Как все оказалось просто, Тень… И как – сложно…

Винтолет на холостых оборотах торчал на площади перед домом старейшин. Вращающиеся лопасти едва разгоняли дым. Свечные деревья пылали, оправдывая свое название. Дом старейшин корчился от ожогов. Огромный стреножник валялся в горящем кустарнике. Несколько шерстней – не понять, то ли одомашненные, то ли дикие, – рвали щупальце воздушной медузы.

Клус высунулся из кабины, махнул рукой: запрыгивай. Я запрыгнул. Винты тут же взвыли, и машина оторвалась от земли. Я вцепился в ремни, повис над открытым проемом десантного отсека, не в силах отвести глаз от горящего поселка. Облачники взяли его в кольцо, методично разрушая здание за зданием. Мне пришло в голову, что эти твари – прекрасные штурмовые биомеханизмы. И если подобрать к ним ключик, то дело завоевания Дождя и других миров значительно бы упростилось…

Я уже рассуждал, как засланец Навигационной Карты, как призрак, как посланец Суперов. Иллюзия родства с потомками Сверчков, как и иллюзия обретенного счастья, таяла по мере моего приближения к цели. И все же, когда я заметил, что скиллы покидают осажденный летающими чудовищами поселок, я вздохнул с облегчением. Мне даже почудилось, что в жиденькой шеренге отступающих я различаю нелепую хламиду Тины, но это уж точно была иллюзия. На большом расстоянии – а винтолет уже мчался над морем – таких подробностей было не разглядеть, даже обладая сверхспособностями призрака.

Почувствовав, что Внутренний Взор удаляется от Лесогорья, облачники прекратили обстрел поселка. Они сгрудились в одну кучу, нависнув над затянутыми дымом склонами светящимся облаком.

С винтолетом на мгновение поравнялись «Посланники Жнеца». Ездовые бредуны изо всех сил работали крыльями, чтобы удержаться рядом, но быстро выдохлись и отстали. Я только заметил бледные пятна лиц юных наездников. Прямо по курсу вырастал остров Целеста. Я узнал его. Я уже видел эти поросшие лесом плоские берега, стрелы лебедок, колючую проволоку вокруг казарм и бараков, а главное – расплывчатую пирамиду, господствующую над островом. Когда это видение открыли мне Молчаливые, в нем не было горящих зданий, покореженных взрывами конструкций, каркасов дирижаблей, похожих на китовые ребра, и белых пороховых дымов, всплывающих то здесь, то там.

На Целесте шел бой. Сверху он казался не столь ожесточенным, какой была осада Лесогорья. Бросалось в глаза, что и у атакующих, и у обороняющихся маловато сил и что они экономят патроны. Надо полагать – для решающей схватки. Но винтолет заметили и тут же обстреляли. Несколько пуль на излете звякнули о дюралевый фюзеляж. Похоже, палили больше для острастки.

Ничего, сейчас нагрянут облачники, и обе стороны смогут настреляться всласть…

Боевые порядки чернознаменников остались позади, винтолет шел над территорией, контролируемой скиллами. Теперь в него не стреляли, его приветствовали! Я видел фигурки, размахивающие руками и потрясающие оружием. Но и они исчезли за стеной джунглей, окружающих Великую Машину. Теперь я смотрел только на нее.

Вблизи она впечатляла еще больше. В ней не было ничего, что напоминало бы человеческие сооружения. Гигантская черная пирамида, похожая на оплывшую центральную горку лунного кратера. Да так, собственно, и было. В центре острова находилась кальдера древнего вулкана, так называемая Целестинская падь, а в центре кальдеры возвышалась Великая Машина. Кое-где из напластований темной «лавы» выглядывали металлические фермы, опутанные проводами мачты, какие-то трубы – то, что в изначальную конструкцию внесли скиллы. Наверное, чтобы заменить недостающие элементы. У подножия Великой Машины оказалась широкая бетонированная площадка. На нее-то Клус и нацелил винтолет.

