Глава 1

Лондон. Великобритания

Его разбудили крики жены. Звонкий голос Амелии доносился из гостиной внизу. С начала ему показалось, что она кричит, но когда он приподнялся на кровати и прислушался, то понял, что она что–то указывает служанке. Жена говорила быстро и нервозно, а служанка, кажется, плакала, оправдывалась. Амелия несколько раз повторила его имя, но сама позвать не решилась, тогда он встал с кровати и взглянул на наручные часы – два часа ночи.

Что может случиться в такое время? Ответ пришел сам – у дочери опять приступ. Он быстро поднялся, надел халат и вышел из комнаты. Так и есть – Ани лежала у лестницы, тело дергалось, изо рта шла пена. Амелия стояла на коленях и орала на служанку, вымещая свою беспомощность на той. Служанка не рыдала – служанка выла в голос. Хорошо, что брат тоже встал. Он рылся в полках шкафа, ища, чтобы можно зажать во рту эпилептика.

– Нашел? – он был уже возле девочки и разжимал той челюсть, – Данил нашел?!

– Это пойдет? – брат протянул ему железную пластину.

– На будущее лучше пластик, зубы не крошит, – он забрал прямоугольный предмет у брата и засунул в рот дочери, – язык прикусила. Данил, помоги приподнять ее!

Брат наклонился и слегка приподнял голову девочке.

– Тупая корова, – жена отошла от мужчин. Схватила со столика виски и, не положив лед в стакан, выпила залпом, – Не могла подняться к мужу, пока я была с Ани?

– Замолчи, – звучно произнес он, – еще одно оскорбление в сторону прислуги и у нас опять будет новая служанка. Сколько ты сменила их за последний месяц? Три? Шесть? Дюжину? Амелия Ани и твоя дочь тоже, будь добра сделай вид, что ты привыкаешь! А если до тебя не доходит, как себя вести во время приступа с дочерью, буди меня!

– О, бога ради! – сморщила лицо Амелия, схватила бутылку и пошла в кабинет, пить.

– Плохая мысль напиваться, когда у меня завтра самолет! – крикнул ей вслед муж, но женщина показала средний палец и захлопнула за собой дверь.

– Успокойтесь и идите спать, – обратился брат к служанке, – завтра у вас сложный день. Вы будете присматривать за девочкой, так что выспитесь.

Девушка посмотрела на хозяина дома. В знак согласия он кивнул. Прислуга, шумно всхлипывая, побрела в спальню.

– Давай помогу отнести ее в комнату? – предложил Данил.

– Открой двери в мою спальню, а то я боюсь оставлять ее одну, – мужчина потер ладонями глаза и, подняв на руки дочь, стал подниматься по лестнице на третий этаж.

– А Амелия? – Данил пропустил его в комнату.

– С нее мало толку. Она будет пить до рассвета в кабинете, пока не напьется или ее не вырвет, – он положил дочь на кровать и укрыл одеялом, – как на зло, когда отпустил няню на выходные, случился приступ.

– Закон подлости, – брат уселся рядом, – завтра летишь в Штаты на вручение Эмми? А Лент?

– Да, мне нужны деньги. Последнее время Амалия сильно увлекается спиртным, вечеринками и думает меньше всего о работе. В дизайнерском центре это не понравилось и ее отправили в отпуск на неопределенный срок. – мужчина запустил пальцы в черные волосы:

– Как Москва? Говорят, там шел снег? – аккуратно сменил тему Лент.

– О погоде нагло врут, – усмехнулся Данил, – осень в городе теплая почти как в Лондоне. Мама давно не писала, как она тут?

– Хорошо. Улетела с моим отцом в Африку. Отдыхает. У нее отпуск, – глаза слезились, голова болела, он хотел спать, – Как твой отец поживает? Все еще вместе держите фирму?

– Да, – улыбнулся старший брат, – Лент, видел бы ты его новую жену. Такая женщина, черт, мне бы такую куколку – красавица и, причем умная девушка. Поражаюсь вкусу отца. Однако маму никто не заменит – она была первой и единственной останется.

Замолчали надолго. Лент сидел, уставившись в одну точку на пол. Данил поглаживал племянницу по черным волосам. Первым заговорил Данил:

– Лент?

– Да.

– Твоя семья не мое дело, но я бы на твоем месте развелся. У тебя больной ребенок, а Амелия пьянчушка. – сухо сказал Данил.

– Тише, Ани, – Лент обернулся к дочери. Девочка мирно спала.

– Я знаю, что Амелия увлекается выпивкой, такое любого с ног собьет. Ани был год, когда врачи поставили диагноз. Ты пойми меня, лучше такая мать, чем несколько чужих нянечек. Я не могу постоянно быть с моей девочкой, потому что график съемок скользящий и еще театр. Пусть лучше она присматривает за дочерью, пока я в отъезде, – тихо закончил Лент.

– Я скажу прямо – когда–нибудь эта женщина угробит ребенка. – Данил поднялся с кровати, – Этот брак не брак, а мучение. Он вытягивает из тебя силы, подумай над этим, брат.

– Знаю, – прошептал он, – но так нужно.

– Нужно? – Данил подхватил Лента под локоть и отвел к окну. Старший брат был на голову ниже младшего, но характером он был сильнее.

– Нужно??? – зло прошептал Данил, – Мы, что в каменном веке живем? Я не уверен, что ты все еще любишь свою жену. Даю, пять пальцев, что давно с ней не спишь. Черт, Амелия развлекается по вечеринкам с мужиками, пока ты работаешь на съемочной площадке. И это нормально? Нужно? Кому? Лент, кому нужно? Всем давно плевать на моральные устои. Женился, живи с ней, пока она желанна. Надоели друг другу, пока. Вот оно современное общество, все стало проще. Разведись с Амелией, приезжай в Россию. Я и жена, всегда рады вам с дочкой. Ты знаешь, что Таня не может иметь детей. Да, она будет пылинки с Ани сдувать, тем более мы скоро переедем на лето жить в Зеленый Бор. Город курорт, Лент, не Лондон. Разведись с ней, пока не пришла в твой дом настоящая беда, Валентин Томас Харт.

– Я подумаю над твоими словами, – неопределенно сказал он.

– Думай…ладно, я спать, – брат вышел из комнаты, оставив его наедине со своими размышлениями. Лент не отошел от окна, а наоборот открыл его. В комнате стало свежо от дождя на улице, мужчина вдохнул воздух и шумно выдохнул прохладный воздух. Улицы Лондона имели на него особенное влияние, они успокаивали.

С 3–го этажа Квейтен Стрит город напоминал спящего дракона. Узкая улочка, нет бесконечных потоков машин, автобусов, такси – тишина в сердце многомиллионного города. Он любил Лондон – его город. Хотя место, где он родился, было далеко за границей Британии – Россия. Странное слово на распев с интересными людьми. К примеру, характер брата, если Данилу что–то не нравилось, он говорил об этом прямо. Его старший брат был человек дела, слова, мысли. Данил любил повторять, что Лент унаследовал русский дух, потому что русские корни так просто не отпускают…

Однажды старший брат разрезал руку ножом. Было много крови и страха, что вена задета. Данил решил, что будет шрам, рука останется изуродованной. Он неумело перебинтовал порез и позвонил в больницу. За Данилом наблюдал Лент. Младший брат не говоря ни слова, подошел к кухонному столу и, взяв нож, разрезал в том же месте свою руку.

– Что ты делаешь?! – крикнул Данил.

– Со старших нужно брать пример, когда я вырасту – я стану таким же смелым как ты, Данил, – спокойно сказал мальчик.

– Один шрам на двоих – ты смелее любого мужчины, братишка, – гордо сказал старший брат.

Когда приехала неотложка вена на руке Данила была не задета, а вот Лента тут же забрали в больницу.

 

Глава 2

Зеленый Бор. Россия.

Ей снилось ночное поле. Она бежала по зарослям пшеницы, слегка притрагивалась ладонями к ее верхушкам. Они смешно щекотали ее руки, а девушка в ответ смеялась. Было хорошо на душе, что хотелось запеть какую–нибудь несложную песню. Вместо мелодии из горла вырвался крик – она закричала от счастья, что вот она свобода. Хо–ро–шо…

Бегунья остановилась и закружилась на месте. Юбка развивалась на ветру, волосы щекотали щеки. Она прижала руки к груди и задорно захохотала. Ей было так хорошо, что мир по сравнению с ее счастьем стал еще ярче и волшебнее. Хотя бы взять это ночное поле в свете полной желтой луны. В нем было не меньше магии, чем в книгах о Гарри Поттере. Поле притягивало, манило путника в свою волшебную даль, и кто знал, может там, вдали в это время вершилась своя легенда. Девушка остановилась и прислушалась. Может сейчас застрекочет ночной сверчок, или птичка споет предутреннюю песню, или из той сказочной дали будет слышна мелодия?

Девушка не расслышала сказочную мелодию, а услышала жужжащий звук с неба и подняла голову к звездам. Черный предмет приближался к земле, он становился все больше и больше. Наконец, предмет разломился на две части и вспыхнул как спичка. Коснувшись земли, он пробороздил железным брюхом поле, оставляя после себя грязный след. Тяжелые винты самолета продолжали вращаться все ближе, ближе и ближе…

Девушка задыхалась от своего крика. Она оступилась и упала, но упала не в пшеницу, а на пол. Кошмар окончился, но ей казалось, что она еще во сне. Звук был наяву. Он приближался ближе и ближе – жужжащий, тяжелый. Будто машина с неба вот–вот сейчас упадет на их дом.

Во второй раз она закричала, но на сей раз, девушка кричала словами:

– Лиза! Лиза! Вставай! Что–то не так! К нам летит самолет! Слишком низко!

– Боже мой, дорогая, – сонным голосом бормотала высокая брюнетка, надевая на левую сторону пеньюар, – я знала, что сегодня у тебя будет кошмар поэтому осталась ночевать в твоей комнате…это всего лишь сон, Валентина.

– Нет! Прислушайся! Слышишь?! Звук в реальности! – Валентина уже спускалась с лестницы. Комната девушки была оборудована под кабинет и спальню одновременно. Сейчас никто не верил, что еще год назад здесь был чердак. Сюда редко кто поднимался из–за крутой лестницы. Лестница находилась в задней части дома в саду. Неудобство заключалось в том, что спустившись со второго этажа, нужно было пройти сад и постучать в двери дома.

Валентина пробежала извилистую дорожку вокруг дома и колотила в двери:

– Мама! София! Вставайте!

– Он и правда приближается! – Лиза запуталась в полах халата, – Ты права, Валентина – это самолет! О, боже мой! Он сейчас упадет прямо на дом!

– Что происходит?! Люди вы что?! В шесть утра!? – бодрым голосом сказала София, выходя почему–то не из дома, а из сарая. Она поправляла рыжие волосы и одергивала юбку. За ней шел сосед, заправляя в брюки рубашку.

– Я слышал, кто–то кричал про падающий самолет? – весело спросил мужчина.

– Он… вот он! – Валентина указала на темно–зеленый вертолет, что пролетел над домом и уже удалялся прочь.

– Вертолет, а не самолет, – поправил Валентину сосед.

– Истеричка! – обругала сестру София, – Я чуть в обморок не упала от твоих воплей! Посмотри на маму! Она едва держится на ногах!

Седая женщина стояла у двери и держалась рукой за сердце, у нее было бледное испуганное лицо:

– София осади эмоции. А вам, Виктор, доброе утро.

– Утро доброе Галина, я услышал крики и решил зайти к вам. Думаю, все обошлось. Приятного утра, а я ушел дальше спать, – мужчина быстрым шагом вышел за калитку.

– Самолеты каждый день падают, – Лиза подошла к женщине и подхватила Галину под локоть, – эти военные совсем с ума сошли. В шесть утра пролетать над жилым кварталом. Да, что угодно можно подумать. Я, к примеру, тоже была испугана. Такой отвратительный звук!

– Мне через два часа на работу, – сказала Галина, – но до работы я хочу поговорить со всеми вами. И с тобой, Лиза, так как ты близкая подруга Валентины. В дом, девочки, живо!

Галина и Лиза зашли в дом. София с Валентиной остались во дворе.

– Что ты делала с соседом в сарае? – тихо поинтересовалась Валентина.

– А что можно делать с мужчиной наедине ночью? – хохотнула старшая сестра, – Ты большая девочка все понимаешь…

– София он вдвое старше тебя, – еще тише сказала Валентина, щеки у девушки покраснели.

– Поэтому мы держимся за руки, читаем, друг другу стихи, а еще глядим на звезды, – не без иронии в голосе заметила сестра.

– Стихи? – нахмурилась Валентина, приглаживая руками измятую длинную рубашку, – А что читаете?

– Курица, какая же ты…курица, – не выдержала София, – очнись, Валя прошло больше пяти лет, когда с тобой случилось это. Хотя, что я говорю междометиями, когда тебя изнасиловали. Пять лет Валентина, пять. Пора бы начать жить, а не кидаться из крайности в крайность. Безумство с прозой, теперь ты пишешь картины. Все делаешь только бы укрыться от реальности в своем скучном мирке.

– Он нескучный, – обиделась младшая сестра, собирая светлые волосы в пучок.

– Проснись, наконец, – продолжала София, – да, разок лишили девственности. Ну, да бывает, но это было так давно, что даже я – твоя сестра не помню всего, что было за городом на дачах. Я забыла, и ты забудь, или мама отправит тебя в больницу. Надеюсь, помнишь что было, когда ты сожгла конюшню, после случая.

– Иногда мне кажется, что в погоне за своими мужиками ты давно продала сердце. Вместо него в твоей груди черная дырка из пустоты, – Валентина быстрым шагом зашла в дом.

У Софии была нехорошая привычка всех ставить на место, указывать, что и кто должен был сделать. Старшая сестра не выносила, когда ее не слушали, и становилась занудой, когда дело заходило об ее личной жизни. Личная жизнь сестры на протяжении долгих лет не хотела налаживаться. На ее пути возникали или жигало, или женатые мужчины. Мужчинам нравилась яркая внешность сестры: рыжие, прямые волосы, синие глаза, бледная кожа. Им нравилась ее манера всех подкалывать, издеваться и шутить к месту. Однако интерес к ней скоро проходил, и они отставали от нее.

Валентина была полной противоположностью сестры: нескладная, высокая, не худая, но и неполная девушка. Она бы могла спокойно затеряться в толпе, если бы не одна особенность девушки – Валентина была альбинос. Люди обращали на нее внимание из-за белоснежных как снег волос и синих, как летнее небо больших глаз. Немного застенчивая в общении, добрая к друзьям, но холодная с незнакомыми людьми. Она представляла из себя образ какой–то книжной героини, у которой в далеком прошлом случилась личная драма и теперь окружающие гадали, что скрывают грустные синие глаза девушки, почему Валентина пишет готичные картины и почти ни с кем не общается, кроме подруги Лизы. В ней было что–то такое, что притягивало к себе мужчин. Многие хотели бы с ней познакомиться, дружить, жениться. Увы, после непродолжительного знакомства теряя надежду они оставляли ее в покое, потому что никто из мужчин не увидел в ее глазах огоньки счастья, только пустоту.

Светом в скучной жизни сестер была Лиза. Девушка–праздник, так можно было назвать подругу сестер. Она говорила обо всем, о чем только можно было говорить. Она обожала разные сладости и Рахманинова, была тайно влюблена в Валентина Харта. Мечтала съездить в Штаты, где должны были начаться со дня на день съемки нового экшн с участием Валентина. В длинный список, что нужно сделать в жизни Лизы также входили: конная прогулка, путешествие по юго–западному побережью парка Бичсайд Стейд в штате Орегон США, прыжок с парашютом, издание нового сборника стихотворений и еще много – много интересных вещей, о которых без умолку рассказывала та.

– Спасибо за доброе утро, девочки, – сидя на диване в гостиной сказала Галина, – мысль с падающим самолетом–вертолетом оригинальная идея в стиле будильник для нашего дома.

– Извините меня, – тихо сказала Валентина.

– Ой, она сказала «извините», – следом за сестрой в комнату зашла София, – сколько раз за все эти годы? Ты бьешь книгу рекордов Гиннеса.

Лиза улыбнулась, а Галина холодно сказала:

– София, прекрати. Мы отдельно поговорим о том, что делал сосед в моем саду с расстегнутой ширинкой.

Валентина покраснела, София поджала губы и нахмурилась, Лиза тихонечко хихикнула, а Галина продолжала:

– Я думала вам сказать утром за чаем, но говорю сейчас, так как весь дом и так уже на ногах. К нам в гости приезжает сын моего шефа. Сегодня.

– Сын главного архитектора? – Валентина всем телом подалась с кресла.

– Ой, да ладно! Сказала бы прямо – мужчина в доме – какой кошмар! – дернула плечом София.

Лизу интересовала другая часть разговора:

– А он симпатичный? Было бы классно, если бы он был похож на Валентина Харта.

Галина тяжело вздохнула:

– Вот именно поэтому я и решила с вами поговорить. Мой шеф улетел на юг отдыхать вместе с новой женой, а его сын – он же Миша. Он не очень ладит со своей мачехой. Поэтому я предложила ему погостить выходные у нас. – женщина посмотрела на каждую из трех девушек:

– Лиза, меньше ста слов в минуту или он не выдержит твоего общения. София никаких очаровательных ужимок и улыбок – это сын моего шефа, он неприкасаемый. Валентина попей эти дни снотворное. Девушки, от этого визита зависит мое повышение. Да, к девяти прибудет его поезд, – женщина взглянула на часы.

 

Глава 3

Нью–Йорк. США.

Репетиция премий Эмми начинается задолго до фестиваля, как правило, вся подготовка длиться в течении года, последние нюансы вносят летом. Лучшие отели и кинотеатры гиганты состязаются в денежной гонке: кто возьмет право первенства. Когда победитель определен начинается нудная подготовка зала, красной дорожки, мест для звезд. Десятки людей трудятся над дизайном, охрана и орханная система оттачивается до мелочей, идут жаркие споры кто будет открывать, а кто закрывать фестиваль. Пара ведущих давно пройденный этап, каждую новую номинацию объявляют новые ведущие. Вручение, конечно, проходит под звучные аплодисменты публики и белоснежную улыбку режиссера или писателя.

Час на красной дорожке, почти два часа в кинотеарте, вечеринка затянувшиеся до глубокой ночи в отеле – проходят как один момент. Охрана и полиция умело скрывает то, что они волнуются. Поклонники с раннего утра ждут, что через некоторое время пустующая красная дорожка вознаградит их тем, что они увидят талантливых людей мира в живую. Журналисты тоже ждут интервью, фото, пикантных моментов. Прессе интересно все: от визжащего от счастья поклонника до смущенной звезды. Кто знает, может завтра история звезды и фаната превратиться в газетный бум. Сама А-элита на ковровой дорожке появляются довольно не пунктуально, кто–то опаздывают, а кто–то нарочно тянет время. Некоторые торопятся пройти в зал кинотеатра, иные останавливаются чтобы побеседовать друг с другом, дать интервью или позировать перед камерой. Абсолютно вся элита сдержанна и наигранно мила в общении с прессой и поклонниками. Они позируют перед камерами, улыбаются, но у всех людей серьезные глаза. Завтра их увидит мир и главное правило звезды – быть звездой.

