В это время, пока в гостиной родственники покойного герцога Сомерсет пытались оценить перспективы завещания его светлости, Мартиника, давно пришедшая в себя от резкого запаха нюхательной соли, лежала в своей постели. Солнце еще не село, но в комнате давно уже царил полумрак, из-за плотно сдвинутых портьер. Девушка присела на кровати, спустив ноги на пол.

«Никогда не думала, что способна упасть в обморок. Всегда казалось, что это всего лишь уловки, к которым прибегают некоторые дамы!»

Но, тем не менее, это с ней произошло. Что ж, герцог сыграл над ней свою последнюю шутку.

«Дорогой муж-опекун решил и после смерти позаботиться обо мне, но в свойственной ему манере. Когда именно он задумал свой план?»

Она так часто видела, как разум покидал его тело, отправляясь в скитания по невидимой стране призраков, возможно, кто-либо из них шепнул ему идею? В те избранные моменты, когда Сомерсет был в состоянии здраво мыслить и рассуждать, он неизменно твердил, что ей необходимо будет снова выйти замуж. Как можно быстрее, пока молодость не ушла безвозвратно, пока она способна радоваться простым вещам. Что ей необходимо познать настоящую любовь и счастье материнства.

Мартиника слушала эти речи вполуха, считая, что она будет иметь возможность поступить по-своему. С обещанным содержанием, она продолжит участвовать в некоторых коммерческих проектах, автором которых был ее супруг. При должной удаче, герцогиня станет еще богаче, и тогда ей не нужно будет заключать непонятную сделку, именуемую браком. Обеспечить себя она способна, защищать научилась давно, положение в обществе ей обеспечил нынешний брак, зачем повторно идти в кабалу к неизвестно кому?

Раньше, будучи восемнадцатилетней, в ней играл огонь, бурлила страсть — тогда ей казалось, что браки заключаются на небесах. Любовь — это смысл жизни, ради нее Мартиника была готова все бросить на алтарь. Такие понятия, как деньги, власть, положение в обществе для нее были пустым звуком, если играли фанфары любви, а значит, избранник также не будет обращать на них внимания. Мартиника считала, если ее полюбят, мужчине не будет никакого дела до ее происхождения и статуса. Ведь и она согласна влюбиться не только в дворянина, но и в просто честного работящего человека. Щемящий душу цинизм ей был еще не знаком.

Выбор ее сердца пал на замечательнейшего кузена лорда Кентервиля. Высокий, красивый молодой человек с изумрудно-зелеными глазами и пепельно-русыми волосами, который в Лондоне неизменно сопровождал Грегори, будущего жениха Мэри, привлек ее внимание с первого взгляда:

— Разрешите пригласить вас на танец, мисс Житан!

И Мартинка растаяла под его взглядом, тем более что чаще всего на приемах ей приходилось подпирать стены и скучать в одиночестве, пока все танцы Мэри были расписаны от начала и до конца, что неизменно приводило Грегори в замешательство.

Впечатление дополнил шарм виконта, его непревзойденное чувство юмора и галантность. Он единственный, кроме пары тройки пожилых джентльменов, оказывал Мартинике внимание на лондонских приемах, которые она посещала исключительно по требованию подруги, и всегда танцевал позволенных два танца с нею. Вначале Мартиника принимала это за простую учтивость, но спустя какое-то время она увидела неподдельный интерес в его глазах.

Сердце пускалось в пляс при его виде, наедине же Мартиника грезила наяву, постоянно повторяя вслух имя Эдуарда. Она уже видела себя в белом подвенечном платье рядом с Мэри, они, безусловно, проведут двойную церемонию. Теперь ей не нужно никакое приданое, виконт Ландман уже два года как вступил в права владения, поскольку он полный сирота. Его с детства опекала чета Кентервиль, потому как родители погибли, когда он был совсем ребенком. И он любит меня! Эдуард признался в этом Мартинике вскоре после того, как Мэри и лорд Кентервиль назначили дату венчания, и спросил ее согласия на брак. Счастье было беспредельным! Но прежде чем попросить ее руки по всем правилам и поговорить с опекуном девушки, виконт попросил подождать: он должен испросить благословения на брак у своей тетушки, заменившей ему мать. Мартиника не видела в этом никакого подвоха, графиня Кентервиль казалась ей приятным человеком, и всегда с теплотой относилась к ней в то время, когда она с Мэри гостила у них в поместье.

Мартиника проболталась о предложении молодого человека не только своей названной сестре, но также и Сомерсету, который заменил ей отца. Герцог искренне радовался, видя счастье Мартиники, но душу его грыз червь сомнения.

Виконт Ландман уехал из Лондона в поместье Кентервиль, чтобы утрясти все необходимые формальности, Мартиника с нетерпением ждала его возвращения, поскольку боялась только одного — что они не успеют, и им не будет разрешено пожениться достаточно быстро, чтобы можно было провести двойную церемонию венчания. Она и Мэри распланировали все до мелочей, заказали у портнихи платье для Мартиники, составили все цветочные композиции, три раза согласовали список приглашенных, и переписали его в четвертый. Проходили недели, но от Эдуарда не приходило никаких вестей. Лондонский сезон подходил к концу, да и в связи с подготовкой к свадьбе, Мэри принимала не так много приглашений, потому возвращение виконта Ландмана в столицу для них осталось неизвестным фактом.

Удар настиг Мартинику незаметно: однажды утром к ней прибежала Мэри с газетой, в которой было напечатано объявление о помолвке.

