Я сидел в кабинете командира и ждал, когда он вернется с обеда. В полдень редакция была почти пустая, в офисе стояла умиротворяющая тишина, и нарушала ее лишь телефонная болтовня девочки-менеджера, доносящаяся из соседнего кабинета. За окном светило солнце, был необычайно ясный день, и я чувствовал себя прекрасно.

Я сидел за командирским столом, вертя в руке сложенный вдвое лист бумаги, и периодически посматривал на часы.

С Бойко я связался два дня назад — сразу после визита к Лене в изолятор. Командир сначала долго возмущался, удивляясь, где я пропадал, и почему до меня невозможно было дозвониться. Я рассказал ему, что ловил с полицией преступников и едва не погиб из-за своего дубля. Не знаю, что Бойко подумал обо мне в этот момент, но попросил срочно приехать.

Оказавшись в офисе, я обнаружил командира за просмотром новостей. В Интернете уже написали о поимке Лени и убийстве некого мошенника Игната Рахматуллина. Еще в новостях упоминали о моем дубле, которого преступники использовали как оружие и чуть не убили меня с Никой.

Прочтя все это, Бойко усадил меня за стол и стал расспрашивать во всех подробностях с присущей ему профессиональной жадностью до сенсаций. А когда я выложил все подчистую — он и вовсе потерял дар речи.

Я сказал, что хочу написать журналистское расследование о взломе дублей в фирме Гофмана, которое случилось год назад. Мне хотелось вытащить наружу это грязную историю, которую руководство «Дубликата» так тщательно скрывало, и поднять вокруг нее шумиху. Настоящую, масштабную, чтобы о взломанных дублях Гофмана узнали все.

Бойко сразу загорелся этой затеей и дал мне «зеленый свет». Я поехал домой и следующие два дня усиленно работал, выливая на бумагу все произошедшее со мной несколько дней назад.

Писать мне помогали новые знакомые. Загурский еще раз подробно рассказал о взломе и краже дублей из «Дубликата», а я все досконально записал. Похоже, последствия такой откровенности охранника уже не особенно заботили. Еще я подключил к работе Базилевича: майор как раз занимался уголовным делом Лени и рассказал, что троих исчезнувших хакеров уже ищет полиция, правда, пока безуспешно.

На моей памяти это был первый раз в «Экспресс-инфо», когда я работал с полной самоотдачей, и впервые ощутил, что делаю что-то и правда значимое и полезное.

В итоге за два дня я написал огромное расследование, и отразил в нем все: как дубль подменил меня, а его хозяева, искусно притворяясь мной, пытались продать мою квартиру. Не остался без внимания и Гофман: я подробно расписал, как из-за его трусливого молчания эта опасная программа едва не погубила меня и Нику, и может погубить кого-нибудь еще, если сбежавших хакеров не арестуют.

Готовую статью Бойко прочел с восторгом и на следующий же день вызвал меня на работу.

Я почти задремал за его столом, когда хлопнула дверь кабинета, и внутрь вошел Павел Данилович. Главный редактор был в своей вечно засаленной клетчатой рубашке и потертых синих джинсах. Лоб его слегка вспотел, глаза блестели, а на лице цвела довольная улыбка.

Я отложил листок бумаги на стол, встал и повернулся к командиру.

— У нас буря, Образцов. Похоже, надо всю редакцию эвакуировать, — сказал он с наигранным волнением, и при этом загадочно улыбаясь.

— Не понял?

— Нам названивают журналюги почти с самого утра! — воскликнул командир и еще шире улыбнулся. — И все — по твою душу! Всем интересно, правда ли все то, что ты понаписал в своем расследовании!

Я лишь хмыкнул.

— У меня у самого телефон разрывается с самого утра. Достали, если честно.

Бойко подошел ко мне и пожал руку, а потом обнял меня так крепко, что я закряхтел, едва не отдав богу душу.

— Ай да Образцов! Ты же не только, гад такой, поднял нам посещаемость, но и сам стал новостью, коллега! Поздравляю!

Бойко выпустил меня из объятий, и я несколько секунд стоял, растерянный от такого взрыва эмоций командира.

Обойдя меня, Бойко приблизился к низкому шкафчику в углу кабинета. Тихо звякнуло, потом на его рабочий стол опустилась закрытая бутылка «Хеннеси ХО» и две пустые рюмки.