Наконец, красная дорожка напоминает движение на центральной улице. Правда пешеходы одеты в последние коллекции от кутюр. Дамы блещут на солнце дорогой бижутерией, мужчины ароматно пахнут одеколоном. Все запахи, цвета, люди, предметы – все смешивается в одну яркую массу.

– Валентин, – высокая блондинка слегка приобняла его, – привет. Я думала ты не приедешь на Эмми. Приятный сюрприз, когда твой агент тянул до последнего с ответом будешь ты на церемонии или нет.

– Прекрасно выглядишь Элизабет, – он сдержанно улыбнулся, – как я мог оставить тебя без присмотра. Учитывая то, что мы целый сезон провели вместе.

– Ну, присматривает за мной муж, – слова женщине понравились, – но от дружеского внимания я не откажусь. Куда смотрит Амелия? Такой шикарный мужчина один.

– Жена не смогла прилететь. Ани еще мала для таких церемоний, – мысль о жене и дочери слегка подпортила его настроение. На дорожке он немного отвлекся, а Элизабет опять напомнила ему о том, что придется возвращаться домой, – сегодня я буду холост, если позволишь. Вспомню забытые годы.

– Конечно – конечно! – звонко засмеялась Элизабет, – Мы–то все знаем, что поклонники не дремлют. Ладно, – серьезно сказала она, – давай, еще побеседуем для журналистов?

– Согласен, они давно не видели нас вместе, – он взял ее руку и поцеловал, – Элизабет я думаю, что ты заслуживаешь Эмми. Мне было приятно с тобой работать. Ты многому меня научила. Я говорю абсолютно серьезно, не для твоего блога на Твиттере. Ты умница, спасибо тебе, что подарила мне не глянцевые слова.

– Валентин, – она заговорила тише, чтобы скрыть эмоции в голосе, – мне иногда кажется, что ты из другого времени. Ты умеешь так говорить, что от твоих слов...о, черт побери, если бы не Амелия и муж, я уделила тебе внимание. Ох, как бы уделила, – отшутилась коллега.

– Мне жаль, – он указал на обручальное кольцо, – еще также жаль, что этот год я фактически провел в театре.

– Кстати, да, – кивнула блондинка, – всего одна работа в кино и наш сериал – этого мало. Хотя я слышала, что у тебя контракт с Нью–Йорком?

– Все подробности в конце сентября. Давай начало месяца подарим Эмми? – сощурил карие глаза Лент.

– Хорошо, – согласилась Элизабет и помахала мужу, чтобы он шел к ним.

– Валентин Харт? CNN пару вопросов? – от Элизабет его отвлекла ведущая.

– Да – да, разумеется, – и выслушав вопрос он начал говорить в привычном быстром для него темпе, немного нервозно, слегка покусывая губу:

– О, сериал это внеплановая работа в этом году. Мне было приятно принять предложение от режиссеров, тем более книги Агаты Кристи заслуживают внимания. Однако я планировал в этом году больше времени уделить театру. Приглашение на церемонию было чем–то вроде… одной из необычных вещей. Репетиция перед «Оскаром» отличная школа. Я с удовольствием буду наблюдать, как развиваются события на «Эмми – 2010»…

– Валентин вы говорите как зритель, но ваша фамилия в списке номиналистов, – неуверенно произнесла журналистка.

– Разумеется, – кивнул он и не договорил, рядом с ним одна из фанаок закричала:

– О, боже – это Валентин! Харт я вас люблю!!! – голос был звонкий и высокий, он не ожидал такого, вздрогнул и сделал шаг сторону. Охранник быстро отреагировал, заслонил собой проход к Ленту и аккуратно отвел назад девицу, которая каким–то образом оказалась за оградой. Нужно было отдать должное журналистам камеру от лица Харта не отвели.

«Что я должен был ответить? Что она спросила?» – думал он, а потом широко улыбнулся – сетуацая показалась ему забавной. Столько женщин, девушек и подростков мечтало обнять, поцеловать, наконец поиметь его – а он не мог просто прикоснуться ни к одной из них. Любая понравившиеся ему девушка или миг вежливости был оценен прессой, как шаг к роману. Ему быстро бы присвоили «черный пиар», (учитывая то, что его ребенок был болен), публика уже давно привыкла видеть Лента в статусе «женат».

Однако была одна женщина, еще до свадьбы с Амелией. К ней он не только прикоснулся, за ней он бежал…Харт вздрогнул во второй раз и отогнал воспоминание, которое почему–то воскресила кричащая поклонница. Может оттого, что крик фанатки напомнил крик той, что кричала под ним?

– Поклонники, – задорно рассмеялся он, показывая ямочки на щеках, – эм, на чем мы остановились?

– Думаю, сегодня вы не доберетесь до Лондона. Поклонники вас могут украсть. – пошутила журналистка.

– Только мой автограф, – хохотнул он.

– Ваша жена смелая женщина, что оставляет вас без присмотра, – второе за час упоминание о жене вконец испортило ему настроение.

– Да, моей жене стоит крепко призадуматься, – заметил Лент и дал понять, что интервью окончено.

На вручении он был в дурном расположении духа. Мысли то и дело возвращались к воспоминаниям пятилетней давности. Он давно забыл про чувство стыда и сожаление о совершенном поступке. Он сжал пальцы в кулаки, эмоции не давали покоя. Вопросы все время возникали в голове – что было, если бы он встретил ее сейчас? Извинился? Прошел мимо или же как тогда вновь побежал за ней? Ответа не было. Был только страх – он боялся встретить ее в настоящем, узнать ее. А узнала бы она его? Он думал, что нет.

Всю церемонию он играл – делал вид, что смотрит на сцену, аплодировал, кивал камере, чтобы публика оценила его спокойное лицо. Его даже не удивила новость, что он не получил Эмми. Ему было просто все равно – он думал о ней.

 

Глава 4

Зеленый Бор. Россия.

Валентина хотела уйти куда угодно, только не быть сегодня дома. Не хотелось ей встречать маминого гостя Мишу, пока Галина будет на работе. Для этого замечательного события были София и Лиза. Девушки могли прекрасно справиться без нее. Все утро мысль, что в доме будет жить целых два дня незнакомый мужчина, не давала ей покоя. Валентина не доверяла мужчинам – не понимала их логику, слово, действия. Она считала, что какой бы замечательный человек не был Миша, или Виктор, или шеф мамы – между мужчиной и женщиной не может быть дружбы. Да, какое–то время симпатия, общие темы для разговора, а потом кто–нибудь портил замечательную атмосферу признанием или намеками на то, что вторая сторона ему нравилась. Так что рано или поздно идиллия была бы разрушена, поэтому Валентина предпочитала держаться на расстоянии вытянутой руки от идиллии, дружбы, тем более секса.

Отправив Софию и Лизу на вокзал встречать поезд, она быстро привела дом в порядок, заказала обед из французского ресторана, купила вина и хлеб. Наконец, переодевшись в джинсы и теплую кофту, Валентина вызвала такси.

– Куда барышня? – спросил таксист – мужчина пятидесяти лет.

– В Дачную за город. Третья улица. Дом номер четыре, – не самая хорошая мысль возвращаться в дом, куда когда–то заходила беда. Однако именно эта мысль была первой, что пришла в ее голову. Валентина давно хотела съездить в Дачную – забрать свой дневник. Тем более ее лечащий врач говорил, что страхам нужно глядеть в лицо, а если не выходит то, начать вести дневник. Время от времени перечитывать записи, чтобы понять, как время изменило мысли. Наверно, изменило, раз она решила поехать на старую дачу.

Дом был старый, еще со времен СССР. Массивное резное крыльцо, с широкими лестницами. На втором этаже был балкон, да такой, что на нем можно было спокойно разместить гамак или кресло, чтобы читать хорошие книжки на ночь. Сам дом был выстроен из дерева, которое потемнело от времени и обрело темно–коричневый цвет на фоне белых окон. Яблоневый сад у дома давно срубили, еще до рождения сестер. Вместо вишен посадили кусты сирени и дикого вьюна, чтобы полз по забору, сделали клумбы из кустов смородины.

Семья каждое лето проводила отпуск в Дачном, пока с Валентиной не случилась беда. Мама хотела после случая продать дачу, но София закатила истерику и сказала, что лучше сожжет дом, как Валентина конюшню, но выставить на торги не даст. Спорили долго, что делать с дачей пока сосед Валентин не подсказал, что можно отдать под сдачу туристам или зимой студентам. Туристы были в Зеленом Бору всегда – городок небольшой курортный, славился он речкой за Дачным и озером за городом. Одна часть озера была соленой, вторая пресной. Люди обожали эти места, и с каждым годом туристов становилось не меньше. Студенты брали дом неохотно, не хотели рано вставать на занятия, ждать автобус и платили мало, так что осенью и зимой дача пустовала.

Девушка отпустила такси и прошла за калитку. Четвертый дом ничуть не изменился за годы ее отсутствия – все такой же большой и мрачный, как из сказки на ночь. Вот резная калитка, за ней дорожка, усыпанная желтой, зеленой, красной листвой с кустов смородины и деревьев сирени. За домом конюшня, вернее, что от нее осталось – клумба зеленой травы. Валентина вспомнила, как облила низ деревянных стен бензином и подожгла. Она бесилась от счастья, когда пламя начало подниматься к синему небу и уже перекинулось на стоящие рядом деревья. Она хохотала, громко, истерично, до хрипоты – запускала пальцы во взъерошенные светлые волосы и рвала их на себе. Орала: «Ненавижу!»

Сейчас глядя на это место, Валентина чувствовала легкую неприязнь. Ненависть, страх, боль, отвращение – все ушло с годами. Пациент был почти излечен, но не до конца. Она развернулась от клумбы и прошла в дом. Нашла ключ под половицей, открыла двери. Первое, что почувствовала Валентина – это запах сирени. Ничего не изменилось: прихожая в углу, справа зеркало, прямо лестница на второй этаж, а если свернуть налево, то, можно пройти в гостиную, из гостиной попасть на кухню и выйти на вторую веранду.

С лестницей у Валентины тоже были связаны воспоминая. Девушка помнила, что в трудную минуту ей на помощь пришла старшая сестра. София как тигрица охраняла Валентину от врачей, полиции, любопытных. Она не подпускала никого к полубесчувственной девушке на лестнице. Разве только разрешила остаться Виктору, который нашел изнасилованную в поле. Мужчина гладил ту, по волосам и говорил какую–то добрую чушь. София стояла бледная, злая, серьезная:

«Не трогайте ее! Оставьте нас в покое! Мама дело сделано! К чему все???» – вспомнились слова сестры, на тихий плачь Галины.

«Но…», – сказала мама.

«Оставьте нас в покое – все!» – прорычала София…

Мыслям Валентина улыбнулась, такое яркое воспоминание. Она уже успела забыть то, как София охраняла свою маленькую сестричку. Надо же, а Валентина так и не сказала ей «спасибо». Сестра умело уберегла ее от повторного унижения, сочувствующих взглядов, сплетен за спиной, любопытных людей. Сейчас младшая сестра полностью одобряла поступок старшей. Ну, да – нашли бы этого человека и что дальше? Долгое судебное разбирательство, новые дознания, анализы – все не вернуло бы той, проклятой ночи, когда Валентина узнала «мужскую ласку». Ей бы пришлось давать показания в суде, а если тогда пять лет назад она не могла говорить несколько месяцев, то, что взять с суда. Нет, София была права, что тогда Валентину нужно было оставить в покое – это было ее личным горем, драму которого она должна была пережить сама.

Валентина прошла к шкафчику стоящему под лестницей, надавила на ручку и открыла потайную полку. В ней лежала сумка для конной прогулки. Она достала ее, перекинула через плечо, щелкнула замком и заглянула в содержимое. Мужской серый галстук, голубая рубашка, зеленый дневник, ручка. Первым она достала галстук рассмотрела и равнодушно вернула обратно, а вот аромат мужской рубашки все – таки вдохнула. На миг ей показалось, что ткань еще хранила запах этого мужчины. Девушка аккуратно сложила ее и вернула в сумку, сама уселась на ступеньки лестницы. Дальше она достала дневник и ручку, щелкнула ей начала писать:

«Долгое время я откладывала момент, чтобы достать этот дневник и вернуться в прошлое. Только спустя пять лет я нашла в себе силу и мужество прийти в то место, где меня изнасиловали. Я вернулась в тот дом, куда зашла беда: моя беда, мое горе, мои страхи. Зачем? Я должна отпустить его таким образом. Попрощаться ним – с прошлым и мужчиной, который сделал меня женщиной.

Я хочу рассказать эту историю без истерик и боли, что мешали мне правильно положить предложения на бумагу. Я хочу все вспомнить, и отпустить прошлое от себя. Я хочу рассказать, что когда он догнал меня в поле и повалил в пшеницу, он не сорвал с меня платье, не бил по лицу, не отставлял синяки на теле. Нет. Он завязал глаза своим галстуком, перевернул на спину и, прижимая к земле, целовал шею, лицо, губы. В его движениях не было злости и того, что он мог бы рвать мою кожу губами, оставляя засосы на ней. Наоборот его поцелуи были сухими, однако в них не было нежности – в них была страсть. Я назвала бы ее «приглушенной страстью». Она двигала им как наваждение, будто он был ослеплен ей. В одно движение он разорвал шелк, но опять не насиловал, а я бы сказала, ласкал в его понимании.

Мне было страшно тогда, но я не кричала. Почему не закричала – не знаю...

От страха подташнивало, и тысячи вопросов возникали в моей голове: «что будет, когда он закончит? Убьет? Изуродует? Оставит?»

Один ответ все же пришел в мою голову. Я вспомнила короткую статью, прочитанную мной еще девочкой. Последняя жертва маньяка–насильника оставленная им в живых, поделилась, что не стала кричать или вырываться, когда он добрался до ее тела, а наоборот затихла. Она просто лежала и не двигалась. Мужчина быстро потерял к ней интерес и оставил одну, так девушке удалось выжить. Однако в моем случае я была почему–то уверена, что мой насильник преследовал другие цели. Ему было нужно не извращенное наслаждение, а я. Я решила, что не буду не испытывать судьбу, поэтому скоро затихла и позволила…эм, войти в себя.

Первое мое чувство было невыносимой болью – острой, пронзительной. Помню только, что закусила до крови губу и заскулила. Насильник подогнул мои колени и ее сильнее вошел в меня, (не знаю, как еще описать секс, у меня в жизни был один мужчина, и я говорю, как есть). Замученная физически и морально, я расслабила мышцы тела, сдалась – позволила ему делать с собой, что он захочет, (будто у меня был выбор!), и он, осмелев, отпустил мои запястья. Наконец, его пальцы обнимали мои ягодицы, а вторая рука сжимала затылок. Он крепко держал меня, и если бы я захотела – я бы не смогла обводиться, разве оставила ему пару шрамов на спине от своих ногтей…

Но все же мои руки были свободны: одной я чувствовала пшеницу, а вторую видимо машинально положила ему на плечо. Я точно уже не помню этот момент. Знаю, только что через некоторое время я стала падать в какую–то яму. Будто под моей спиной разверзлась пропасть. Я испугалась и прижалась к нему телом. Обняла, запустив пальцы в кудрявые волосы. Он тихо засмеялся в ответ на мои движения, а я еще миг и решилась бы чувств, потому что пропасть манила меня далеко – далеко. Я падала в очень глубокую яму окруженную чернотой, болью, страхом. Я бы сказала, что летела на дно гигантской пропасти и приземлилась опять в пшеницу.

Пока я падала в черноту, он сбросил остатки моего платья и приобняв надел свою рубашку. Закончив с рубашкой, насильник не ушел, а сильнее обнял и стал гладить по волосам. Первое, что я подумала – что он сейчас задушит меня, а тело выбросит в реку. Меня найдут не скоро, а если найдут, то синюю и распухшую от воды. От этих мыслей затошнило, и я мысленно попрощалась со всеми кого люблю.

Однако он что–то сказал, (слов я не разобрала), он прошептал тихо – тихо и на мое плечо упала капелька, но не моя слеза. Видимо, плакал он. Любопытство взяло верх и мои пальцы стали перемещаться по его руке вверх. Подушечки пальцев скользили по уродливому шраму, тянущемуся от кисти руки к сгибу. Я чувствовала его плечо – широкое, сильное. Скользила кончиками пальцев по шее, острому подбородку, пухлым губам, прямому носу, высоким скулам, глазам, широким бровям и высокому лбу. Мужчина был наверно молод, но я точно не знаю. Знаю, что по его щекам катились крупные мужские слезы. Открытие удивило тогда меня. Что это – раскаяние?

Мужчина дернулся, вздрогнул, оттолкнул от себя и оставил одну в поле пшеницы…»

 

Глава 5

Лондон. Великобритания.

Отпустив такси на пощади Чиринг–Кросс Лент кутаясь в черное пальто, свернул на авеню Нортумберленд. До дома было рукой подать – квартал, а потом еще несколько квартир Квейтен Стрит. Не радовало, что осень в Лондоне была дождливой. Холодный дождь лил как из ведра. Волосы намокли и спутались, пальто тоже порядком потрепало ливнем, ноги мерзли в легких туфлях, наступали на желтую листву, что падала с деревьев на каменную кладку тротуара. Небольшие магазины в начале улицы спешили закрыться, так время близилось к ночи. Хозяева опускали подвесные двери, другие закрывали на замок стеклянные, только красные, коричневые козырьки говорили, что завтра магазины и дневное кафе пустят к себе посетителей. Фонари уже горели, освещая сумеречную серую улицу, а бесконечный поток машин в центре Лондона давал понять, что время близиться к час – пик.

Лент сегодня никуда не спешил. С женой он не хотел пересекаться, настроение было не то, а дочка наверно уже спала. Хотя Ани всегда дожидалась отца с очередной командировки. Девочка открывала узкий маленький балкон на втором этаже. Прижималась щекой к железным перилам и украдкой срывала цветы фиалки, пока няня не видела. Она могла просидеть так несколько часов пока машина отца, или такси, или машина Амелии не остановятся возле белого крыльца коричневого дома. Сегодня дочку не пустили на балкон, еще бы в такой ливень. Прислуга, наверно постелила кровать, заставила выпить на ночь горячего молока, дала лекарство и, спросив, что еще нужно Ани уселась в кресло за книгу. Дождаться пока ребенок уснет – было обязательным правилом дома. На втором месте стояло обязательство – стараться, как можно реже оставлять Ани одну. Приступ эпилепсии мог быть в любой момент.

Лент уже стоял возле белой двери Квейтен Стрит|28, но зайти не спешил, давал себе какое–то время подышать прохладным воздухом, насладиться безлюдной улицей. Он хотел больше времени провести под ливнем, может погода была очень близка к его жуткому настроению, которое он не хотел демонстрировать ни перед дочерью, ни перед прислугой или кем –то еще.

