Вл. Гаков
ЗВЕЗДНЫЙ КОРОЛЬ ЭДМОНД ГАМИЛЬТОН
«Старейшина научной фантастики — это, без сомнения, Марри Лейнстер. Но кого же записать в его преемники? Наиболее вероятная кандидатура — Эдмонд Гамильтон, один из самых недооцененных, хотя и пользовавшихся популярностью, современных авторов». Такими словами большой знаток ранней американской фантастики Сэм Московиц начинает биографический очерк, посвященный писателю, чье имя в нашем сознании прочно ассоциируется с редким титулом, вынесенным в заголовок. Звездный король...
Написаны эти строки в конце шестидесятых, Гамильтон был еще жив, знаменит и почитаем как бесспорный корифей старой доброй (в смысле — довоенной) фантастики. И хотя новые яркие звезды к тому времени давно затмили славу патриарха, свой высокий титул он носил по праву.
Удивительно, что и в нашей стране, куда американская фантастика стала просачиваться только в начале 1960-х годов, с образцами творчества «звездного короля» успели познакомится задолго до того!
Вообще, его путь к отечественному читателю по причудливости не уступит фантастическим одиссеям героев Гамильтона.
Еще когда переводные произведения современных американских фантастов исчислялись единицами, а рогатки времен «холодной войны» жестко отсекали всех, кто не проходил, о западной фантастике мы и не могли узнать иначе, чем через пародии на эту фантастику. Обычная практика тех лет... Поэтому опубликованная в одном из первых послевоенных выпусков альманаха «Мир приключений» юмореска никому тогда у нас не ведомого автора Эдмонда Гамильтона «Невероятный мир», на языке оригинала вышедшая в 1947 году, высмеивала клише и штампы литературы, которую мы в то время прочитать не смогли бы никакими правдами и неправдами!
Однако в том же, 1956-м году, в журнале «Техника-молодежи» появилась и вполне серьезная повесть Гамильтона, относящаяся к «твердой» научной фантастике, — «Сокровище Громовой Луны» (1942). Хотя и там присутствовала критика «их» нравов — на сей раз на примере жесточайшей конкуренции на отдаленных планетах Солнечной системы, — повесть едва ли не первой продемонстрировала и «их» умение строить сюжет. Вообще фантазировать... В ту пору о ефремовской «Туманности Андромеды» никто, кроме близких друзей писателя, не знал («Техника-молодежи» начнет публикацию романа ровно через год, с январского номера 1957-го), бал же в отечественной фантастике по-прежнему правили унылые пропагандисты теории «ближнего прицела». А со страниц повести Гамильтона на читателя дохнуло романтикой звездных странствий: в «их» фантастике уже вся Солнечная система, оказывается, исследовалась и осваивалась вдоль и поперек!
Но еще долго — начиная с середины 60-х и до самой горбачевской «перестройки» — имя Эдмонда Гамильтона безудержно склонялось, в основном, в связи с другим романом. С масштабной «космической оперой», благодаря которой он и удостоился редкостного титула.
Роман «Звездные короли» был издан на русском языке, если меня не подвели библиографы, только в 1990 году — но почти четверть века его у нас, тем не менее, читали! Читали, разумеется, в списках. Скорее всего, то был один из первых разошедшихся по рукам образцов «фантастического» самиздата. Я хорошо помню, как за вечер проглотил уже порядком затертый (но переплетенный и любовно оформленный самодельными коллажами) машинописный экземпляр — до того, по слухам, он обошел все тогдашние редакции, выпускавшие фантастику...
Да и как было не зачитаться, если с первых же страниц на героя, ничем не примечательного американца по имени Джон Гордон, буквально снисходит Голос из невообразимо далекого будущего! И предлагает немедленно туда отправиться, обменявшись сознанием с далеким потомком: «Я Зарт Арн, принц Средне-Галактической Империи. Я говорю с вами из эпохи, отстоящей от вашей на двести тысяч лет... Я чувствую вашу душу, беспокойную, алчущую нового и неизведанного. Никому больше в вашей эпохе не дано переплыть великую пучину времени и попасть в будущее. Неужели вы откажетесь?»
