Гепард спешил. День клонился к вечеру, и сгущающийся сумрак пустынных улиц таил в себе немало опасностей. Но новость, распирающая его, гнала вперед, и он несся, не оглядываясь, бегло скользя взглядом по зияющим оконным проемам и черноте арок. Тяжесть взведенного скиммера в правой руке придавала уверенности, а подступающая ночь с ее обитателями — скорости.
Встревоженный шорохом его кроссовок по асфальту, из-под карниза третьего этажа грузно отвалился и заметался беспорядочными зигзагами крупный мокрокрыл, но Гепард только сплюнул на бегу — до наступления полной темноты эта тварь ничего не видит, и кроме того, нападает только в стаях от пяти и более голов.
Поворот за угол дома, еще один — уже совсем рядом, подумал Гепард, расслабился и чуть было не налетел на новую статую — екнуло сердце, шарахнулся в сторону, выругался и обогнул справа. Откуда, блин, еще утром ее здесь не было! Метра в три высотой, из белого мрамора, изображающая улыбающуюся девушку с поднятыми вверх руками. Выражение ее лица показалось Гепарду почему-то зловещим, но подробнее рассматривать не было времени, проверенный телепорт между хищно темнеющим провалом разбитой витрины супермаркета и на удивление хорошо сохранившимся автоматом по продаже сигарет уже манил к себе. Гепард привычно задержал дыхание, и, не сбавляя темпа, нырнул в радужный овал. Миг, и его выбросило у знакомого парадного.
Как всегда, погасить совсем скорость выброса не удалось, и кисть левой руки вместо с локтем приняла на себя бремя столкновения с дверью подъезда, заодно ее распахнув. Два пролета вверх, притормозить, скиммер стволом вниз…
— Пароль, — лениво сказал Иван, сидящий на ступеньках у приоткрытой двери в квартиру-логово. Дробовик лежал у него на коленях, небрежно прикрытый ладонью, и был вроде бы не при чем… вот только дуло смотрело прямо в живот Гепарду.
— Ванья! — возбужденно выкрикнул Гепард, поднимаясь на две ступеньки вверх, — я такое нашел! Такое!
— Пароль, — громче повторил Иван, приподнимаясь и кладя палец на спусковой крючок.
— Damn! Stupid russian moron, — негромко пробормотал Гепард, останавливаясь и в растерянности потирая лоб свободной рукой, — как там сегодня… а! Надежда!
— Неправильный пароль, — четко и раздельно произнес Иван, вставая по весь рост и упирая дробовик прикладом в плечо. Скиммер в опущенной правой руке вдруг налился свинцовой тяжестью, а спину прошибло жарким потом. Гепард напрягся, подавляя звериное желание перекатиться вправо, одновременно разряжая скиммер навскидку, от пуза… мы все здесь вместе, одна банда, одной крови. Помнить.
— Так, — сказала Ольга из проема двери, и Иван нехотя опустил оружие, — вы чего?
Гепард медленно выдохнул.
— Так, ничего — уронил часовой, — шутим. Рашен шутка, выхода нет.
— Нашли время, — уронила Ольга, отворачиваясь, и по ее голосу сразу Гепард понял, что у них серьезные неприятности. Взбегая наверх, покосился на Ивана — но тот уже сидел в прежней позе, положив дробовик на колени.
— Кто? — спросил Гепард, переступая порог, и сразу понял бессмысленность своего вопроса.
Грег лежал на полу, прямо на ковре, неестественно бледный. Эмми придерживала его голову, а Очкарик, поджав губы, заматывал бинтами живот. На белой ткани проступали темно-красные пятна.
— Моя вина, — убито говорила Ольга, — правая сторона моя была, и я их просмотрела. Зомби. Двое. Причем «шустряки», а не просто так. Черт, там же нет их лежбищ и никогда не было! Одного мы успели снять, а второй…
Гепард только сейчас заметил, что правая рука у нее тоже обмотана бурой тряпицей.
— Ну хватит вам, — негромко сказал Грег, и Гепард по звуку его голоса понял, насколько дела плохи, и нехорошо захолодело в горле, — нам просто… не повезло. Я почти… взял их под контроль. Не хватило… немного…
Голос его слабел и затухал с каждой секундой.
— Мы, в принципе, остановили кровь собственно из самой раны, — угрюмо ответил Очкарик на немой вопрос в глазах Гепарда, — но могут быть внутренние кровотечения. Потом, понятно, когти у тварей не стерильны…
Ольга закрыла лицо руками.
— Слушайте все! — громко сказал Гепард, и даже Грег открыл затуманенные болью глаза, — Ванья! Ты тоже иди сюда!
— Но пост… — пролепетала Эмми.
— К черту пост! Еще не ночь. Закрой дверь, замок не забываем… Слушайте, что я нашел!
Полчаса спустя
— Мальчики, даже с учетом того что срежем через телепорт — больше трех часов пути. По темноте! Нам всем — как это будет по-русски? — хана. Безумие, безумие… там же зомбаки, стаями, и шустряки среди них, и даже ревуны, порвут всех в мелкие клочки, в клочки…
— Другого выхода у нас нет. Иначе Грег умрет. Посмотрите на него. Разуйте глаза.