— Читай, читай быстрее! — и ткнула ей пальцем: — состоялась помолвка виконта Ландмана…

Мартника внимательно посмотрела, и продолжила читать указанную строчку:

— в прошлую пятницу состоялась помолвка виконта Ландмана… — прочла Мартиника вслух, сердце ее забилось быстрее, слезы застилали глаза, но она прочла заметку до конца: — … виконта Ландмана и леди Оруэлл…

— Я не понимаю, как они могли допустить такую оплошность? — возмутилась Мэри, — надо немедленно подать в газету жалобу, что они располагают неверными сведениями!

Но Мартинике в эту секунду стало все ясно, почему уже больше месяца от Эдуарда не было ни одной весточки, почему все ее письма возвращались нераспечатанными по причине отсутствия адресата… Почему ее терзала смутная тревога в глазах Эдуарда, когда он прощался с ней, готовясь к отъезду. Предполагалось, что он сообщит новость графине Кентервиль. «Она должна дать свое благословение, Мартиника. Ведь она заменила мне мать!» — говорил он.

— Мэри, ты, правда, ничего не понимаешь?! — взревела Мартиника, — Это не путаница! Виконт Ландман официально обручился с другой!!!

Обладая взрывным темпераментом, Мартиника потребовала заложить экипаж, и, в ту же минуту, помчалась к дому Эдуарда. Не обращая внимание на протесты дворецкого, она влетела в гостиную, где виконт Ландман как раз принимал гостей, среди которых были его официальная невеста и графиня Кентервиль. Ей нужно было посмотреть ему в глаза! Полная растерянность и ужас, который она в них увидела, были несомненными доказательствами его вины перед ней. Эдуард пытался вывести ее в другую комнату, дабы поговорить без свидетелей, но она устроила настоящий скандал, влепила ему пощёчину:

— Вы трус и бесхребетный негодяй! Никогда в жизни я не прощу вам вашего обмана!

После чего тот час же покинула его дом. Ему не нужно было ничего объяснять, в глазах графини Кентервиль она увидела все ответы: ее положение в обществе недостаточно высоко, чтобы стать женой Эдуарду. Графиня не дала своего благословения, а виконт Ландман не стал идти против ее мнения, и сделал предложение наиболее подходящей, по мнению его тетки, девушке.

Она могла пережить отказ жениться на ней, ничего, сердце ее бы выдержало подобное предательство. Хоть Мартиника и загоняла все мысли на эту тему поглубже, но подсознание иногда выбрасывало порцию яда в ее мозг: не просто так все разговоры престарелых матрон на приемах затихают, стоит ей оказаться поблизости, не из-за отсутствия привлекательности она все чаще стоит у стены… Лондонское общество отторгает девушку, никто не считает ее персону достойной партией для себя либо своего сына… И это они еще не знают всей настоящей подноготной происхождения Мартиники! Вежливость графини Кентервиль всего лишь проявление такта по отношению к ее опекуну, но в качестве невесты для своего племянника видеть Мартинику та не пожелает, даже если Сомерсет даст девушке приличное приданое. В современном обществе брак до сих пор остается сделкой, которую заключают либо родители и опекуны, либо сами брачующиеся. Никто не интересуется чувствами, в учет берутся только деньги, связи и, конечно же, положение в обществе. А его то, как раз, у мисс Житан нет никакого. Кто она? Просто подопечная герцога Сомерсета, доброго человека, который сжалился над бедной сироткой и приютил в своем доме. А если бы они узнали хоть крупицу об истинном происхождении Мартиники, то даже влияние Сомерсета не заставило бы общество удержаться в рамках приличия и не исторгнуть проклятий в ее адрес.

Но почему Эдуард хотя бы не поставил ее в известность?! Нанести удар исподтишка — этой трусости Мартиника не простит ему никогда!

После скандала, учиненного у виконта Ландмана, Мартиника вернулась в лондонский дом Сомерсета, и три дня провела, не выходя из комнаты, отказываясь от еды, поливая свою подушку слезами. Даже тот факт, что из-за ее вторжения леди Оруэлл расторгла помолвку, не стал для нее утешением. А когда в дом доставили, заказанное ею ранее подвенечное платье, она впала в еще более глубокую депрессию.

Страдания Мартиники отразились на здоровье ее опекуна, и он слег от сердечного приступа. Это немного вернуло ее к жизни, потому как, ухаживая за больным, она забывала о себе. Именно тогда Сомерсету и пришла в голову идея самому жениться на Мартинике, потому что доктор, занимавшийся лечением герцога, постоянно повторял, что жить его светлости осталось от силы несколько лет. Мартиника долго обдумывала предложение человека, которого привыкла считать своим отцом, но видя, какие страдания он терпит и как с каждым днем угасает, решила покориться его воле. В конце концов, должна же она отплатить старику за свою новую жизнь, почему бы не скрасить ему последние годы?

Девушка знала, что никогда бы ей не ступить даже на порог лондонского общества, останься она жить с матерью. Лишь герцог знал неприглядную правду о происхождении Мартиники, но он поклялся не проговориться об этом ни одной живой душе. Мартиника, в свою очередь, знала, что заставило Сомерсета взять над ней опеку, но также оберегала тайну его сердца.

Сомерсет и мисс Житан сыграли тихую скромную свадьбу, и, благодаря уходу молодой супруги герцог быстро пошел на поправку. Он даже испугался этому факту, считал, что судьба подшутила над ним. Но спустя чуть больше года после свадьбы с Сомерсетом случился апоплексический удар, который надолго приковал его светлость к кровати.

Отмахнувшись от непрошенных воспоминаний, вдовствующая герцогиня поднялась с кровати, привела себя в порядок и решила пойти отдать распоряжения, относительно ужина.