3
В субботу утром Джон Уотерс на велосипеде отправился на станцию. Встретил там Лоту — стройную длинноногую блондинку с прямыми волосами. Светлые бойкие глаза глядели вызывающе. Как и ярко-красные брюки с блузкой и помада в тон на полных губах. На станцию она приехала в четырехколесной коляске, отыскавшейся год назад на складе старых автомобилей. За немалые деньги ее переделали на конную тягу. Лота очень гордилась уникальной повозкой.
Она помахала рукой подошедшему Джону, соскочила на землю, небрежно бросила вожжи.
— Привет, — поздоровалась девушка. — Обещанный мне кавалер еще не явился?
— Явится с этим поездом. Позавтракала?
— Коньяком, — кивнула Лота. — И не возьмусь больше за вожжи, пока не хлебну еще.
Джон озабоченно посмотрел на нее.
— И ничего не поела?
— Яичницу с ветчиной? — фыркнула она. — Милый мальчик, вчера у Кида была классная вечеринка. Правда, потом меня стошнило.
Джон отвернулся к платформе. За поворотом показался мельбурнский поезд и они вышли на платформу.
— Когда же ты легла спать? — спросил Джон.
— Около трех.
— Не знаю, как выдерживаешь. Я бы не смог.
— А я могу! Сколько потребуется! Так ведь осталось уже недолго. Зачем же тратить время на сон? — рассмеялась Лота.
Джон не ответил. В сущности, она права, просто сам он устроен иначе.
Поезд остановился, на платформу высыпали люди. Джон увидел капитана Гемера. Роберт приехал в штатском — в легкой серой куртке, светлых брюках. Через плечо перекинута небольшая сумка на ремне.
Роберт тоже заметил Джона, подошел, они пожали руки. Джон представил Лоту. Она решительно протянула тонкую руку, с лукавой улыбкой разглядывая нового мужчину. Спускаясь с платформы, американец сказал:
— Сто лет не ездил на велосипеде, пожалуй, еще свалюсь.
— Есть предложение получше, — подмигнул Джон девушке. — У нее тут своя карета.
Роберт непонимающе посмотрел на Лоту.
— «Ягуар» новейшей марки, — сказала она. — Но всего одна лошадиная сила. На ровной местности делает добрых восемь миль в час. Черт, до чего выпить хочется!
Роберт деликатно пропустил последний возглас мимо ушей.
Они подошли к телеге. Американец с интересом оглядел сверкающую на солнце щегольскую коляску.
— Послушайте, да у вас замечательная тачка! — воскликнул он.
Девушка рассмеялась.
— Точно тачка! Самое подходящее название! Садитесь, сейчас поддам газу, увидите, какую она развивает скорость.
Джон сказал, что встретит их дома, сел на велосипед и резво покатил по проселочной дороге. Роберт забрался в телегу, Лота села рядом.
— Вот что, Роберт, давайте выпьем, — сказала она с чувством. — Джон славный малый и Мэри тоже, но они слишком мало пьют. Надеюсь, вы не против? Или предпочитаете кока-колу?
Роберт был несколько ошарашен, но и оживился. Давно он уже не бывал в обществе подобных молодых особ.
— За последний год выпитой мной кока-колы, хватило бы подлодке на погружение. Так что охотно составлю компанию.
— Значит, мы подходящая парочка, — серьезно заметила Лота, дернув за поводья.
Она остановила лошадь перед отелем «Причал», спрыгнула на тротуар, привязала вожжи к фонарному столбу перед входом и повела Роберта в бар.
— Что вам заказать? — спросил он.
— Двойную порцию коньяку.
Бармен извлек початую бутылку Мартеля. С виски было сложнее. Американского здесь отродясь не было, шотландского завозили редко (а теперь уже никогда не будет), так что Роберт рискнул попробовать австралийского.
— Пожалуй, останусь верен виски, — сказал он, и с улыбкой добавил: — А вы, видно, много пьете?
— Мне все это говорят, — беспечно махнула рукой Лота. Взяла у него из рук стакан, достала из сумочки пачку сигарет.
— Будете? Гадость ужасная, но ничего другого нет.
Роберт щелкнул зажигалкой. Лота пустила из ноздрей облако дыма.
