В квартире Кораблевой тихо и сумрачно, как будто в квартире этой больше не живут. Звонок в дверь. Входит Изольд . Заметно, что эти две недели дались ему нелегко. У Кораблевой, вошедшей следом, тоже усталое, осунувшееся лицо. Но держится она прямо, стараясь не показать, что с ней происходит.
Изольд. Мальчик здесь?
Кораблева. Вы пришли первым. Садитесь…
Изольд. Благодарю. (Пауза.) Я думаю, он не заставит нас долго ждать.
Кораблева. Надеюсь.
Долгое молчание.
Изольд. Он всегда был пунктуальным и обязательным молодым человеком. Не было случая, чтобы он ко мне опоздал.
Кораблева. Вам не дует? Я могу закрыть окно.
Изольд. Нет-нет. Благодарю вас. Волею обстоятельств, я, так сказать, опять у вас в гостях. Весьма сожалею, что, может быть, доставляю вам неудобства… физические, и, так сказать, моральные…
Кораблева. Не беспокойтесь.
Долгое молчание.
Изольд. Признаюсь, я с большим нетерпением ждал этого дня. Может быть, в нашу прошлую встречу я был излишне резок.
Кораблева. Мы все были тогда возбуждены. Не удивительно, что наговорили всякого.
Изольд. Я вам звонил много раз…
Кораблева. Это время я гостила у подруги…
Изольд. Уезжали? Далеко?
Кораблева. Четыре остановки на метро. Я тоже… звонила…
Изольд. Мне?
Кораблева. Светлане Васильевне. Хотела справиться о ее здоровье. Телефон не отвечал…
Молчание.
Не знаете, как она?
Изольд. Да, довольно славная оказалась женщина.
Кораблева. Мне тоже так показалось.
Молчание. Часы.
Изольд. Несколько дней назад… Светлана Васильевна скончалась в больнице… Меня вызвали туда по ее просьбе. Я вынужден был принять участие… привез ей нотариуса. Она все волновалась, что за ней останется долг.
Кораблева. Что ж вы не сообщили мне раньше?
Изольд. Я звонил… поверьте. Она вам просила передать большой привет, и еще… (Пауза.) Как бы вам объяснить… настаивала, можно сказать…
Молчание.
Она считала себя виновницей всех наших бед. Просила у вас прощения…
Кораблева. У меня?
Изольд. Да… и у вас… Еще она просила… оставить его мне. Вы понимаете, о ком я говорю… оставить его со мной… Это была ее последняя просьба.
Молчание.
Надеюсь, вы не подозреваете меня в том, что я вольно, так сказать, трактую… в свою пользу… Конечно, последнее слово будет за ним… Он примет окончательное решение… Ему выбирать. Я просто обязан был передать слова умирающей… Грише отписана незначительная сумма… ну и главное, ее квартира… конечно, что делает его вполне независимым человеком… ставит на ноги, так сказать.
Молчание.
Я присутствовал при погребении. Она просила только, чтобы ее не сжигали, а предали земле. Эти последние просьбы были обращены не только ко мне… а и к известному вам молодому человеку. Больше ведь некому было позаботиться о ее похоронах… К сожалению, найти мне его не удалось – действительно… юноша пребывал в теплых водах южного моря… Пришлось мне самому услужить Светлане.
Молчание.
Заглянул за край, можно сказать… Увидел последний путь… Впервые, можно сказать, зримо представил… в каких декорациях и мне придется сыграть последний спектакль… Пришел в погребальную контору… выходит навстречу изумительного сложения девушка… глаза излучают лазурь, зовут, понимаете ли, Ассоль, на шее цепь из золота, как на волкодаве… на пальцах тоже килограмма четыре. В лице этакая отрешенность египетской богини… Забыл я, зачем пришел… Оказалось эта юная буржуазка тоже, понимаете ли, имеет общество закрытого типа, напополам с подругой… Вышла подруга… величиной груди, можно сказать, превосходящая всякие мыслимые стандарты… Спрашиваю, дрожа и содрогаясь: ну и как у вас идут дела? Бизнес, отвечает она эдаким баском, стабильный…
Молчание.