– Валентин, – двери открыла служанка, – заходите, такой ливень!

– Амелия спит? – машинально спросил мужчина, проходя в белый холл.

– Ее нет дома. Она сказала, что пробудет у родителей с неделю, – девушка забрала у него пальто, – я приготовлю кофе?

– Лучше чай, – быстро сказал он, сбрасывая на ходу мокрую обувь, – а с кем тогда моя дочь?

– С няней. Я позвонила ей, и она приехала, – немного напугано отчиталась девушка.

– Умница, – широко улыбнулся он.

Девушка радовалась, как ребенок:

– Не за что. Ани наверху и она не спит. Сказала, что будет ждать отца.

– Тогда принеси чай в комнату дочери, – и он быстро поднялся на третий этаж по довольно широкой лестнице. Девочка встречала отца в коридоре, видимо услышала голос отца внизу. Черные волосы лежали в разные стороны, как у Амелии, вместо пижамы легкие шорты и серая футболка – пятилетняя дочь старалась подражать отцу.

– Ты приехал! Приехал! – Ани быстро забралась на руки отца, – Фу! Мокрый!

– На улице не лето, – целуя в щеку, отец понес дочь в комнату, – Как ты малышка? Дни без происшествий?

– Ноль, – гордо ответила Ани, – а как в городе высоких домов? Там тоже дождик?

– Тепло, даже жарко, – Лент кивнул няне и посадил дочку на кровать, – я кое – что тебе привез. Твои любимые пазлы с замками, но все покажу завтра. Ты должна выспаться. О`кей?

Девочка смешно сморщила нос:

– Сказал, как мама когда уезжала с толстым, накачанным парнем.

– Разве мама не у бабушки с дедушкой? – Лент заметил, что няня, делает знаки молчать Ани, – Мили выйдите, пожалуйста. Я хочу сегодня побыть с дочкой один на один.

– Харт, не подумайте…– седая женщина смутилась.

– Выйдите, – сухо сказал он и обратился к дочери:

– Мама обхитрила нас? Она уехала отдыхать?

– Мама накричала на Мили и сказала, что выгонит ее, если я начну болтать, а Мили попросила меня молчать. Она плакала, и пила зеленый чай. – девочка шмыгнула носом, – я болтушка – да?

– Ани запомни маленькую хитрость? – он старался говорить как можно мягче, но слово «шлюха» не шло из мыслей.

– Да, – сказала притихшая Ани.

– Всегда оставайся такой, какая ты есть, но при этом, – сказал отец, – твое слово должно быть последним и решающим.

– Хорошо, – Ани поняла смысл сказанного иначе, – значит, я сказала все правильно? Всегда нужно говорить то, что думаешь.

– Почитать тебе на ночь? – сменил тему отец.

– Щелкунчика, – попросила Ани.

Сняв с себя черный пиджак и развязав белый галстук, Лент достал со столика сборник сказок. Читал он медленно, выделяя почти каждое предложение, чтобы ребенок понял суть услышанного. Наконец, он сам увлекся строками и не заметил, как прошел час. Ани уснула, а за окном стемнело. Харт отложил книгу на столик и, поднявшись с кровати, быстрыми шагом вышел из спальни.

Новенькую служанку и Мили он застал на кухне. Имя новенькой он пока не знал. Прислуги сменилось за год много, что он не запоминал их имена. Девушка ему нравилась, учитывая то, как она достаточно стойко выдержала истерику Амелии при приступе дочери. Обычно после такого люди уходили. Семья Харт славилась дурной репутацией с обслуживающим персоналом, как бы Лент не пытался скрыть этот факт.

– Тебя не уволят, – сказала девушка.

– В любом случае или Валентин, или Амелия – если даже оставят хозяйка меня уничтожит. – закрывая лицо ладонями пожилая женщина плакала, – ты знаешь, что она сказала, когда Ани стала задавать вопросы?

– Мили, эм, Мили, – прислуга увидела в дверях Лента. Он приложил палец губам, мужчине хотелось послушать, что скажет няня.

– Дай мне сказать, дорогая, – тихо попросила женщина, не видя за спиной Харта, – это будет тебе предупреждением на будущее. Никогда не намекай работодателю, что он ошибается или выйдет, как в моем случае. Амелия сказала, что непросто выгонит меня на улицу, она использует свои связи, чтобы ни одно приличное семейство не взяло меня на работу. У меня осталось до пенсии всего несколько лет и…так не должно быть…боже!

Лент сделал жест девушке выйти, а сам аккуратно на носочках подошел к Мили, положил руки ей на плечи. Мили напоминала ему мать, поэтому он старался обходиться с няней мягко. Сейчас мужчина говорил, как можно спокойнее:

– Неужели вы думаете, что я ничего не знаю о проделках своей жены? Что родители только предлог, чтобы не лететь в Нью–Йорк? Мили, вы прожили достаточно на этой земле и должны видеть, что я не похож на идиота. Я знаю намного больше, чем казалось бы.

Женщина вздрогнула, на ее лице появился немой вопрос: «Валентин? Вы все слышали?»

– Поднимайся к Ани и больше не плачь. – это означало, что он пока не будет разговаривать с Амелией на тему ее похождений.

Мили убрала упавшую черную прядь с его высокого лба и улыбнулась:

– Я всегда считала, что за шелухой из глянца срывается настоящий мужчина. Я работаю у вас уже три года Валентин, и каждый раз меня удивляет одно – почему такой добрый, мягкий, но сильный духом как ты, можешь уживаться с Амелией. Не мое дело такое говорить. Я, по сути, не имею право вмешиваться, но ты мне как сын. Валентин, мой мальчик, будь осмотрительнее с этой женщиной. Однажды Амелия принесет тебе большое разочарование, и от него невозможно будет оправиться.

– Как странно, – он приобнял Мили за плечо, – ты не первая, кто об этом говорит мне.

– Так в чем же проблема? В Ани? В Тебе? В ней? – не удержалась Мили.

– Дело в том, что…– Лент подбирал нужное слово, – последние годы я не завишу от своих действий. Мое имя, моя репутация – последние годы мир следит за каждым моим шагом. Очень сложно, дорогая Мили, сохранять лицо, оставаться человеком во всем этом дурдоме из слухов и сплетен.

– Как жаль, что ты не понимаешь, что мы сами делаем выбор. Все, что не делается то, к лучшему, – Мили похлопала его по руке, – ты давно ни от кого не зависишь – ты взрослый мальчик, и я не думаю, что они могут диктовать тебе, как поступать. Главное, когда сердце начнет подавать голос, разум не заглушил его. – она поцеловала его в щеку и ушла к Ани.

Лент еще долго сидел на кухне. Мужчина глядел на окно, как потоки воды текут по стеклу. Мысленно он возвращался к событиям пятилетней давности в Россию. Мысленно он обращался к голосу сердца, но сердце молчало. «Сердце» осталось в маленьком городке посреди желтого – желтого пшеничного поля.

 

Глава 6

Зеленый Бор. Россия.

«Я…я…черт…я плачу…и чернила растекаются на бумаге от слез…я…я, не знаю…как же быть–то?! Так. Нужно взять свои эмоции, как говорит мой врач, мысленно в руки. Представить глубокий – глубокий колодец и выбросить клубок из эмоций на дно. Посчитать до десяти: раз. Глубокий вдох – воздух по–осеннему прохладный. Два. Выдох – от окна тянет прохладой, а босые ноги мерзнут от осеннего воздуха. Три. Закрываю глаза. Четыре. Хочу выйти на улицу и пробежаться босиком по шуршащей желтой листве. Пять. Вместо сада я вижу синие – синиее небо. Шесть. Я лежу в зеленой траве и гляжу, как пушистые облака бегут по небу. Семь. Вот сейчас из–за тучки выглянет оранжевое солнышко. Восемь. Вместо солнышка я вижу, как надо мной склонился мужчина. Девять. Я не вижу его лицо, солнце выглянуло, и его лучи ослепляют глаза. Десять. Он наклоняется и целует меня в губы. Его губы сухие, дыхание горячее, в поцелуе сила, но не страсть…его поцелуй…его…

Что это я? Что я пишу? Боже мой, какую чушь я сейчас представила…нет, конечно, эта методика помогла мне успокоиться, но все же. Нет, нужно зачеркнуть написанное, вырвать страницу – что это я? Блин. Е- мае…

Так. Перечитала. Думаю.

О-о! Да, мое подсознание намекает мне, что кажется, я готова к романтическим отношениям?!

Ни фига себе, вот это новости! Ну, Миша спасибо тебе! Оказывается, нужно оттяпать пальцы своему будущему воздыхателю, чтобы до тебя дошло: что можно было попробовать чуть-чуть романтики? Ам???…»

В комнату Валентины забежала София и шумно закрыла за собой двери:

– Тебе лечиться нужно! Срочно! Сейчас же! Что ты вытворила на этот раз?! Скажи мне?! Лиза пьет валерьянку в гостиной и сказала мне, что ты все сама расскажешь! На кухне врачи и бледный как мел Миша! Меня не пустили к нему…Что – ты – сделала??? – по слогам сказала последнюю фразу София.

– Ты знаешь, София, последнее время ты постоянно кричишь на меня. У тебя сразу портиться настроение стоит мне переступить порог комнат, – сказала Валентина, дописывая последние строки в дневнике, – не знаю как ты, а лично меня раздражает твое капризное поведение. Смени тон, и спроси меня в более спокойной форме.

Сестра смутилась:

– Я же переживаю за тебя.

– Знаю. – коротко ответила она, небрежным движением вытерев слезы со щек.

– Так что же случилось? – София села рядом со стулом Валентины на пол.

– Ничего особенного. – сказала Валентина, – Прекрасный воскресный день: Лиза смотрела новости, мы с Мишей сидели за пианино. Он поцеловал меня, а я отбила ему несколько пальцев крышкой фортепьяно, так как не выношу, когда меня целуют в шею.

София прижала длинные пальцы к губам и истерично хохотнула:

– О, да! Воскресенье!

Валентина поднялась из–за стола и, закрыв дневник, прошла на кухню к Мише. Молодой человек двадцати лет сидел на стуле. Он спокойно ждал, пока врач монотонным голосом даст указание, как обращаться с перебитыми пальцами. Светлые волосы его были взъерошены, нижняя губа покусана до крови. Он с интересом поглядел на Валентину, когда она зашла на кухню и, дождавшись, когда уйдет врач, подошла к нему:

– Это мой дневник. В качестве извинения за то, что изуродовала тебе пальцы, – Валентина села рядом в кресло и вырвала оттуда несколько листов, – я не могу тебе показать всю тетрадь, там много личного, но несколько листов с моими мыслями могут объяснить мое ненормальное поведение.

– Зачем он мне? – но листы он забрал.

– Ты добрый человек открытый, веселый, неглупый, а еще славный, – негромко ответила девушка, – однако я не могу поцеловать тебя в ответ или обнять, или просто быть с тобой. Когда–то давно меня сильно обидели. Я пока не готова к отношениям. Почему – ответы в этих строках дневника.

– Дневник – это душа пишущего человека. Нет, не могу его принять, – Миша протянул ей листы обратно, – я не знаю, что у тебя произошло и не хочу знать…и меня с детства приучали, что нельзя раскрывать чужие секреты. Дневник – твоя жизнь, твои мысли, твои чувства. Будет нечестно читать даже его малую часть.

– Мне нравятся твои слова, – улыбнулась Валентина, – ты умеешь быть милым и рассудительным одновременно.

– Ты тоже необычная девушка, я давно заметил это, – в ответ улыбнулся юноша, – у меня предложение? Давай все забудем? Как будто не было этого дня. Просто начнем наше знакомство заново? М, заключим мир. Как на счет октябрьского отпуска в парке Бичсайд Стенд? Мы все – я, ты, Лиза, София. У меня в Косте живет тетя. Отказы не принимаются, так как на побережье шикарные дикие пляжи. Ты сможешь написать прекрасные пейзажи и хорошо отдохнуть в настоящей дикой природе Америки. Я ездил туда однажды, там так…

– Волшебно, – Валентина медленно кивнула:

– Весь октябрь я свободна. У Лизы отпуск в начале октября. Эм, а София. София! – крикнула она сестру.

– Да, слышу я, – София стояла в дверном проеме, – хм, отпуск…не знаю, мне нужно поговорить с шефом. Я ничего сейчас не могу сказать наверняка. Однако мне нравиться слово Америка.

– Я тоже согласна провести каникулы в Америке. Правда если ты, Валентина, подорвешь самолет, когда очередной мужчина прикоснется к тебе – я получу разрыв сердца, – Лиза аккуратно прошла мимо Софии на кухню.

– О, дорогая прости. Простите меня все, – Валентина прижала холодные пальцы к горячим щекам, – я очень хочу стать нормальной. Я понимаю, что иногда сильно перегибаю палку. Простите меня. Обещаю, что отпущу все свои кошмары. Осталось совсем чуть–чуть. Я уверена, что поездка в Америку изменит многое. Это будет особенный отдых и все наладиться, все будет отлично.

– Когда же оно, наконец, наступит твое «все будет хорошо», – Лиза уселась во второе кресло и тяжко вздохнула.

– И еще, – Валентина хитро улыбнулась, – прежде чем ехать в парк Бичсайд Стенд я хочу попросить…

– Куда – куда? – Лиза откинулась в кресло, – Вы серьезно собрались в Орегон?

– А какие – то проблемы? Если что мы можем придумать план путешествия и не только ограничиться парком. Это легко устроить. Можно взять машины на прокат или придумать много интересных вещей, – пожал плечами Миша.

– Нет, конечно, – засмеялась Лиза, – пляжи Орегона это мечта. Дикая природа, солнце, океан, песок, скалы – это же великолепно! Миша – ты волшебник из страны Оз! Это рай…

– Похоже, она не слышала начало диалога, – заметила София Валентине.

– Похоже, на то, – кивнула сестра.

– Это надолго, – хохотнула София, – бедные уши Миши. А ты что хотела сказать?

– Просто хотела предложить, лететь с пересадкой в Лондоне, а потом посетить всего на день или два Нью–Йорк. В начале октября отеле «Plaza» состоится встреча Пауло Коелье с поклонниками, а еще актеры дадут интервью о будущем фильме по книге бразильского писателя. – на губах Валентины появилась мечтательная улыбка, – его книги великолепны. Я бы хотела увидеть Пауло настоящим, а не со снимка на фото.

– О–о, что это ты? Признаешься в любви? Ты думаешь о мужчине? – хохотнула София, толкнув плечом сестру, – Такая мечтательная улыбка на ваших губах леди. М–м, смотри мне еще будешь кричать от восторга, и протягивать блокнотик, чтобы тебе расписались там.

– Фу, – поморщилась Валентина, – «Вероника решает умереть» – одна из моих любимых книг, но…фу – фу! О чем ты говоришь София. Нет, конечно, я не буду себя вести, как тупая фанатка. – обе сестры поглядели с опаской на Лизу. Лиза была занята беседой с Мишей и не слышала разговор девушек. Конечно, слово «тупая фанатичка» не относилась к большой и светлой платонической любви Лизы к Валентину Харту. Валентина имела в виду тех, женщин, которые были готовы растерзать своего любимца, только бы ни одна женская особь, (и желательно мужская тоже), не подошла к нему на расстоянии вытянутой руки. Они лелеяли себя мечтами, что когда–нибудь звезда пленительного счастья обратит на них внимание. Глупое, никчемное желание, если бы звезда и снизошла со своего звездного пути ради встречи с одной из них, то, скорее всего встреча носила бы «одноразовый характер». Однажды автограф в тетрадки, однажды короткое «привет», однажды мимолетная встреча в ночном клубе, однажды много алкоголя и секс на заднем сидении машины или переднем, неважно. Важно то, что на следующий день он или она не вспомнили о существовании человека, с которым бы мимолетный флирт.

Лиза объясняла десятки гигов на своем ноутбуке музыки, фото, видео, фильмов, документального кино о Валентине, что он ее муз. Брюнетка имела довольно интересное хобби – писала стихотворения и уже несколько лет входила в союз писателей РФ, после того, как ее сочинения вошли в сборник и заняли первое место в одном престижном конкурсе в Москве. И, правда, строки обретали какой–то скрытый подтекст о любви, силе, красоте, дружбе, когда она хоть глазочком прикасалась к своему музу. Из столицы приезжал даже журналист и деликатно поинтересовался, кто вдохновляет поэтессу. Лиза же строго настрого запретила домашним и подругам говорить, кто был и остался ее вдохновителем. На вопрос она хитро улыбнулась и сказала, что ее секрет останется при ней.

Никто не знал, что твориться в странной голове девушки, даже Валентина понятия не имела, как поступит ее подруга. Иногда Лиза была в каком–то диком бешенстве от одного имени ее кумира, а иногда просто безразлично пожимала плечами и переводила тему разговора. Одно время Валентина, перечитывая книги своего любимого писателя, смотря короткое интервью, пыталась найти в себе ответ, может она тоже так странно начнет себя вести, когда встретит знаменитого писателя. Однако девушка ограничивалась улыбкой в сторону фото писателя и одобрительным кивком, когда на прилавках магазинов появился знаменитый «Алхимик».

– Интересно, она знает или нет, что в Нью–Йорке будет Валентин? – тихо спросила Валентина Софию, но Лиза уже услышала слова последней:

– Конечно, знаю, а еще на пресс конференции будет присутствовать чей–то обожаемый Коелье.

 

Глава 7

Где – то над океаном.

Рейс Лондон|Нью – Йорк.

Лент был благодарен брату за то, что он взял отпуск и согласился составить компанию на пресс конференцию в Нью–Йорк. Меньше всего Харт хотел звонить Амелии и просить ее лететь с ним. После выходки жены он едва сдерживал себя, чтобы не высказать этой женщине все, что думает. Однако он не стал этого делать только потому, что обещал бедной Мили, что разберется во всем без скандала. Не скандалить было сложно. Он потратил слишком много сил, чтобы сохранить разваливающийся брак, а Амелия, чтобы помочь делала все, чтобы вывести его из себя. Будто нарочно издевалась, играла с его чувствами. С начала он переживал, потом злился. Со временем его чувства из любви перешли в отвращение, из отвращения к безразличию. Он жил с ней только потому, что их дочь нуждалась в семье. Однако в последние месяцы Лент уже не мог назвать их семью нормальной. Новости об отношениях супругов просачивались в прессу, а та, была готова разорвать его в клочья, как цепная собака в поиске жирного куска мяса. Гонка за тем, кто первый перехватит информацию журналисты или агенты Харта – не выбивала почву из–под ног, а вытравливала остатки сил.

Единственное, что радовало его – это путь. Когда машина или самолет был в пути и никто не мог нагнать его. В этих перерывах он мог позволить себе расслабиться, откинуться назад к спинке кресла самолета, включить музыку и, закрыв глаза уйти в нирвану. Этим рейсом у него не получилось послушать музыку зарядка на флэшке села.

