— Боюсь я за него. Пропадёт парень.

— Вот как? Выкладывай, старина. Не с теми обормотами связался, что ли?

На холодильнике что-то тихонько бубнил телевизор. Двое мужчин, сидевших на кухне, в его сторону даже не смотрели. Но с работающим ящиком было как-то… уютнее, что ли. Своим бормотанием он заполнял паузы в разговоре, не давал тишине стать хозяйкой положения. Одному из друзей эта, ставшая уже привычной в последние годы, помощь требовалась позарез.

— Да вроде нет… не замечал пока.

— А что тогда? Ага, понимаю. Поматросила да бросила, так? Неразделённая любовь третьей степени?

— Не до шуток мне, Серёга. Ты вот всё улыбаешься, а я всю голову сломал уже.

— Ладно, не привередничай, — Сергей добродушно усмехнулся. — Ты меня знаешь. И я тебя — тоже, одноклассничек ненаглядный. Не хватало ещё, чтоб на пятом десятке друг друга редактировать начали.

Друг только вздохнул. Помолчал немного, глядя в окно.

— Не о том он думает, Серёга. Не о том. Сам знаешь, какая сейчас жизнь. За неё хвататься надо руками и зубами — а то убежит вперёд, и поди догони.

— Стоп-стоп. А ну-ка, Стас, давай вытащим насекомых из фарша заранее. За жизнь или за карьеру?

— Вот не надо этого. Только твоей философии не хватало. Ты давно на улице был? В магазин для бедных когда последний раз заходил? Какая сейчас, на хрен, жизнь, если работы нормальной не будет?! Ну какая?!

Стас привстал, и, тяжело дыша, навис над столом.

— Ты на себя посмотри, Серёга, — почему-то очень тихо сказал он. — Сидишь тут, рассуждаешь. А вот не было бы у тебя этой твоей работы — что тогда? Выгнали — и не берёт никто. Вот раз — и зубы на полку вместо всех эти дорогих ресторанов да супермаркетов грёбаных, где кило картошки под штуку стоит.

— В дворники пошёл бы, — безмятежно улыбнулся Сергей. — Посмотри на улицу. Там же — осень. Золотая осень, Стас. Самое время под небо выбраться, плечи расправить.

Друг молча смотрел на него. Потом дёрнулся было вперёд — но тут же, махнув рукой, сел обратно на табурет.

— Хватит, Серёга. Я и так уже едва не поверил, что ты издеваешься. Ещё б чуть-чуть… романтик хренов.

Он отпил подостывшего чаю, хрустнул вафлей.

— Прости. Накатило. Знаю ведь, что ты не гнался за всем этим, что тебе с детства и в шалаше рай — а всё равно…

Сергей похлопал друга по плечу.

— И ты прости. Я ведь тоже знаю… знаю. А вот, видишь, всё зубы скалю, и всё — не к месту. Ладно, давай сначала. Что там с Димкой?

Стас помолчал, собираясь с мыслями.

— Ты с ним легко общий язык найдёшь, — как-то невпопад сказал он. — Тоже ветер в голове. Мечтатель…

Улыбнулся — и Сергей на краткий миг увидел перед собой школяра, когда-то вместе с ним всерьёз планировавшего побег на Северный флот.

— Всё ему обычной жизни мало. Говорит — скучно. И ладно бы цель поставил перед собой стоящую. Ну, там, весь мир объездить — чем плохо? Или ещё чего в том же роде. Так нет, не хочет.

— А чего ж ему тогда надо, если матушка-Земля побоку? — Сергей встал, подошёл к окну. — Страну Чудес? За Белым Кроликом гоняется?

Стас кхекнул.

— Вроде того. Только Кэрролл уже не в моде. Димке это… Средиземье подавай. Только о нём и думает. Учёба, поиски работы — всё забросил. Словно он там живёт, а не здесь.