И вдруг эта сисястая меня осмотрела эдак… и спрашивает: а не хотите ли сделать предварительный заказ? И эдак меня осматривает… вроде как размер, понимаете ли, гроба мне подбирает… Ну, я им такой сделал предварительный заказ… обеим…
Молчание.
Нет ли у вас чего-нибудь поесть? Должен сказать, я чувствую себя все эти дни довольно скверно. Тяжелый осадок после всего этого…
Кораблева. Поесть? Я посмотрю, что там осталось. Я еще не наладила здесь быт… Боюсь, у меня ничего нет к чаю…
Изольд. Понимаю….
Кораблева. Что-нибудь я придумаю…
Изольд. Окажите любезность…
Молчание.
Кораблева. Очень жалко Светлану Владимировну.
Изольд. Да, взяла так и испустила дух. А ведь какая шустрая была! Помните: Мистер Иск? Увы, партнер завидный у этого товарищества закрытого типа – Господь, об их бизнесе позаботился! Ответственный, так сказать, за конъюнктуру рынка…
Кораблева. Чай обязательно должен быть…
Изольд. Вы, значит, тоже лишены помощи со стороны. Как же вы обходились? Столовались у приятельницы? Своеобразный способ кооперации усилий по выживанию…
Кораблева. Мы обедали в столовой Дома ученых…
Изольд. Дом ученых? Это что же одни ученые сидят вокруг?
Кораблева. Бывают и ученые.
Изольд (ироничен). Ну, тогда конечно… можно не волноваться о запасах провизии… А я вот сел на углу… за столик, взял пирожков… в «Русском Бистро». Один съел, вижу – встала передо мной старушенция и в рот смотрит… Отдал ей эти пирожки… Видно, ее в Доме ученых не кормят…
Кораблева. Не знаю, что вам ответить на это…
Изольд. Нет, с учеными я бы отобедал… пожалуй… Или неученых туда не пускают?
Кораблева. Меня водила туда приятельница, доктор наук. Там большие скидки для ученых… Она училась у моего мужа. Она тоже философ…
Изольд. Женщина-философ? Не одобряю. Если уж наказала тебя природа мужским умом – спрячь его и никому не показывай. У меня была эдакая… знаете, вместо того, чтобы готовить, она все время готовилась: к докладу, к выступлению. (Достает пакет.) Где это она?
Кораблева. Пожалуйста, не надо… этого, не надо… Уберите пожалуйста…
Изольд (все более едко). Отчего же? Вы описали биографию мужа и даже издали ее. А это моя биография, и она ничуть не хуже его! Вот – Виктория! Жил с ней немного, с сорок девятого по пятидесятый год. Пожалуйста. Мне, знаете ли, тоже есть чем гордиться. Смотрите, какие были красавицы! Чего эта стоит зубатка! (Заплакал.) Простите, стал сентиментален: это чертово товарищество… понимаете ли, покоя не дает… все время один теперь…
Кораблева. Мне кажется, вы все время разыгрываете передо мной какую-то роль. Изольд Тимофеевич, мне кажется, вы совсем не такой. Зачем мне знать о ваших женах, или кто там у вас был?