Лопасти продолжали вращаться, когда я выскочил из отсека. От посадочной площадки к Великой Машине вела труба из гофрированного металла. А сама Машина покоилась на специальной платформе, напоминающей стартовый стол древнего космодрома. Из трубы вышла группа скилл в рабочих комбинезонах. Их сопровождали скиллы вооруженные. В общем, встречали нас со всеми почестями.

Двигатели винтолета смолки. Сразу стали слышны многочисленные звуки. Шум ветра в кронах свечных деревьев, далекие выстрелы, шаги приближающихся скилл. И все это на фоне сдержанного, но всепроникающего гула, от которого мне стало не по себе. Я догадался, что это голос самой Великой Машины. Клус выбрался из кабины, встал рядом. Мы молча ждали, когда строители Машины подойдут к нам.

Их было трое. Все – немолодые, с поблекшим и побелевшим пухом вокруг глаз. Морщины бороздили высокие лбы, а руки с обломанными когтями выглядели точно промышленные манипуляторы.

– Эн таро акрот! – поздоровались они.

– Эн таро ас! – откликнулся Клус.

Я ограничился полупоклоном.

– Это Айрус, человек, – представил меня Клус.

– Меня зовут Красс, – отозвался один из строителей. – Я главный инженер. А это мои помощники: Тарн и Осгот.

– Красс? – переспросил я. – Я гостил на вилле Красса. Это совпадение?

Главный инженер улыбнулся.

– Представьте себе, нет, – сказал он. – Некогда вилла и впрямь принадлежала мне… Было время, когда Ревнители пытались заигрывать со скиллами, включая некоторых из нас в элиту Страны-под-Солнцем, но… эти дни давно миновали.

– Понимаю, – отозвался я.

– Перейдем к делу, – сказал Красс. – Вы привезли Взор?

Клус посмотрел на меня. Я достал из-за пазухи Навигационную Карту. Главный инженер протянул к ней руку. После некоторого колебания я отдал ему свою святыню. Красс поднес Карту к совиным глазам.

– Да, это он, – пробормотал главный инженер. – И в превосходном состоянии. Нужно немедленно установить Взор в ориентирную матрицу…

Он резко повернулся и зашагал к трубе. Тарн и Осборн двинулись за ним.

Никто даже не сказал нам спасибо.

Я посмотрел на Клуса. Тот кивнул, и мы заторопились следом. Инженеры исчезли в жерле трубы, а на нашем пути выросла охрана.

– Пропустите! – потребовал Клус.

– Вход разрешен только инженерам, – отозвался скилл, увешанный оружием с ног до головы.

– Мы присланы советом старейшин.

– Вход только инженерам, – повторил охранник.

Я понял, что препирательства бесполезны. Никто не собирался пускать нас внутрь Великой Машины. Конечно, старейшины дали мне обещание… но либо они лукавили, либо власть их не была безгранична. Разумеется, мне не составило бы труда перейти в ускорение и размазать этого вооруженного до зубов болвана по бетону. И его товарищи, которые недвусмысленно поглаживали приклады карабинов, мне не помешали бы. Но я не хотел проливать кровь скилл.

Обстановку разрядило появление «Посланников Жнеца». Хлопанье крыльев бредунов, крики юных наездников заглушили даже голос Великой Машины. Крыльщики приземлялись вдоль периметра посадочной площадки. Карабины в руках совят выглядели весьма внушительно. И охранники стали нервничать.

– Ким! – окликнул я командиршу.

Девочка подошла к нам.

– Да, дядя дух?

– Нас с Клусом не пускают, – сообщил я.

Кому-нибудь со стороны могло показаться странным, что здоровенный мужик жалуется девчонке, но я-то знал, что авторитет совят в племени чрезвычайно высок. Они – будущее народа скилл, его надежда.

Ким тряхнула светлой челкой и обратилась к охраннику:

– Я – Ким, старшая отряда «Посланников Жнецов»! Старейшины распорядились пропустить уважаемого Клуса и уважаемого Айруса в святая святых.

– У меня другой приказ, – пробурчал охранник.