Кто бы отказался... Только не герой научной фантастики — и не ее читатель! «Внезапно Джон Гордон почувствовал, как его охватывает трепет. Он словно услышал звук трубы, зовущий к неведомым приключениям. Вселенная через двести тысяч лет, блеск покорившей звезды цивилизации и увидеть все это своими глазами? Разве не стоит ради этого рискнуть жизнью и разумом? Если все это правда, то не выпал ли ему величайший шанс изведать приключение, которого он так беспокойно жаждал?»
А дальше начиналось такое, что все последующие наши знакомства с жанром «космической оперы» неизбежно, как по эталону, сверялись с романом Гамильтона. От приснопамятной колпаковской «Гриады» до монументальной эпопеи Снегова — не говоря уж о хлынувшей чуть позже лавине переводной фантастики и ее отечественных эпигонов. Последователи изощрялись, как могли, отыскивая новые краски и сюжетные повороты, и многим это удавалось. Но... король был один.
Хотя, если задуматься, чем он нас так пленил?
Будоражащими научными гипотезами? Да нет, с точки зрения элементарной научной достоверности (писал-то хоть недоучившийся, но физик!) все это весьма смахивало на пародию: «[Звездный] крейсер застопорил ход рядом с гигантским линейным кораблем, их корпуса соприкоснулись. Послышался лязг швартовочных механизмов»... Вспоминаются апокрифические первые слова, сказанные Джорджем Лукасом перед пресс-конференцией после премьеры «Звездных войн»: «Я хочу предварить ваши вопросы заявлением. И я, и вся моя съемочная группа, разумеется, в курсе, что взрывы в космосе происходят бесшумно... А теперь, пожалуйста, ваши вопросы, господа».
Какими-то грандиозными прозрениями насчет грядущего миропорядка? Тоже вряд ли. Все эти звездные бароны союзных туманностей, принцессы с Фомальгаута и самодержцы всея Большия и Малыя Магеллановых Облаков в лучшем случае вызывают снисходительную улыбку.
Так чем же?
Видимо, тем же, чем — спустя четверть века — смог «купить» десятки миллионов кинозрителей упомянутый Лукас: Гамильтон не старался выглядеть серьезным, наворачивая свои «многопарсековые» приключения! Тяжеловесная серьезность как раз губила эпигонов — Король же писал легко, самозабвенно, честно дурача читателя и предлагая ему увлекательную игру, которой целиком отдаются не только в детском возрасте. Игру в исполнение желаний.
«Этот роман — мой самый любимый, если говорить о собственных произведениях, — вспоминал писатель. — Причина проста: в нем отразились старые юношеские грезы наяву, мечтания на тему о «днях славы». Кому бы не хотелось в мгновение ока из заурядного банковского клерка превратиться в повелителя звездной империи? Кажется, это универсальное желание, и именно о нем мой роман, переведенный на многие языки».
Кстати, попытки перевода «Звездных королей» на русский предпринимались неоднократно. Кто только не носился в разное время с идеей издать роман Гамильтона — имен Ивана Антоновича Ефремова и Аркадия Натановича Стругацкого, полагаю, достаточно, чтобы поверить во всепобеждающую заразительную силу книги! Но — редакторы поначалу загорались, потом, поеживаясь, отступали, критики согласно продолжали громить «космическую оперу» и ее главного, как им казалось — по единственному знакомству все с тем же «списочным» романом! — апологета, а списки широко расходились по рукам. И дождались мы издания, как уже говорилось, лишь в 1990-м...
Между тем, и «космическая опера» была придумана не одним Гамильтоном. И роман был написан в жанре, существовавшим почти два десятилетия («Звездные короли» были изданы в 1949 году). Да и творчество автора этой книгой никак не ограничивается, славу ему принесли иные произведения.