Изольд. Я внимательно читал ваши воспоминания. Милочка… вы хоть понимаете, о каких людях вы осмелились написать так возвышенно? Я ведь как раз один из тех, против кого такие, как вы и ваш муж, так непримиримо выступали. Тимофей Кукин, выпечка и сдоба. Папочку вешали вниз головой – требовали золота. За что его мучили? За то, что он хорошо выпекал сдобу для вас… для голодных философов… Я был единственный сын… Отрочество с мамой… Она была близка к искусству, брала уроки пения. Я обладал феноменальной красоты голосом… Но пришло время, и меня тоже повесили! За то, что я не был похож на них. Не хотел быть в этой ободранной стае… не хотел в их банду… потому что я не умею бить… я никогда никого не бил… Это было под городом Чернигов. Мы имели неосторожность с мамой поехать к бабушке в Чернигов. Известное дело: приехал столичный мальчик… с нежным лицом… Не помню, чем я еще вызывал тогда такую ненависть… Кажется каблуками или бантом вместо пионерского галстука. Быстренько повесили меня, ненадолго, ради шутки… но я упал… Посмеялись надо мной, пописали по очереди на голову и ушли. А я лежал… припав к родной земле… и мне не хотелось вставать… С тех пор я расстался с мечтой петь в опере… Горловые связки повредили, собаки! Если бы я знал, что проживу так долго, я бы, наверно, тоже бы стал ученым. Но с тех пор я понял, что здесь, в этой бандитской стране, жизнь одинокого человека, который… не хочет жить в стае… может оборваться в любой момент. Поэтому я спешил. Я боялся не воспользоваться такой удачей. Меня действительно любили женщины… Я брал их… знаете, чем? Я хотел оставить как можно больше Кукиных… маленьких, голосистых Кукиных… Везде, где я был, должен был появиться Кукин…
Молчание.
Ваши воспоминания не произвели на меня должного впечатления. У вас была, как вы пишете, бурная молодость… интересная жизнь….
Кораблева. Не знаю, какое значение вы вкладываете в слово «бурный»… У меня была прекрасная жизнь!
Изольд. Дом, понимаете ли, ученых. Настоящие ученые горят на кострах, а не едят по талонам… которые им дают из жалости. Мы встретились с вами, так сказать, у гробового входа. И у вас, и у меня ничего нет, кроме этого мальчика… Но он останется со мной.
Кораблева. Последние годы я почувствовала страшную пустоту вокруг себя… Вы знаете… перестал звонить телефон… Я испугалась – стало казаться, что все гибнет… что все было впустую, все пошло прахом! И вдруг появился этот мальчик…
Молчание.
Скорее всего, я устала от одиночества… и позволила себе эту слабость. Вы не поймете меня…
Молчание.
Изольд. Ну конечно! Я ведь не закусываю в Доме ученых!
Молчание.
Кораблева. Вы сказали… у вас есть дети…
Изольд. Больше десяти… Внуков и правнуков невозможно сосчитать.
Кораблева. Почему же они не заботятся о вас?
Изольд. Вот они только и ждут моей смерти! Ждут, чтобы накинуться на наследство и растащить его по углам! Квартира их просто сводит с ума… эта анфилада, будь она проклята!
Кораблева. Это не так!
Изольд. Это так! Они ходят кругами… они узнают друг у друга, жив ли я! Понимаете? Каждый пришел и предложил… съехаться… разъехаться… Зачем, говорят, тебе так много места? Я еще жив, – говорю, – дети!
Кораблева. Вы ошибаетесь! Есть среди них и порядочные люди!
Изольд. Они все порядочные! Они все… достойные люди. Кое-кто сейчас совершает стремительную карьеру. Они порядочные, замечательные люди. Но ан-фи-ла-да с окнами на Москва-реку! Все вокруг богатеют в такие сроки, от которых мутнеет рассудок! Что же, думаете, им не хочется вмиг получить анфиладу? Как просто: вынес старика ногами вперед – и получай ключи…
Кораблева. Зачем вы обрекаете себя на такое одиночество? Вам надо помириться с ними.
Изольд. Нет, после визита к вам я принял решение оставить квартиру этому мальчику. Я колебался, а теперь совершенно убежден: я должен это сделать. Он мне не врал… не притворялся любящим сыном. Скажу честно: он не вызывает у меня неприятного чувства. Пусть живет, не ходит больше в стоптанной обуви, в одних и тех же брюках… Пусть купит себе хорошую зимнюю шапку… путешествует, выбирает женщин… независимо от их цены. Пусть он живет!