– Там! – звонким голоском выкрикнула Ким. – Твои братья и сестры проливают кровь! А ты! – Девочка ткнула острым когтистым пальчиком в грудь верзилы. – Оспариваешь приказы совета! Это саботаж!

Ого, вот это прыть! Не ожидал…

Похоже, охранники тоже не ожидали. К тому же юные воины имели численный перевес. А их ездовые бредуны забеспокоились, забормотали, нетерпеливо переступая лапами. Понятно, что стоит Ким свистнуть, и эти твари бросятся на любого, кто чинит препятствия маленькой амазонке. Все это я отчетливо прочитал в глазах охранника.

– Хорошо, – сказал он. – Пусть идут. Но я обязан выделить им двух сопровождающих из своих ребят.

Ким вопросительно воззрилась на меня. Я кивнул: почему бы нет?

– Мы согласны! – подытожила девчонка и добавила: – Пусть идет кто-нибудь один. Вторым сопровождающим буду я.

Вот чертовка. Наверняка ей просто хочется побывать внутри Великой Машины.

– Будь по-твоему, – отозвался охранник. – Только в этом случае с вами пойду я.

– Тебя как зовут? – тут же не без кокетства поинтересовалась Ким.

– Волхом.

– Пошли, Волх!

Охранник кивнул и первым вошел в трубу. За ним двинулся Клус. Я следовал третьим. Замыкающей пришлось стать Ким. Громыхая башмаками, мы быстро миновали короткий коридор.

Вход в Великую Машину преграждала мерцающая радужными переливами завеса. Волх, не останавливаясь, прошел сквозь нее – видимо, парню было не впервой. Клус немного замешкался, нагнул голову, словно хотел поднырнуть под завесу. Так и прошел, макушкой вперед. Я не стал ни зажмуриваться, ни нагибаться; проскакивать я тоже не спешил. Мне интересны были ощущения, а они оказались странными. Я будто прошел сквозь облако, состоящее из множества крохотных мыльных пузырьков, и при этом меня пронзили насквозь излучением неясной природы. По ту сторону завесы я почувствовал себя освеженным, будто отлично выспался, принял ионный душ и сделал зарядку.

Позади меня взвизгнула Ким. Я оглянулся. Прежде чумазое от копоти личико девчушки теперь сияло чистотой. А слипшиеся, давно не мытые волосы пушистым облачком реяли над головой. Я посмотрел на свои руки. Давно они не были столь чистыми.

Все понятно. Завеса служит для дезинфекции и дезактивации всех, кто входит в Великую Машину. И не исключено, что очищает она не только снаружи. Что ж, для корабля, которому предстоит путешествовать между мирами, лучшей защиты от агентов внешней агрессивной среды не придумаешь.

Я принялся озираться. В недрах Машины оказалось светло, словно ее черная снаружи оболочка была проницаема для видимого света. Правда, свет лился отовсюду, даже из-под ног. Скорее всего, это была какая-то разновидность биолюминесценции. Я заметил, что во всеобщем свечении время от времени образуются теневые участки разных форм. И на этих участках внутренняя поверхность Великой Машины розовеет, словно выстлана слизистой оболочкой.

Прямо над нашими головами нависал какой-то выступ. Я вышел из-под него и увидел, что это лишь часть целой системы выступов, по спирали поднимающихся к вершине пирамиды. Больше всего они, закрытые прозрачными пузырями, напоминали полукруглые балконы или эркеры. В этих пузырях плавали какие-то разноцветные клубки.

От «балкона» к «балкону» вел пандус с волнообразно пульсирующей поверхностью. По этому пандусу вниз мчался один из помощников Красса – то ли Осгот, то ли Тарн.

– Что случилось? – крикнул ему Клус.

– Внутренний Взор! – отозвался инженер. – Он не приживается!

– Как это? Почему? – встревожился я.

– Ориентирная… матрица… отторгает его, – произнес запыхавшийся помощник главного инженера, поравнявшись с нами. – А без нее… все это… – он обвел рукой сияющее великолепие Машины, – бесполезная груда слизи…

Никого не покоробила столь грубая фамильярность. В совиных глазах скилл застыло отчаяние.