— А-а-а, Средиземье. В толкиенисты, стало быть, подался? Саурон и все-все-все?

— А ты откуда знаешь?

— Откуда-откуда, — Сергей через плечо посмотрел на друга. — Оттуда. Ты, видишь ли, тыкал пальцем в небо, а попал — в яблочко. Мы с твоим сыном и впрямь очень похожи, и мне мир Профессора тоже весьма по душе. Ты, кстати, в курсе, что там можно жить вечно? Правда, не всем, а только избранным?

Стас, приоткрыв рот, молчал, глядя на Сергея.

— Да-да, есть там такие гаврики — эльфы называются. Это просто ходячие летописи какие-то! Про что ни спроси…

— Серёга, ну просил же — хватит! Хватит, твою мать! Да мне плевать на всё это, пойми же, наконец! Мне одно нужно — чтобы парень за ум взялся!

Несколько секунд на кухне слышался только говорок телевизора — и трудное дыхание Стаса, схватившегося за сердце.

— Как я могу помочь? Что надо сделать?

— Поговори с ним. Он тебя уважает. Ну втолкуй ты ему, что прежде чем за воздушные замки браться, надо на земле хоть какую-то крышу над головой выстроить. Вот ты же так и поступил!

— Я поговорю. Хотя… трудновато мне будет его убедить.

— Почему это? Он же тебе верит!

— Верит, ага, — хмыкнул Сергей. — Когда я сам себе верю. Вот ты говоришь — я поступал. А ведь это не так. Я, знаешь ли, не поступал. Всё как-то само. Мне предлагали, а я не отказывался. Повезло.

Поймав взгляд Стаса, он повторил:

— Я поговорю, старина. Поговорю. Обещаю.

* * *

Отец и сын шли по Царицынскому парку. Стас приехал сюда, уступив просьбам Димы. Парень отчаянно хотел показать, чем он увлекается.

— И всё равно, я не понимаю, сын, — Стас пожал плечами. — Ну, ладно там, мечи, щиты, шлемы. Почему нет — мы вот тоже в войнушку играли. И в Робин Гуда того же. Но на кой себя чудищами всякими представлять — скажи мне? Нравится вам железками звенеть — на здоровье. Пусть одни будут… да хотя бы этими, тевтонцами. А, нет, не тевтонцами — ливонцами. А другие — русичами. И вперёд — устраивайте себе Ледовое побоище, пока не устанете.

— Пап, ты не понимаешь…

— Ты прав, сын. Не понимаю.

— Погоди, пап, не перебивай, — Дима дёрнул плечом, поправил перевязь меча. — Дело ж не только в «железках». Это же целый мир!

— Ну так и здесь — целый мир. Чем хуже? Наш мир, сын.

— В твоём мире нет волшебства, — пробормотал юноша.

— Что, сынок? Я не расслышал.

— В твоём мире нет волшебства, — Дима помолчал, а затем выпалил единым духом: — Посмотри вокруг, пап. Выйди днём из офиса да посмотри. Серые люди с серыми лицами! Серая толпа идёт куда-то. Без мыслей, без желаний — по привычке! Работа по привычке, семья по привычке, отпуск на море — тоже по привычке, и то если денег хватает. И деньги эти опять же — ну никуда без них! Все только и думают — как бы урвать побольше! А если у самих не получается, так хоть другим нагадить стараются! Чтобы и у тех не было! Здорово, правда, пап? Есть к чему стремиться, есть о чём мечтать!.. не хочу!

Стас вздохнул. А ведь Сергей исполнил его просьбу — поговорил с сыном. Он знал это наверняка. Друг в силу своего характера не любил давать обещаний, но уж если соглашался — делал.

Видно, и ему не удалось переубедить Диму. Хоть и потратил он на это не час, не два, а несколько дней. Взял и увёз сына в какой-то загородный дом отдыха — мол, в таком деле спешить нельзя.