— Я… не дождетесь…
— Нет другого выхода, повторяю. У нас два скиммера и дробовик. И холодное. Ольга, ты сможешь стрелять с левой?
— Думаю, да.
— Отлично. Говорю же вам, там здоровенный телепорт или что-то вроде этого. Главное дойти, а там нам помогут. Я не очень далеко заходил по лестнице от выброса, но видел вдалеке город. Там точно есть люди, я видел, нам должны помочь. Должны быть врачи и больницы. Там нормальная жизнь, понимаете? Их не затронуло Обрушение… может быть это вообще не Земля… или даже другое время, это возможно — на Пятой авеню, у банка, есть телепорт, который бросает на час вперед, помните? Но я рассмотрел фигуры людей. Значит, нам должны помочь!
— Звучит заманчиво. Но риск…
— Грег, что скажешь?
— Решайте… сами… глупо… из-за меня…
— Я готов пойти. Ольга?
— Да.
— Эмми?
— Это безумие!
Пауза.
— Ваня? — голос Ольги.
— Город, говоришь?
— Точно.
Пауза.
— А пойдем.
— Я не хочу! — Эмми, полувизгом.
— Тогда оставайся тут одна. Пойдешь одна днем. Оставим тебе нож…
— Нет!
— Ну значит, решено. Очкарик и Эмми, вы несете Грега. Я впереди, показываю дорогу. Ванья и Ольга, прикрываете меня и раненого. Не растягиваться, двигаемся в темпе.
— Ты тоже вперед не убегай, а то как впилишь…
— Ну что, братцы-кролики? — весело спросил Иван, — как это будет по-американски? Лец гоу?
Два часа спустя
— Хорошо идем. Совсем немного осталось.
— Тише, не сглазь.
— Сгла… что?
— Гееп, не запоминай это слово. Ммм. Не радуйся заранее — такой смысл. Плохая примета.
— А-а.
— Стойте!
— Вань?
— Вон там, справа, в развалинах магазина. Что за хрень? По-моему, я видел шустряка. Или показалось?
— Одного?
— Пес его знает.
— Один не страшно. Лишь бы не ревуны.
Щелчок взводимого скиммера.
— Я ничего не вижу.
— Я тоже…
— Пусть Грег прощупает.
— М-м-м…
— Оставьте его, он совсем плохой. Дотянуть бы… эх, сейчас бы бинокль! С ночным видением.
— Мечтать не вредно. Ручной шестиствольный пулемет с бесконечными патронами тебе не надо?
— Наверное, показалось.
Два часа и четыре минуты спустя
— Справа, справа!
Выстрел. Визг скиммера.
— Ты как? Ты как?
— Нормально! Перезаряжай!
— Еще двое, мой правый!
Выстрел. Визг скиммера. Рычание, мат, скрежет стали о кость. Оскаленная пасть пригвожденного к асфальту шустряка, медленно гаснущий зеленый свет из широко открытых глазниц без зрачков.
Иван с трудом вырвал тесак из еще скребущей по земле когтями туши.
— Б..дь, сколько их…
— Руби! Руби! Руби!
Визг скиммера. Визг скиммера. Визг скиммера. Щелчок разряженного скиммера.
— Ольга, вставай! Эмми, где Эмми?
— Сзади, берегись!
Выстрел.
— Уносим ноги! Тащишь его?
— Нормально, давай!
— Где Эмми? Черт, мы ее потеряли, что делать? Эмми! Эмми, где ты?!
— Бегом, бегом, бегом!
Визг скиммера. Выстрел.
— Нам конец… стоп, они уходят! уходят!
— Это Грег их пугнул… но это ж сколько сил, тебе же нельзя! Грег! Грег, очнись!
Четыре часа и двадцать две минуты спустя
— Это здесь. Дошли. Все-таки дошли…
— Надо же. Забавная фигонда. Смахивает на большую книгу. Она открывается?
— Да.
Пауза.
— Оль, ну не плачь. Мы не могли ей помочь. Ничем. Если есть рай, Эмми сейчас там.
— А-а-а…
— Помогай нести. Вот так. Смотрите, сколько света. Идем прямо по тропе, держитесь крепко, я не знаю, насколько тут высоко. Глупо было бы дойти через ночь — и здесь тупо свалиться вниз, да?
— Да-а-а…
— Ну всё, всё. Вперед.
Пять часов и сорок восемь минут спустя
Гепард спешил. Но Ольгу шатало, она отставала, Иван сильно припадал на правую ногу, на их плечах висел Грег, и идти приходилось медленно, внимательно глядя себе под ноги. Каменная тропа висела в безбрежной синеве, опираясь на прозрачную пустоту — сначала это изумляло, затем ощущения притупились. Очкарик вырвался вперед, и когда он закричал и побежал вперед, размахивая руками, они остановились.
Метрах в тридцати ниже тропа поворачивала и упиралась в нечто, что можно было назвать небесным островом. Края его, покрытые ярко-зеленой травой, терялись в тумане.
