Прошло не больше получаса. ВАСИЛИЙ, с горящим лицом, в возбуждении ходит между рядов старых кресел, на одном из которых сидит окаменевший от горя БОРИС КАРНАУХОВ.
ВАСИЛИЙ. У вас там дочь?
БОРИС. Жена!
ВАСИЛИЙ. Жена? А я думал, дочь. Жить оставите?
БОРИС. Василий, вы не правы…
ВАСИЛИЙ. Этот пацан… тут между ногами вертелся… Альберт… не знаешь, где он?
БОРИС. Этот юноша мне не знаком.
ВАСИЛИЙ. Я говорю: где он? Где он?
БОРИС. Он обещал, что найдет вам вашу жену. Прошло не так много времени… Здесь чинили свет…
Молчание.
Вы знаете, что удивительно? Я, до сегодняшнего дня, никогда не пил у ларька.
ВАСИЛИЙ. За ларьком…
БОРИС. Вы считаете, что география этого события важна?
ВАСИЛИЙ. Мы топтались за ларьком… Надо было купить гранату! Там подошел подполковник, за бутылку молдавского кагора предлагал гранату.
БОРИС. Василий! Хватит жестокости и насилия над человеческой природой. Хватит!
ВАСИЛИЙ. Мужчина, я ее пальцем никогда не трогал!
БОРИС. Вы подумайте, почему их там так много? Почему они там?
ВАСИЛИЙ. Вы о них не думайте! У них есть свои отцы, братья — пусть они думают.
БОРИС. А ведь все эти девушки — потенциальные носители нашего генофонда.
ВАСИЛИЙ. Вам пиво не надо было пить после водки. Все, что слабее, надо пить — до. А после — ничего путного, кроме икоты, не бывает.
БОРИС. Вы открываете для меня законы этого мира!
ВАСИЛИЙ. Да какие это законы?! Эту русскую водку делают джигиты и гонят сюда по трубам.
БОРИС. О Боже, везде обман!
ВАСИЛИЙ. Везде, друг, везде!..
Молчание.
БОРИС. Лицо и тело женщины написаны величайшим художником…
ВАСИЛИЙ. Мужчина, я не знаю художников.
БОРИС. Одни называют этого художника Богом, другие — природой, третьи — Вселенским Разумом…
ВАСИЛИЙ. Какой у них разум?
БОРИС. Василий! Зачем нам так было меняться, отменять крепостное право, переживать революции и войны… миллионы раз рождаться и умирать? Ради чего?!
ВАСИЛИЙ. Мужчина, я не против… Когда телевизор она попросила поменять, я полтора гора у шурина горбатился в гараже — купил ей большой экран. Смотри, если тебе нравится, что они по ночам показывают… Я выпью и сплю, а она сидит смотрит…
БОРИС. Василий, они верят, что их там что-то ждет! Им лучше, чем нам. Я больше ничего не жду и ни во что не верю. Я наивно верил, что пройдет совсем немного времени — пять, десять лет, — и наши люди станут счастливыми… Все эти жалкие дома, сараи, грязь, нищета, бездомные собаки, пьянство… дикость… — вся эта проказа на теле Земли когда-нибудь превратится в цветущий сад. Мне ведь казалось, что я дождался. Я приветствовал свободу, я плакал от счастья… от гордости… Понимаете?
ВАСИЛИЙ. А я матери говорил: «В доме должна быть одна хозяйка. Мать, ты свое уж отпахала». Нас было четверо братьев… — и никто никогда в тюрьме не был…
БОРИС. Кто мне скажет: кто мы?!
ВАСИЛИЙ. Потерпи, браток! Мы у них все спросим!
БОРИС. Она подошла утром… сегодня… с белыми губами, и плача… сказала: «Мне нечего больше продать. Карнаухов, кроме своего тела…»
ВАСИЛИЙ. Твари!
БОРИС. Нет! Мы должны все это понять.
ВАСИЛИЙ. Мужчина, я понимаю: вам обидно…
БОРИС. Когда она ушла, я взял ее фотографию, и знаете, что я увидел? Вы не можете себе представить…
ВАСИЛИЙ. Почему? Могу я представить…
БОРИС. Вы смотрите на фотографию своей жены и кого вы на ней видите?
ВАСИЛИЙ. Я раньше никого, кроме себя, не видел. А теперь я на ней кого только не вижу!
БОРИС. Вы меня не поняли.
Василий. Да понял я вас! Ни на ней, ни рядом никого я не видел… Я никогда ее не проверял. До того как завод закрыли, я работал, она работала… Вечером приходили… мать чего-нибудь сготовит, говорит, пусть невестка отдохнет. А надо было ее каждый день по роже!