* * *
Эдмонд Мур Гамильтон родился 21 октября 1904 года в городе Янгстауне, расположенном на самом севере штата Огайо, в ста километрах от одного из Великих Озер — Эри. В ту пору, пишет Сэм Московиц, в воздухе американского Северо-Востока еще не выветрился дух Новой Англии. Иначе говоря, дух романтической эпохи первых поселенцев, отцов-основателей нации, работящих, по-деревенски обстоятельных и религиозных до фанатизма... Семья будущего писателя корнями уходила как раз в тех первых поселенцев из Шотландии и Ирландии, которые сначала обосновались в южной Вирджинии, а потом подались на север. Однако все, видевшие в жизни Эдмонда Гамильтона, отмечали, что в его жилах, вполне вероятно, текла и кровь коренных американцев, наполовину уничтоженных вновь прибывшими, индейцев...
Отец Эдмонда работал художником-карикатуристом в местной газете, и позже, когда его сын с успехом подвизался на ниве комиксов, это можно было объяснить и отцовскими генами. Мать, происходившая из квакерской семьи, до замужества преподавала в школе, а в семье была, безусловно, главной фигурой: ее муж, романтик и человек увлекающийся, часто подолгу отсутствовал — воевал с испанцами в 1898 году, прокладывал телеграфные линии на Аляске в период бушевавшей там «золотой лихорадки»... Вся работа по дому ложилась на плечи миссис Гамильтон, родившей до Эдмонда двух дочерей и еще одну — уже после его появления на свет.
Сразу после рождения сына дела в газете у Гамильтона-старшего пошли из рук вон плохо, и он попытал счастья в крестьянском труде, приобретя небольшую ферму в местечке с названием Поланд (буквально: Польша — по-английски). Так что детские воспоминания будущего автора звездных эпопей сводились, в основном, к полям, амбарам, деревенскому дому — без газа, воды, электричества. Прежде чем случайно завернувший в те края автомобиль поднимал пыль на «польских» грунтовых дорогах, могли пройти месяцы. «Коровы, курицы, снежные шапки на елях в окружавших ферму густых лесах — вот вам точный образ старой, успокоенной и неизменной сельской Америки» (из воспоминаний Эдмонда Гамильтона).
Впрочем, с деревенской жизнью было покончено в 1911 году, когда отец Эдмонда получил работу в Ньюкастле, расположенном в соседнем штате Пенсильвания. Город по тем временам был немаленьким: 40 тысяч жителей, но самое главное — неподалеку, в городе Ист-Уилмингтон, находился престижный колледж — Вестминстер, куда и направил стопы будущий писатель сразу после окончания школы.
Закончил он ее блестяще по всем предметам — и к тому же досрочно, в 14-летнем возрасте. Счастливые родители, гордые от сознания, что в их семье растет вундеркинд, всячески способствовали его интересу к наукам. Уже на втором курсе молодой Гамильтон, казалось, только подтвердил их оптимистические надежды, получив поощрение, как один из самых блестящих учеников. А еще он начал курить трубку, запоем читал Бернарда Шоу, Юджина О'Нила и Генрика Ибсена.
И, как нетрудно догадаться, мечтал стать драматургом...
Однако затем наступил непредвиденный поворот в его жизни. Занятия надоели, а разница в возрасте отдалила Гамильтона от однокурсников; он превратился в законченного интроверта, начав коллекционировать старые книги, и среди них обнаружил образцы литературы, которую прежде не замечал: фантастику! Прошло совсем немного времени, и в его круге чтения классиков заметно потеснили Эдгар Райс Берроуз, Абрахам Меррит, Джордж Аллан Ингленд и им подобные кумиры начала века.
Новое увлечение поставило крест и на академической карьере талантливого студента. Когда его пропуск занятий, и что еще страшнее — церкви (Вестминстер был пресвитерианским религиозным колледжем) — превысил все нормы приличий, Гамильтона отчислили с третьего курса.
Мало сказать, что семья была огорчена — единственный сын разбил все их надежды. Вместо диплома физика он ограничился работой клерка на Пенсильванской железной дороге, но не проработав там и трех лет, лишился этой, как потом выяснилось, своей первой и последней в жизни — работы «за зарплату».
И тогда он сел и написал первый научно-фантастический рассказ. Случилось это в 1925 году — и более полувека, до самой смерти Эдмонд Гамильтон не расставался со счастливо обретенным делом жизни.