— По крайней мере, разнообразие, — пожала она плечами. — А вы правда капитан подводной лодки?
Роберт кивнул, отпив глоток виски.
— Шикарная карьера, — съязвила Лота.
— Мне оказали большую честь, назначив командиром «Скарабея», — спокойно сказал Роберт. — Это мощный, комфортабельный красивый корабль. — и усмехнувшись добавил: — Почти «Наутилус». А я, стало быть, капитан Немо.
Лота опустила глаза и залпом выпила коньяк.
— Извините. Трезвая веду себя по-свински. Возьмите мне еще.
Он взял еще коньяку, но ограничился своей порцией виски.
— А чем вы занимаетесь в свободное время, капитан Немо? — спросила девушка. — Играете в гольф? Ловите рыбу?
— Больше ловлю рыбу. Для гольфа жарковато.
— Сегодня во второй половине дня в клубе парусные гонки. Это подходит?
— Даже очень, — отозвался Роберт. — А какая у Джона яхта?
— Вроде непромокаемой лоханки с парусами. Хотите, наймусь к вам в матросы?
— Если пойдем на яхте, пить больше не следует, — твердо сказал Роберт.
— Если будете командовать, как на флоте Соединенных Штатов, в матросы к вам не пойду, — отрезала Лота.
— Хорошо, — сразу согласился Роберт. — Тогда я пойду к вам в матросы. Возьмете?
Лота посмотрела на него в упор.
— Послушайте, Немо, вас хоть раз кто-нибудь стукнул бутылкой по голове?
Американец рассмеялся. Она осушила свой стакан и сразу сказала:
— Ладно, давайте выпьем еще.
— Нет, благодарю. Уотерсы наверно уже гадают, что стряслось.
— Скоро узнают, — буркнула Лота.
— Едемте. Я хочу посмотреть на Австралию с высоты вашей тележки.
Роберт повел Лоту к выходу, держа под локоть. Она покорно пошла за ним, но поправила:
— Не тележка, а тачка. Причем американского производства.
Глаза Роберта блеснули живым интересом.
— Ах вот оно что! А я удивлялся, что же в ней так знакомо. У деда в штате Мэн в сарае стоял похожий экипаж. Мальчишкой гонял на нем до самого Бангора.
— Тогда возьмите лошадь под уздцы. Эта машина плохо переключается на задний ход.
Через пол часа они подкатили к дому Уотерсов. Джон с женой вышли навстречу.
— Извини, что запоздали, Мэри, но протащить капитана Немо мимо забегаловки не удалось, — преспокойно заявила Лота, смотря на Роберта озорным взглядом.
— Похоже, вы постарались наверстать потерянное время, — заметил Джон.
— Да, мы недурно прокатились, — ответил Роберт. Вылез из коляски, представился Мэри.
Джон сказал, что вечером подъедут еще гости. Мэри осталась с малышкой дома, готовясь к приему. Хозяин дома выкатил из гаража три велосипеда и вместе с Лотой и Робертом покатили в яхт-клуб.
Яхта Джона оказалась закрытой со всех сторон фанерной скорлупкой с крохотным кубриком, но неплохой оснасткой. Джон решил остаться зрителем на берегу. Роберт с Лотой поставили паруса, спустили яхту на воду. Американец правил, девушка за матроса. Роберт несколько лет не ходил под парусами, но яхта оказалась легкой в управлении, послушной и быстроходной. Когда раздался выстрел, они стартовали так резво, что сразу оказались третьими.
Как обычно в заливе Порт-Филип, очень быстро поднялся ветер. Они хорошо прошли два круга, но на третьем налетевший порыв ветра почти остановил суденышко. Лота прикинулась непонятливой, нарочно убрала стаксель и яхту положило парусами на воду. В миг оба гонщика забарахтались в воде.
— Вы не выпустили грота-шкот! — сердито крикнула Лота.
Роберт не успел возразить, как она снова закричала:
— О, черт, с меня лифчик слетел!
На самом деле, упав в воду, она ухитрилась дернуть завязку на спине. Теперь лифчик качался на воде перед лицом.
— К нам спасатели несутся. Помогите надеть эту штуку, пока они не нагрянули.