Что же, значит, только сам… И зачем только он согласился сюда поехать?

— Как можно мечтать о том, чего нет и быть не может, сын? Что толку? Ну вот напяливаете вы на себя все эти… — Стас едва удержался от нелестного эпитета в адрес одеяния Димы. — А дальше-то что? Как были людьми, так и остаётесь. Посидите час-другой в парке — а потом по домам пойдёте. Потому, что мечами да песнями сыт не будешь, а дома — еда, дома — тепло и хорошо, дома — жизнь. Настоящая, сын. А не выдуманная, которая не сбудется никогда.

— Ты не понимаешь, пап, — упрямо повторил сын. — Ну что ты к Средиземью прицепился? Дело-то не в нём… ну, не только в нём. Люди вон верят в рай и ад — кому от этого хуже? Да лучше только — хоть время от времени по совести поступают.

— Ещё одна сказка, — отмахнулся Стас. — Надо же было как-то народ в кулаке держать, вот и выдумали.

Дима остановился.

— А во что веришь ты, пап? Что тебе помогает жить?

Отец растерялся — такого вопроса он не ожидал. Помолчал, прикидывая, как лучше ответить.

— В жизнь верю, сын, — сказал он, наконец. — В то, что она сама по себе — сокровище. Без всяких там рюшечек в виде эльфов и богов. Если на работе и дома — порядок, то и живёшь ты не зря.

— То есть, жить ради пользы? И всё? А потом?

— Что — потом?

— Вот дожил ты до конца, а потом?

Стас пожал плечами.

— Известно, что.

— Нет, неизвестно! — горячо перебил Дима. — Неизвестно! Я вот верю — и после смерти можно жить!

Отец не выдержал, и засмеялся.

— Ну да, конечно. Ты рассказывал, я помню. Эти ваши эльфы — их убивают, а они возрождаются. Ваньки-встаньки какие-то! Или нет, эти, как их… зомби. Режь, дави, ломай — оживают и дальше идут. Тупые, правда, как валенки — но не всё ж сразу.

Сказал — и тут же пожалел. Слишком резко, слишком едко вышло. С тревогой взглянул на сына. Но тот улыбался.

— Пап, про зомби все знают, что они есть. Думаешь, просто так во всём мире о них рассказывают?

Стас вздохнул.

— Сын, ну хватит! Помнишь, ты как-то уговорил меня в кино сходить — там как раз про этих мертвецов показывали? Лет пять назад дело было. А помнишь, что я тебе на выходе сказал? Кино про дебилов, которые пытаются убить других дебилов. Ну ладно, зомби — они мёртвые, какой с них спрос. Но как может нормальный живой человек с головой на плечах так долго возиться с безмозглым трупом?! Он же не соображает ничего — прёт напролом, и всё. Взял, ям накопал, заманил в них этих зомби, облил керосином, да сжёг к чертям собачьим! Так нет, почти весь фильм герои просто бегают!

Отец раздражённо притопнул ногой.

— И ты хочешь, чтобы я поверил в то, что они есть? Не смеши, сын. В жизни, к счастью, разумных людей куда больше. Да появись эти зомби, их бы на первой же минуте на куски порвали. А на второй — уже показали бы это в Интернете.

— Фильмы разные бывают, пап.

Стас неожиданно почувствовал восхищение. Нет, Димка всё-таки молодец! Вон как своё мнение отстаивает! Упорный. Весь в него. Надо только мозги ему чуток вправить — и полный порядок будет.

— Пойдём уже домой, сын. Там договорим.

Они двинулись по дорожке. Впереди шагала припозднившаяся компания. До Стаса доносился смех молодых, сильных, уверенных в себе парней. Он одобрительно кивнул — далеко пойдут.

Поглядев вперёд, мужчина увидел, что до выхода из парка осталось рукой подать. Это хорошо. Значит, где-то через час они будут дома.