– Послушал музыку, – Лент небрежно положил проигрыватель в карман куртки, – Данил дай мне свою? Ты меня слышишь? – он проследил за взглядом брата. Данил интересом наблюдал за тремя девушками, что садились вперед:

– Старый лис, ты вообще–то женатый человек, – улыбнулся Лент, разглядывая туристок, судя по одежде и манере разговора.

Одна была с рыжими прямыми волосами, горбоносая, с алыми, пухлыми губами и небольшими синими глазами. Девушка была высокого роста. Ее фигуру амазонки украшал черный элегантный костюм. Говорила она быстро дерзко – напоминала модную женщину сошедшую с обложки гламурного журнала этой осени. Вторая девушка была полной противоположностью первой – полноватая брюнетка, с длинными каштановыми волосами, заплетенными в тугую косу. У нее было бледное лицо, прямой курносый носик и большие черные выразительные глаза. Девушка была одета в цветное платье. Она все время возмущалась, что не посмотрит на Нью–Йорк, так как ее друзья, кажется, забыли очки. Третью девушку Лент хорошо не рассмотрел. Она отвернула от него лицо к молодому человеку с перебинтованной рукой. Девушка была одета в скромную серенькую кофточку и серые брюки. Как ни старался Харт не смог увидеть ее лицо. У нее были длинные прямые волосы, которые доходили ей до поясницы. Их цвет был как первый январский снег, именно этот цвет привлекал и смущал окружающих в самолете. Редко природа шутит, создавая альбиноса.

Наконец, потеряв к туристам интерес Лент, поглядел на брата. Мужчина облизывал тонкие губы:

– Зачем ты забрал меня от Тани? Я же захочу вспомнить молодость…о–о, какой цветник. Кстати, они русские…черт, брат это нечестно, я попал в плен к русалкам.

– Ты не в море, а над морем, – Харт не удержался от улыбки, – в самолете, а не в плену граций. Сядь, наконец, ты как школьник привлекаешь внимание. Мне перед интервью утки не нужны.

– Хорошо – хорошо, – Данил пригладил седеющие вески, – вот поэтому я не люблю путешествовать с тобой брат. У тебя или экипаж из моделей, или…черт, я не знаю, что на такое говорить. Имей совесть я тоже человек. Черт…

– Как прилетим в город сходим куда–нибудь для одиночных знакомств, – Лент нашел еще одну флэшку в кармане, – О? Вроде должна работать.

– Ну–ну, конечно твоя свита из прессы даст нормально расслабиться, – криво усмехнулся брат, – тем более я женатый человек.

– Кто сказал, что мы скажем Тане о нашем приключении, – снова улыбнулся Лент, – женщина должна думать, что она единственная, но не единственная желанная.

– И это сейчас сказал мне женатый человек, – брат покачал головой, – сколько у тебя не было женщины?

– Говори тише. – Харт смотрел список альбомов в памяти, музыку можно было послушать, – Долго.

– Долго это сколько? – приставал с расспросами брат, – У меня, к примеру, несколько недель, а у тебя? Эй, старик, давай говори.

– Мы соревнуемся – кто дольше? – серьезно сказал Харт.

– Я пытаюсь отвлечься разговорами от того прелестного цветника и если ты не поддержишь беседу, клянусь, я пойду знакомиться с русалками, – Данил заерзал в кресле, – пока их принц спит у иллюминатора.

– Два года, кажется, – Лент закончил проверять плэй–лист.

– Ч–то? – Данил решал рассмеяться ему или говорить серьезно с братом, – И что ни одна из всех? Ни–ни?

– Ничего не было ни с одной из моих спутниц или коллег. Я слишком много отдаю времени работе и дочери, чтобы тратить ее на… – мужчина не договорил фразу, потому что его внимание, как и внимание половины самолета привлек высокий женский голос.

– О, нет! – одна девушка из компании туристок, кем был увлечен Данил, поднялась с места. Она подняла к верху ноутбук, с ноутбука стекала вода. Было видно, что машине пришел конец, сейчас вода сделает черное дело. Хорошенькое лицо белокурой девушки исказилось от страха и боли. Рядом с места поднялась рыжая девушка. Она держала в руке стакан с пролитой колой:

– Валя…Валентина прости… я не хотела…

– Боже, боже, – скороговоркой заговорила девушка, выйдя в проход между рядами. Она поставила компьютер на дорожку, а сама встала перед ним на колени, быстро отбивая по клавишам пальцами, – моя жизнь, мой свет, мое сердце! Там все… вся моя жизнь, все мои работы…вся информация и мои книги…о нет, не умирай! Я не выдержу! Прошу, живи! Умоляю, main Herz живи, дыши, останься со мной! Нет! Нет! Флэшка – мне нужна флэшка! – крупные слезы катились по щекам.

– Я свою не брала, – сказала рыжеволосая.

– Сейчас, сейчас, не вижу…, у меня очков нет…сейчас, Валентина, – пришла на помощь брюнетка, выбрасывая содержимое своей сумки на колени.

Дальше Лент не вслушиваться в разговор, потому что в тонких чертах лица плачущей блондинки он узнал…ее, когда она повернула прекрасное лицо в его сторону. На миг сердце Харта сделало удар быстрее и быстрее. За годы она стала еще шикарнее, чем была – маленькая кошечка превратилась в грациозную женщину.

…и, все вернулось… и то лето, и аромат ее волос, и вкус ее губ – все вернулось в миг с быстрыми ударами его сердца. Была только эта нескладная девушка напротив – она и только она. Ему даже казалось, что он перестал дышать. Мир вокруг перестал существовать потому, что она была как солнце. Нет, как луна, что взошла в ночном небе, чтобы разрушить его мир в миг. Превратить ни во что все, что он отстаивал годами, чтобы сделать, так, что его холодное, скучающее сердце забилось в груди мужчины в ритме танго.

– Брат убери свою руку с моего запястья, нас неправильно поймут, – слова Данила вернули Лента в реальность.

Харт пальцы убрал и поднялся с места со словами:

– Это она. Она …

– Она – кто? – не понял старший брат младшего, – И, ты куда?

Он быстрым шагом подошел к девушке. Аккуратно отстранил от нее стюардессу, коротая, пыталась помочь, но, по сути, мешала. Сел на корточки, вставил в гнездо флэшку и быстро сказал:

– Что первое сохранить?

Девушка моргнула несколько раз и не нашлась, что ответить.

– У нас несколько минут, – сказал он на русском, – монитор уже синий цвет, но может несерьезно… Эм, я думаю, что лучше сохранить важное. Кто знает, вдруг оно не включиться. Итак, что первое сохранить?

– Пароли, карты, книгу…мои работы, – на английском сказала она, – я покажу где…

Успели сохранить только пароли и карты, прежде чем ноутбук погас.

Девушка закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Пряди волос красиво упали с плеч. Лент едва сдержал себя, чтобы не обнять девушку, не уткнуться лицом в длинные волосы, не сказать ей много–много хороших слов, не вдохнуть аромат…ее аромат. Он успел забыть, как она пахла. Жалость, сочувствие, понимание, что в этом куске металла была ее частица жизни, смешивалась с еще несколькими чувствами – симпатией, желанием и чувством, которое мешало ему говорить, отдавать отчет в действиях. С ним он забыл, что находиться в людном месте и люди смотрят на них.

Покусывая губы, Лент спросил:

– Что я еще могу сделать?

Девушка убрала руки от лица и тихо – тихо ответила:

– Я…я не знаю, что. Разве, несколько слов жалости мне…

Он положил свою ладонь поверх ее. Девушка перевернула ладошку вверх и их пальцы переплелись. Ее рука была холодной, пальцы Харта наоборот горели. Мужчина украдкой провел большим пальцем по гладкой коже собеседницы, отстраняя тот момент, когда нужно было ее отпустить. Он хотел продлить их близость, хотя бы на миг.

– Кажется, я могу помочь, – сказал он, глядя в ее синие прекрасные глаза. Из –за необычного оттенка волос они смотрелись на невзрачном лице, как два дорогих камня. Немного холодный взгляд придавал им каменную холодность.

«Синие как небо» – подумал Лент.

Ее ладонь сжала его пальцы сильнее, обручальное кольцо неприятно сдавило палец:

– Как?

– Вы летите в Нью–Йорк? – медленно произнес он: «Что я делаю? Нужно отпустить ее руку. На нас уже смотрят,…не хочу, не могу… еще чуть – чуть».

– Да, мы несколько дней пробудем в городе, а потом отправимся на пляжи юго – западного побережья в парк Бичсайд – Ленд. В Косту. – кивнула девушка.

– Отлично, – улыбнулся он:

«Зачем ты сказала свои планы? Ох, зачем…»

Девушка ответила ему ответной улыбкой, а мужчина продолжил:

– Дайте мне блокнот или бумагу, или не знаю что–нибудь. Я оставлю контактные данные одного знакомого программиста. Он делает с техникой волшебные вещи. – пришлось отстраниться от нее, разжать пальцы: «И все – таки я забыл, как называется тот синий дорогой камень…»

Брюнетка протянула ему записную книжку и ручку. Лент небрежным движением написал почтовый ящик программиста и не удержался, записал свой номер.

– Спасибо, – девушка аккуратно закрыла ноутбук и забрала из его рук записи.

– Удачи. – мужчина поднялся с колен, не оборачиваясь прошел на место.

– Лент, Лент, Лент, – брат качал головой, – учти, некоторые сняли на видео и сделали ваши фото. Уже сегодня интернет поженит тебя с девочкой.

– Пусть, – он забрал у брата флэшку и надел наушники. В ушах раздались звуки бас гитары.

 

Глава 8

Где – то над океаном.

Рейс Лондон|Нью – Йорк.

– Не понимаю, мы два часа пробыли в аэропорту, вместо того, чтобы взять цифровой фотоаппарат и погулять по Лондону. – пробираясь за друзьями в салон самолета ворчала Лиза.

– Неудачная мысль, – сказала Валентина, забирая сумки у Миши, – Лондон очень большой город. Два часа не хватило бы, чтобы посмотреть треть его достопримечательностей.

– Конечно – конечно, как лететь в Нью–Йорк все за, а как посмотреть Лондон все против. Учту на будущее друзья, – обиделась Лиза, – и вообще я замерзла.

– Ты бы кашемировое платье надела, – заметила София, – или еще лучше шелковое, не так бы замерзла. О, да по улицам Лондона осенью, как раз гулять в легком платье.

– Ведьма языкатая, – Лиза показала Софии розовый язычок, роясь в сумке, – слушайте, никто не видел мои очки?

– Нет, дорогая я не ведьма – я «дъяволобелиссиме на весели», – искажая испанский ехидно заметила София.

– Я последний раз видела твои очки Лиз, на тумбочки у моей мамы, – сказала Валентина, протягивая Мише воду, – Миша уверен, что не хочешь побыть с нами?

– Уверен, – блондин залпом выпил снотворное, – ненавижу самолеты. Знаете, они каждый день падают и мне как–то…я лучше посплю. Разбудите, когда будем вдруг падать, – неуклюже пошутил парень.

– Когда будем падать, нам будет как раз до тебя, – плоско отшутилась Валентина.

– На счет падений, – сладко улыбнулась София, – мое сердце упало в пятки. Поглядите, какие мужчины через пять мест от нас. Лиз, ищи быстрее свои очки тебе понравиться.

– Ой, София некогда. Я еще с сумками не разобралась, – Валентина искала свой бук под стопкой вещей, – уф, вроде брала…да, мое сокровище тут.

– Я не могу найти очки. Черт! А кто там? – Лиза уселась между мирно спящим Мишей и Софией, Валентине досталось крайнее кресло.

– Мур – мур, я же «ведьма языкатая»? Лучше помолчу, – София достала из сумочки колу.

– Сказать сложно – да? – хмурилась брюнетка, – Где же очки…так нечестно, это что я на Нью–Йорк не посмотрю? Э, очки – ау?

– М–м, шикарные мужчины. Не знаю, правда, кто с ним. Могу сказать, что мужчина старше его на лет семнадцать может десять. Хотя, неважно – важно то, что первый в жизни на себя вообще не похож. Однако да, я понимаю, почему ты положила на него карие глаза, – дразня Лизу, мягко высказалась та.

– Пф, – закатила глаза девушка, – очень надо. И да, я нашла очки.

– Валерьяночки? – хихикнула София, – Я так на будущее.

– Не нужно, – обиделась Лиза.

– Выпей минералочки, – София протянула открытую бутылку девушке.

– Убери! Не хочу! – Лиза небрежно толкнула руку девушки и выбила из руки воду, так, что та пролилась на колени Валентины, где стоял ноутбук. За минеральной водой сверху на машину приземлилась кола. Воде хватило немного времени, чтобы компьютер, джинсы и кофточка Валентины стали мокрыми.

– О, нет! Только не это! Боже, боже… моя жизнь, мой свет, мое сердце… там все…– Валентина встала в полный рост, с ноутбука ручьями стекала вода.

– Валя сядь, – капризным тоном начала София, но ее перебила Лиза:

– Не трогай ее. Ты разве не видишь?

– Я просто хотела… Лиза, ты тоже, если что виновата… – София начала краснеть, – Валентина…Валентиночка прости… я не нарочно…

– Знаю, что ты не нарочно, – вместо Валентины ответила Лиза, – не трогай ее.

– Вся моя жизнь, все мои работы, вся информация…о нет… Флэшка – мне нужна флэшка! – крупные слезы катились по щекам Валентины.

Она сидела посередине прохода и, запуская пальцы в волосы, плакала. Ей было все равно на уговоры Лизы, на постоянно меняющийся тон голоса сестры, на то, что услужливая стюардесса пыталась ей помочь. Ей было плевать на то, что все пассажиры рейса с интересом наблюдали за маленькой трагедией девушки. Хотя, пожалуй, им было все равно, что хранит в себе бук. Да, им было все равно, потому что это был чужой ноутбук – не их собственный, поэтому многие потеряли к плачущей интерес. Никто из них не встал с места, не протянул руку помощи и даже не сказал, как жаль. Кроме одного человека.

Мужчина не отводил взгляд от девушки достаточно долго, его лицо не выражало ни каких эмоций, зато черные глаза не без интереса следили за каждым движением Валентины. Он что–то быстро сказал сидящему рядом мужчине и, поправив белую футболку, пошел к Валентине. Как только мужчина поднялся на ноги, люди в салоне оживились. Не оттого, что его своеобразная внешность привлекала к себе внимание. Валентине сразу бросились в глаза слишком высокие, острые скулы и черные волосы. Внимание привлекали его действия, как будто люди ждали от него, что он что–нибудь сделает. Однако мужчина вел себя, так как будто в самолете были только он и она. Человек мягко отстранил от плачущей девушки мешающую стюардессу. Сам сел на колени рядом с Валентиной, развернул ноутбук и быстрым движением вставил в гнездо флэшку:

– What is the first store? – спросил он.

Девушка не ждала вопрос на английском. Она немного растерялась и смысл сказано до нее не дошел. Валентина продолжала сидеть, смахивая ресницами остатки слез. Мужчина же внимательно посмотрел на молчаливую собеседницу. На его лице появилась едва заметная усмешка, она говорила без слов – «не поняла».

– У нас несколько минут, – неожиданно он заговорил на русском, почти без акцента, – монитор уже синий цвет, но может несерьезно… Эм, я думаю, что лучше сохранить важное. Кто знает, вдруг оно не включиться. Итак, что первое сохранить? – последнее предложение он выделил на тембр ниже.

Валентина оживилась, кивнула:

– Passwords, cards, ... – быстро сказала она, указывая, что где находиться. Длинные, тонкие пальцы мужчины не били по клавишам, а летали так быстро, что заплаканные глаза Валентины едва успевали следить, за его действиями. Однако когда дело дошло до ее фото работ, ноутбук затих и показал мужчине с девушкой черный монитор. Это было равносильно концу света для Валентины. Статьи, интервью, путешествия по энциклопедиям, сверка исторических карт – все было загублено минеральной водой и колой.

Валентина поджала губы и, закрыв лицо ладонями, разрыдалась в голос. Было очень обидно, что год работы так глупо был испорчен, а ведь она не сделала даже копию.

«Сама виновата», – сказал внутренний голос.

Еще обиднее было то, что ни Лиза ни София не произнесли ни слова. Они сидели тихо, так, будто беседа британца и Валентины не касалась их, а ведь обе девушки тоже были виновны в том, что бук пришел в негодность. София достала из сумочки первую попавшуюся книгу и упорно рассматривала ее аннотацию, листала страницы. Лиза не знала куда смотреть: она то, отворачивалась к спящему Мише, то глядела на руки Софии сжимающие роман. Подруга поджимала губы и изредка смотрела в сторону пары сидящей в проходе. Валентина подавила тяжкий вздох. Вот они ее подруги, сидят и делают вид, что ничего не происходит. Им не понять, что записи в дневнике Валентина делала в основном в электронном виде и только недавно начала вести дневник от руки.

Девушка поглядела на своего собеседника. Мужчина был старше ее. Скорее коренной британец, судя по знанию языков, много путешествует. Как странно на помощь ей пришел совершенно посторонний человек. Он непросто встал с места, а вызвался помочь. Менее того мужчина оставался рядом с ней даже когда ничего нельзя было поделать.

– Что я еще могу сделать? – он, будто подслушал ее мысли.

Валентина убрала руки от лица и выпрямилась:

– Я…я не знаю, что, – прошептала она, глядя прямо в его карие глаза, – разве, несколько слов жалости мне… – мужчина улыбнулся и взял ее ладонь в свою. Пальцы человека были горячими, девушке захотелось погреть второю ладонь, но она ограничилась легким кивком и ответной улыбкой. У нее никогда не было таких необычных моментов с мужчиной. Она всегда находила утешение среди слов сестры, матери или Лизы. Сейчас все было иначе, она чувствовала симпатию, понимание и поддержку. Валентину радовало то, что его диалог не начался со слов: «милашка, все хорошо», «ты такое очарование». Он подошел и просто спросил, чем помочь. Именно этот поступок подкупил девушку, она заинтересовалась мужчиной. Она захотела сказать ему в ответ что–нибудь, что вызвало на его губах улыбку и не находила таких слов. Вместо этого Валентина сжимала ладонь мужчины и чувствовала, что успокаивается.

Она так же пришла к горькому выводу, что впервые в ее жизни мужчина, который вызвал в девичьей груди намек на чувство, был женат.

– Кажется, я могу помочь, – он нехотя отпустил ее руку.

Валентина воровато спрятала руки за спину и быстро сказала: – Как?

– Вы летите в Нью–Йорк? – задумчиво произнес он.

– Да, мы несколько дней пробудем в городе, а потом отправимся на пляжи юго – западного побережья в парк Бичсайд–Ленд. – рассказывать план путешествия по Америке не имело смысла, но она вдруг захотела, чтобы он не уходил. Она хотела побеседовать с ним еще:

– В Косту. – закончила недлинное предложение Валентина в надежде, что он поддержит диалог и мужчина подержал разговор. Менее того, он улыбнулся такой улыбкой, словно Валентина сказала ему одну из ее личных тайн:

– Дайте мне блокнот или бумагу, или не знаю что–нибудь. – быстро скомандовал он. Лиза передала записную книжку, мужчина что–то быстро писал небрежным, размашистым почерком:

– Я оставлю контактные данные одного знакомого программиста. Он делает с техникой волшебные вещи.