«Я до сих пор считаю, — вспоминал он за несколько лет до смерти, — что решение зарабатывать на жизнь научной фантастики было чистой воды безумием (в оригинале lunacy, что можно перевести и как «большая глупость». — Вл.Г.), но... удалось! С 1925 года, когда я продал в профессиональный журнал первый рассказ, я ничем другим не занимался. И в целом моя профессия принесла мне определенное богатство — я имею в виду не количество заработанных денег, а число приобретенных друзей и реализованных немыслимых старых грез».
Первой профессиональной публикацией Гамильтона стал рассказ «Бог-чудовище Мамурта», опубликованный в августовском выпуске журнала «Уийрд Тэйлз» за 1926 год. Год, в американской журнальной фантастике воистину золотой год ее рождения!
...Она тогда насчитывала лишь месяцы, ибо только в апреле 1926 года предприимчивый инженер и издатель Хьюго Гернсбек выпустил первый номер самого первого специализированного научно-фантастического журнала — «Эмейзинг сториз». То, что целая Вселенная разом открылась жадным взглядам любителей фантастики, стало ясно позже, когда осмеиваемые и призираемые серьезной публикой птенцы «гернсбековского призыва» оперились и превратились... кто бы мог подумать? — в прекрасных лебедей.
Но это случится еще нескоро, а пока, к середине 1926 года, фантастика печаталась от случая к случаю в популярных журналах более широкой ориентации. И более всего блистали тогда два издания, за их появлением на уличных лотках особо бдительно следили юные фэны, — журналы «Эргози» и «Уийрд Тэйлз».
Одним из асов «Эргози» был Абрахам Меррит; неудивительно, что он стал первым кумиром Гамильтона в литературе. Короткий роман самого Меррита, «Женщина в лесу», также появился в том самом выпуске «Уийрд Тэйлз», где дебютировал будущий «звездный король», и только своему кумиру дебютант уступил в рейтинге, которым редакция подытоживала каждый номер. При этом новичку Гамильтону удалось оттеснить на третье место не кого-нибудь, а еще одного тогдашнего венценосца (только в другом жанре литературы ужасов) — самого Лавкрафта...
Но подлинный триумф Гамильтона пришел двумя годами позже, когда в журнале был напечатан первый рассказ из цикла о Межзвездном Патруле. С ним вчерашний дебютант сразу вошел в ареопаг американской фантастики, хотя книжного издания пришлось дожидаться аж до 1965 года, когда большинство произведений цикла объединились в два тома — «За пределами Вселенной» и «Сталкивающиеся светила».
Именно серия о Межзвездном Патруле принесла Гамильтону славу одного из отцов-основателей современной американской научной фантастики. Точнее, ее существенной и необычайно популярной составляющей — «космической оперы».
Почему «одного из»? Потому, что он был отнюдь не первым и во всяком случае не единственным. До него в этом жанре успел прославиться Эдвард «Док» Смит, автор эпопей о «Космическом жаворонке» и Людях Линзы — Ленсменах (не говоря уж о легендарном «праотце» — Эдгаре Райсе Берроузе). А бок о бок с создателем Межзвездного Патруля в литературу вошел автор не менее известный — ныне здравствующий и не оставивший писательского ремесла Джек Уильямсон. С ним, кстати, Гамильтона связывала тесная дружба, они даже осуществили совместное ритуальное плавание по великой реке Америки — Миссисипи...
Всем названным авторам «космическая опера» обязана своим расцветом. Писали они, в сущности, об одном. О далеком будущем, когда человечество не только освоит близкий и дальний космос, но и установит новый мировой порядок. В союзе с другими разумными расами Галактики — или без их участия. Априори предполагалось, что и на звездных дорогах честных космических торговцев по-прежнему будут грабить пираты, а вблизи какого-нибудь красного, голубого или желтого солнца — как ранее на полях под Грюнвальдом, Аустерлицем или Курском — будут сходиться стенка на стенку грандиозные звездные армады. Ну и, разумеется, полный набор дворцовых интриг, тайных миссий и похищений, дуэлей на бластерах и восстаний на периферии тиранической звездной империи!