— Пацаны, смотрите, вот это чудик!

— Ого! Настоящий красавчик!

— Мужики, да это ж зомби!

— Ха-ха-ха, в натуре, зомби!

— Эй, зомби! Иди сюда, мы тебе нальём кое-чего!

Стас пригляделся. Навстречу компании от фонаря брела сутулая фигура. Чуть покачиваясь, она неспешно приближалась к парням, никак не реагируя на их шутки.

— Пап… а ведь на самом деле зомби, — прошептал Дима.

Стас хохотнул.

— Сын, я тебе таких зомби знаешь, сколько могу показать? На любом вокзале их полно. Бомжи называются. И когда только эту заразу изведут под корень?.. Давай-ка лучше прибавим ходу. Я есть хочу, да и поспать не откажусь.

— Пап, смотри!

— Дима, хватит. Всё хорошо в меру. Уже не смешно, — он поглядел вперёд.

Между сутулым незнакомцем и подгулявшей компанией осталось метров пять — и парни вдруг примолкли.

— Эй… слышь? Эй, мужик, — сказал потом кто-то из них. — Погоди-ка… слышь?

Сутулый сделал ещё несколько шагов. И тут парни побежали — от него, на Стаса и Диму.

Молча, с перекошенными лицами и разинутыми ртами, не видя ничего перед собой, они пронеслись мимо.

— Что за чёрт? — изумился Стас. — Пятеро от одного бомжа?! Ну, дела…

Против воли мужчина почувствовал, как невидимая ледяная рука начинает забирать в кулак его кишки.

Сутулый шёл вперёд всё той же странной походкой. Вот он пересёк самый тёмный участок на дорожке, куда не доставали лучи фонарей, вот приблизился к границе светлого пятна метрах в десяти от отца с сыном…

— Папа!

Стас замер. В груди незнакомца зияла дыра. Виднелись обломки костей. А он — шёл. Мужчина взглянул ему в лицо. Бессмысленная маска. На Стаса надвигался оживший манекен из того самого фильма ужасов.

— Папа, в сторону! Мимо него!

Стас ощутил, как сын вцепился в его запястье и буквально потащил за собой — наискосок, к левому краю дорожки, в безумной надежде разминуться с зомби.

Не успев толком осознать, что происходит, мужчина, спотыкаясь, сделал несколько шагов — и жуткая фигура вдруг оказалась уже за спиной. Стас обернулся через плечо. Мертвец преспокойно шагал дальше, словно и не заметив, что упустил добычу.

* * *

— Я не знаю. Не понимаю, Серёга. Что это было?

Стас сидел на кухне, прислонившись спиной к стене и обхватив себя руками. Одноклассник расположился напротив, у окна — вполоборота к другу.

Отец с сыном позвонили ему, когда выбрались из парка. Говорил Димка — Стас только махнул рукой, когда тот протянул ему мобильный с уже набранным номером. Когда Сергей подъехал, Стас лежал на земле и размеренно дышал, подчиняясь указаниям сына — пока ждали, заболело в груди. Димка, конечно, хотел вызвать «Скорую» — но отец заартачился. И сам дошёл до машины друга, показывая, что уже всё прошло.

— Не что, а кто, старина. Если верить вашему рассказу, то, конечно же, это был зомби, — Сергей отпил чай из чашки, кружки, стоявшей на подоконнике. Спокойно посмотрел на Стаса.

— Нет… — тот замотал головой. — Нет, Серёга. Не может этого быть. Чушь всё это.

Он кинул умоляющий взгляд на друга.

— И ты ещё… ну зачем так говоришь?

Сергей пожал плечами.

— А как ещё прикажешь говорить? Ходячий труп и в Африке ходячим трупом останется, как его ни называй. Это тебе не мутная мазня современных вроде как художников, где каждому свои глюки мерещатся, — он подмигнул, приглашая друга вместе улыбнуться шутке. Не вышло. — Знаешь, я б ещё засомневался, если бы кто другой мне об этом рассказал. Вот, например, Димка — этот мечтатель и не такое отмочить может. Но ты-то — закоренелый материалист. Неужели своим глазам перестал верить?