– О, спасибо, – Валентина не удержалась и украдкой коснулась его локтя. Человек вздрогнул, передал ей записи, и резко поднявшись на ноги, довольно сухо сказал:

– Удачи, – с этими словами он прошел на место.

Валентина тоже поднялась с пола, неуклюже села в кресло и передала записи Лизе:

– Пожалуйста, не потеряй.

– Такое, думаю, вряд ли я потеряю, – одними губами прошептала притихшая, бледная Лиза.

– Валентина, – негромко позвала сестра.

– Да, София? – тоже тихо ответила младшая.

– Когда мне было пятнадцать первый мужчина, которым я восхитилась и увлеклась, тоже был женат. – сестра кротко улыбнулась, – Он тебе приглянулся я же вижу, но можешь не отвечать.

– Не знаю, – честно ответила Валентина. Она, правда, не могла сейчас разобраться с эмоциями и чувствами, – ничего не знаю. У меня ужасно болит голова. Одно, о чем я жалею, что не спросила его имени, так как нужно будет потом выслать по адресной книге флэшку.

– Его имя – Валентин Харт, – подсказала Лиза, – и, между прочим, ни флэшку, ни записи я не отдам. Не дождетесь, – тоном обиженного ребенка закончила девушка.

– Бога ради, – пожала плечами Валентина.

 

Глава 9

Нью – Йорк. США.

Данил застал его на балконе номера: бледный, босоногий, в черном халате, с сигаретой во рту, стаканом виски в правой руке и небрежно зачесанными черными волосами назад к затылку. Сейчас он походил на гангстера, сошедшего с иллюстраций тридцатых годов. К дьявольскому образу Лента не хватало разве что кольта на перилах балкона. Брат не обернулся, когда Данил прошел на белый балкон. Он курил. Дурной знак, когда младший брат курил сигареты, что–то было не так.

Харт не заговорил с братом, а только быстро затушил в спиртном окурок и оперся ладонями о перила. Мужчина на протяжении часа не сводил взгляд с дорожек у бассейна. Людей у воды было мало, но не гламурные девицы и ухоженные мужчины интересовали его. Напротив балкона Лента в одной из беседок сидела своеобразная пара: пожилой мужчина и молоденькая девушка. Судя по темному загару и веснушкам на лице, мужчина принадлежал к жителям Южной Америки. Девушка против седого кудрявого мужчины, казалась белокурой: ее светлые прямые волосы были аккуратно собраны в небрежный пучок. Девушка, как и взрослый собеседник, была одета в черные одежды. Пара оживленно вела беседу: мужчина шутил, девушка кивала в ответ, Лент с силой сжимал стакан.

«Она нравиться ему, – едва сдерживая злость, думал он, – он увлечен ей. Еще бы такая милая, нежная роза рядом с ним. Где же я его видел? Хм, вроде бы он писатель…да–да, бразильский писатель у нас завтра с ним совместное интервью. Как же я мог забыть? Агент говорил мне…м–м, Пауло…фамилия – забыл. Не важно. Важно то, что он симпатизирует ей и она – она так смотрит на него. Мне совершенно не нравиться ее взгляд. Хотя, я больше преувеличиваю – это просто встреча поклонницы и кумира. Не больше. Да, определенно. Тогда почему мне не по себе?»

Мужчина положил пальцы на ее руку и похлопал ими по ней. Девушка опять кивнула, показывая ямочки на щеках. Лент прикусил нижнюю губу до крови и с силой вцепился в балкон.

«Что он делает – черт побери!? Он заигрывает с ней!? Хватит Валентин! Развернись и уйди!» – приказывал он себе, но остался смотреть на пару, ведущую диалог внизу у бассейна.

В реальность Лента вернул короткий свист над ухом. Брат, таким образом, решил привлечь к себе внимание Харта, а еще всю охрану и людей внизу. Валентин ахнул, и осел на пол, схватив Данила за галстук. Брату пришлось, принять горизонтальное положение следом за Валентином, чтобы не быть задушенным.

Мужчины переглянулись – взгляд Валентина был недовольным, а Данил пока не понял суть глупого положения в котором они оказались. Шутка вышла весьма ироничной: двое взрослых мужчин прятались за перекрытием балкона, чтобы не попасть в объектив камер, не быть замеченными богемными сплетниками.

– Подглядывать пошло, тебя могут принять за извращенца, – кашляя, сказал старший брат.

– Наблюдать и подсматривать две разные вещи, – сухо сказал Валентин, – я – наблюдал.

– Бинокль дать? – Данил развязал галстук, растирая красный след на шее.

– Не ерничай, – Лент достал из кармана халата айпод и приложил его к губам.

– Да, что ты говоришь? – хохотнул брат, – А что мы делаем, прячась за перилами балкона твоего номера? О, наверно, ты хочешь вернуть флэшку у хорошенькой кошечки, что сидит внизу, на которую запал в самолете. Скажи я не прав?

– Прав, что она хорошенькая, – улыбнулся Лент, – а еще флэшка это только предлог.

– Обручальное кольцо не жмет? – брат пошел в наступление, при его словах мужчина поморщился:

– Амелия – это другое. Свою жену я хотел всегда: в самолете, в машине, на полу, в душе и даже не лестнице. Амелия – это страсть, Дэн. – подбирая правильное выражение, Лент сказал не сразу, – С этой девочкой я просто хочу…поужинать.

– И это мне говорит тридцатипятилетний мужчина, – криво усмехнулся тонкими губами Данил, – не верю.

– Твое право, – пожал плечами Харт, – тем более ты должен ее помнить. Они наши соседи в России, в Дачном. Мы не общались, но пару раз я видел сестер, как и ты. Поэтому я хочу быть вежливым и пригласить ее на ужин.

– О, конечно, – кивнул брат, – вспомнил. У них еще история дурная приключилась, после нашего отъезда. Подожди–ка…эта девочка альбинос…Валентина. Ее, кажется, изнасиловали, а потом мы потеряли с ними связь. После случая семья перестала приезжать за город на отдых.

– Да, все верно, – Лент стал растирать уставшие глаза, чтобы брат не заметил, как дернулось его лицо при последнем высказывании Данила.

– Однако Лент ты играешь с огнем, – после молчания сказал Данил, – Зачем она тебе? Признайся мне, что твое знакомство с Валентиной не просто вежливое одолжение для самого себя, девушка тебе понравилась.

– Да, – нехотя признался он, – да, я увлекся ей. Подумай сам, привлекательная девушка на моем пути, после всего дурдома, что устраивает в моей жизни Амелия. Я уже молчу о проблемах с ребенком. Валентина, как глоток свежего воздуха – не просто женщина на одну ночь. Нет, это другое. Она как пять минут до рая. Представь, ты стоишь на остановке и ждешь, что твоя жизнь измениться, и она меняется – судьба дает шанс исправить ошибку.

– Не понимаю твои слова, – Данил покачал головой.

– Я не могу сказать тебе всего, так как сам не совсем понимаю, к чему все затеял. Понимаешь, мне нужно с ней поужинать, чтобы понять, что я должен делать дальше, – со вздохом закончил Лент.

– Валентина даже не узнала в тебе знакомого. Ты зря тратишь время, – сухо признался Данил.

– Однако я оставил номер, и она позвонила, – хитро улыбнулся Лент.

– Ты – что? – захохотал брат.

– Чшшш! – мужчина приложил палец к губам, – Смейся тише!

– И это мне говорит мужик, сидящий на полу, как школьник, – Данил хохотал до слез, – твои фанатки будут в шоке! Ты оставил свой номер на клочке бумаги? Только бы она позвонила??? Лент, я не верю, что такое ты мог выкинуть – ха–ха…

– Ну, я не подписался и…, – приступ смеха брата не дал ему закончить фразу.

– Продолжай…– вытирая слезы от смеха, сказал брат.

– Не подписался, записал почту программиста, а под ней номер. Конечно же почтовый ящик оказался не действителен, Валентина позвонила мне и я дал нужный адрес – все. – быстро закончил он.

– Ого, возможно я не оценил тебя, – сказал серьезным голосом брат.

– Не оценил. Плюс ее номер в карте моего телефона и, – Лент нервно вертел телефон в тонких пальцах, – я не знаю, что написать в смс, с просьбой поужинать – послезавтра она уезжает в Орегон.

– Откуда такие подробности? – подколол младшего брата старший.

– Она сказала мне в самолете про парк…в штате Орегон. Они…они едут туда отдыхать на дикие пляжи в Косту, – Харт сделал неопределенный жест рукой.

– Ты меня извини брат, но ты болван, – серьезным тоном заговорил Данил, – поглядел бы на себя со стороны. Давно я не видел тебя таким с Амелией. Хорошо это или плохо, решать не мне. Одно я скажу тебе – реши проблему с женой, как можно скорее. Напиши смс или лучше позвони Валентине. Пригласи на ужин. Добейся ее. Я знаю, ты всегда добиваешься целей. А еще, береги эту девочку от СМИ и поклонников. В противном случае они загубят ваши отношения. Роман, дружбу, секс или общение – неважно, береги ее от них. – подумав Данил добавил:

– На твоем месте я бы с ней просто переспал. Может тебе просто не хватает секса?

– Нет. – твердо сказал Лент, – однажды я взял силой девушку и жалею об этом. Больше так ошибаться я не хочу.

– Твои слова меня пугают, Лент, – тихо заметил Данил.

– Всему свое время, Дэн, – отмахнулся он, – итак, что мне сказать ей в смс? На слове «привет», мое воображение подводит меня.

– Все что душе твоей угодно, – пожал плечами брат, – пока она не скажет – да. Давай, пройдем в номер? Я замерз – на полу холодно.

– Не–не, – Лент схватил Данила за рукав пиджака, – сначала посмотри кто там внизу.

– Как дети. – поморщился мужчина, – Так. Выглянул. Никого нет. Пошли.

– Точно? – он все еще сидел на полу.

– Точно–точно, – и брат поднялся с коленей.

Ему пришлось последовать примеру Данила. Он поднялся на ноги и не удержался, обернулся назад. Беседки у бассейна были пусты.

 

Глава 10

Нью – Йорк. США.

«За окном еще 6 октября. В Нью–Йорке пошел первый снег. В этом году погода балует нас своим непостоянством. Синоптики ужасно лгут. Хорошо я додумалась взять теплый палантин и сапожки. У Лизы с Софией возникли проблемы с одеждой, так что они уехали за покупками, а я осталась в номере за хозяйку с Мишей. Говорить подругам – «эм, говорила» наверно не стоит. Они так увлеклись внешним видом, что забыли, что на улице не лето, а осень.

Осень капризное, странное время года. Да именно, осень в этом году странная и не только из–за погоды. Завершение года выдалось интересным и необычным на события: с начало неожиданное предложение Миши ехать отдохнуть на побережье Косты. Мое спонтанное решение лететь в Нью–Йорк. Встреча в самолете с Валентином Хартом, (почему–то моя, а не Лизина), наконец, вчерашний разговор в Пауло Коелье.

Я даже не могла подумать, что можно так легко подойти к человеку и просто сказать «привет». Бразильский писатель очень интересный человек – прямолинейный, открытый. Он многое подсказал мне в решении проблем с моей прозой. Мы, кажется, проговорили с час или больше. Время пролетело, как миг. Я даже не заметила, как часы близятся к полуночи. Пришлось прощаться и всю дорогу слушать, как девушки обижаются, что в ночной клуб мы не попали только потому, что я увидела возле отеля своего любимца. Скажу одно, мне было все равно на их обиженные взгляды – я получила много удовольствия от общения с этим замечательным человеком, и обязательно придумаю пару милых вещей, чтобы девочки не обижались больше на меня...»

От дневника Валентину отвлек телефон сообщивший, что ей пришло смс:

| День Добрый. Я думаю, что зимняя погода не помешает нам поужинать?|

– Что? – спросила она у самой себя, чем привлекла внимание Миши.

– Поклонник, – улыбнулся блондин.

– Не знаю. У меня номер не подписан. Наверно ошиблись, – Валентине все еще не терпелось дописать запись в дневнике. Однако девушка решила ответить на смс–ку:

|Привет. Твой номер у меня…м – м… не подписан. Простите? |

Телефон отреагировал тут же:

|Валентин. Я, кажется, спас твой ноутбук в самолете. Кстати как он? |

|О, Харт. Вношу номер в телефонную книгу. Ноутбук сегодня поеду забирать ближе к вечеру. Валентина|

Девушка широко улыбнулась. Ей было приятно, что он написал. Не позвонил, а именно написал. Она любила письма пусть даже электронные. В них можно было подобрать слова, не то, чтобы держа телефонную трубку у уха обдумывать каждое слово. Притом в разговоре всегда можно было ошибиться, а в переписке была особенная прелесть – можно перечитать и отправить всегда то, что хочешь сказать.

|И да, пожалуйста, вышли мне адрес, куда переслать флэшку. Валентина|

О предмете она вспомнила поздно, пришлось отправлять смс вдогонку предыдущему. Телефон ответил не сразу:

|Флэшка всего лишь безделушка. Итак, Валентина, поужинаешь со мной? Валентин|

Похоже, он не думал прекращать переписку. Его настойчивость смутила девушку. Она даже подумала сказать «да», но вспомнила о блокноте Лизы. Быстро пролистав его, осталась недовольна – планы на Нью–Йорк были расписаны поминутно. Пришлось отказать, а внутренний голосок упрямо шептал, что ей было бы с ним приятно провести часок другой:

|Я бы с удовольствием, но завтра мы уже улетаем в Орегон. Валентина|

|Однако у нас есть еще 6 часов дня…и 12 часов ночи. Валентин|

– Нет, каков он? – Валентина резко встала со стула. Стул не удержал равновесия и упал на пол.

Миша отложил журнал на журнальный столик:

– Эй, солнышко ты что? Поклонник пошел в наступление?

– Да, он флиртует со мной! – щеки, уши, шея Валентины стали краснеть, – Я…я не знаю, что на такое писать? Он такое вытворяет словами, что…о, Боже…мне стыдно думать о его смс!

– Тебе просто не хватает опыта, – улыбнулся Миша, забирая телефон из ее рук, – могу подсказать, что написать?

– Нет, уж спасибо, – девушка забрала телефон обратно, – смс – письма это личное. Просто один мой знакомый очень талантливо смущает девушек.

Валентина лгала. Она понятия не имела, что писать на смс, так что девушка написала первое, что пришло в голову:

|Валентин, ты меня смущаешь. Валентина|

|Не думаю, что мои смс заставляют твои бледные щеки краснеть. Или все же…заставляют? Валентин|

Из комнаты она перебралась в ванную, чтобы хихикающий Миша не донимал расспросами. Валентина и так была красная, как алая роза. К тому же знать с кем переписывается Валентина, Мише было не к чему. Харт был женат, ненужные разговоры и шутки были некстати.

Девушка уселась на полу и ответила:

|О, прости! Трудности перевода. Я, кажется, неправильно сказала. Валентина|

Не самое удачное оправдание, но это лучше, чем просто не ответ.

|Я прекрасно тебя понял, но чем дольше ты будешь говорить «нет», тем больше я буду ждать – столько сколько потребуется. Мы все равно поужинаем, Валентина. Валентин|

– Нет, какой же ты…сильный в словах Валентин, – девушка покачала головой. Харт умел добиваться то, что хочет.

|Но я не знаю… Лиза расписала все по минутам. Прости, но это пока невозможно. Валентина|

Слабая попытка оправдаться, она почти сдалась. Однако последняя смс заставила ее подняться с пола. Девушка едва не выронила телефон из дрожащих пальцев:

|Значит, наш ужин будет возможен в Орегоне. Валентин|

|Не шутите так. Валентина|

|Я не шучу. Мы встретимся в Косте. Валентин|

Она облизала пересохшие губы и на время отложила телефон. Нужно было умыться и постараться справиться с эмоциями. Привести в должное состояние стоило не только путающиеся мысли после странного смс – диалога, но и дрожащие ладони, подкашивающиеся ноги. Ледяная вода побежала ручейками по лицу, и она, более менее стала понимать суть предыдущих смс. Валентин сказал прямо он приедет в Косту, если потребуется. Это означало одно – или он неудачно пошутил, или перешел на шантаж, или девушка разозлила его своим ненужным жеманством:

|Не думаю, что я знаю тебя. Скорее вижу, что как публичный человек, ты не полетишь в Орегон…нет, я так не думаю. Валентина|

|Ты абсолютно не знаешь меня. Я же знаю, чего я хочу – поужинать с тобой Валентина. Валентин|

|Харт, ты меня и смущаешь, и пугаешь…твои слова в смс – я не знаю, что думать…Валентина|

Он действительно немного пугал ее своей прямолинейностью и настойчивостью. Конечно, Валентин привык к такому общению: вопрос – ответ, но Валентина не привыкла. У нее был маленький опыт общению с мужчиной. А если быть честной с самой собой то, опыта по сути никакого не было и как на зло подсказать, что делать девушке было некому. Тяжко вздохнув, она еще раз перечитала смс и пришла к выводу, что текст нес в себе легкий флирт. Валентина умудрилась «построить смс –глазки» – легкий едва уловимый между строк подтекст. Валентина назвала бы переписку «нитью». Едва заметная связь между женатой знаменитостью и приземленной девушкой из далекой снежной России – Валентина фыркнула:

– Бред!

В подтверждение ее слов пришла смс от Харта. Текст был холодным и сухим:

|Я бы продолжил твое смс словом «интимны», но я не хочу тебя, а если бы и захотел – я бы добился тебя другим способом. Мои смс всего лишь приглашение…,приглашение на ужин не больше. Валентин|

На этом переписка оборвалась.

– Какая же я глупая…, – Валентина снова начала умываться холодной водой.

Конечно, он просто был вежлив с ней, а она придумала какие–то интриги, подтекст в смс, придумала, что он флиртует с ней. Валентин просто был вежливым, милым, сдержанным, прямолинейным не больше. Лицо начало неметь от ледяных потоков, только тогда она позволила себе отстраниться от раковины. Несколько раз шумно вдохнула и выдохнула. Немного придя в себя от эмоций, Валентина быстро написала следующую смс:

|Хм? Коста. Море. Пляж. Ужин. Красивое место. Осень. Интрига. Ты прав одном – это интрига…Валентина|

Подумав, она сохранила смс в черновики, так как передумала отправлять. Однако вместо «сохранить», девушка нажала машинально на клавишу «отправить».

 

Глава 11

Нью – Йорк. США

Вспышки фото камер слегка слепили глаза. Их щелчки неприятно били по ушам. Лент вел себя невозмутимо – как всегда был слегка холоден и сдержан. Улыбка на идеальном лице, но неширокая, а с этакой хитрецой. Глаза мужчины смотрели на присутствующих в зале спокойно и сосредоточенно. Черная рубашка сидела идеально, верхние две пуговицы небрежно открывали то, что на нем была только ткань, а под ней сильное тело. Женщины и девушки в зале оценили легкий намек. Атмосфера слегка накалилась, как говориться, в воздухе запахло присутствием секса. Мужчины начали нервничать, когда он небрежно поправил подтяжку на широком плече. От них отдавало душком зависти и легкой эротикой. Слэш всегда шагал за Лентом по пятам, когда он проснулся знаменитым. В современном веке – мужчину желают не только дамы, но и господа.