Это был и вестерн, и исторический роман, и батальные полотна, — но на шкале уже неизмеримо расширившейся, галактической. Масштабы! Вот чем брали своих читателей все без исключения мастера «космической оперы», старательные ученики Дюма и Вальтера Скотта.
Другой вопрос, что у Гамильтона в ряде случаев получилось лучше, чем у современников!
Показательный пример его раннего творчества — опубликованный в журнале в 1929 году роман «За пределами Вселенной». Сюжет я подробно пересказывать не буду, достаточно отметить, что в очередной раз Межзвездный Патруль своевременно реагирует на угрозу вторжения в Галактику агрессоров-чужаков из далекого «умирающего» звездного скопления. Все, разумеется, заканчивается на редкость удачно, к вящей славе Патруля. Что касается масштабов, то и это — на уровне. После того, как герой с тайной миссией добирается до Туманности Андромеды (где находит союзников — преобладающую там газообразную форму жизни), наступает кульминация. В финале титанической битвы звездных эскадр, уничтожающих пространство, тысячи солнц сближаются, образуя шаровое скопление, своего рода кишащий «муравейник светил» — гигантское супер-солнце...
Однако, выполнив все правила игры, Гамильтон обязательно привносит что-то свое, оригинальное (впоследствии уже бесстыдно заимствованное у него другими авторами). Вот и в этой космической эпопее натыкаешься на интересную деталь: гигантский «Зал живых мертвецов», музей инопланетных форм жизни — бесконечные ряды прозрачных кубов-клеток, в которых выставлены неописуемые обитатели различных миров. Неподвижные, но... живые, поддерживаемые в состоянии анабиоза... Эка невидаль, скажете? Но обратите внимание на дату выхода романа!
* * *
В довоенном творчестве Гамильтона вообще нередки примеры поразительных сюжетных находок, которые мы, кажется, не раз встречали. В произведениях, выходивших гораздо позже...
Чтобы не быть голословным, перечислю некоторые рассказы (большинство их объединено в сборнике «Ужас на астероиде» (1936), который знаменателен тем, что это была одна из первых книг современной американской фантастики, вышедших в твердом переплете): «Города в воздухе» (1929) — летающие города, предвосхищающие идеи Джеймса Блиша (хотя справедливее отдать приоритет свифтовской Лапуте); во время войны Американской федерации с Евроазиатской летающие города (среди них есть и Москва!) поднимаются в воздух и осыпают друг друга бомбами и тепловыми снарядами. «Похитители звезд» (1927) и «В недрах туманности» (1929) — первые произведения, в которых выдвинута концепция Галактической Федерации (у Гамильтона — Совет Солнц). «Запертый мир» (1929) — параллельная вселенная, где электроны двигаются «в обратном направлении»; иначе говоря, предвосхищение идей современной физики — нарушения четности и тому подобного. «Человек, видевший будущее» (1930) — аптекарь XV века, перенесенный в будущее и вернувшийся назад... только затем, чтобы попасть на костер (путешественник начал болтать о чудесах, виденных им в XX веке). «Эволюционировавший» (1931) — безумный ученый пытается совершить новый эволюционный скачок, однако вместо ожидаемого сверхчеловека в результате получается комок протоплазмы: эволюция оказалась цикличной... Для полноты картины добавлю к этому каталогу тем фантастики ранний роман Гамильтона — «Всадники времени» (1927), герой которого с помощью машины времени периодически совершает вылазки в прошлое, где рекрутирует воинов-наемников из различных эпох.
Встречаются среди довоенных произведений писателя прозрения совершенно неожиданные.
Герой новеллы «Кто имеет крылья» (1938) рожден с крыльями и мучается выбором: остаться ли жить в мире «нормальных» людей — или взлететь в небо? В рассказе «Металлические гиганты» (1926) электронный мозг занят тем, что строит подручных роботов для выполнения необходимых технических операций. Что это, как не один из самых ранних примеров функциональных роботов! А в «Кометной угрозе» (1928) инопланетная раса преуспела в создании искусственных существ; внутри металлической квадратной «головы» каждого был помещен живой мозг, подпитываемый электричеством и, таким образом, живущий практически вечно... Между прочим, Гамильтон оспаривал (в частности, у Клиффорда Саймака) титул крестного отца научно-фантастических андроидов: он ввел этот термин в середине 1940-х годов, в одной из историй о Капитане Будущее (о чем речь пойдет ниже).