Стас выпростал одну руку из-под мышки и принялся теребить бахрому простенькой скатерти.

— Я мог ошибиться. Там темно было, — глухо сказал он, глядя в пол.

— Значит, у вас был один бред на двоих, так?

Димка, подпиравший дверной косяк, весело хмыкнул, открыл было рот, чтобы пошутить в ответ — но, поймав взгляд Сергея, промолчал. А тот, встав, пересел на другой табурет — поближе к другу. Положил ему руку на плечо.

— Старина, а ведь именно ты всегда наставлял меня: смотри правде в глаза, не отворачивайся. Понимаю, такую правду запросто не примешь — но давай прикинем: какой есть выбор? Спрятать голову в песок и жить дальше, как будто и не было ничего? Так?

— Да, так. Потому что не было ничего.

— А сможешь?

Сергей терпеливо ждал ответа. Но, помолчав, Стас вдруг сказал:

— Я вот чего не пойму. Ты-то почему такой спокойный? Тебя послушать, так ты прямо хочешь, чтобы эти… зомби, мать их так! — были.

Друг улыбнулся.

— Ага, верно. Хочу. А знаешь, почему? Потому, что если есть зомби, то может найтись место и всем остальным чудесам — волшебникам, драконам, принцессам. Вот что здорово, дружище!

— Да не было ничего! — заорал Стас, вскакивая на ноги. — Не было, слышишь! Ну, шёл какой-то бомжара — и что?! Просто свет так упал — вот и… показалось, — еле слышно закончил он, и тяжело опустился обратно на табурет. Закрыл руками лицо.

Сергей вздохнул.

— Дружище, ты себя так с ума сведёшь. Знать, что это было, но убеждать себя, что не было — верный путь в Кащенко. Оно тебе надо? Почему, Стас?

На этот раз ответа пришлось ждать долго.

— Страшно, друг, — наконец, тихо сказал Стас, впервые за весь разговор взглянув в глаза Сергею. — Мне страшно.

— Ещё бы! — кивнул тот. — Конечно, страшно. Сидишь тут и думаешь: ну как после такого на улицу выходить? А уж парки вообще за километр обходить хочется.

— Да нет! — досадливо перебил Стас. — Не от этого страшно. Что зомби — куклы замороженные, в конце концов! От них убежать можно. Да и тупые они — дальше некуда. Вон, мы в сторону отошли, а он и не чухнулся. Обхитрить да обратно в могилу отправить — легче лёгкого. И потом — я ж не боюсь по району ходить. А здесь знаешь какая шпана шляется? Зомби им не чета. По сторонам смотрю — и всё… нет, Серёга, не от этого страшно мне.

— А от чего же тогда? — с искренним любопытством в голосе спросил друг.

Стас снова помолчал.

— От того, чем ты восхищаешься. Что если есть зомби, то могут быть и все остальные… это совсем другой мир, понимаешь?

— Вот оно что, — протянул Сергей. — Да, понимаю, — задумался о чём-то, и вдруг, просияв, хлопнул в ладоши. — Слушай, старина, а ну их, чудеса эти, к лешему! У меня тут премия неожиданно свалилась, а что с ней делать — ума не приложу. Дома всё есть, на фазенде — тоже. Айда втроём на моря! Плачу за всех! Свалим на Бали, или там Мальдивы… хотя нет — в Тай. Да, точно — в Тай. Там такие девушки, Стас! Мигом крышу залатают, тонус поднимут — лепота! А природа — природа, Стас! Это надо всей кожей ощутить!

Стас оторопело воззрился на Серёгу.