БОРИС. Опять вы за свое!
Входит ВОЛКОВА.
ВОЛКОВА (мягко). Здравствуйте…
БОРИС (слегка удивлен). Добрый день…
ВОЛКОВА. Здравствуйте, мальчики! Здравствуй, Боренька…
БОРИС. Откуда вы меня знаете?
ВОЛКОВА. Как ты тут, Васенька?
ВАСИЛИЙ. Ты кто? Чего тебе?
ВОЛКОВА. Моя фамилия Камикадзе. Сегодня взяла себе артистическое имя Изабель…
БОРИС. Кто это? Мираж?
ВОЛКОВА. За что ты так про меня, Боря?
БОРИС. Я не имею чести быть знакомым…
ВОЛКОВА. В миру зовут меня просто Варя Волкова. Мы тут ломали голову, кому к вам выйти… выбирали, кому быть камикадзе. Из всех нас самая пропашая оказалась я. Остальные все моложе меня — им жить, становиться на ноги.
БОРИС. Начало интересное, но требует продолжения…
ВАСИЛИЙ. Ну!
ВОЛКОВА. Не запрягай, соколик. Пахать — не сеять…
ВАСИЛИЙ. Ну! Ну!
ВОЛКОВА. Один вот так тоже мне все говорил: «Ну-ну! Я тебя на другой бок переверну»… Начал переворачивать — пришлось его заколачивать. Это такая барнаульская шутка. Знаешь город романтиков Барнаул? Не приходил сюда муж по фамилии Пухов?
БОРИС. Приходил…
ВОЛКОВА. Ну и где он?
БОРИС. В зале. Смотрит на остальных претенденток…
ВОЛКОВА. Вот молодец! Хоть один нормальный мужчина нашелся. А вы чего здесь сидите? Шли бы тоже туда…
ВАСИЛИЙ. Тебе что надо?
ВОЛКОВА. Пришла рассказать, как им бедным тут тяжело без вас было. Тамарочка пришла с аккордеоном. Оля пришла с пилой. Нинель так вся наглухо закрылась — не хуже водолаза. Все кричала: «Мне необходим партнер, необходим партнер!» Плачет! Борис, зовет, Борис! Тамара вместо вас, Боря, была у нее укротителем. Я им предлагала: за бутылку «тминной» такое количество партнеров сюда приведу — на каждую по четыре будет. Нет! Никого, кроме вас, не хотели видеть. Очень они скучают…
ВАСИЛИЙ. Чего тебе? Выпить?
ВОЛКОВА. А у вас есть?
ВАСИЛИЙ. Нет…
ВОЛКОВА. А что же ты предлагаешь? Я-то вам принесла!
ВАСИЛИЙ. За что ты нас поишь?
ВОЛКОВА. А кого еще нам, русским женщинам, поить? Не этих же, которые лягушек и червей едят, правильно?!
ВАСИЛИЙ. Со своими стаканами ходит, действительно — Изабель…
ВОЛКОВА. Вася, Тамара у тебя — золотая, золотая!.. Тецудзин от восторга прямо с ног валился…
ВАСИЛИЙ (грозно). Кто валился?
ВОЛКОВА. Ой, да этот… Аоки Тецудзин! Аоки — имя, Тецудзин — фамилия. Она, Тамарочка твоя, вышла вперед на все пуговицы застегнутая… аккуратная такая… и говорит японцам: «Имейте в виду, гады, я сюда только с аккордеоном пришла!»
ВАСИЛИЙ. С аккордеоном?
ВОЛКОВА. Закуску девочки вам прислали рыбную… Все волнуются: как они там одни, некормленые? Тамара все вскрикивала: «Найдет ли то в холодильнике, найдет ли это?»
ВАСИЛИЙ. Пустой холодильник — что там искать?
ВОЛКОВА. Тамара — самородок… не хуже Ломоносова… Японцы как начали вокруг нее дрожать: элитное шоу, элитное шоу! Идут на любые условия… Она, так холодно, с таким презрением к ним: «Вы должны увидеть моего мужа… Без моего любимого мужа я вам ничего обещать не могу!..»
БОРИС. Нас уже предупредил Альберт. Вот мы об этом как раз и говорим…
ВОЛКОВА. И все женщины им твердо сказали: «У нас есть законные мужья… Прежде всего — мы жены, а потом артистки в вашем музыкальном киоске… Мы должны спросить у них разрешения, иначе мы никогда и никуда не поедем!» Японцы прямо тут руки ломали, и так просили и эдак! Ваши — ни в какую: «Просите письменное разрешение у мужей!»
