– Какое счастье, – громко сказала я, вскрыв письмо. Я долго держала в руках большой конверт с итальянскими марками, нюхала и гладила его. Я думала, она забыла о нашей встрече и разговоре, хотя казалась человеком глубоким и постоянным. «Она все помнит», – подумала я радостно. Магдалина сообщала, что приедет в Чикаго с подругой, что хочет меня видеть. Посылала свои статьи о выставке и о нашей встрече.

Сначала я удивилась, что они выбрали зиму, чтобы приехать в город, продуваемый всеми ветрами, где зима может быть суровой, хоть и красивой. Приезжают перед Рождеством. Дезидерата привезет своих детей, ее муж будет с ними. Она останется надолго, может быть, до самой весны. Меня обрадовало это известие, я решила взять краткосрочный отпуск, чтобы принять их и побыть вместе с ними. О причинах посещения я не размышляла.

Я сразу сообщила обо всем родителям, которые после моего переезда тоже переселились в Чикаго. Они были счастливы, что у нас будут гости, особенно их радовало, что я впервые хотела, чтоб меня навестила подруга.

Они не сообщили о дне приезда, но он настал скорее, чем я ожидала. Я получила букет белых маргариток с базиликом и билеты в оперу для меня и моих родителей. Гости поселились в центре Чикаго, в отеле «Четыре времени года», с видом на замерзшее светло-серебристое Чикагское озеро. Была суровая зима со знаменитым чикагским ветром. Снег вечерами поблескивал в свете лампочек, которые по случаю зимних праздников украшали деревья.

В чикагской опере всегда гастролируют самые известные в мире оперные певцы. Давали «Аиду». Марго встретила меня перед театром и пригласила зайти к Дезидерате. Только теперь я поняла, что Аиду поет она. Комната была полна цветов. Рядом с ней был супруг. Во всех его движениях сквозили нежность и любовь.

Я не могла вымолвить ни слова – настолько меня потрясло ее сходство с отцом. У нее был приятный мелодичный голос. Платье в египетском стиле украшал большой крест – похожий на тот, что я написала на портрете Дельты, но не подходящий к ее роли в «Аиде».

– Я вижу, вы смотрите на меня с удивлением, почти испуганно, словно мы уже встречались прежде. Может быть, вы слушали какую-нибудь из моих опер или я вам кого-нибудь напоминаю?

– Мне знаком ваш крест. Поговорим об этом после представления. Я была бы рада, если бы вы все смогли приехать ко мне.

– Марго столько рассказывала мне о вас и о вашей выставке, я читала статьи в итальянских газетах, – сказала она по-английски.

А потом повернулась к мужу и попросила по-итальянски, чтоб он осторожно снял с нее крест и хранил его.

– Обычно я не расстаюсь с этим крестом, – обратилась она к нам, словно хотела извиниться, – но у этого платья большое декольте, а дело, как вы знаете, происходит в Египте.

Марго заметила мое волнение. Когда мы вошли в ложу, она ласково посмотрела на меня и спросила:

– Может быть, вы думаете о том же, о чем и я подумала, когда увидела портрет беременной эфиопской красавицы с таким же крестом на груди? Я хотела купить портрет, а вы сказали, что он не продается, потому что предназначен человеку, которого вы ищете. Теперь все стало яснее, но при этом и таинственнее.

Декорации сцены, костюмы, хор и голоса певцов были на высоте той положительной оценки, которую спектакль получил во всех газетах. Особенно хвалили оперную приму, занятую в роли Аиды.

«Печальные арии были пропеты сердечно, тепло, с тоской и страстью, а не только с блестящей техникой, – писал один из ведущих оперных критиков. – Что-то происходит в ее карьере или в жизни, ведь в первый же вечер она внесла нечто новое и непреодолимо прекрасное и в свою партию, и в движения тела. Такое до сих пор ни одной Аиде не удавалось», – заключил он.