Рядом с Хартом сидела хорошенькая актриса. Кажется, вампирическая картина принесла ей успех. Девица заслужила много оваций за роль второго плана, но Эмми не получила, так же как Лент. Девушка смотрела на Лента с интересом, пыталась шутить, но мужчина не обращал на это внимание. Легкий флирт был сегодня не для него. Да, он улыбался девушке, и да, кажется, он сделал ей несколько комплиментов. Актриса смутилась и ошиблась с ответом журналисту в интервью – определенно Лент имел почти магическое влияние на хрупких представительниц слабого пола. Если бы он захотел у них мог бы быть неплохой секс в туалете или в машине, или в лифте. Однако худая, высокая девушка не интересовала Харта. В ней не было изюминки, рядом с ним сидела просто красивая девушка не больше – не меньше.

Справа от симпатичной актрисы сидел знаменитый бразильский писатель. Мужчина жестикулировал руками и оживленно отвечал на вопросы. Еще вчера этот засранец флиртовал с его Валентиной, но сегодня все обиды и недосказанности были на время забыты, потому что пришел час для интервью. Пресса и поклонники не прощают ошибок. Ни в коем случае нельзя ошибиться, нельзя неправильно себя подавать, нельзя быть мягким или слишком жестким – нужно уметь нравиться – сохранять тонкую грань между тем «нужно» и чего «не нужно».

Лент как раз эту грань нарушил, когда незаметно поставил в режим «без звука». Вчера разговор с Валентиной не принес ему душевного равновесия. Может оттого, что брат был прав – она была с ним вежлива. Валентина не входила в легион его поклонниц, но и в лагерь ненавистников конечно не присоединилась. Она была одна из тех немногих людей, которым было все равно. Они жили в своем маленьком мирке, который ограничивался всего несколькими пунктами: учеба – дом, дом – работа, вечер – друзья, снова учеба – дом.

Однако что–то подсказывало ему, что мир девушки куда больше и глубже простых банальностей. Отчего – то он был уверен, что девушка не гордиться своей необычной внешностью, а наоборот предпочитает единение. Например, чтение книг и прогулки по осеннему парку. Это был ее особенный мир – мир, в который Валентин так бесцеремонно ворвался.

Телефон ожил, и на экране высветилось смс:

|Хм? Коста. Море. Пляж. Ужин. Красивое место. Осень. Ты прав одном – это интрига…Валентина|

Сообщение было отправлено вчера, как раз после того, как он решил прекратить бессмысленный разговор с девушкой, и отключил телефон.

Мужчина тихо выдохнул. Его зрачок расширился, а сердце сделало – «р–раз» –молчание – «д–два». Нужно было немедленно скрыть свои эмоции, которые комом подступали к его горлу. Кажется, голос сел. Лент взял стакан с водой и отхлебнул несколько маленьких глоточков, слегка прочистил горло. Он придал своему лицо заинтересованный вид, что слушает вопрос журналистки. Слегка наклонил голову в бок и мечтательно улыбнулся. По его улыбки было сложно понять, о чем сейчас думал Лент.

|Я заинтригован. И с добрым утром в снежном Нью – Йорк. Валентин|

|И тебе утро доброе, но я уже в Косте. Ем яблоки. Валентина|

|Оставь мне кусочек? Валентин|

|Конечно, только для начала улыбнись мне. Валентина|

|Оу??? Валентин|

|Моя подруга Лиза обожает тебя, и вместо новостей мы смотрим твое интервью. Валентина|

– Валентин вернитесь к нам из зоны «не доступен», – пошутила хорошенькая соседка рядом с Хартом и заглянула на монитор айпода. Мужчина ловким движением перевернул экран к низу на стол и, глядя прямо в объективы камер, широко улыбнулся:

– Трудно не отвлечься, когда один хорошенький человечек соблазняет тебя спелыми яблоками.

Люди в зале засмеялись.

– Видно яблочки вкусные, – пошутила смущенная журналистка.

– О, да. Я бы хотел отведать плод с южного дерева, – это было сказано таким тоном, что мужчины в зале заерзали на стульях, многие из женщин многозначительно переглянулись. Брови старшего брата поползли вверх, так как Данил тоже присутствовал на интервью.

– Итак, о кино, – голос Харта вновь стал серьезным, черные глаза смотрели на присутствующих в зале немного холодно и отстранено.

Айпод пока он давал интервью опять напомнил о себе, но мужчина не прикоснулся к нему. Актриса рядом все время смотрела на телефон и Лента с большим любопытством. Намерений девушки он не знал, так что предпочел подождать окончания пресс-конференции, чтобы подарить миру одну из своих волшебных улыбок и уйти подальше от любопытных глаз.

Первое место, куда понесли Харта ноги – это была стоянка, где находилась его машина. Правда добраться до авто было сложно, учитывая то, что по дороге на парковку он дал несколько десятков автографов и примерно такое же количество раз улыбнулся в объективы фотокамер. На помощь брату пришел Данил. Он аккуратно подхватил того под локоть и вывел из счастливой толпы.

Когда сели в машину Данил разжал тонкие губы:

– Ты не отдаешь отчет своим действиям, Лент. «Я хочу отведать плод с южного дерева», – передразнил слова брата тот, – ты явно говорил не о яблоках и не о своей жене. Ты что все мозги оставил на балконе номера или в самолете?

– Смс–ка от Амелии, кстати, – разочарованно сказал он, не отвечая на вопрос брата, – просит позвонить ей после интервью. Видимо очередной фаворит оказался не так хорош в постели, после того, что с ней вытворял я. Моя жена вспомнила обязанности и что у нас, кажется, есть дочь.

– Пф, – криво усмехнулся Данил, – а ты помнил про Ани?

– И помню, – кивнул Лент, – сегодня я заберу ее с собой в Косту.

– Амелия лучше удавиться, но не позволит забрать дочь, – подавил разочарованный вздох брат.

– Попробовать стоит, – набирая номер жены, сказал он.

Капризный голос Амелии начал разговор без церемоний:

– Я вчера тебе весь вечер пыталась дозвониться.

– У меня села батарея, – бесцветным голосом лгал он.

– О? Даже так? – хохотнула жена.

– Извини, – он решил вести себя тактично.

– Я уволила Мили, она болтает. Мне это не нравиться, – веселым голосом сообщила Амелия. У нее хорошо вышло вызвать в его голосе эмоции:

– Ты НЕ уволила Мили. Запомни. Или клянусь, что встану на защиту няни и засужу тебя. – голос Лента сейчас напоминал холодный даже ледяной металл.

– Ой, ну ладно, мне же нужно кого–нибудь уволить, если ты ведешь себя как гей в этой дурацкой черной рубашке плюс коричневые подтяжки. Ах, да, еще смс–ки молодому деревцу, чей персик ты хочешь вкусить. Что–то мне подсказывает, что персик имеет вид члена и отменной мягкой попки. – Амелия веселилась от души.

Валентин был невозмутим, он давно привык к манере общения жены:

– Я не виноват, что тебе не хватило витаминов ЕБЦ – купи фаллоэмитатор.

– Пойду–ка я покурю, – Данил не был готов к семейному разговору между супругами.

Лент кивнул брату и продолжил:

– Передай Мили, чтобы подготовила вещи Ани. Дочка летит ко мне в штаты.

– Я никуда не поеду, – сухо сказала она.

– Не о тебе идет речь, Амелия, а о няне и моей Ани, – перешел на деловой тон Харт.

– О, еще интереснее. – резко сказала в трубку она, пришлось слегка отстранить айпод от уха, – А я сказала – Ани никуда не поедет – это мое слово. Я соскучилась по своей девочке, если хочешь, можешь приезжать домой, но дочь останется при мне, дорогой, – ядовито приторным голосом закончила жена и бросила трубку.

– Дай сигарету, – Лент вышел из машины и бесцеремонно забрал из рук брата окурок. Шумно затянулся.

– Ты же бросил курить? – хмыкнул брат.

– С Амелией невозможны две вещи: бросить курить и заняться с ней сексом, после того как думаешь, сколько мужчин побывало в ее постели. – в два входа и выдоха в легкие Харт выкурил сигарету.

– Плохо выглядишь, – заметил Данил.

– Я всегда плохо выгляжу после общения с Амелией, – Харт кусал губы, – Дэн мне писала Валентина. Она в Косте.

– Садись в машину, я кое–что тебе скажу, – когда мужчины уселись в салон Данил быстро произнес, – тебе хватит одной недели?

– На что? – не понял младший брат.

– Ну же, будь мужчиной. Признайся, что ты бежишь за этой маленькой «снежной – необычной»? – улыбнулся брат.

– Да, – коротко ответил Лент, – не бегу, а лечу. Она больше чем симпатия, что делать я пока не знаю.

– Я подарю тебе неделю. Эту неделю ты будешь от мира инкогнито. Разберись в своих чувствах, в себе. Наконец, отдохни и приезжай с новыми силами и решением. – брат похлопал младшего по плечу.

– Спасибо, брат, – кивнул Лент и написал еще одно сообщение:

|А сегодня ты согласна со мной поужинать? Валентин|

Ответ пришел тут же:

|Да. Валентина|

Харт улыбнулся, слегка прикусил губу и, надев черные элегантные очки, завел мотор авто. Черный «Mercedes» плавно тронулся с места парковки.

 

Глава 12

Коста. Штат Орегон. США

Коста другая планета, измерение, вселенная после гигантской, вселенной, глянцевой культуры Нью – Йорк. Километры дикой нетронутой природы: скалы, что уходили глубоко в воду и грубый песок, смешно щекотавший ступню человека идущего по дикому пляжу. Синий–синий океан, что отступал перед сушей во время отлива и обнажал позеленевшие камни под водой, водоросли на берегу, ракушки, морские звезды, выброшенные волнами на мокрый, слегка смешанный с глиной песок. Стайки диких чаек, что парили в утреннем небе и хрипло кричали друг другу на птичьем языке – все это была Коста.

Маленький городок на краю земли – это не рай, а грань где заканчивался мир – мир, где жители земли вечно куда–то спешили, не задумываясь над тем, что маленькая сказка рядом с ними. Например, огромная даже гигантская волшебная вещь над их головами – прекрасное небо с пушистой периной из облаков и ярким солнцем. Под ногами людей тоже лежало волшебство – желтая листва, что опала этой осенью с деревьев. Она смешно шуршала под кедами, каблуками, туфлями прохожего. Разноцветные дубовые листья так и просились поднять их, чтобы сделать из них букет или экибану да подарить оригинальный подарок любимой. Волшебство было рядом с людьми, которые забыли о нем и только в Косте, маленькое чудо оживало, потому что прекрасный синий океан невозможно было пройти стороной. Одно его величие вызывало бурю эмоций и множество мыслей, что так и хотелось взять ручку да написать под шум волн сонет или стихотворение любимому.

Косту даже городом нельзя было назвать: маленькие придорожные домики, одна школа и несколько магазинчиков. Тихое местечко, в котором редко что происходило наверняка, разве нечастые туристы, что приезжали в основном на летний сезон погостить в гостях у сказки…

Сегодня Валентина проснулась на мягкой кровати в небольшой комнатке домика, который россияне сняли недалеко от берега. Девушка сладко потянулась и улыбнулась желтому потолку, на который посмотрела. Настроение было не просто хорошим, оно было настроением самой счастливой девушки. Она перевернулась с живота на спину, достала со столика зеленую тетрадь и счастливо улыбаясь, начала писать:

«Как хорошо просыпаться не в слезах, а от улыбки на губах от своих снов. Как легко… и ах, опять проситься слово «хорошо» на бумагу… как замечательно жить, зная, что ты можешь высыпаться по ночам, а не спрыгивать со своей кровати в холодном поту.

Миша был прав, что наше небольшое путешествие изменит меня полностью – я чувствую, я знаю, я понимаю, что здорова. Необычно писать и произносить вслух эти выражения – больше нет страхов, нет кошмаров, ничего нет, только новая я. Домашние уже почти смирились с тем, что я – чудная. Однако пришло время измениться. Мне потребовалось пять лет, чтобы понять, что я живу, а не существую. Может я и существовала, пока в моей жизни не появился один человек…

Последнее время он сниться мне… часто. Стоит закрыть глаза, как вижу его черные глаза и представляю, как щекочу черные кудрявые волосы. Мне хочется прикоснуться губами к его высоким, острым скулам. Я думаю о нем, каждый раз, когда кто–нибудь из домашних восклицает – «О, Харт!». Мое сердце начинает биться в два раза быстрее, когда слышу его голос из динамиков монитора. Возможно это последствие того, что он поразил меня проступком достойным мужчины, когда поднялся с кресла в самолете и спас. О, я оценила его рыцарскую щедрость!

Надо же…еще не поднявшись с кровати, я пишу о Валентине в своем дневнике. Даже сейчас мои мысли обращены только к нему, и что уже таить …я мечтаю о женатом мужчине. Конечно, человек, прочитавший эти строки, скажет, что я поступаю неправильно. На земле много холостяков и я бы могла найти молодого человека без обручального кольца на пальце. Ирония в том, что я не хочу, чтобы с моего пути уходил этот мужчина. Мне он нравиться – нравиться как мужчина. Он привлекает меня и привлекает, прежде всего, тем, что он недоступен.

Не я недоступна, а он…хм…

Мужчина из богемного мира Европы и девушка из снежной страны пишущая на заказ картины – столько сарказма в этих строках. Прямо–таки история о Золушке и Принце. Увы, я не Золушка – я женщина, которую грубо изнасиловали, и которой понадобилось много сил, чтобы прийти в себя. Сейчас я просто хочу, чтобы я была любима. Да, именно вот то выражение, что требует мое холодное сердце и неопытное тело. Я хочу узнать его не из статей, тщательно «подчищенных» журналистами, не из блогов блогеров, которые боготворят его как бога или же наоборот. Я хочу узнать его настоящим. Прикоснуться нему и выслушать, что он думает по поводу…ну, хоть сегодняшнего утра. Я хочу узнать, каков он в жизни. Пиар и суть – сильно отличаются, как правило. Я хочу его…», – строки в ее дневнике оборвались на довольно пикантном моменте, потому что телефон сообщил о новой смс:

|Я заинтригован. И с добрым утром в снежном Нью – Йорк. Валентин|

– Отвлекать от дневника у тебя входит в привычку, – читая смс–ку, вслух пробормотала Валентина, – в смысле «заинтригован»? Чем? О, Валентин…я не понимаю, о чем ты пишешь! Так, хорошо, посмотрим отправленные смс…ох! – и она увидела, что ее вчерашнее сообщение было не сохранено в «черновики», а отправлено Харту.

В комнату шумно зашла Лиза:

– Беседа сама с собой утром? Может не стоит???

– И тебе утро доброе…о, яблоки! М–м, зеленые мои любимые! – Валентина потянулась к тарелке в руках подруги:

– Фрукты для сегодняшнего просмотра прямого интервью с Хартом. Ты идешь? – сладко улыбнулась та, подавая кусочек Валентине.

– Ой, нет. Без меня, – строго сказала Валентина, – теплый осенний день я хочу провести на пляже.

– На пляж мы пойдем все вместе. Ну, Валечка не будь занудой, – кокетливо заметила подруга, – после того, как он спас твою тощую задницу ты обязана его полюбить.

– Спасибо, мне хватило самолета, – «и смс», – мысленно добавила девушка, откусывая кусочек от яблока и отсылая новое сообщение:

|И тебе утро доброе, но я уже в Косте. Ем яблоки. Валентина|

|Оставь мне кусочек? Валентин|

Телефон ответил тут же, а щеки девушки быстренько, как по команде покраснели.

Лиза заметила реакцию Валентины на письма:

– Ого, ты и смс – две разные вселенные. Кто это?

– Валентин, – созналась Валентина, выбралась из кровати и надела халат, – пишу ему, что лопаю яблочки, а с ним не поделюсь.

– Не смешно, – обиделась Лиза, но тут же передумала дуться, – Валя я хочу задать тебе немного личный вопрос?

– Какой? – девушка замерла.

– На счет Миши и тебя, – осторожно начала Лиза.

– Да? – Валентина расслабилась. Как хорошо, что подруга не задала вопрос иначе – «на счет тебя и Харта?».

– Как ты к нему относишься? – теперь покраснела Лиза.

– Ох, это, – Валентина не сразу поняла, что имеет в виду подруга, – никак не отношусь.

– Как это – «никак»? А смс – ки? Хотя ты можешь не отвечать – это твое личное дело… просто мы хотели …точнее, я хотела немного с ним пообщаться, пофлиртовать, потому что он милый и кажется, нравиться мне. Очень нравиться, Валентина. – теперь не только щеки, но и уши Лизы были алыми.

Девушка взяла еще кусочек яблока и широко улыбнулась:

– А как же Валентин Харт – любовь всей твоей жизни?

– Не иронизируй, – сухо сказала Лиза, – Валентин всего лишь мой муз…недосягаемая планета, как луна. О нем не может быть и речи. У нас совершенно разные миры. Если ты не хочешь отвечать на вопрос, скажи, и не…

Валентина довольно резко перебила речь подруги:

– Нет, Лиза, нет! Он не бог, а человек и я уже несколько дней переписываюсь с твоей недосягаемой планетой! Не веришь, идем! – Валентина потянула Лизу за руку и девушки вышли в гостиную, служившую кухней. В кухне – баре спорили София с Мишей. Они довольно шумно обсуждали приготовление салата и не обращали на подруг внимание.

Телевизор уже был включен, и на нем красовалось лицо Харта.

– Читай, – Валентина показала набранный текст:

|Конечно, только для начала улыбнись мне. Валентина|

Нажав на клавишу «отправить» Валентина и Лиза поглядели в монитор. Харт сидел за столом. Он довольно небрежно играл пальцами с айподом. Сообщение видимо дошло, но никаких эмоций лицо мужчины не выразило, он только быстро прикоснулся к нескольким клавишам. В руках Валентины ожил телефон:

|Оу??? Валентин|

– У него непроницаемое лицо, – пожала плечами Лиза, – не видно, что он пишет смс. Не вариант. Ты разыгрываешь меня.

– Отлично, тогда напишем так, – Валентина показала подруге еще один текст:

|Моя подруга Лиза обожает тебя, и вместо новостей мы смотрим твое интервью. Валентина|

– Ты смотри, как вампирическая актриса на него смотрит, – криво улыбнулась Лиза.

– Не на него, а на айпод, – кивнула Валентина.

Тем временем камера навела крупный план на вампирическую актрису рядом с Хартом:

«Валентин вернитесь к нам из зоны «не доступен», – пошутила сгорающая от любопытства девушка.

Мужчина был невозмутим, он прочитал смс и притом его пухлые губы сказали:

«Трудно не отвлечься, когда один хорошенький человечек соблазняет тебя спелыми яблоками».