– Давайте я попробую, – самым что ни на есть будничным тоном предложил я.

Совиные глаза уставились на меня.

– Ты не скилл, – сразу возразил инженер. – С чего ты взял, что Машина примет Взор из твоих рук?

Ответить я не успел. В атаку опять бросилась Ким.

– Да, он не скилл! Он больше, чем скилл! Он – дух Великой Машины!

Инженер поморщился.

– Ты еще дитя, девочка, – пробурчал он. – Откуда тебе знать?

– А вот откуда! – с вызовом сказала Ким и приложила к моей груди не по-детски сильную ручонку. – От него исходят вибрации. Он избранник! Об этом знают все: и совет старейшин тоже! И только вы тут в неведении!

Взрослые скиллы недоверчиво переглянулись. Неожиданно охранник Волх последовал примеру Ким. Я едва на ногах устоял, когда он ткнул мне в грудину своей лапищей.

– Исходят! – радостно возвестил Волх. На его широком лице появилась искренняя, детская улыбка.

– И в самом деле, Осгот, – поддержал остальных Клус. – Иначе зачем бы его посылали старейшины?

Осгот хмыкнул, но все же пощупал меня заскорузлой ладонью.

– Да, вы правы… – смущенно пробормотал он спустя несколько мгновений. – Вибрация похожа на ту, которую производит Круг Стохаторов. Поразительно: человек-артефакт… Прошу, избранник, за мной!

Прозвучало это так напыщенно, что даже Ким хихикнула. Инженер показал на пандус. Я с некоторой опаской ступил на его пульсирующую поверхность. Пандус шевельнулся, будто живой, и повлек мою ногу вверх. Я, словно дикарь, впервые вступивший на эскалатор, нелепо подпрыгнул, потерял равновесие, но Волх и Осгот подхватили меня с двух сторон, и мы поплыли к верхним ярусам Великой Машины. Ким и Клус остались внизу.

Причудливо петляя, живой эскалатор плыл от одного «балкона» к другому. Я с любопытством всматривался в пузыри. Они были наполнены то ли жидкостью, то ли газом. Внутри них плавали образования, похожие одновременно и на механизмы, и на животных. Без особого удивления в одном пузыре я узнал «шланг-букет» светоноса, а в другом били фонтанчики нанитов. В третьем помахал крохотными щупальцами зародыш облачника, в четвертом два стреножника гонялись друг за другом, пофыркивая луковицами.

Что это? Вселенская Кунсткамера? Парк сверчкового периода?

Ответ я получил мгновенно. Некоторые «балконы» были лишены пузырей и поэтому походили на темные ниши. Даже «слизистая оболочка» в них не светилась. А вместо резвых биомеханизмов торчали провода, металлические щиты с рядами тумблеров и разноцветных глазков-индикаторов. Ясно, артефакты и биомехи – это аутентичные узлы Великой Машины, а щиты с проводами и тумблерами – замена недостающим, изготовленная людьми.

Покрутив головой, я убедился, что таких замен сделано довольно много. Не удивительно, что Великую Машину на Дожде сооружали раза в два дольше, чем на Земле пирамиду Хеопса. Собрать артефакты по всей луне, вникнуть в конструкцию, измышленную тысячи лет назад неведомыми существами, изобрести электромеханические заменители квазиживым механоидам – это вам не гранитные глыбы ворочать.

Главный инженер и его второй помощник стояли на верхней, неподвижной площадке пандуса, у большого «балкона». Внутренний Взор был в руках у Красса. Он вертел его и так, и этак, засовывал в нишу и снова вынимал. Не дожидаясь приглашения, я тоже заглянул в нее. Ниша имела форму полусферы. Выстилающая ее «слизистая» едва мерцала. В центре полусферы зияло отверстие, очерченное концентрическими кругами темно-красного цвета, словно нарисованными кровью. На внешнем радиусе кругов поблескивали креагуляры, они же – узловые компоненты базового агрегатора. За поясом креагуляров зелеными глазками подмигивали многолучевые звезды. Стохаторы? Может быть… Чутье подсказывало мне, что в этой нише и располагается ориентирная матрица Великой Машины.