Я посмотрел на Бойко, вскинув брови. В первый раз он назвал меня коллегой да еще смотрел с такой гордостью и обожанием, как на родного сына, который подарил ему внука. Кроме того, я вообще не подозревал, что он когда-нибудь предложит выпить в самый разгар рабочего дня.

Бойко разлил виски в рюмки, протянул одну мне.

— За успех «Экспресс-инфо», — сказал он. — Нас цитируют, перепечатывают, мы гремим на весь Интернет, а главное — теперь тебя все знают. Ты настоящая звезда, Образцов!

Я скупо улыбнулся, не сказав ни слова, и поднял перед собой полную рюмку. В груди я ощущал холодную немую пустоту, как в темной бочке, и натягивать улыбку на лицо было все тяжелее.

Чокнулись и выпили. Бойко немедля повторил и протянул мне еще одну полную рюмку.

Похоже, командир на радостях забыл, что именно я рассказал ему два дня назад. Он уже не придавал значения, через какой ад мне пришлось пройти и что нас с Никой едва не убили. Для него это была очередная «бомба», шумная сенсация, которую он выгодно продал, растиражировал, а остальное его мало волновало.

Лично мне было сейчас не шибко радостно от собственных успехов.

Радовало только то, что мы с Никой вообще остались живы.

— О Гофмане что-нибудь слышно? — спросил я как бы между прочим, взяв у командира рюмку.

Бойко лукаво улыбнулся.

— Только хотел тебе сказать… Его уже вовсю долбят другие журналюги. Вчера из «Первого» канала приезжали к нему в офис, сегодня из «России» и «НТВ». Этот гад даже из города свалил, насколько мне известно, — сказал Бойко с каким-то мазохистским наслаждением и довольно потер пухлые ладони. — Сейчас еще к нему рванут менты с прокуратурой, будут в клочья рвать, выведывать, что же такого у него произошло в прошлом году с его программами.

Я улыбнулся уголками губ, почувствовав легкий восторг.

— Потом наверняка начнут названивать его клиенты, спрашивать, все ли нормально с их копиями, — продолжил Бойко и захихикал.

Я кивнул. Если так, то своей цели я добился — чтобы взломы дублей больше никогда не повторялись. А если Гофману для этого придется понервничать, закрутить гайки в своей фирме, десять раз перепроверить персонал и дублей — ничего, переживет. Зато мне и окружающим будет спокойнее.

Но правда ли это поможет избежать дальнейших взломов? Будет видно.

— Но самая большая веселуха начнется, если его клиенты начнут отказываться от этих ваших умных приложений, — фыркнул Бойко. — Сколько же он клиентуры растеряет, е-мое!

Я лишь пожал плечами.

— Но лично я бы очень хотел, чтобы еще чей-нибудь дубль так же взбесился, как недавно твой, — сказал Бойко, и глаза его алчно блеснули. — Тогда у нас будет полно жареных сенсаций, на которых мы поднимем себе рейтинг!

Он подмигнул и, чокнувшись со мной, вновь опрокинул в себя рюмку. Щеки его налились багрянцем, в глазах появился хмельной блеск. Вытерев губы, Бойко посмотрел на меня выжидающе, как будто ждал, что я отвечу той же радостью и азартом, но я молча стоял перед командиром, держа перед собой полную рюмку виски.

— Ты себе нового дубля покупать не собираешься случайно? — усмехнулся Бойко, нарушив неловкую паузу.

— Да нет, спасибо, мне уже хватило, — хмыкнул я и мрачно улыбнулся. После этого с трудом заставил себя пригубить вторую рюмку. — Ника его разобьет вдребезги, пока меня не будет дома.

Бойко усмехнулся.

Я постоял в молчании недолго. Облизнул горькие от виски губы, почесал затылок. Несмотря на выпивку, сознание мое было как стеклышко, и я только закончил подбирать слова, чтобы озвучить Бойко главную причину своего прихода.

— В общем, ты красавец, Образцов. Горжусь тобой, боец! — сказал командир, скрестив руки перед грудью. — Мы теперь будем держать с тобой руку на пульсе всех событий в «Дубликате». И следить, что будет дальше с этими вашими копиями.

— Без меня, Павел Данилович, — сказал я. — Я ухожу.

— Чего?

Бойко посмотрел на меня непонимающе. Прищурился.

— Вот заявление.