Люди в зале засмеялись. Валентина широко улыбнулась и положила телефон на диван. Лиза была в легком оцепенении.

«Видно яблочки вкусные», – пошутил кто–то из зала.

«О, да. Я бы хотел отведать этот плод с южного дерева», – это было сказано довольно низким голосом. Менее того, Валентин отвел взгляд от айпод и поглядел прямо в камеру. Валентине почудилось, что он смотрит прямо на нее.

– Лиза дыши, – тихо сказала она, чтобы не выдать то, что смущена.

– Мне водички, пожалуйста, – прохрипела подруга, усаживаясь в подушки на диван.

– Минутку, принесу, – Валентина ушла к Мише с Софией, наливать минералку.

Она не могла видеть, что пришло еще одно смс от Валентина, а Лиза увидела его:

|А сегодня ты согласна со мной поужинать? Валентин|

– Я думаю, в будущем ты скажешь мне за ответ «спасибо», подруга, – и Лиза быстро набрала по клавишам:

|Да. Валентина|

 

Глава 13

Коста. Штат Орегон. США

В Косте Харт снял маленький домик недалеко от пляжа, удаленный от дороги Орегон Кост Хайуей. Ему нравился одноэтажный дом окруженный зарослями деревьев. В – первую очередь было очень удобно, что когда его машина въезжала за поворот широкой улочки она скрывалась в зарослях дворика. Лент также взял машину на прокат, так как черный «Mercedes» привлекал к себе много внимания. Однако любопытство прессы и местных жителей могло привлечь даже его скромное авто, (один случайный снимок его лица и публикация фото в сети, как фанаты тут же поплелись бы за ним в Косту), так, что лишняя осмотрительность не помешала. Во–вторых, ему нравилась добродушная пожилая хозяйка, которая не признала в нем знаменитость. В – третьих, Ленту было удобно, что домик был несильно удален от центра городка и дороги. Десять минут – Лент оказывался на пляже, а через пять минут – у окон домика Валентины.

При воспоминании о девушке мужчина улыбнулся:

– Миссис Луиза я ушел на пляж. – с этими словами Лент быстро спустился с невысоких ступеней голубой веранды, аккуратно проманеврировал между зарослями деревьев и вышел на широкую улицу. Погода в этом сезоне баловала своим теплом. С океана несло теплым южным ветром, если бы не октябрь, то Лент рискнул искупаться в воде. Однако ему пришлось оставить эту затею, так как через неделю должны были начаться съемки фильма, простуда была не к чему.

Итак, мужчина прошел несколько улиц, перешел через Кост Хайуей стал спускаться по камням к пляжу. Он отметил про себя, что было весьма умно надеть кроссовки и серый вельветовый спортивный костюм. Перепрыгивать по камням в туфлях и брюках было бы очень неудобно. Конечно, он мог воспользоваться деревянными ступеньками специально оборудованного спуска для таких случаев, но Харт не стал рисковать. Перед спуском лежал пляж чуть дальше был построен пирс, туда часто спускались местные рыбаки, нечастые туристы – любой из них мог узнать Лента. Еще одной причиной рискованного спуска мужчины стала девушка, сидящая на песке. В хрупкой фигуре одетой в белое Харт узнал Валентину. Девушка смотрела на пирс и, покусывая губы, о чем–то думала. Она не заметила, что к ней приближался человек.

– День добрый, Валентина. Ты оставила на ужин обещанный кусочек яблока? – он остановился рядом с ней.

– Да, оставила, – медленно произнесла Валентина, и поглядела на него, – вы, что тут делаете? В Косте? А как же Нью–Йорк? И так тяжело дышите… о, не говорите мне, что прыгали по камням, то есть спускались…

– Стой, стой, – Лент сел рядом с ней, все еще пытаясь привести в нормальное стояние дыхание, – давай, ты будешь задавать вопросы, а я отвечать? Окей.

– Конечно, я буду задавать вопросы, – Валентина покачала головой, – ты как снег на голову. Я даже толком понять не успела, что происходит – я размышляла, а ты напугал меня!

– И о чем же ты думала? – Лент не удержался и захохотал. Она вела себя, как маленький, испуганный ребенок – которого сбили с толку тем, что предложили две одинаковые игрушки разного цвета.

– Не смешно. Я не ожидала увидеть тебя, еще в таком виде на пляже! – повела плечом девушка.

– Ладно – ладно, – он поднял вверх руки в знак того, что согласен с ней, – да, я наглец, что бесцеремонно нарушил твои мысли. Поделись ими со мной – о чем были твои мысленные диалоги? У меня богатый опыт, я думаю, что смогу помочь, но и вряд ли расскажу кому – либо.

– Ну, – Валентина опустила взгляд к пуговице и стала ее теребить маленькими пальчиками, – я не совсем сейчас размышляла и даже не философствовала. Я наблюдала за подругой. Я завидовала, а с чувством зависти пришли мысли. Просто, мне тоже бы хотелось брести по пирсу и разговаривать о разных глупостях с молодым человеком.

– Он тебе нравиться? – Лент не хотел задавать этот вопрос, но он сам сорвался его губ.

– Нет. – Валентина усмехнулась, – Не думаю, что человеку, который тебе нравиться ты бы стал ломать пальцы крышкой от пианино.

– Ого, и чем же он провинился? – Ленту было очень любопытно.

– Он поцеловал меня в шею, а я не люблю, когда меня целуют в ту часть тела…у меня дурные воспоминания с поцелуями на шее, – серьезно даже хмуро сказала девушка.

– Буду знать, – тихо произнес мужчина, его пальцы незаметно от нее сжались в кулаки, – когда я захочу прикоснуться к тебе, думаю, я лучше спрошу разрешение.

– Когда я захочу, чтобы меня поцеловали, я сама попрошу об этом человека, – тоже тихо сказала Валентина и покраснела.

– Запомню на будущее, – и Лент поглядел перед собой на гладь воды.

– Будущее? – медленно произнесла Валентина, – Ты – женат. У тебя есть дочь и любимая женщина.

– У меня есть любимая дочка и жена. Слово «любимая» никак к ней не относиться, – он понял, что сказал лишнее. Девушка вздрогнула:

– Тогда почему… хотя неважно… неважно, это уже не мое дело, – быстро сказала она.

– Говори, – приказал Лент.

– Это личный вопрос, то есть их два. Тебе не понравиться. Давай вернемся к вопросам, как ты оказался тут? – Валентина все еще ковыряла пальцами пуговицу.

– Говори, как есть – я не обижусь. Мне сейчас некогда обижаться, – Лент положил свою теплую ладонь на ее пальцы и отстранил их от ткани, – ненужно так нервничать. Я не укушу тебя.

– Почему ты всегда один? – Валентина поглядела на него испуганными глазами:

– Я не совсем понимаю тебя?

– На вечеринках, номинациях, презентациях, в клубах или перед журналистами – ты всегда один. Я видела тебя всего несколько раз с женой вместе. Почему? Она красивая, умная, степенная женщина.

– Есть вещи, которые сложно объяснить одним словом или рядом предложений, – медленно начал говорить Лент, – я попытаюсь сказать тебе, но не знаю, поймешь ли ты…для меня пришло время, когда я понял, что устал от человека.

– Тогда почему просто не подать на развод? – еще тише сказала Валентина.

– Ты не первый человек, кто спрашивает меня об этом, – кивнул мужчина, – просто я пока не спешу связываться со своими адвокатами. Ты сама понимаешь, что для человека моего положения – развод означает удар по моей карьере и громкий скандал.

– Я отказываюсь понимать тебя, – пожала плечами девушка, – ты сейчас здесь на этом песке со мной – молоденькой девушкой, которую знаешь едва ли. Ты касаешься меня, разговариваешь со мной и притом ты один – один в малознакомом городке. Представь, что сейчас нас фотографируют в тот момент, когда ты берешь меня за руку…о, боже! Да, нас же без нашего согласия сделают любовниками или придумают грязную историю, или…я даже не знаю что думать, как все это может повредить твоей репутации! Зачем ты идешь на такой риск Валентин? Это же, как скользить по лезвию ножа???

– Понимаешь, милая Валентина, я сейчас как бы виртуально стою посередине развилки. Я не знаю, какой путь мне выбрать: мои мысли говорят одно, сердце другое. Друзья и родственники тоже расходятся во мнении. Ах, да – еще есть мои коллеги, а еще многие будут недовольны моим решением – зависть рождает пороки, – ему понравились сказанные ею слова, поэтому он был с ней откровенен.

– А я? Что должна сделать я? Я посторонний человек. Даже нехорошая знакомая – я девушка с рейса Лондон | Нью – Йорк, – Валентина опять смотрела на него. На этот раз он не отвел в сторону взгляд и улыбнулся ей:

– Помоги мне разобраться в себе.

– Ох, как? – смутилась девушка.

– Пока мой план закончился на слове «ужин», – честно признался Лент.

– Понятно, – улыбнулась Валентина, – на какое время ты в Косте?

– Неделю, – ответил Харт, – а ты и друзья?

– Примерно так же, – кивнула девушка.

– Ты знаешь, Валентина, – тихо сказал он.

– Что? – подыграла его голосу девушка.

– Мы сейчас сидим и мило беседуем, а кто–то глядит в нашу сторону и завидует нам. Совсем как ты парочке на пирсе, – широко улыбаясь, закончил Лент.

– Слушай – верно, – кивнула Валентина, – ты все еще хочешь яблок?

– М–м, да, – зря она сказала про яблоки, он подумал о ее алых губах.

– Тогда идем, дома целых два сорта. Я не знаю, какие тебе понравятся, – девушка потянула его за руку, мужчина поднялся с песка и пошел следом.

 

Глава 14

Коста. Штат Орегон. США

Валентина говорила какую–то чушь о погоде, о природе городка, о записях фото блогеров, где можно хорошо провести время. Она говорила обо всем, только бы он не заметил, что ее пальцы держащие нож для нарезки яблок дорожат. Девушка все еще не могла поверить своим глазам – на ее кухне, сидя на стуле так невинно сутулясь, в простеньком спортивном костюме, какие носят миллионы мужчин сидит Валентин Харт. Как выразилась ее подруга Лиза «недосягаемая планета» для миллионов женщин, сейчас был рядом с ней и просил ее помочь разобраться в своих душевных проблемах – ее, девушку из магазинчика «фото и картины».

– Валентина, – тихо позвал ее Валентин.

– М, да? Я слушаю тебя, – девушка засуетилась, теперь она думала, кокой сок сделать: из персиков или апельсинов.

– Слушаешь, а не слышишь. Оставь, идею с соком. Мне хватит яблок. Просто посмотри на меня и сядь, – опять теплая, мягкая ладонь коснулась ее руки. Валентина вздрогнула и внутренне напряглась:

– Я думаю, чем еще накормить голодных – Мишу, Лизу и сестру когда они вернуться с побережья. Может пиццу с фруктами? Зато не нужно будет готовить. – как же ее смущал его одеколон с запахом морозной свежести – хотелось прикоснуться к его кудрявым волосам и вдохнуть аромат изо льда.

– Да, еда на заказ в самый раз, – кивнул он, но ладонь не убрал, а наоборот притянул ее руку ближе, девушке пришлось сесть, – Валентина?

– Что? – спросила она.

– Скажи мне правду – я смущаю тебя? – негромко сказал он и его карие глаза сощурились. Видимо мужчина не хотел, говорить ей этого, но правила приличия диктовали ему эти условия, что говорило о том, что у Харта были замечательные родители:

– Если тебе неприятно мое присутствие, я могу встать и уйти. – бесцветным голосом сказал он. Сложно было вообразить, о чем думает, когда он говорил вот таким голосом.

– Я – думаю, что нет, – «ох, уж эти трудности перевода» – подумала Валентина и поправилась, мужчина терпеливо ждал ответ:

– Мне нравиться твое общество, если бы не нравилось, я еще в Нью – Йорке оборвала переписку. Не в этом дело. Просто меня тревожит один момент. Я все время думаю о нем. – «какие глупости он говорит?» Конечно, он ее смущал – вот сейчас она уже достаточно долго глядела на то, как мужчина невинно покусывал мягкие губы, а Валентина ловила себя на мысли, что хочет прикоснуться к ним. Хоть разочек она мечтала укусить его за нижнюю губу.

– Какой? – он заерзал на стуле.

– Что? – она отвела взгляд от его губ и поглядела на яблоки, смотреть ему в глаза Валентина почему–то побаивалась. Однако боковым зрением, украдкой, она следила за ним.

– О чем ты думаешь? – хохотнул Харт и перевел взгляд от ее глаз к губам, – Ты как будто думаешь о чем–то далеком, неземном, инопланетном. Милая Валентина, вернись на землю с небес. Я пришел есть не только яблоки, но и хочу побеседовать с тобой.

«Он что издевается надо мной? Или шутит?» – подумала девушка – «Нет, не может быть таких странных совпадений. Меня «глючит». Я просто зациклилась на мысли о его губах. Так, глубокий выдох – р – раз…а все – таки каков его рот…черт!»

– Помнишь последнюю смс? Ты спрашивал про то, чтобы вместе поужинать. – не отвечая на его «вопрос с подвохом» сказала Валентина.

– Да, из–за нее я приехал в Косту, – кивнул Харт и вопросительно поглядел на девушку.

– Ответ писала не я. – призналась Валентина, – Кто–то залез в мой телефон и ответил за меня. Я всего несколько часов назад увидела, что ты написал мне сообщение двухдневной давности.

– О, – брови мужчины поползли вверх.

– По – этому я веду себя немного нервно, но это еще не значит, что я… ох, мне нужно собраться с духом, чтобы сказать тебе правду, – мужчина сидел с хмурым лицом, а Валентина уже жалела, что рассказала ему о случае. Нужно было что – нибудь ему сказать, и она решилась, решилась не оправдываться, а сказать правду о том, что сейчас чувствует к нему:

– Понимаешь, Валентин, ты мне нравишься. Просто нравишься, – Валентина понимала, что говорит неправильные и непростительные вещи женатому мужчине, но она должна была сказать, – поэтому я старалась тебя держать на расстоянии. Мне хотелось быть вежливой, но при этом не перегнуть палку. Однако я уже перешла все правила приличия, когда сказала тебе сейчас эти слова. Прости меня, но это так…я ничего не могу сделать с собой.

– Вот именно, – задумчиво произнес мужчина, – я тоже не знаю, что делать со своим «ты мне нравишься, Валентина».

– Может быть, нам прекратить наше знакомство? Прямо сейчас? – она отвела взгляд от него и стала рассматривать свои ногти. Мозг девушки пришел к простому логическому выводу – «оборвать опасные связи», однако где–то в глубине ее сознания другой тоненький, но звонкий голосок закричал – «не смей!»

– Хм, – по его голосу было сложно понять, настроение мужчины, – не смотришь на меня. Значит, не совсем веришь в то, что говорят твои губы.

– Я просто предложила, решать тебе, – тихо – тихо сказала Валентина.

«Нет! Нет! Нет! Зачем ты такое ему сказала?! За столько лет одиночества ты решилась на поступок! Он же тебе нравиться – признайся, скажи, сознайся! Впервые за долгие годы мужчина привлек твое внимание, как мужчина! И ты говоришь – «нет»??? Больная!» – не кричал, а вопил ее тоненький голосок, который Валентина мысленно назвала «ее личным демоном».

«Правильное решение», – сказал другой голос, более твердый и настойчивый, – «Ты хочешь быть как твоя сестра? Как София? Спутаться с женатым мужчиной и потом еще полюбить его? Что же получишь в итоге? Ты будешь страдать. Или быть может, надеешься, что он разведется с красавицей женой и оставит ребенка? Глупые, наивные мечты маленькой девочки не знающей жизни. Подумай сама – ты сможешь разрушить брак? Сможешь? Я думаю, что нет».

«Будь что будет», – сухо ответила Валентина обеим внутренним голосам и очень внимательно стала рассматривать цветы на блюдце, чтобы не показать виду, что сейчас она ведет внутреннюю борьбу со своими персональными демонами и ангелами.

– Ах ты, хитрюга, – его пальцы слегка коснулись ее подбородка и приподняли ее лицо вверх. Девушке невольно пришлось посмотреть на него. Харт улыбался не хитро, не ехидно, не торжествующе – его улыбка вышла загадочной и грустной, как и слова мужчины:

– Конечно, я выберу тебя – твое общество. Потому что последнее время я только занят рейтингами и обсуждением со своим агентом, как изъять из сети хитрости фотошепа своих поклонников. Ты знаешь, я тысячу лет не сидел вот так просто, на кухне, и не пробовал аромат настоящих осенних яблок. Мне давно не увлекало общество хорошенькой девушки, потому что когда я подхожу к своим поклонницам первая моя мысль – жаль, что я не взял с собой охрану, а вдруг у одного из них в руке серная кислота или бомбочка. С тобой мне не нужно думать, как себя правильно подать, что надеть, или сказать. С тобой я такой, какой есть – я простой мужик, который не думает об одеколоне чтобы впечатлить им девицу…черт, мне не о чем не приходиться думать – с тобой я настоящий, голубка. – говоря все эти слова Харт встал с места и обнял девушку. Валентина с удовольствием прильнула щекой к его теплой груди. Она как кошка на солнце слушала его слова. Валентина радовалась тому, что ему хорошо с ней. Мужчина гладил ее по волосам и говорил, говорил, и говорил.

«Будь что будет», – девушка отстранилась от него только тогда, когда он замолчал. Она отошла от него на шаг и привстала на носочки, мужчина инстинктивно сделал шаг на встречу.

– Пожалуйста…, – попросила она. Он понял ее без окончания предложения, приобнял за плечи и наклонил лицо к ее лицу.

– Эй, дома есть кто! – позвала бодро Лиза.

– У меня сейчас «руки на пол упадут». Я больше не могу нести все продукты. – пожаловалась София заходя в двери с огромными пакетами.

– Во – время, – сухо сказал Харт и, запустив пальцы в черные волосы, пошел встречать женщин.

Валентина ничего не сказала. Она опять схватилась за нож и начала нарезать апельсин.

– Дамы, я пошел перебинтовывать руку, а то у меня бинт весь в черешне. – Миша задержался на лестнице, чтобы пожать руку Валентину, – О, у нас гости! Кстати, меня Миша зовут.

– Привет, я – Валентин, – мужчина пожал руку парню и забрал часть тяжелых пакетов у Софии. София с Лизой удивленно переглянулись.

– Валентина, почему не предупредила, что у нас гость? – улыбаясь, сказала София.

– Мы встретились на пляже случайно, – стараясь говорить без эмоций, ответила сестра.

– Кстати, да, – мужчина поставил пакеты на стол, по указанию Лизы стал складывать их в холодильник.

– Ну, разуется совпадение, – не удержалась Лиза, – а мы вот подумали и решили сделать покупки после прогулки на пляже.

– Хорошо, что я пиццу не успела заказать, – кивнула Валентина, – все сок с фруктами готовы.