– Я привел его, Красс! – радостно возвестил Осгот, словно его посылали именно за мной.

Главный инженер хмуро оглядел нас с Волхом и спросил:

– Кого из них?

– Избранника Великой Машины!

Я шагнул вперед. Не говоря ни слова, взял из рук Красса Навигационную Карту. Главный инженер онемел от такой наглости. Я не стал дожидаться, когда он начнет возмущаться. Покачал святыню на ладони, примерился и приложил к отверстию в нише. Раздался тягучий, пробирающий до печенок звон, словно под внутренним сводом Машины ударили в громадный медный гонг. Кровавые круги, опоясывающие отверстие, запечатанное теперь Внутренним Взором, налились алым огнем. Им вторили креагуляры, «прозревшие» множеством ослепительных бело-голубых огоньков. Многолучевые стохаторы начали поворачиваться вокруг оси короткими, ритмичными рывками. Перед Навигационной Картой сгустилось туманное облачко с молочными разводами спиральной формы. Я не сразу догадался, что вижу голографическое изображение галактики.

На Карте, что осталась в Генезии, не было столь полного изображения Млечного Пути. На ней светились лишь отдельные звездные системы. И кажется, я понял – почему. На Земле Навигационная Карта сама по себе, без других узлов ориентирной матрицы, полноценно функционировать не могла. Здесь же – все иначе. Здесь она именовалась Внутренним Взором, и взор этот пристально смотрел во Вселенную, выбирая цель для броска.

Я едва успел отпрянуть. Нишу заволокло пузырем. Видимо, это означало, что узел полностью готов к работе. Я повернулся к инженерам, которые взирали на меня, как будто к ним явился сам Ктулба во плоти.

– Ну вот, – сказал я. – Взор прижился, все работает. Что дальше?

Красс растерянно улыбнулся.

– Что дальше, мы знаем только теоретически, – сказал он. – У нас еще не было возможности проверить на практике… Да и совет старейшин должен одобрить…

– Вот те раз… И когда же вы намеревались приступить… э-э… к испытаниям?

Ответ был обескураживающим.

– До твоего появления мы этого не знали.

– А теперь?

Главный инженер не успел ответить. Внизу, где мы оставили знахаря Клуса и старшую «Посланников Жнеца», грохнул выстрел, следом раздался тонкий отчаянный крик. Волх бросился вниз, а я за ним.

– Постой, избранник! – окликнул меня Красс. – Ты еще не знаешь самого главного!

Но я только отмахнулся: кричала Ким! Мы с Волхом в несколько прыжков одолели самодвижущийся пандус, который работал только на подъем.

Опоздали…

Знахарь, чья голова была прострелена, тонул в сиянии, исходящем от внутренней оболочки Великой Машины, а рядом на коленях стояла Ким. Здоровенный парень в камуфляжной форме без знаков различия держал ее на прицеле автомата. Прошло столько времени, но я все равно узнал его.

– Боров!

Парень перевел на меня взгляд, осклабился.

– Вот это встреча… – сказал он, похоже, нимало не удивившись.

– Бросай ствол, жижонка! – крикнул Волх, вскидывая винтовку.

Боров вяло махнул рукой. Откуда-то сверху прогремел выстрел, и охранник покатился в сияющий туман. Ким зарыдала еще громче. Старшая отряда «Посланников Жнеца» была всего лишь подростком.

– Что ты здесь забыл, Бор? – спросил я, чтобы выиграть время.

Мне ничего не стоило перейти в ускорение и свернуть этому дикарю в солдатской униформе голову, но здесь были Ким и невидимый снайпер. А может быть, несколько снайперов.

– Выполняю задание правительства Страны-под-Солнцем, – отозвался Боров.

– Ты? – я почти не удивился.

– Да, господин Айрус. Или, может быть, не Айрус?