...Выше я позволил себе чуть поиронизировать над «скрежетом швартовочных механизмов» в открытом космосе. Однако то была бесшабашная «космическая опера» — в научно-фантастических рассказах Гамильтон не в пример серьезен, когда дело касается науки. В «Проклятой Галактике» (1935) он впервые — по крайней мере, в художественной литературе — формулирует гипотезу расширяющейся Вселенной! Правда, объясняет разбегание галактик с точки зрения не физики, а скорее «психологии»: те, оказывается, одержимы страхом перед смертельным вирусом, которым заражена наша Галактика — жизнью...
Между прочим, автор лихих вселенских гонок на сверхсветовых скоростях в одном из произведений предложил-таки вполне корректный «досветовой» способ космических путешествий. В литературе он позже получил название «разгонного» (ram jet), а суть его состоит в том, что разгоняющийся космический корабль добывает себе топливо по пути: с помощью гигантских электромагнитов собирая в дороге космический газ и перерабатывая его в энергию.
А вот рассказ «Как там — извне?», написанный еще в 1933 году, опубликовать Гамильтон смог только в 1952-м. Виною послужило также пророческое предположение, но на сей раз показавшееся тогдашним редакторам недостаточно смелым: автор писал, что исследование Солнечной системы окажется малорезультативным ввиду его крайней дороговизны!
Впрочем, сам Гамильтон себя никогда к космическим пессимистам не причислял: «Как бы я оценил свой собственный вклад в научную фантастику? Это трудный вопрос. Хотя я никогда не ограничивал себя космической тематикой, все же я написал множество произведений такого рода, выразив в них свою веру в то, что грядущее освоение космоса станет одним из величайших приключений человечества. И если наши астронавты уже не совершили его, то... чем же они занимались?»
Все перечисленное, повторяю, он успел написать за первые полтора десятилетия.
А затем надолго погрузился в жанр совсем уже необычный — я бы назвал его «сериалом одного героя». О супермене Курте Ньютоне по прозвищу «Капитан Будущее» и его верных спутниках — роботе Грэге, андроиде Ото и «живом мозге» Саймоне Райте — Гамильтон в 1940-50-е годы практически в одиночку написал сотни рассказов. Они публиковались, в основном, в специально созданном для этой цели одноменном журнале, а позже были изданы в виде 13 «романов». Идею серии, кстати, подсказал писателю редактор Морт Вайзингер, который и сам прославился на ниве фантастических комиксов, создав — вместе со «звездным королем», Генри Каттнером и другими известными авторами — не кого-нибудь, а легендарного Супермена, сегодня известного, в основном, по многочисленным киноверсиям...
Теперь читателю, надеюсь, ясно, что еще до выхода «Звездных королей» Гамильтон носил свою корону по праву и имел все основания именоваться Эдмондом I-ым. И единственным.
Между прочим, слова Московица о «самом недооцененном авторе» относятся и к Гамильтону-новеллисту, в значительной мере потерявшемуся на фоне грандиозных галактических эпопей.
О его ранних рассказах я уже говорил, но в них потрясало, конечно же, не литературное мастерство, а дерзкая, оригинальная фантастическая идея. Зато в рассказах послевоенных, представленных в сборнике «Как там — извне?» (1974), звучат неожиданные для «звездного короля» лирические ноты, а образы героев поражают психологизмом. Достаточно назвать две новеллы — «Отверженный» (1968), в которой Эдгар По, как и в известном рассказе Геннадия Гора «Великий актер Джонс», совершает путешествие во времени; и грустный, элегичный рассказ «Реквием» (1962), повествующий о последних днях Земли, покинутой человечеством.
Этот последний, щемяще-грустный рассказ прозвучал, как пророчество. Пророчество о скором уходе из жизни и самого «звездного короля»...