– А вы, Валентин? В Косте проездом или как? – София была в своем репертуаре, кокетничала, сладко улыбалась – синие глаза девушки с интересом разглядывали тело мужчины.

– Отдыхаю от мира или мир от меня, – отшутился Харт.

– О, ну, конечно, – опять многозначительный взгляд в сторону Лизы.

– Так вы на ужин останетесь? – попыталась быть вежливой Лиза, – Конечно должна спрашивать не я, а Валентина, но все – таки? Оставайтесь?

– Нет. – мужчина уже собирался уходить, – У меня на вечер другие планы. – и он запустил кусочек бумажной фольги со стола в Валентину. Девушка подняла голову и удивленно посмотрела на Харта:

– Я помню про ужин.

– Сегодня день города, – подсказал Харт, – вечером будут танцы на пляже. Так что отличная мысль для пикника.

– Да, это мысль, – широко улыбнулась Валентина, – думаю, девочки и Миша одобрят. Я напишу смс.

– Окей, – кивнул он и, не оборачиваясь, вышел из дома.

– Пикник с Валентином Хартом??? – Лиза шумно выдохнула и обернулась к Валентине, как только за ним закрылась дверь:

– Валентин в Косте или я сплю?

– Столько любопытных совпадений за последнее время, – заметила София, с интересом рассматривая смущенную Валентину, – последнее время уж слишком много. Ты так не считаешь, сестричка?

– Так все по–детально, рассказывай! – Лиза усадила Валентину на стул и начала допрос.

– Да, ничего такого не было. Я сидела на пляже, когда отстала от вас, – и Валентина пустилась в недолгий путаный рассказ, опуская подробности беседы пары в доме.

 

Глава 15

Коста. Штат Орегон. США

Маленький пляжный городок напоминал глянцевую елку: фонари у каждого дома, зажженные свечи на перилах веранд, красочные плакаты. Пирс, украшенный яркими лампочками разного цвета. Жители и туристы, уходившие с деревянных досок, одетые в цветные теплые кофты, которые несильно согревали от холода. К вечеру с океана подул холодный северный ветер, и прогулки на пляже решили перенести на площадь. Люди спешили быстрее уйти от капризной погоды кроме одной пары, что воспользовалась маленькой суматохой. Она наоборот пошла навстречу ветру к стоящим у пирса кораблям.

Мужчина крепко сжимал ладонь девушки и, помогал ей спуститься на лодку. Наконец, когда веревки были отвязаны, заработал мотор, моторная лодка быстро пошла в водные просторы к горизонту, но не в открытый океан выходила она, а плыла вдоль берега. Пляж Косты был уже за спиной с его замерзшими жителями, с плавно покачивающимися на волнах кораблями – все осталась далеко – далеко пока лодка отдалялась от юго – восточного побережья, уплывая южнее. Наконец, берега парка стали все выше и шире. Волны океана со всей силы бились о камни, и казалось, что высокие утесы вот – вот и падут вниз в воду, потому что волны требовали подчиниться их стихии.

Мужчина повел лодку к узкому пляжу, расположенному среди высоких великанов, в сумерках казавшийся мрачными стражами. Пара едва успела добраться до берега, буря разыгралась не на шутку. Высокие волны грозили перевернуть лодку вверх дном.

Мужчина спрыгнул в воду и вручную подвел ту на берег, девушка последовала следом.

– Боже мой, я в стране Ос! – пытаясь перекричать шум океана, сказала Валентина, – И я не хочу возвращаться назад! Это же…волшебство!

– Я знаю! – ответил Лент, – Идем, на берегу холодно и небезопасно!

Взявшись за руки, мужчина с девушкой побежали вверх к скалам. Их путь лежал к узкому проходу, выложенному деревянными досками–ступенями, чтобы было удобнее пробираться к маяку. Уставшие от бега, но счастливые что смогли добраться до деревянного домика на вершине, что расположился в десяти метрах возле белого маяка – они остановились и поглядели друг на друга. Черные волосы Харта, как у мальчишки торчали в разные стороны. Синяя рубашка и джинсы были мокрыми, не спасла даже черная теплая куртка. Тоже было и с длинным серым вязаным платьем Валентины, полы его вымокли, однако все неловкости не мешали ей счастливо улыбаться.

– Как ты узнал про это место? – она прошла за ним к дому.

– Рыбаки показали, – хитро улыбнулся мужчина, доставая из–под половицы связку ключей.

– И ключи, где находятся тоже? – засмеялась Валентина.

– Я же говорю, рыбаки отличные люди, – он пропустил ее вперед в дом.

Одна большая комната на весь дом, она умещала в себе одновременно гостиную, кухню и спальню. Справа от входной двери у окна, стоял стол с несколькими стульями. В центре комнаты расположился диван. Возле дивана друг против друга стояла пара кресел, между ними лежала шкура медведя. Напротив двери прямо перед Валентиной и Валентином располагался большой камин. Слева было пустое пространство, его использовали под связки дров, чтобы топить камин в непогоду. Лент подошел к поклаже и достал с деревянного настила, несколько пален. Валентина нашла на кухне керосиновую лапу, зажгла с ее помощью дрова. Через несколько минут в доме стало теплее.

– Раздевайся, – Харт протянул ей коричневый плед, – этот тебе – синий мне. Я не думал, что вечером будет не погода, так бы захватил что – нибудь теплее.

– Шторм до утра, – Валентина забрала плед из его рук и отвернулась к стене, стягивая с себя платье, – пусть. Меня достали многозначительные взгляды Лизы с Софией, как будто я преступница. Можно будет отдохнуть от их колких фраз. Последнее время они обе стали невозможными. Представь, когда ты ушел, они нагло стали расспрашивать, что мы с тобой делали, о чем говорили.

– Неудивительно, моя известность давит мертвым грузом на плечи всех тех к кому я приближен. – заметил Харт, – Не принимай близко к сердцу и они скоро отстанут от тебя.

– Меня смущает одно, что это моя семья – близкие мне люди, – Валентина закончила снимать с себя мокрую одежду и закуталась в плед, украдкой взглянула на собеседника. Мужчина давно переоделся и сидел возле камина, подбрасывая туда поленья. Он был обнажен по пояс.

– Хм, ты не видела моего старшего брата, когда однажды я понял, что знаменит и никогда не смогу жить как все, – со вздохом заметил Лент, – Он долго, очень долго издевался надо мной.

– Однако не этого ли ты добивался, когда выбрал путь театра и кино, – пожала плечами Валентина.

– Отчасти, – задумчиво произнес Харт.

– Отчасти? – девушка решала пройти ей к креслу или сесть рядом с Хартом, то, что он обнажен по пояс очень смущало девушку.

– Моя карьера началась с вопросов: попробовать преподавать искусство перевоплощения или же ступить на сцену, – объяснил он, – однажды вечером с одним моим давним другом я перебрал виски. Мы поспорили, что мне хватит сил, характера, смелости даже наглости выйти в большое кино.

– У тебя губы синие. – добавил Лент и протянул руку к ней, – Присоединяйся, если конечно тебя не смущает мой вид…

– Я очень замерзла, – призналась она, садясь рядом с ним, – я оделась теплее, но не думала, что с океана придет такой ужасный холод, Валентин.

– Лент – лучше называть меня Лент. Может быть, вина? – предложил Харт.

– Нет, я не хочу проснуться завтра с головной болью. Извини, Лент, – замолчали надолго.

Харт подкидывал дрова, а Валентина смотрела на огонь.

– Изменчивая погода, наше решение сбежать от всех, этот ужин и то, что я тут полуголая с полуобнаженным мужчиной – какое, однако, странное путешествие этой осенью. Тебе не кажется? – задумчиво произнесла девушка и посмотрела на спутника.

– Что именно тебе кажется странным: что мы с тобой, вот так без барьеров, ведем беседу? Или то, что осень неподходящая на погоду?

– Два человека из разных миров и культур сидят друг против друга на краю мира, и, – взгляд Валентины остановился на шраме его руки:

– Спокойно, даже мирно ведут диалог, – она посмотрела на его лицо и невпопад сказала, – тебе огонь к лицу…Лент.

– Спасибо за комплимент, – он заметил, куда глядела девушка, – ты, знаешь моя Валентина, я всегда верил, что случайности не случайны. Все наши поступки и действия, которые мы хотим сделать, все они ведут в цепочку событий. Я бы назвал ее невидимой нитью, которая связывает поступки определенных людей. Я всегда знал, что любую ошибку невозможно исправить до сегодняшнего дня. Однажды я совершил поступок, который привел меня в Лондон за моей матерью, потому что в одной далекой стране я совершил грех. Я не захотел оставаться там со своим братом, как бы не любил его. Я приехал к родителям в Британию и выбрал карьеру актера, а не преподавателя в России. Вот она цепочка событий – я знаменит. Европа приняла меня и я на вершине. Однако если бы мне дали шанс – один маленький шанс вернуться в прошлое – я бы поступил иначе. – он положил свою голову ей на колени и крепко обнял ноги девушки:

– В одной театральной постановке прошлых лет, я играл волшебника. Пресса назвала мою работу удавшиеся. Перенестись в мир сказки мне все время помогла одна мысль – если бы волшебство существовало, я бы вернулся и тогда … и, тогда все исправил. Однако мне не суждено исправить ту, грубую нелепость, ставшую роковой для… мне просто не хватит духу просить прощения, потому что я слаб, Валентина. Я всего лишь человек со своими пороками и недостатками. Видишь, даже сейчас мой секрет остается при мне, может оттого, что я эгоист.

– У каждого из нас есть в прошлом тайны – не будет людей, не будет тайн. Мы люди, а значит, секреты есть у каждого это неизменно как первый снег в январе. Сейчас я меньше всего хочу думать, какой ты был в прошлом. Я знаю тебя настоящим, и ты мне нравишься тут живой и теплый, – Лент поглядел на девушку с удивлением:

– Скажи еще раз, – попросил он.

И она сказала правду:

– Я хочу, чтобы в моей жизни был момент, а может мгновение. Понимаешь, воспоминая из моей жизни – личные воспоминания. Я хочу просыпаться с ними, а не думать, что упустила момент с человеком, которого…– Валентина запнулась на слове «который». – Человека, которого я очень сильно желаю.

И Лент закрыв глаза, счастливо улыбнулся:

– Поцелуй меня, – просил он, и робкий поцелуй ее губ был на его губах. Нежное прикосновение ее рук к его плечам, рукам, пальцам – неопытное еще девичье, нежное.

Она была готова из наивной девочки стать женщиной, но ей не хватало опыта. Она не знала, как приласкать его как сделать так, чтобы уставшему морально и духовно опытному зрелому мужчине было приятно, тепло, хорошо с ней. По–детски наивно она обнимала его. Положила на его плечо свою голову. Она тихо смеялась, когда длинные пальцы его скользили по ткани, избавляя девушку от нее, когда обнимали обнаженную спину, когда сильно и одновременно нежно ласкали ее грудь. Она чувствовала радость, счастье, желание, наслаждение, когда ложилась на пол и прижатая к деревянным доскам пола весом человека, отвечала на его поцелуи. Ее маленькое девичье счастье сейчас было сравнимо с ванильно–шоколадным счастьем ребенка, когда тот первый раз пробует запретный плод, что долго прятали от него родители.

Мужчина же наоборот был нетерпелив. Он спешил скорее избавить свою спутницу от куска ткани и насладиться ей сполна. Ему не терпелось попробовать на вкус ее губы, ощутить аромат кожи, вспомнить на ощупь мягкость ее волос. Он хотел ее всю – сейчас же, сию минуту, сию секунду – однако набравшись терпения, он лишь нежно в такт ее ласкам коснулся ее шеи. Он ожидал, что вот–вот девушка вздрогнет или запустить свои коготки в его волосы, скажет «прекрати», но…она поглядела на него и улыбнулась. Улыбнулась и легла на пол, увлекая его за собой. Позволила войти в себя, одной рукой сжимать до розовых пятен ее хрупкое нежное плечо, второй рукой сжать ее запястья и целовать ее. Она позволила сказать ему слово, в котором был скрыт истинный подтекст из боли, страсти, недосказанности, счастья, желания, наслаждения, наконец, любви:

– Моя. – и, его соленые слезы упали несколькими капельками на женскую грудь.

 

Глава 16

Коста. Штат Орегон. США

Мужчина закрыл за собой двери и плавно скатился по белому дереву вниз на пол. Он глубоко вдохнул прохладный воздух из открытого окна и, закрыв глаза, улыбнулся воспоминанию… Утро. Скромная комнатка. Теплое дыхание спящей девушки на его плече. Дыхание той, чей сон он боялся нарушить. Сон той, которую он боготворил как богиню холодной осенней ночью у подножия неспокойного океана. Маленькой богине этой ночью он отдал свое сердце. Сердце льва – как однажды его назвала богемская публика – он подарил простой милой приземленной девушке из снежного края далекой–далекой страны, где однажды родила его мать.

Лент широко улыбнулся и открыл глаза. Как хорошо, что миссис Луиза была не дома, а то она неправильно бы поняла поведение мужчины. Старая женщина забеспокоилась бы и предложила вызвать врача, а может, заварила ему мятный чай или вежливо отправила в постель. Ленту вряд ли сейчас помог врач, горячий мятный чай да теплая постель. Однако постель, согретая той, что спустя столько лет смогла разбудить в нем спящие чувства к ней, не помешала бы. Она была бы, как бальзам на его уставшую душу, как яркий рассвет после бури, как теплый весенний ветер среди льдов.

Мужчина поднялся с коленей и поглядел на обручальное кольцо, что блестело при дневном свете. Он развернул ладонь вправо и влево, кольцо отливало золотом, давило безымянный палец. С ним было неудобно руке, тогда он прошел гостиную, остановился у открытого окна и, сняв с пальца, выбросил его в открытое окно. Без сожаления, не раздумывая – расстался он с дорогим металлом. Он принял решение давно, когда завел моторную лодку и украл у мира Харту. Нет, еще раньше пришло оно, когда в самолете он узнал ту, что когда–то прошлые времена обидел. Обидел и сбежал, как испугавшийся школьник наказания. Не подумал, что тогда вместо того, чтобы ответить за свои поступки или набраться терпения да добиться желанную, как мужчина – он предпочел вести себя как животное. По сути, он изуродовал ее жизнь на долгие годы, но вчера у него был шанс все исправить и он расставил все на свои места, как должно было быть пять лет назад. Однако теперь ему нужно было разобраться со сложными отношениями с Амелией, решать с кем останется дочь. Он подумал, что нужно позвонить жене и сказать, что он хочет с ней поговорить, а еще завести машину да забрать Валентину. Хотя бы еще часочек побыть с ней, перед отъездом в Лондон.

– Лент, – голос Данила вернул его в гостиную.

– О, привет, – младший брат обнял старшего, – ты же обещал меня укрыть от любопытного мира на неделю, а не несколько дней?

– Пойдем в кабинет, – Данил выглядел не лучшим образом – синяки под глазами, бледное лицо, уставшие даже заплаканные глаза, плотно сжатые тонкие губы.

– Что–то случилось? Американцы? Контракт? Моя жена попалась на выпивке? У нее проблемы с законом? Может быть агент? Что – то выкинули поклонники? Что, Данил, что??? – Лент быстрым шагом шел за братом в кабинет. Хорошее настроение быстро сменилось на дурное. Похоже, Ден привез плохие вести.

– Сядь, – приказал старший брат и налил в стакан виски, подал брату. Сам же остался стоять возле дубового стола, – я приехал, чтобы лично забрать тебя в Лондон и сказать…– брат замолчал.

– Так? – Лент отхлебнул глоток.

– После этой новости я думаю, что ты будешь не в состоянии вести машину и вообще…и, прости, меня брат, что я должен буду сказать это. Но кроме меня никто не сможет…– голос Данила стал сиплым, руки крепко сжимали края стола, он старался не глядеть на брата.

– Черт побери – говори!!! – крикнул Харт и поднялся на ноги, – Это мама, да? Что –то с мамой?!

– Нет. С ней все в порядке, – тихо отозвался Данил, – это Ани.

– Говори, Данил, – крепко сжимая кулаки и не замечая того, что раскрошил пальцами стакан, пошептал Лент.

– Твоей девочки больше нет, – на одном дыхании сказал брат, – Амелия была пьяна, когда у нее случился приступ…Ани упала с лестницы и сломала шею. Прости, Лент я должен был…сказать.

– Выйди, – Харт разжал пальцы, с руки стекала алая–алая кровь.

– Может быть…может я…,– шепотом просил брат, но резко развернулся и почти бегом вышел из комнаты.

Первая его мысль была о том, что все дурной сон. Ему нужно открыть глаза и проснуться, еще раз, но не в объятьях Валентины, а тут в своей комнате, в своей кровати. Он даже инстинктивно открыл и закрыл глаза. Ничего не изменилось: кабинет, он стоит посреди комнаты с кровоточащей рукой. Кажется, слушая Данила, Лент раздавил стакан с виски. Мужчина стал рассматривать, глубокий полез на ладони, но отчего–то он не чувствовал боли. Может оттого, что его душевная боль заглушала физическую. Он не мог ни о чем думать, кроме того, что его дочери больше нет. Он никогда не сможет обнять малышку, сказать ей «привет» или просто подурачиться с ней на деревянных досках проклятой лестницы. Именно сейчас его плоть и кровь лежит у первой ступени и ее глаза смотрят в пустоту. Хотя он был больше уверен, что ребенка отвезли в морг. Нет, тело. От его дочери осталось холодное, бездыханное тело, покрытое коркой льда.

Ее маленькое сердце больше не будет биться только потому, что Лент совершил очередную ошибку пытаясь исправить предыдущую. Он не настоял и не забрал в Косту Ани, а ведь все могло сложиться иначе. Очередная ошибка или быть может искупление за предыдущие грехи, что совершил он? Может это был расчет перед небом за то, что всего на одну ночь он позволил себе быть счастлив? Всего миг и вот она расплата – русские говорят, что «Бог наказывает детьми». Однако не таким чудовищным способом – не так жестоко. Он не заслужил такой расплаты. Или заслужил?

Мужчина опустился на колени сломленный внутренне, постаревший внешне и, растирая окровавленной рукой, соленые слезы из воспаленных глаз позволил себе зарыдать. Горе, слезы, раскаяние, расплату – увидели сегодня серые стены кабинета. Возможно, другие мужчины не плачут, но не он – сегодня он позволил горьким–горьким слезам выйти на свет, чтобы вдоволь оплакать свое глубокое как дно моря горе. Он позволил себе постареть на лет десять наверно, но ведь нельзя родителям переживать своих детей – детей, которые даже жить еще не начинали. Страшно жить с мыслью, что земля забрала твое родное, что черви сжирают твое дитя. Страшно, неправильно, дико – мужчина сжал кулаки. Однако сегодня такой день. Было затишье, сейчас пришла буря. Сегодня нужно поплакать, хотя слезами горю не поможешь. Сегодня он позволил себе быть таким, чтобы завтра на узкой улочке Квейтен Стрит выйти из своей машины и, пряча за черными очками воспаленные глаза, начать трудный день в потерявшей смысл жизни.