— Ты знаешь, какие там закаты, дружище? Нет, ты не знаешь — потому, что не видел, как над водой пылает воздух. А знаешь… а, да что там говорить! Поехали — сам всё поймёшь!

— Это как-то… погоди, Серёга, не тараторь, — Стас провёл ладонью по лицу. — Ты меня врасплох застал. Так нельзя. Говорили об одном, а ты…

— Ну, говорили — и что? Сколько можно? Баста! Зомби, есть они, или нет, никуда не денутся за те пару недель, что мы пожаримся на солнышке. Вот мозги прочистим, массажем нас побалуют — тогда и договорим.

Стас неуверенно улыбнулся. Открыл было рот — но потом покачал головой.

— Нет, Серёга, так не получится. У меня на работе завал, Димке к сессии готовиться надо… давай в следующий раз как-нибудь.

— Следующего раза может и не быть. Кто его знает, что там будет через месяц. Да даже через неделю! И всё — прощай, Тай. Слушай, старина, я же знаю — ты в отпуске года три уже не был. Да и до сессии ещё — ого-го! Хватит отнекиваться, одним словом. Собирайте чемоданы.

— Пап… — вступил в разговор Димка. — Давай, а? Мы с тобой так давно никуда вместе не ездили.

Стас беспомощно переводил взгляд с друга на сына. Они улыбались — Стас уверенно и задорно, Димка — с немой просьбой в глазах.

И Сергей сдался.

— Чёрт с вами, — почему-то чувствуя заметное облегчение, сказал он. — Поедем. Я и в самом деле слегка заработался. Да и Таиланд — если честно, давно мечтал туда съездить… Но, сын — чтоб троек в сессии не было!

— Обижаешь, пап, — счастливым голосом откликнулся Димка. — Когда это я их приносил?

— Вот и славно, — Сергей протянул другу руку, и они обменялись рукопожатием. — Я очень рад, старина. А знаешь, на что ты согласился?

Стас недоумённо взглянул на него.

— На другой мир, дружище. Таиланд — это совершенно другой мир. Культура, климат, люди — всё иное. Но ты не испугался. Ты мечтаешь туда поехать.

Стас не сразу сообразил, что друг имеет в виду. А когда понял — помрачнел.

— Вот, значит, как. Не ожидал от тебя. Ладно я — но Димку-то зачем поманил? Парень тебе поверил…

— И правильно сделал. Предложение-то в силе.

— Думаешь, после такого мне захочется ехать?

— А чего — такого? Я, Стас знаешь, что сделал? Я просто показал тебе — другой мир везде. В Таиланде, в Африке, в Китае… да что там! За МКАД выехал — уже всё другое. А если чуть подальше в провинцию забраться — вот где настоящий ужас, Стас. Ходячие мертвецы? Фигня всё это! — Сергей подался к другу, глаза его горели. — Полная фигня — по сравнению с теми, кто ходит там. Ещё живые люди — но без всякой надежды. Понимаешь меня, Стас? Их бросили, они никому не нужны. Сопьются, помрут — наплевать. И им самим — наплевать. Потому, что выхода нет. Вот они — настоящие зомби… и их сделали мы.

Ошеломлённый неожиданно страстной речью, Стас откинулся к стене и молчал. Молчал и Сергей, успокаиваясь после своей вспышки.

— Знаешь, Стас, — сказал он, наконец, — я вот подумал сейчас, и понял кое-что. Я был неправ. На самом деле другого мира — нет. Вообще. А вот других мирков — до черта. У каждого свой. И ты боишься не того, что мир изменился, а того, что это тебе надо меняться. Впустить внутрь что-то новое, непривычное. Сколько раз тебя на другую работу звали, зарплату шикарную предлагали? А? Да я сам тебя уговаривал к нам перейти — не забыл ещё? А ты что?

Стас опустил голову. Долго молчал, затем встал, подошёл к раковине. Налил стакан холодной воды и выпил её тягучими, долгими глотками. Постоял спиной ко всем, опершись на край столешницы.

