Виконт не находил себе места, вот уже несколько недель прошло с тех пор как он попросил прощения у Мартиники и сделал ей предложение. Он готов был поклясться, что его слова тронули душу девушки. Иначе и быть не могло!
По его расчетам, вдовствующая герцогиня должна была спустя какое-то время согласиться с его доводами. Но она все чаще предпочитала общество лорда Уэльса, что заставляло виконта беспокоиться. Но пока не прозвучало официального заявления, Эдуард не оставлял попыток добиться расположения Мартиники. Он всячески пытался напомнить ей о том времени, когда она была в него влюблена. Но чем больше виконт старался, тем больше девушка его избегала. Ландман не хотел отступать, он не мог согласиться с проигрышем, не во второй раз! Он искренне был уверен в том, что никто кроме него не подходит Мартинике, что ее поведение сейчас — лишь попытка отомстить ему за нанесенные обиды. Он отказывался видеть очевидное. Пребывая в иллюзорном мире своих убеждений, виконт был уверен, что Мартиника не могла его забыть. Что стоит лишь немного ее подтолкнуть, и молодая вдова сама упадет в его объятия. Его интересовало сейчас даже не ее состояние, его интересовал сам факт победы. Чем больше девушка отдалялась от него, тем больше был азарт виконта заполучить Мартинику, любой ценой!
Оставалось несколько дней до истечения срока, указанного в завещании, напряжение, казалось, висело в воздухе Шератона. От Уорнера не было ни одной весточки. Сдавшись на милость своей паранойи, Мартиника уже спустя неделю после отъезда Паркера заказала «Таймс», которая, хоть и с опозданием на сутки, доставлялась в поместье. Но светская хроника пестрела только статьями о приемах в королевском дворце, в связи с возвращением на родину после длительного отсутствия герцога Кембриджского.
Мартиника в тревоге меряла шагами деловой кабинет. «Что она будет делать через несколько дней, когда Шератон заявят на торгах? Где Уорнер будет ее искать, если она уедет из поместья? Он обещал за ней вернуться, и честно сказал, что точных сроков указать не сможет, поскольку многое зависит не от него. Прошло чуть больше месяца — это не так уж и много, если бы не чертово завещание. Из-за его условий у меня в голове тикают огромные часы, которые отсчитывают последние секунды моего пребывания в этом поместье в роли хозяйки. Может мне удастся уговорить пристава задержать продажу Шератона? В конце концов, надо будет еще произвести опись имущества…»
Ее размышления были прерваны нетерпеливым стуком в дверь, и, не дождавшись ответа, дверь распахнули. На пороге стоял виконт Ландман, его глаза были наполнены тревогой.
— Милорд, я хотела бы побыть сама! — возмутилась Мартиника. Не обращая внимание на протест, Ландман запер дверь кабинета, и подпер ее своим телом.
— Мне нужно с тобой поговорить! — решительно произнес он, и, переходя на крик, продолжил: — Хватит заниматься самоуничтожением! Мартиника, ты собираешься лишить свою семью наследства?!
— Эдуард, право обращаться ко мне столь фамильярно ты потерял еще восемь лет назад. Я не собираюсь ничего выслушивать, и тем более не собираюсь ничего тебе отвечать! Пошел вон из моего кабинета! — прокричала в ответ Мартиника.
— Я не собираюсь никуда уходить, прежде чем ты меня выслушаешь! Я сделал тебе предложение еще месяц назад, которое ты проигнорировала! Я проявил огромное терпение и понимание к тому, что тебе нужно время, чтобы все хорошо обдумать. Я готов был принять любой твой выбор, даже не в свою пользу. Но я не позволю тебе пустить свое состояние псу под хвост!
— И как же ты собираешься помешать мне? — издевательским тоном поинтересовалась Мартиника.
— То есть, ты признаешь, что не собираешься выполнять условия завещания?
— Какое тебе до этого дело?!
— Мартиника! Я люблю тебя! Всегда любил, даже будучи молодым и зеленым идиотом, не способным принимать решения! Я готов жениться на тебе, даже если ты откажешься от своего состояния! Но зачем?!!! Зачем отказываться от денег, если можно получить все сразу и любовь, и молодого мужа, которого ты обязательно полюбишь снова!
— Но ты мне не нужен! Неужели ты этого не понимаешь? Я тебя больше не люблю! — кричала в ответ девушка, — Я требую, чтобы ты оставил меня в покое!
Вместо этого виконт резко подошел к девушке и, сграбастав ее в крепкие объятия, притянул к себе, впившись в губы грубым поцелуем. Мартиника стала вырываться, хотела дать ему пощёчину, но Ландман не собирался ее выпускать. Его хватка стала железной, после чего, больно схватив ее за запястья, он завел руки девушки за спину, и развернул к себе спиной, прижав к письменному столу.
— Я тебе не позволю так со мной обращаться! Целых три месяца я обхаживал твою светлость, и не собираюсь уезжать из этого дома ни с чем. Думаю, мы вполне можем скрепить наш союз маленьким скандалом, можешь кричать — если кто-либо увидит тебя в подобном положение — то ничего кроме замужества со мной тебе не светит, — прошептал на ухо Мартиники Ландман с обезумевшим от ярости лицом. Он пытался задрать юбки девушки наверх, что было непросто, поскольку она постоянно вырывалась. Видя, тщетность своих усилий, Мартиника ненадолго замерла, собрав все свои силы, она выждала, пока Эдуард снова приблизит свое лицо к ней, и резко взмахнула головой. Удар ее затылка как раз пришелся на область носа виконта, от неожиданности тот выпустил руки девушки. Что дало возможность Мартиники развернуться и послать вдогонку еще один удар в направлении лица Эдуарда, но мужчина успел перехватить ее руку. Однако одновременно с кулаком, девушка подняла правую ногу, целясь Ландману в пах, который достиг своей цели. Эдуард взвыл и согнулся. Этого было достаточно, чтобы Мартиника успела выскочить из кабинета с криками о помощи. На шум собралась толпа гостей и слуг, хозяйку, которая находилась на грани истерики, женщины забрали с собой в гостиную, прислуге приказали приготовить травяной чай.
Грегори и лорд Уэльс выволокли виконта из кабинета, и заперли того в своей комнате, пока не решится вопрос, что с ним делать дальше. Колин не смог удержаться, чтоб на прощание не угостить Эдуарда еще одним ударом, после чего нос Ландмана хрустнул, и из него хлынула кровь.