Навстречу Очкарику шла девушка. Простое белое платье едва прикрывало колени. Длинные светлые волосы спадали на плечи. Она улыбалась.
— Ребята… какую же вату мы сотворили…
Гепард не сразу понял, что этот полухрип принадлежит поднявшему голову Грегу.
— Что-то не так? — спросил он.
Между Очкариком и девушкой оставалось метра три. Она широко развела ладони для объятий.
— Не нравится мне это, — сказал Иван.
Они встретились и обнялись.
— Она не думает, — прохрипел Грег, обмякая и соскальзывая вниз, на камень, — совсем не думает… в голове пустота… бегите-е-е…
Девушка открыла рот и ее длинный, усеянный шипами чешуйчатый язык исчез в шее Очкарика. Тот забился, но тонкие, хрупкие на вид конечности держали крепко. Глаза девушки полыхнули ядовитой зеленью.
Иван выругался и поднял дробовик.
Трава всколыхнулась, и из из нее поднялись десятки бледных теней в простых белых платьях. Глазницы светились зеленым. Они приветственно раскрывали объятия.
Выстрел.
Очкарик перестал дергаться, и вместе с обнимающим его бледным телом осел в траву. Остальные тени надвигались, мягко, неслышно ступая, словно танцуя на зеленой поросли.
— Ловушка… — еле слышно прошептал Грег, — я только слышал о таком… это гарпии… их никто не видел больше двух сразу… а здесь у них… улей… вот вляпались…
— Разгони их, получится?
— Их… слишком много… давят меня…
Глаза Грега закатились и он обмяк. Иван молча закрыл ему веки привычным движением.
Гепард уже знал, что он увидит, но все-таки оглянулся назад, на путь, которым они прошли. Выше на пару ступенек упавшая на колени у тела Грега Ольга закрывала рот руками, расширенными от ужаса глазами уставившись на ожившую поляну. А еще тремя ступеньками выше — уже не было лестницы в пустоте, словно и не шли они по холодному, твердому, надежному камню всего минуту назад.
Рашен шутка. Выхода нет.
— Врагу не сдается наш гордый Варяг, — пропел Иван, перезаряжая, и жутко захохотал.
Выстрел. Выстрел. Два платья рухнули, но остальные неумолимо приближались. Иван переломил дробовик, дымящиеся гильзы, звякнув о камень лестницы, беззвучно канули в пропасть.
— Жгите своими пукалками, голубки, не тупите! Лишнюю минуту продержимся. А то у меня патронов еще только на пару раз, — прорычал Иван.
— Олья, прости меня.
— Геп… Обними меня. Нет, сначала дай мне скиммер. Вот. А теперь обними меня. Крепко-крепко. Да, так.
Выстрел. Визг двух скиммеров. Визг двух скиммеров. Щелчок разряженных скиммеров.
Выстрел дуплетом в упор.
Грег перехватил разряженный скиммер за ствол, как дубинку, и что было сил врезал по голове ближайшей гарпии. Иван, ругаясь, отбросил разряженный дробовик и выставил вперед зазубренный тесак.
Скрежет стали о кость. Крик. Скрежет множества зубов о кость.
Четыре недели до этого
— Ты чего все ворочаешься, Олья?
— Не могу уснуть, Геп…
— Из-за Ваньи?
— Да нет, глупый… между нами всё кончено давно, он переживает, конечно… мне тоже нелегко. Просто не могу уснуть. Мутно на душе, тяжело. А знаешь что? Расскажи мне сказку?
— Упс?
— Да-да, сказку. Ну как будто мне снова пять лет. А ты заботливый пап. Расскажи?
— Хмм…
— Ну я тебя очень прошу.
— Хорошо. Значит, слушай. Не щипаться! Убаюкивает мама сына…
— Дочку!
— Нет, сына. Это важно. Вот, убаюкивает, а сын, зараза такая, всё не спит. И задает маме всякие дурацкие вопросы. Ну маленький еще. Мам, а мам, спрашивает. А если землья загорится, что мы будем делать? Ну сына, говорит мать. Если землья загорится, я возьму тебя на руки, войду в море, и там не достанет нас огонь…
— Мировая мама.
— Да. Ты слушай дальше. Сын все не унимается: мама, мама. А если море загорится, что мы будем делать?
— Море не горит!
— Иногда горит. Но сейчас неважно. Он спрашивает, а мама отвечает: сынок, если море загорится, я возьму тебя на руки, и взлечу с тобой высоко-высоко в небо… и в небе не достанет нас огонь.
— Грустная у тебя сказка. Дальше неба некуда деться ведь…
— Умница. Но слушай. Он, естественно, поганец этакий, спрашивает: мам, а мам. А если НЕБО загорится, что мы будем делать? Ну тогда, сынок, отвечает мать… если небо загорится… тогда, сынок, мы обнимемся с тобой крепко-крепко…
— И проснемся?
— Нет. Тогда, сынок, мы обнимемся с тобой крепко-крепко… и умрем вместе.
Пауза.
— Обними меня.
— Слушай, я…
— Просто обними меня. Крепко-крепко. Да. Вот так.