— Ты прав. Боюсь.

Обернулся, впился взглядом в Сергея.

— Поможешь мне?

— Если ты этого на самом деле хочешь. Потому как если нет — я лбом стену не пробью.

— Хочу.

— Замётано. С чего начнём? С зомби? Пойдём, найдём, и познакомимся?

— Да что ты к этим зомби привязался, Серёга, — засмеялся Стас — не столько шутке, сколько просто оттого, что на душе стало полегче. — Тоже мне, собеседники. Есть они — ну, что ж теперь… но знакомиться — нет уж, спасибо. Ты бы видел того, в парке! Взгляд пустой, зубы оскалены. С таким побеседуешь, пожалуй. Разговор у него в желудке закончится. Да и потом, Серёг — ну о чём живым с мёртвыми говорить? У них всё закончилось, а у нас — всё впереди. Ничего общего.

— Может, он просто не в форме был, — с ленцой возразил Сергей. — А потом придёт в себя, и Пушкина возьмётся цитировать. Может, зомби вообще — милые, добрые, и пушистые. И интеллигентные. Как говорил Федя из «Операции „Ы“»…

Он взял в правую руку нож, которым по приезду резали хлеб на бутерброды.

— …сейчас к людям надо помягше, а на вопросы смотреть ширше.

Сергей быстро чиркнул ножом по левой руке. На запястье отворилась глубокая рана. Замерев, Стас смотрел на разрез, из которого не вытекало ни капли крови. А потом пришла темнота и принесла с собой боль.

* * *

— Царицынский парк — издавна наше место. Большой, зелени много, есть где укрыться.

Они снова сидели на кухне. Стас, оглушённый новостями, примостился на краешке табурета, опершись локтями на стол и положив голову на ладони — словно боялся, что она укатится. Димка снова встал в дверях.

— А потом часть наших увлеклась Толкиеным. Они и назвали парк Мандосом. Знаешь, что такое Мандос у Профессора?

Стас молча смотрел на друга.

— Это место, куда попадают души умерших эльфов. Этакое чистилище — на христианский лад. Там эльфы могут возродиться к новой жизни, если захотят. Забавно, не правда ли?

— Ага.

— Само собой, в Мандосе хватает и просто живых — мы их не гоним. Зачем? Вместе играем, поём. Вместе ездим на ролёвки — так интереснее.

— Ага.

— Что, старина, тяжко?

Стас криво усмехнулся.

— Понимаю.

— Да?

— Да. А как, думаешь, я сам узнал? Точно так же. Шурика помнишь? В параллельной со мной группе гранит науки грыз. Мы с ним потом начинали вместе. Так вот он мне и рассказал. И показал тоже. У него, оказывается, рак был. Поздно выявили.

— Ага.

Сергей вздохнул.

— Ладно, я пока рассказывать буду, а ты слушай. Так вот, тот, кого ты видел — это новичок. Мы все такими были — первые несколько дней после начала настоящей жизни. Организму нужно время, чтобы понять — он снова в строю, хоть и по-другому.

— Угу. Съесть кого-нибудь.

— На кой? Ну сам подумай — обмен веществ приказал долго жить. Мы — ходячие консервы, Стас. Еда нам не нужна. Вредна даже — она просто не усвоится. Будет валяться мёртвым грузом в желудке… Наша жизнь основана на иных принципах. Если хочешь — потом расскажу… В общем, всё, что требуется новичку — добрести до центра Мандоса и отлежаться. Но… порой бывают сбои. Мы до сих пор не знаем, почему. Вроде все технологии давно отработаны, а вот… У людей сносит крышу, и они начинают охоту. Есть не едят… но грызут. Мы пытались узнать — зачем. Ловили…

Сергей скрипнул зубами.