Я придвинул к себе листок бумаги на столе и протянул Бойко.

Он посмотрел на меня с изумлением, потом схватил листок и прочитал написанное, словно бы подумал, что я пошутил. Густые брови его взмыли вверх, нос густо покраснел. Бойко разинул рот и глянул на меня.

— Образцов, ты на меня обиделся, что ли, за тот разговор в прошлую пятницу? — Он бросил заявление на стол и подошел ко мне. — Дурак, да я же подтолкнуть тебя хотел, поджопник дать, чтоб ты работать стал нормально! Чтобы блеск в глазах у тебя наконец-то появился! Чтобы ты…

— Да я не из-за этого, Павел Данилович. Я просто не хочу этим больше заниматься. И блеска в глазах уже не будет.

Бойко проглотил мои слова и шмыгнул покрасневшим носом. Долгое время он смотрел на меня в упор, не говоря ни слова. Он словно надеялся что-то разглядеть в моих глазах, какое-то лукавство или притворство, что-то, за что можно зацепиться, и отговорить меня. Потом махнул рукой и брякнул:

— Твою мать… Балбес ты, Образцов. Талантливый, способный. Но балбес.

— Простите. Не хотел расстроить. Но сейчас я на все сто уверен, что не хочу здесь больше оставаться.

— То есть ты и впрямь уходишь? Насовсем?

Кивок.

Бойко подвинул к себе бутылку виски, повертел в руке пустую рюмку с мрачным видом. Потом наполнил ее до самых краев и предложил еще одну мне, но я покачал головой.

Очень долго в кабинете висела неловкая тишина. Громко тикали настенные часы. За окном шумели машины. Ослепительно били в глаза лучи солнца сквозь засаленную занавеску.

— А ты еще не думал, что именно будешь искать? Какую работу? — спросил Бойко, смачно икнув.

— Понятия не имею, Павел Данилович. Что-то, что будет интересно.

— Отец поможет хоть?

Я помотал головой. Ни отцу, ни матери я еще не говорил об этом. Даже Нике.

Бойко еще больше потускнел, выпил половину рюмки и закусил долькой апельсина.

Помолчали.

— Ладно, что уж сопли разводить. Хозяин-барин. Ты не передумаешь?

Я покачал головой.

— Ну, Образцов… Расстроил ты меня, конечно, но… — Командир закрыл бутылку «Хеннеси», убрал обратно в шкаф. — Если чего, звони, пиши. Будем на связи. Отцу привет передавай.

— Хорошо, Павел Данилович. Спасибо вам.

Мы обменялись рукопожатиями. Еще некоторое время Бойко смотрел на меня задумчиво и с грустью, словно думал, что еще сказать мне напоследок. А потом мы распрощались.

Выйдя из офиса в последний раз, я вынул телефон и набрал Загурского. Он ответил почти сразу.

— Виктор Палыч, я еще раз вас хочу поблагодарить за помощь. Если бы не вы, не знаю, где бы я сейчас был… Но у меня будет к вам еще одна, последняя просьба.

* * *

Спустя два дня после встречи с командиром я поехал к Ромке. Мальчик находился еще в школе, и пришлось подождать, пока он не вернется. Все это время я сидел на лавочке возле подъезда Ромки и переписывался с Никой. Позавчера к нам приехали родители и до сих пор гостили у нас дома. Отец помог мне починить машину, дал немного денег на первое время, пока я не найду работу и мы с Никой не оправимся от ужаса, произошедшего несколько дней назад.

К назначенному времени во двор к Ромке заехала газель, которую я вызвал. Поднявшись с лавочки, я помахал водителю и попросил остановить машину за углом дома и подождать там.

Еще минут через двадцать в самом конце улицы появился сам Ромка — в сине-зеленой куртке, в шапке, со своим затрепанным оранжевым рюкзаком. Подойдя ко мне, он улыбнулся, стянув шапку, и мы пожали друг другу руки.

— А почему вы сспрашивали про сарай, когда звонили мне? — спросил Ромка удивленно.

— Во-первых, мы уже давно на «ты», — сказал я. — А во-вторых, пошли. Покажешь, где он.

Ромка недоуменно посмотрел на меня, но ответа так и не дождался. Пожав плечами, он повел меня за дом, а я меж тем махнул рукой водителю газели незаметно, чтобы ехал за нами.