* * *
Сказать по правде, все послевоенные десятилетия он уже писал в отраженных лучах прежней славы.
Продолжение «Звездных королей» — роман (а по сути дела, объединенные под одной обложкой ранние рассказы) «Возвращение к звездам» (1970) — было написано литературно чище и даже увлекательнее. Но... того потрясения, пусть и наивного, которое постигло читателя «раннего» Гамильтона, уже не было. Как и в большинстве поздних книг писателя. «Искра тлела, — писал его друг и коллега Чэд Оливер, — но огонь все никак не занимался».
Лишь в мастерски закрученной трилогии о галактических флибустьерах, называвших себя Звездными Волками, — «Оружие извне» (1967), «Закрытые миры» (1968) и «Мир Звездных Волков» (1968), — да в «Звезде смерти» (1966) Гамильтон словно решил тряхнуть стариной. Вспомнить молодость, когда он, бывало, не задумываясь, сталкивал в титанических битвах не только вооруженные до зубов космические армады, но сами светила! Так, в «Звезде смерти» описано оружие, с помощью которого можно взрывать на расстоянии целые звезды: ракеты с кобальтовыми боеголовками направляются прямо в звездные короны, где взаимодействуют с «местными» элементами, вызывая неуправляемую цепную реакцию. Чудовищный взрыв уничтожает любую жизнь на расстоянии многих миллионов миль...
Но это был последний выход короля.
...В 1946 году Гамильтон женился на писательнице Ли Дугласс Брэккетт, с которой познакомился чуть раньше в Лос-Анджелесе. Жена сама писала фантастику, свидетелями на свадьбе были также супруги-фантасты — Кэтрин Мур и Генри Каттнер, а близким другом новоиспеченной четы стал молодой местный фэн и автор — Рэй Брэдбери... А спустя три года Гамильтон и Брэккетт переселились на восток Штатов, на ферму в Кинсмене, штат Огайо, принадлежавшую дальним родственникам Гамильтона. Ферме было более ста лет, и она занимала площадь в полтора десятка гектаров; тогда еще супруги не знали, что это будет их постоянный дом до конца жизни.
Перед самой смертью, формулируя свое отношение к фантастике (для одного из крупнейших биографических сборников, составлявшихся в то время), Гамильтон написал:
«Каково мое мнение о современном состоянии научной фантастики? Во-первых, я должен подчеркнуть, что всегда был против каких бы то ни было попыток наложить на эту литературу догматические цепи. Фантастика может многое, и удача порой ждет на самом невероятном направлении. Но, заявив вышесказанное, я теперь свободен для более субъективных оценок. Я все еще уверен в том, что научная фантастика далеко отошла от своего раннего статуса — литературы предсказаний, вплотную приблизившись к психологической прозе и фэнтези. Сегодня в фантастике, как мне кажется, куда больше элитарности, богемной замкнутости... А меня больше всего тревожит, сколь малое число современных писателей-фантастов проявляет интерес к перспективе космической экспансии. После десятилетий научной фантастики на эту тему освоение космоса стало повседневной реальностью — и это произошло на наших глазах. Однако сегодня, кажется, это мало кого волнует. Если так, то, значит, научная фантастика сильно изменилась: из «широкоформатной» и часто зловещей литературы, грезящей о будущем, она превратилась в узкоколейный жанр, в котором желание сверкнуть в качестве «литературного» автора полностью затемняет старый добрый интерес с различным образам грядущего, сжигавший нас — стариков.
Что бы я мог посоветовать начинающему автору? Не думаю, что мне удастся сказать лучше, чем когда-то посоветовал мне — начинающему — Абрахам Меррит. Он написал мне в письме: «Поменьше читайте фантастику, написанную другими. Читайте книги документальные, научные, а затем дайте вашему воображению самому поиграть с этими известными фактами.»
Умер Эдмонд Гамильтон 1 февраля 1977 года, не дождавшись выхода в свет своего последнего сборника, составленного женой, — «Лучшее Эдмонда Гамильтона» (1977).
Сборник был принят читателями с восторгом. Да здравствует король!