— Оказалось, что спрашивать уже некого. Теперь мы убиваем их. Навсегда. Но иногда — позже, чем следовало бы. И легенды о зомби, нападающих на людей, получают новое подкрепление.

— Ага. Понятно.

— Через несколько дней новичок приходит в себя. Вспоминает. Оживает. И возвращается домой. Конечно, если это возможно. Понятно, что тем, кого родные похоронили с почестями, приходится искать другой путь. Впрочем, такие среди нас редко встречаются. Они слишком озабочены тем, чтобы обеспечить себя и своих близких, и не смотрят по сторонам. Не видят… жизни.

Сергей замолчал, взглянул на Стаса. Друг смотрел в окно, словно и не слыша того, что ему рассказывают.

— А ведь как раз после смерти всё только начинается. Вот сам подумай: еда не нужна, медики — тоже, одежда — только чтобы быть, как все. А что всё это значит? Да то, что ты — сам себе хозяин. Все двадцать четыре часа в сутках — твои. Работа — уже как хобби. Выбирай то, что тебе по душе — ради удовольствия, а не потому, что иначе с голоду помрёшь. На квартплату хватает — и ладушки. Опять же — зарабатывая небольшие, по меркам просто живых, деньги, ты можешь позволить себе куда больше. Весь мир объездить, например. Это ли не настоящая жизнь? А хочешь — займись благотворительностью. У нас, кстати, многие так делают. Одни в провинциях работу дают, другие детские дома опекают.

— Ага. Здорово.

На кухне стало тихо. Стас по-прежнему смотрел в окно, а Сергей впервые за долгое время не знал, что ещё сказать. Димка переводил взгляд с одного мужчины на другого. На языке вертелись убедительнейшие доводы — но парень молчал. «Не суйся. Не время», — сказал ему Сергей, улучив момент — и он не совался.

— Серёг, — Стас тяжело посмотрел на друга. Потом перевёл взгляд на сына. — Дим, выйди. Потом вернёшься. Я позову.

Сын кивнул и вышел. Плотно закрыл за собой дверь.

— Серёг. Ты… увозил Димку на три дня. Сказал: надо как следует поговорить… — Стас стиснул край стола. — Ты… его?..

— Нет. Зачем? Мы же не империя, чтобы всех подряд под ружьё ставить. Он — по-прежнему просто живой. Но знает о нас всё. Если сам захочет — потом придёт. Когда не останется другого пути.

— Спасибо.

— Не за что.

Стас встал, подошёл к Сергею. Опустился на соседний табурет.

— Знаешь, друг… прости.

— Прости?

— Да. Я вижу, что ты мне только добра хочешь. И с работой этой, и с Димкой, и вообще… из мирка вытащить. Но я… не могу. Я захотел, правда. Но не могу. Иначе это уже не я буду.

Стас схватил Сергея за руку, крепко сжал.

— У меня просьба к тебе есть, друг.

— Всё, что только смогу.

— Позаботься о Димке. Потом… после меня. Я… не знаю, на сколько меня ещё хватит. Ты ведь знаешь — сердце… А он один… куда ему, мечтателю. Нет, он парень-то хороший, но жизни не знает, понимаешь?

Сергей улыбнулся — и Стасу стало тепло.

— Твой сын, старина, куда лучше готов к жизни, чем ты думаешь. Да и ты сам это увидишь — не переживай. Ты ещё долго проживёшь.

— Хорошо бы. Да врачи другое говорят, — развёл руками Стас. — Я Димке не говорю, конечно, но…

— Им только волю дай, этим врачам, — засмеялся Сергей. — Мигом в могилу загонят, приговаривая: «Так надо. Поверьте, вам так будет лучше, уж мы-то знаем». Не слушай ты эскулапов, дружище.

Засмеялся и Стас. А Сергей подмигнул, и заговорщицки прошептал:

— Стас, между твоим обмороком и сегодняшним пробуждением прошло четыре дня.