Кораблева. Его заставили обстоятельства… бедность… Все, что сейчас творится вокруг, – располагает… Неужели вас не ужасает, что он приходил к вам, заранее подсчитывая в уме, сколько вы ему оставите?
Изольд. Это он к вам так приходил!
Кораблева. Мне хотелось быть ему… матерью!
Изольд. Только ли матерью? – шалунья вы моя!
Кораблева. Вы больны… вы очень несчастны… душа ваша разъедена кислотой.
Изольд. Какая образность! Какой стиль! «Разъедена кислотой»… Он приходил ко мне не за деньгами. У меня лучшая коллекция грамзаписей в стране… Я собрал все величайшие голоса, когда-либо звучавшие в мире. Мы слушали, мы разбирали великие арии!
Кораблева. Он у меня просиживал часами – читал рукописи, редкие книги. Он приходил иногда утром, когда я его не ждала, чтобы дочитать… Он спрашивал меня о том, чего не знал… чему его не учили. Они ничего не знают. Они с другой планеты!
Изольд. Великолепно!
Кораблева. Им не интересно, как мы жили, что мы чувствовали!
Изольд. Плевать им на это! Великолепно!
Кораблева. Я ему заплачу сегодня. Я справлюсь и без него со своим бытом. Я найду, кого попросить купить лекарства. У меня давно было готово завещание…
Изольд. Духовное?
Кораблева. Не иронизируйте. Да! Да! Да! Мне наплевать, как меня накормят завтра, и как меня похоронят, мне тоже наплевать! Если бы у меня были дети, разве я осмелилась бы их оттолкнуть! Мне вас жалко! Мне страшно за вас!
Изольд. Жалко? Нет… вам не дано почувствовать жалость! Сколько красивых слов вы произнесли, а еды до сих пор не принесли. Я ведь не был в Доме ученых! Перед вами тяжело больной, голодный человек! А вы все о душе и о душе! Я голодный!
Звонок входной двери.
Это он?
Кораблева. По всей вероятности.
Изольд. Давайте… я выйду… открою…
Кораблева. Вы здесь гость.
Выходит. Появляется Григорий. На плече знакомая нам сумка. Что-то в нем изменилось за эти две недели. Новый костюм. Опрятен.
Изольд. Здравствуй, мой милый!
Григорий (издалека). Ну как вы, Изольд Тимофеевич?
Изольд. Здравствуй!
Григорий. Куда бы сумочку поставить? Дурак – на дно положил пакет с молоком… (Некоторое время роется в сумке.) Слава богу… не потек…
Изольд подошел к нему и неожиданно уткнул голову ему в плечо. Затрясся, потом, затих. Вошла Кораблева.
Что вы, Изольд Тимофеевич?
Изольд. Я хотел с достоинством так встретить… эдак… Прости, друг.
Григорий. Не надо волноваться так.
Изольд. Да-да. Конечно…
Григорий. Успокойтесь. (Пауза.) Ну-ну… давайте… успокойтесь.
Изольд закивал, отошел. Достал платок.
Как здоровье, Изольд Тимофеевич?
Изольд. Славно. Встретил утром таракана. Герой такой! Выжил после твоей газовой атаки. Знаешь, я обрадовался. Такой усатый черт! Знаешь, чудо как хорош вчера был Ленский!
Григорий. Слушали Чайковского?
Изольд. Рыдал! Рыдал! Как начал он… (Поет.) «Паду ли я стрелой пронзенный, иль мимо пролетит она?..»
Молчание.
А мы тут тебя ждали… вдвоем, коротали время…
Григорий. Спасибо.
Изольд. Во-от. (Пауза.) Остались мы теперь вдвоем с Жанной Владимировной.
Молчание.
Кораблева. Изольд Тимофеевич, я поставила вам чаю.
Изольд. Благодарю вас.
Кораблева. Отыскалась пачка пельменей….
Изольд. Буду бесконечно признателен.
Григорий. Я принес… там в сумке… Сейчас я передохну только и по старой памяти быстренько…
Кораблева. Не беспокойтесь. Я поставила воду…
Григорий. Посолили воду?
