Выбраться оказалось не такой уж легкой задачей. Правда, никто больше не увязывался за мной, никто не интересовался, что я делаю в Желтом квартале в такое время. Все видели, как я общался со Старым Ли и Хонгом. Это было моим пропуском.

Проблема состояла в том, что ни один здравомыслящий таксист не решался возить ночью пассажиров в Желтый квартал. Следовательно, я не мог поймать машину, чтобы уехать отсюда. Пришлось топать с километр в восточном направлении, пока не показались огни шоссе. «Извозчики» драли в это время суток совершенно безбожно, зато двадцать минут спустя я уже был дома.

Что мне было нужно – так это хорошенько выспаться. И постараться на время забыть о делах. Как бы не так. Мне приснились Старый Ли и Хонг. Они сидели на берегу океана, оба в широкополых соломенных шляпах и розовых пижамах. На песке перед ними стояла шахматная доска, и игроки попеременно двигали фигурки.

Я подошел к ним, босоногий, утопая по щиколотку в горячем песке. Я долго стоял за спиной Хонга, ожидая, когда играющие сделают паузу и обратят на меня внимание. Ничего подобного. Они тупо смотрели на доску и молча трогали фигурки.

Мне это надоело, и я громко сказал:

– Нихао!

На мое приветствие не последовало никакой реакции. Я раздосадованно хлопнул себя по лбу – это же по-китайски, а не по-вьетнамски! Я стал вспоминать, как следует здороваться по-вьетнамски, но голова у меня была пуста, словно дача поздней осенью.

Тогда я сказал просто:

– Привет, Ли. Здорово, Хонг. А я тут уже полчаса стою...

Никто из них не повернул головы в мою сторону. Никто из двоих не проронил ни звука.

Я разозлился.

– Ну и идите вы оба... – гневно пробурчал я и пошел куда-то вперед. Куда именно – непонятно, потому что песчаный берег не имел ни начала, ни конца.

Фигурки двух шахматистов становились все меньше и меньше. Я шел по песку и материл Старого Ли, который оказался такой свиньей. От Хонга я и чего похуже мог ожидать, но вот Ли...

Ли всегда казался мне воспитанным и культурным человеком. Вот тебе и культура.

Неудивительно, что я проснулся весьма разочарованным. Вдобавок, когда я был в ванной комнате, стал трезвонить телефон. Я кому-то был нужен позарез.

Я прополоскал рот, вытер лицо полотенцем, а телефон звонил. Что ж, такая настойчивость заслуживала уважения. И я снял трубку.

– Маргарита Сергеевна ждет отчета о вашей работе, – холодно сообщил мне Юра.

– А здороваться она вас не научила?

– Маргарита Сергеевна ждет отчета, – упрямо повторил Юра.

– Не научила, – сделал я вывод. – Что ж, придется работать с хамами. Передай Маргарите Сергеевне, что в три часа у меня будет встреча по поводу ее имущества. Соответственно, в районе шестнадцати ноль-ноль я ей позвоню и доложу о результатах. Идет?

Вместо ответа он повесил трубку. Скотина. Невоспитанная скотина. Надо было отправить этого Юру самого на рандеву с Хонгом. Получил бы массу новых ощущений. Вспомнил бы, как писаются в штаны от страха. Юрочка... Почему-то мужская проституция бесила меня куда больше, чем женская. Может, потому, что женщина этой профессии могла бы мне пригодиться, а мужчина – нет? А может, просто потому, что я – человек высоких моральных устоев. Иногда я так о себе думаю. Спьяну.