, как родную сестру.

Мы справились. Выстрелы все-таки раздались, но запоздалые, далекие… Бессмысленные. А мы вырвались.

— Берег! — Яна бессильно рухнула на колени, жадно хватая ртом сырой воздух. — Все, больше не могу…

— Отлично! — я огляделся по сторонам в поисках погони. — Не падай духом, родная, поднимайся! Давай вниз! Нет, стой… Черт!

В ствол ближайшей сосны угодила пуля, разлетевшись брызгами коры и щепы. Отрыв получился не таким уж капитальным, как я хотел надеяться.

— Вон они! Гаси их, гаси!

Вниз, по склону, к воде, на остатках сил. Больше некуда. Неужели все закончится так глупо? Ладно, я дурак, но девочка? Ее-то за что? Не следовало брать ее с собой, пусть даже она сама просилась… Пусть даже угрожала…

Вдруг я почувствовал, что меня тянут куда-то вбок. Это Яна заметила кое-что на речном откосе — узкий трапециевидный проем, чернеющий среди присыпанных снегом валунов… Тогда она схватила меня за руку и потащила туда, решив, что больше все равно отступать некуда.

И Яна была права.

— Пещера!

— Вход в пещеру, — машинально поправил я, и увидев, что из леса выходят наши преследователи, тут же скомандовал. — Давай внутрь!

С косогора до нас донеслись яростные крики, по камням торопливо зацокали пули, но было уже поздно: мы скрылись в темноте.