– Да какая теперь разница… – буркнул я.

– Огромная разница, пришелец. Думаешь, мы тут, в захолустье, ничего не знаем и не помним? Ошибаешься. Нам известно, откуда взялись на этой луне люди, и о таких, как ты, тоже известно…

– Кто – мы?

– Мы – верные слуги народа Страны-под-Солнцем.

Ага, вот уже и пафос! Это хорошо…

– Ты служишь в контрразведке, – сказал я.

– Представь себе… А ты думал, я – грязный дикарь? Тупой собиратель артефактов?

– Уж нет, тупым тебя не назовешь, – подольстил я ему.

– Я вел тебя с самого начала, – продолжил Боров, с опаской поглядывая то на Ким, то на меня. – От схрона! Кстати, твой дружок Крот, он же Пирс Эверт, ничего в этот схрон не закладывал. Просто не успел. Эмиссары Ярмарки обложили его в Леспроме. И какой-то идиот из их шайки подстрелил твоего приятеля. Уж не знаю, чем вас, пришельцев, начиняют, но вместо того, чтобы просто сдохнуть, Крот вспыхнул, словно вагон термитной взрывчатки. И следом взлетел на воздух леспромовский химзавод. Да ты сам видел, что осталось от поселка…

Самопроизвольный джант, вызванный острым болевым шоком… Как просто разгадывается тайна твоей гибели, Тень! Одна пуля превратила тебя в квантовую бомбу…

– Нам было очень жаль, что его разнесло в клочья, – продолжал Бор. – Ведь мы надеялись, следя за Эвертом, раскрыть и ликвидировать всю цепочку предателей, помогающих вашему агенту готовить вторжение на Дождь. А еще нам очень хотелось добраться до Ревнителей Ктулбы, которые готовы заигрывать с самим Жнецом ради еще большей власти и наживы. К счастью, мы знали о Левом Роге. Нам оставалось только ждать… И мы дождались. Появился ты, Странный. Оказалось, что тебе нужно дать в руки креагуляр из спецхранилища особо важных артефактов и подтолкнуть в нужном направлении. Ты был молодец – рассекретил всех врагов государства. И не только их, но и подпольных торговцев артефактами и бандитское отродье, по которым давно плакала расстрельная канава. Креагуляра для такого дела не жалко. Нам оставалось лишь подтереть за тобой следы.

– Хтор, Бася, Шерстень, Шоу Джи, Белл…

– Сечешь! Некоторых ты убирал сам: Клод Бернье, бандит Клык… Серьезной проблемой едва не стали Ревнители, но, в конечном счете, нам удалось взять за яйца и этих старых склочников!

Говори, говори…

– И вот когда поступил сигнал, что ты проник на Целесту, я со своими людьми погрузился в винтолет и…

Вдруг плакавшая навзрыд Ким зашипела, как рассерженный стреножник, и метнулась к Борову. Мелькнул нож-оборотень. Бор отшатнулся, попытался стряхнуть с себя маленькую фурию, но тщетно. Одним движением Ким располосовала ему горло от уха до уха. Прогремел выстрел. К сожалению, на сотую долю мгновения раньше, чем я перешел в ускорение. Мой нож-оборотень сам прыгнул в ладонь. Я швырнул его в снайпера, не успевшего скрыться за выступом оболочки. Когда «оборотень» был уже в воздухе, я вдруг узнал в стрелке, лицо которого покрывали нанесенные краской камуфляжные полосы, Миру. Изменить ничего уже было нельзя. И, наверное, незачем. Лезвие ножа-оборотня вонзилось дикарке и подруге Борова в лоб.

Я вернулся в нормальное время. Мира, раскинув руки, упала с выступа на пол, рядом тяжело брякнулась снайперская винтовка. Еще секунду или две я смотрел на Миру – когда-то с ней я делил хлеб, когда-то я рисковал из-за нее жизнью, спасая из лап отрубаев; все течет и все изменяется на Дожде! – а затем кинулся к Борову. Придавленная его тушей Ким все еще была жива. Я поднял ее на руки. Крыльщица попыталась улыбнуться.