Кораблева. Надо обязательно солить? Потом посолим.
Григорий. Ладно, я сейчас вернусь.
Кораблева. Останьтесь. Есть прекрасный способ приготовления пельменей без соли. Что это за сверток вы положили там в прихожей?
Григорий. Фрак и остальное…
Кораблева. Этот фрак я вам подарила.
Григорий. Не стоит… Я ненадолго… Как здоровье Светланы Васильевны?
Молчание.
Кораблева. Что вы молчите, Изольд Тимофеевич?
Изольд. Почему я должен всё говорить? Я сказал вам. Вы скажите ему. (Достал конверт.) Вот возьми… Это тебе от нее. В письме все написано.
Григорий. Светлана Васильевна заболела?
Молчание. Изольд достал пакет.
Кораблева. Она умерла.
Изольд (протянул пакет Григорию). Деньги, пожалуйста, посчитай. Письмо мне она диктовала. Шептала эдак… При мне был нотариус… Все у него в конторе… завещание… ключи от квартиры… В письме тут его телефон… адрес конторы… Все рядом…
Молчание.
Григорий. Не пойму ничего – у вас трудный почерк.
Изольд (взял лист). Трудный? Ну, может быть, рука дрожала. Вот внизу ее личная подпись. Пожалуйста, Жанна Владимировна, взгляните, чтобы вы не считали меня аферистом.
Григорий. Мне надо позвонить.
Кораблева. Пожалуйста, звоните…
Григорий (набирает номер). Софья Викторовна? Это Григорий. Отчего вы так долго не брали трубку?.. Опять встали? Вас же серьезно предупредили!.. Ноги не надо разминать. У вас через полтора часа будет массаж. Если вы хотите через несколько дней гулять со мной по бульварам, не торопитесь вставать… Одну ложку перед едой, а две таблетки после. Я немного задержусь… Случайное обстоятельство… Смотрите ваш телевизор, только не переутомляйтесь… Хорошо. Не скучайте.
Изольд. Софья – это кто?
Григорий. Софья Викторовна… Она вдова известного полярника.
Изольд. Вдова полярника? А муж, как положено, замерз во льдах?
Григорий. Нет. Умер на их даче в Крыму.
Изольд. Где дача? В Крыму?
Григорий. Сентябрь мне, наверно, весь придется пробыть там…
Изольд. Вы слышите, что он говорит, Жанна Владимировна?!
Молчание.
Дача в Крыму? Что же полярникам такая компенсация положена, Жанна Владимировна?!
Кораблева. Не знаю, какая компенсации положена полярникам.
Изольд. Полярники, они тоже ученые?
Кораблева. Ученые.
Кораблева выходит.
Изольд. Послушай, друг мой! Разве полярники ученые? По-моему, они… вроде собаки Павлова. Сидят там во льдах… Странно, что он умер раньше нее. Полярники должны жить очень долго – они же там годами спят на льдине в анабиозе! Находят же инфузории во льдах, которым миллионы лет. Он дрейфовал, а она чем занималась? Ты меня познакомишь с этой полярницей? Надеюсь, она не абсолютная льдина?
Входит Кораблева. Ставит перед Изольдом блюдо с пельменями.
Кораблева. Вот здесь соль и перец.
Изольд. Благодарю. Ты меня простишь, друг? Я без тебя совершенно опустился. Оголодал, как какой-то студент. Скучно было одному стоять на кухне… да и колени уже не те… Простите, я не заставлю вас долго ждать – буквально несколько пельмешек.
Ест, разрезая каждый пельмень на четыре части. Солит. Перчит. Жует с виноватым видом.
Кораблева. Должно быть ужасно невкусно.