Ничком на воде, она прекрасно справилась бы без посторонней помощи, но Роберт был уже рядом.
— Вдруг не разберусь с таким сложным устройством? — пошутил он.
— Не умничайте, завяжите покрепче. Да не так туго, я же не японка, — продолжала ворчать Лота. — Ну вот, хорошо. Теперь давайте выправим яхту и продолжим гонку.
Она вскарабкалась на киль, стала на него, держась за планшир. Роберт подплыл, глядя снизу вверх, восхищаясь гибкой фигуркой и дерзким бесстыдством.
Через минуту, не дав спасателям подойти, яхта с отяжелевшими намокшими парусами легла на обратный курс.
— Больше так не делайте, — сурово сказала Лота. — Этот купальник для солнечных ванн. Для плавания он не годится.
— Понятия не имею, как я оплошал, — виновато сказал Роберт.
Гонку закончили без дальнейших приключений, но к финишу пришли последними. Джон встретил их по пояс в воде. Ухватился за борт, развернул яхту носом к ветру.
— Хорошо сходили? — спросил он. — Видел, как разок опрокинулись.
— Сходили прелестно, — ответила Лота. — Сперва Роберт нас перевернул, потом с меня слетел лифчик, так что развлекались вовсю.
Они поставили яхту на прикол, прошли в конец пирса, искупались. Потом уселись на теплом предвечернем солнышке, закурили. Американец оглядел синие воды, рыжие утесы, стоящие на приколе лодки, мерно качающиеся на волнах.
— Хорошо у вас тут, — сказал он, блаженно зажмурившись. Помолчав немного, добавил: — Жаль только проиграли с позором.
— Здесь не принимают гонки всерьез, — заметил Джон.
— Теперь весь мир не воспринимается всерьез, — заметила Лота. Голос дрогнул, она запнулась, глаза заблестели слезами. Но смятение длилось лишь несколько мгновений. — Джон, когда, черт возьми, можно будет выпить?
— Народ соберется к восьми, — ответил он и в тон Лоте добавил: — Вот тогда все напьемся.
Американец усмехнулся, хлопнув себя по колену.
— К концу выходных обо мне по Австралии распространится дурная слава.
— Сами виноваты, — сказала Лота. — Изо всех сил покрываю ваши грехи. Даже не рассказываю, как с меня сорвали лифчик.
Роберт поглядел на нее в замешательстве и вдруг расхохотался. Так весело, не сдерживаемый мыслями о прошлом, он не смеялся с начала войны.
— Ладно, — сказал он наконец, — пусть этот секрет останется между нами.
— Я-то сохраню, — сказала Лота. — А вы вечером, когда порядком выпьете, смотрите, не проболтайтесь.
Когда возвращались, Лота поравнялась с Джоном и спросила:
— Ну, как я действую?
Он расплылся в улыбке:
— Замечательно. С тобой он ни на минуту не соскучится. Если и дальше будешь так наседать, его хватит удар.
— Не знаю, сумею ли довести до этого. Уже исчерпала весь репертуар.
— Думаю, вечером снизойдет вдохновение, — уверено сказал Джон.
На скромную вечеринку явились четыре молодые пары, друзья-соседи Джона и Мэри. Три часа кряду танцевали и пили, избегая серьезных разговоров. Вечер выдался теплый, в комнате становилось все жарче. Затянутые москитной сеткой распахнуты настежь окна не справлялись с тучей сигаретного дыма. Наконец около одиннадцати, когда не выдержав духоты все высыпали в сад, Мэри подала чай, булочки с маслом и печенье — в Австралии общепринятый знак, что вечеринка завершается. Вскоре гости разъехались.
Стало очень тихо. Меж деревьями, под небом, полным звезд, виднелся берег, уходящий в темную даль. Джон с Мэри ушли спать. Лота предложила Роберту перейти в беседку в глубине сада.
— В доме ужасно жарко, — сказала она. — Еще побуду здесь перед сном, освежусь.
— Принести что-нибудь накинуть на плечи?
— Лучше коньяку.
Роберт вернулся с двумя стаканами. После нескольких часов шума и суеты тишина в вечернем саду истинное облегчение.