– Дядя дух, – прошептала она. – Ты возьмешь меня в другие миры?..

Она закашлялась, горлом пошла кровь.

Молчаливые, – подумал я. Они должны ее вылечить.

– Молчаливые! – закричал я. – Или Оставшиеся! Нам нужна их помощь! Скорее!

Осгот, спустившись с пандуса, протянул к девочке руки.

– Увы, избранник, – покачал он головой. – Ей уже никто не поможет. Я позабочусь о ней…

Инженер взял легкое, почти невесомое тельце отважной крыльщицы из моих рук.

Я двинулся к выходу из Машины. Пузырьковая радужная завеса скрывала то, что творилось снаружи. Хотя я прекрасно представлял, что именно там произошло…

Тяжелые штурмовые винтолеты с крупнокалиберными пулеметами на консолях зависли над бетонной площадкой. Они обрушили шквал свинца на охрану и на совят-крыльщиков с их бредунами. Наверняка кто-то спасся бегством, кто-то погиб, пытаясь сражаться с летающими машинами железноголовых. А потом винтолеты опустились, из них высадились десантники, которыми командовал контрразведчик Бор. Бойцов Боров оставил у переходной трубы, на сверхсекретный объект он взял с собой лишь верную Миру. Миновав защитную завесу, которая очищала все, кроме помыслов и намерений, Бор приказал Мире убить знахаря Клуса, а девочку пощадил. Ему, очевидно, была нужна заложница… Он только отобрал у Ким карабин и этим ограничился…

Да, я хорошо представлял, что творится снаружи, и все же шагнул к завесе.

– Не ходи туда, избранник, – сказал главный инженер Красс, преграждая мне путь.

– Это еще почему? – с вызовом спросил я.

– Потому что там нет ничего, кроме пустоты и… звезд.

– Что? – мне показалось, что ослышался.

– Ты не дослушал меня, человек, – сказал скилл. – А ведь я хотел сказать, что для проведения испытаний нам не хватало двух компонентов. Внутреннего Взора и Навигатора.

– Какого еще Навигатора…

– Тебя, избранник.

Вот это номер…

Я отпихнул Красса и кинулся вверх по пандусу. Инженер Тарн уступил мне место возле ниши с ориентирной матрицей.

Объемное изображение Млечного Пути едва заметно поворачивалось вокруг оси. Необъяснимым образом я постиг смысл этого движения – Великая Машина сверхсветовыми скачками мчалась в направлении южного полюса галактики. И если не взять управление в свои руки, Машина покинет ее и устремится Жнец знает куда… Но как его взять, это чертово управление?!

На левой руке вдруг завозился симбионт. Я почти забыл про него. Смертоносный тюльпан не проявлял себя с момента схватки с однорукими обезьянами. А теперь выпростался из-под рукава, поводя бутоном из стороны в сторону. Будто что-то вынюхивая. Пузырь, ограждающий нишу управления, исчез. Огоньки одного из креагуляров – кажется, того самого, что достался мне от ныне покойного Борова, – засияли еще ярче. Тюльпан потянулся к нему с такой силой, что я невольно шагнул вперед.

«Содержит часть ген. кода, необходимого для обратной связи с ориентирной матрицей», – писал Тень в лабораторном журнале. Все-таки Крогиус был очень близок к разгадке.

Бутон и креагуляр слились в одно целое…

Я едва не заорал – дикая боль пополам с наслаждением пронзила меня от макушки до пяток. Голографический пузырь Навигационной Карты окутал мою голову, словно диковинный шлем. Я почувствовал прохладные прикосновения квантового геля. Великая Машина джантировала, и я вместе с ней. Я уже не видел ни матрицы, ни скилл, ни свода Машины, похожего на влажное небо. Передо мной была только черная бездна, запорошенная звездной метелью…

И когда я пожелал увидеть родное Солнце, оно послушно выдвинулось из сонма своих сестер-звезд и подмигнуло мне рыжим озорным глазом.