Изольд. Нет… как раз напротив. У вас легкая рука. Была у меня одна, я вам покажу ее чуть позже; она, бывало, телятину так приготовит, что думаешь: не изюбра ли она с рынка принесла? Вы могли бы прекрасно готовить, если бы не душевное богатство, так сказать. (Григорию.) Одну минуту, друг мой. (Жанне.) Благодарю. Из таких возвышенных рук – вдвойне. Друг мой, позволь и мне, так сказать… (Достал конверт, вынул бумагу.) Не затруднит ли тебя прочесть вот эту бумагу?
Григорий. Сколько бумаг сегодня…
Изольд. Взгляни-взгляни.
Григорий. Это ваше завещание?
Изольд. Конечно, это торжественный момент! Надо было как-нибудь эдак… Возьми, дружок. Я от чистого сердца. Я отдаю тебе все. Себе оставляю только вот это. (Достает пакет с фотографиями.) Я хотел бы тебя попросить, чтобы это положили со мной… Эти лица – лучший из венков!
Григорий. Спасибо, Изольд Тимофеевич. Принять не могу.
Изольд. Нет, ты посмотри сначала, что там.
Григорий. Изольд Тимофеевич, мне не нужно вашего завещания. Мы с женой открываем фирму – у нас будет приличный доход…
Изольд. С женой, товарищество?!
Григорий. Теперь все будет официально: контракты, перечень услуг… работаем легально. Заказов хватает; и никто меня больше не будет считать негодяем… Софья Викторовна позаботилась обо всем заранее… Я не выгляжу в ее глазах ни подонком, ни убийцей. Она просто частное лицо, и я тоже частное лицо.
Кораблева. Товарищество закрытого типа…
Григорий. Почему закрытого? У нас все открыто… про-зра-чно. Ей надо прожить как можно дольше и как можно лучше. Она тратит свои деньги – я свое время…
Кораблева. Свое время?
Изольд. Подождите, дорогая… Я понимаю идеологическую, понимаете ли, подоплеку. (Григорию.) Ты даже не хочешь взглянуть на мое завещание?
Григорий. Изольд Тимофеевич, не огорчайтесь только…
Изольд. Ну, пожалуйста, посмотри. Это совсем не то, что ты думаешь. Хорошо, давай посчитаем. Тебе кто-нибудь квартиру оставит?
Григорий. Изольд Тимофеевич, давайте просто дружить.
Изольд. Ну позволь! Сколько тебе заплатит полярница?
Григорий. Не хочу вас огорчать…
Изольд. Мне, наконец, просто интересно…
Григорий. Ну, раз вы такой любознательный…
Достал калькулятор. Набрал цифры. Передал Изольду. Тот смотрит.
Изольд. Однако! Я нищий по сравнению с ней… Этого я никак не ожидал. Что вы посоветуете, Жанна Владимировна?
Григорий. Изольд Тимофеевич! С вашим завещанием одни хлопоты: меня ваши дети по судам затаскают, обвинят во всех смертных грехах… Где логика? Я жил у вас, за квартиру вы с меня не брали – считайте, что мы квиты.
Изольд. За квартиру? О чем ты говоришь?
Григорий. Вы мне ничего не должны.
Изольд. Игорь! Игорек! Но ведь я оставляю тебе все, что у меня есть.
Григорий. Пожалуйста, закончим этот разговор. Я не могу к вам приходить. Нет на вас времени.
Изольд. Нет-нет! Об этом не может быть и речи! Мой дом для тебя открыт! Друг!
Григорий. Повторяю: я не смогу к вам приходить. Я занят!
Изольд. Постой! Если Жанна тебе оставит свое, у нас будет еще больше! Жанна! Дорогая моя! Помогите! Вместе мы победим. Он останется с нами. Давайте скинемся!
Кораблева. Ну всё!
Изольд. Подождите! Не торопитесь выносить очередной приговор. Не знаю, чем вас пронять можно? Ради жизни на земле – войдите в долю!
Кораблева. Я вам помогу… не знаю, чем… Я не брошу вас… Я вас навещу!
Изольд. Дорогая моя, спасибо. Вы дольше меня проживете. Вы останетесь в выигрыше. Он останется с вами. Я уже скоро! Предварительный заказ, скажу вам по секрету, оформлен!