— Так напилась, что если и лягу — не усну. Буду всю ночь ворочаться.
— Вы и вчера поздно легли? — спросил Роберт.
— И позавчера, — кивнула Лота.
— Надо попробовать лечь пораньше. Для разнообразия.
— А что толку? — резко спросила Лота. В глазах сверкнула злость. — В чем теперь есть хоть капля толку!?
Роберт не ответил. Глупый разговор. Мучительный и бессмысленный. Они надолго замолчали, пытаясь насладиться ночной тишиной и прохладой. Но настроение уже испортилось.
— Кто-то сказал, лучевая болезнь появилась в Таунсвиле. Это верно? — наконец спросила девушка.
— Не знаю, но очень может быть. Таунсвил южнее Кэрнса, а там молчат все радиостанции.
— Болезнь будет двигаться на юг и дойдет до нас?
— Так говорят.
— Черт! У нас в южном полушарии никаких бомб не взрывали! — гневно воскликнула Лота. — Почему должно докатиться до нас?
Роберт покачал головой.
— Ветер дует на юг. Но никакой ветер не дует прямиком из северного полушария в южное.
Потому у нас есть время.
— Для чего? — с горечью спросила девушка. — Бессмысленная пытка ожиданием казни.
— А может быть, время дано для спасения души?
— Чушь! Чушь! Не желаю мириться! — вспылила Лота. — Это несправедливо, мы ни при чем! С какой стати нам умирать из-за того, что другие, за тысячи миль от нас, затеяли войну?
— Да, несправедливо, но так уж вышло, — тихо ответил Роберт.
Они помолчали. Лота украдкой взглянула на Роберта. Он тупо болтал кусочком льда в пустом стакане.
— Я не смерти боюсь, Роберт. Рано или поздно все мы умрем. Но обидно столько всего упустить, уже нигде не побывать. Всю жизнь мечтала увидеть Елисейские поля. Наверно, потому, что романтично звучит. Глупо, ведь наверно улица как улица. Но теперь не увижу, потому что Парижа больше нет. Нет ни Лондона, ни Нью-Йорка, ни Мадрида.
Роберт мягко улыбнулся.
— Не знаю, бомбили Париж или нет. Возможно, там все как было. Елисейские поля под солнцем, как в воображении, и в витринах магазинов чего только нет. Просто там больше никто не живет.
Лота порывисто встала. Небо бесстрастно смотрело холодными немигающими звездами. Пройдет несколько месяцев и они с тем же равнодушием будут разглядывать пустую Землю.
— Город мертвых… Не хочу… Принесите еще выпить.
— Не стоит, Лота. Вам пора спать.
— Тогда возьму сама, — сердито сказала Лота и быстро прошла в дом. Звякнуло стекло, Лота вышла с полным стаканом в руке, отхлебнула большой глоток. — Фу, что за гадость? — воскликнула она с брезгливой гримасой.
Роберт поднялся, взял у нее стакан, понюхал.
— Виски.
Лота забрала стакан, тоже понюхала.
— Да, правда, — неуверенно сказала она. — После коньяка виски меня прикончат.
С этими словами она залпом выпила оставшийся неразбавленный виски. Пустой стакан выпал из рук, покатился по траве. При слабом свете звезд никак не удавалось сфокусировать взгляд на Роберте.
— У меня никогда не будет семьи, как у Мэри, — пробормотала она и истерически засмеялась. — Ты нравишься мне, капитан Немо, но у нас ничего не получится, так как больше нет времени. — Она пошатнулась, схватилась за столбик беседки. — Забавно, Мэри боялась, ты увидишь ее малышку и расплачешься. — Лота запнулась, широко открыла рот, словно задохнулась без воздуха, по щекам потекли слезы. — Она не подумала, вдруг заплачу я.
Лота упала на пол веранды и разрыдалась.
Роберт взял девушку на руки, бережно перенес в дом. Она тихо скулила уткнувшись в его плечо. Стараясь не шуметь, Роберт распахнул ногой дверь в ее спальню, осторожно положил в кровать, накрыл легким одеялом. Лота порывисто схватила его ладонь, прижала к мокрым щекам и не отпустила, пока не уснула.