Ромка вывел меня к ряду стареньких ветхих сараев, полусгнивших, серых и приземистых. За ними начинался ряд таких же низкорослых гаражей, исписанных матерными посланиями и признаниями в любви. Ромкин сарай был самый крайний, маленький и деревянный. Он отлично подходил для того, чтобы оставить в нем подарок, который я приготовил мальчику.

Когда мы подошли к сараю, к нам тотчас же подъехала газель. Из нее вышел водитель, суховатый старичок кавказской наружности в белой камуфляжной куртке и штанах. Он подошел к закрытым дверям кузова и, подозвав нас, принялся открывать двери.

Мы с Ромкой подошли к газели, и мальчик осторожно заглянул в сырую темноту открытого кузова.

— Залезай, — сказал я, постучав по металлической стенке кузова. — Посмотришь, что там.

Мальчик глянул на меня растерянно, после чего несмело закинул ногу на край кузова и забрался внутрь. Сначала оттуда не доносилось ни звука, а потом послышался восторженный свист.

Я улыбнулся.

Вскоре из кузова высунулась белобрысая голова Ромки, и он спросил:

— Куда их столько?

— Это все тебе. Целых шесть дублей, — сказал я. — Ты же вроде говорил, что тебе позарез нужны. Ну, вот.

Ромка разинул рот от удивления и ничего не смог сказать — только смотрел на меня, хлопая глазами.

— Я не шучу, они твои. Это те самые ребята, которые обслуживали посетителей в баре Сурена. Они ему теперь в ближайшие лет восемь не понадобятся, так что…

Ромка спрыгнул на землю и, отряхнув руки, повернулся к кузову. Некоторое время он смотрел внутрь, не говоря ни слова, словно не поверил, что я говорю всерьез. Луч света, падающий в темное нутро кузова, позволял разглядеть несколько одинаковых фигур, прислоненных к стенке: они были привязаны друг к другу и накрыты целлофановой пленкой.

— Вот блин, — выдавил наконец Ромка. — Но они же могут слушаться лишь своего хозяина?

— Я попросил кое-его немного подшаманить этих роботов, и теперь ты сможешь пользоваться ими сам, как будто это твои дубли. С помощью вот этого телефона.

Я вытащил из кармана джинсов мобильник и протянул Ромке. Он посмотрел недоуменно на меня, потом на телефон, но все же взял его и положил в карман.

Упомянув «кое-кого», я говорил, конечно, о Загурском. Позавчера я выкупил все шесть дублей у родственников Сурена, потом попросил Загурского найти мне самого толкового разработчика в «Дубликате». Он согласился мне помочь и быстро нашел нужного специалиста. Я отдал ему эти копии и попросил слегка «поколдовать» над ними. В итоге за два дня копиям Сурена сделали новую систему управления и установили ее в новый телефон, который я вручил Ромке только что.

— На эти штуки поставили усиленную защиту, так что их никто взломать не сможет, не переживай, — сказал я мальчику. — Я лично позаботился об этом.

Ромка хотел еще о чем-то спросить, но я перебил его:

— Сурену эти дубли еще долго не понадобятся. Бар его скоро прикроют, а сам он отправится в места, сильно отдаленные, — сказал я, кивнув на открытые двери газели. — Дубли будут развозить вместо тебя заказы, а ты в это время сможешь нормально учиться. Ну, и деньги тебе все равно потом понадобятся, когда станешь старше. Так что пользуйся на здоровье, бро.

Ромка просиял лицом и посмотрел на меня с благодарностью.

Водитель газели отошел в сторону и, сунув в рот сигарету, молча наблюдал за нами.

— Спасибо вам… Тебе.

— Это тебе спасибо, бро. Без тебя бы у меня ничего не получилось. Ты реально спас нам с Никой жизни.

Мальчик еще недолго постоял возле газели, потом снял рюкзак и, вытащив связку ключей, отправился открывать сарай. Я двинулся за ним и, приблизившись к сараю, всмотрелся в полумрак. Внутри валялись банки, коробки, ящики, фанерные листы, на полу, свернутый, лежал пожелтевший от пыли палас.

— Как думаешь, поместится? — спросил у меня Ромка.

— Придется здесь чуть-чуть прибраться, но… Ты же никуда не спешишь? — спросил я, посмотрев на Ромку.

Мальчик покачал головой, а потом мы вернулись к газели и принялись выгружать дублей.