Молчание.
Кораблева. Изольд Тимофеевич! Я вам помогу…
Изольд. Игорек, ты слышал? Игорь! У нас будет больше. (Подходит к Григорию.) Не знаю, почему я так полюбил тебя? Ты один во всем свете слушал меня… как я пою… Я оставляю здесь свое завещание. Изучи его. Ты придешь ко мне сегодня вечером, и мы обсудим детали. Знай, что теперь я буду тебя ждать. Я ведь люблю тебя… понимаешь, друг. Ты меня так слушал!..
Кораблева. Пойдемте, я вас провожу.
Изольд. Жанна, я ухожу успокоенный и счастливый. Я уверен, что он ко мне придет.
Молчание.
Я жду тебя. Не бойся, я не буду тебе в тягость. Приходи… просто поболтаем о женщинах. (Поцеловал руку Кораблевой.) Помните, она тут брякнула: мистер Иск? Смешно, не правда ли, получилось? (Поет.) «Снова туда, где море огней…» Понимаешь ли ты, милый, что это такое: море огней?! Она ведь стояла тут на этом месте и приподнялась туда… туда, где море огней! А там, должно быть, чудные огни… Послушай, милая Жанна, а что говорят ваши философы, почему это: снова туда? Снова? А жаль ведь, правда, Жанна, что скоро придется снова… туда… Здесь было хорошо, несмотря ни на что.
Выходит вместе с Кораблевой . Вскоре она возвращается.
Кораблева. Зачем ты пришел сюда? Ведь ты бы мог и не приходить?
Молчание.
Думаешь, как бы побыстрее уйти от этой сумасшедшей? Куда ты так торопишься? (Тихо.) Старухи! Контракты! При чем здесь ты?! Опомнись!
Григорий. Вы не понимаете, в каком вы мире живете…
Кораблева. У тебя отзывчивое сердце… ты добрый… тебе никогда не стать богатым…
Григорий. Почему не стать?
Кораблева. Потому что надо у кого-то его отнять. Богатство никто не отдает… его только отнимают… надо растолкать всех желающих… Обязательно… Не я это выдумала… Так устроен мир…
Молчание.
Я продала все, что у меня было. Я отдам тебе все. Но ты… не делай этого…
Григорий. А что мне делать? Я хочу стать свободным человеком. Понимаете, сво-бо-дным! Я уже не мальчик, а у меня нет ни гроша… Я могу умереть от голода, аккомпанируя в клубах! Мою жену одевала теща… Мне покупали фраки… Все! Теперь я сам… Я старух не убиваю. Я не Раскольников с топором за пазухой! Я никого не убиваю.
Молчание.
Что вы мучаете и меня и себя!
Кораблева. Я тебя никому не отдам…
Григорий. Хорошо-хорошо. Только не волнуйтесь… Воды вам дать?
Кораблева (кричит). Стой! Не смей больше за мной ухаживать! Я здорова! (Достала конверт.) А вот это… тебе деньги… Это тебе… знаешь… (с трудом)…как от матери. Возьми… Я понимаю, тут немного… но у тебя есть семья. Я хочу тебе помочь. Это нормально. Ты мне за это ничего не будешь должен. Возьми. Не бойся. Ты теперь не будешь столько времени проводить со мной как раньше… Не надо. (Пауза.) Только ты… звони иногда…
Григорий. Ну куда я пойду?
Кораблева. Иди… родной мой… Обо мне не беспокойся. Ничего больше не говори… Фрак захвати!
Григорий незаметно оставляет деньги, забирает фрак, уходит.
Кораблева (одна). Кто знает, может быть ты уже и не придешь ко мне никогда! Я знаю… Что ты спасал… ухаживал за мной не ради денег. Ты не оставил меня, и я тебя не оставлю. Даже если ты не придешь, все равно я буду о тебе думать. Большего… увы! обещать не могу…