Входят АЛЬБЕРТ и ПУХОВ.
ПУХОВ. Ты бы мне сказал, я бы тебе подобрал девок!
АЛЬБЕРТ. Я никого не подбираю. Я перевожу с японского и обратно…
ПУХОВ. Я одно в ум не возьму! Ты, паренек. скажи мне… Я посмотрел на сцену — мне захотелось рыдать! Это кто же на таких будет там смотреть? Это что будет там. принудительное шоу под пыткой? Нет, ты скажи: сингапурцы будут сами за это платить?
АЛЬБЕРТ. Это не ко мне.
ПУХОВ. Зачем они этот паноптикум берут — не возьму в ум!
АЛЬБЕРТ. Не ко мне.
ПУХОВ. Нет, ты объясни мне!
АЛЬБЕРТ. Японцы хотят вам помочь…
ПУХОВ. Кому помочь?
АЛЬБЕРТ. Вашей жене, вам… мне… нашим людям…
ПУХОВ. Кому помочь? Мне-е? Может, им самим помощь нужна? Иди-ка спроси: у них, в Японии, с питанием сейчас как? Иди-иди, спроси!
АЛЬБЕРТ. Спрошу!
ПУХОВ. Ты спроси: может, этим японцам денег дать? Спроси. Я дам!
АЛЬБЕРТ. Если у вас есть такое острое желание — дайте денег мне…
ВОЛКОВА. Это Пухов?
ПУХОВ. Пухов!
ВОЛКОВА. Орел! Орел! Как зовут?
ПУХОВ. Виктор Иванович!
ВОЛКОВА. А по-нашему, по-французски, вы — Викто-о-р! Когда мне Олька чуть харакири не сделала, я тебя Витек поняла! Я тебя не осуждаю, Витя! Я тебя не осуждаю!
ПУХОВ. Это что за придурь тут приблудная?
ВОЛКОВА. Знаешь, что я Ольге сказала? Ты мужчину все время по частям разрезала, а другая-то дурой не была. потихонечку собирала — и целого-то забрала! Она там ломает руки… головой бьется о стену, кричит: «Я неправильно с Витей себя вела!» Плачет, говорит, я бы перед ним с колен не поднималась… ползала за ним… ноги мыла и воду эту бы пила!
АЛЬБЕРТ. Подождите, Волкова!
ПУХОВ. Профессор, ты японцам скажи: я им готов заплатить, если они ее отсюда заберут!
АЛЬБЕРТ. Я не профессор, я студент.
ПУХОВ (АЛЬБЕРТУ). Чего ей от меня нужно — я в ум не возьму!
АЛЬБЕРТ. Женщины хотят получить ваши разрешения участвовать в конкурсе. Японцам нужно ваше согласие, потому что тут есть мужья, которые возражают… и устраивают дебоши.
БОРИС (вскочил). Альберт, передайте Нине, что я ее не удерживаю от этого шага!
АЛЬБЕРТ. Борис Александрович, вам надо жену забрать домой. Остальных жен тоже заберите. Мы из-за них не можем начать!
ВОЛКОВА. Альберт, пойду Нинель обрадую: Борис согласен…
БОРИС. Я не согласен! Я не могу быть согласен с тем. что здесь происходит! Но если ее личная свобода зависит только от моей подписи, я подпишу все что угодно! Прежде всего, человек должен быть свободен! Если он хочет быть так унижен и так оскорблен — никто не вправе ему помешать. Значит, надо через это пройти. Вот я уже написал заявление. На трех языках. По-английски, по-французски и внизу — русский перевод. «Я, Карнаухов Борис Александрович, глубоко возражаю против превращения России в сырьевой придаток планеты Земля. Я протестую вдвойне, когда таким сырьем становятся молодые женщины. Но мешать моей жене, Нинель Андреевне Карнауховой (в девичестве Снеговая), сделать ее собственный свободный выбор считаю для себя невозможным!» Возьмите передайте ей, а я пойду прочь отсюда!
ВОЛКОВА. Боря, не уходи!
АЛЬБЕРТ. Подождите, Борис Александрович!
БОРИС. Отпустите меня!
ВАСИЛИЙ. Подожди…
БОРИС. Пожалуйста, дайте мне уйти! Пожалуйста!
ВОЛКОВА. Не делай эту ошибку. Боря. Нинель… там вся на пределе возможного. Только слезы и крики. Крики и слезы!
БОРИС. Я думал: зачем меня позвали сюда? Думал, что меня хотят видеть…
ВОЛКОВА. Хотят-хотят!
БОРИС. Я не знаю, господа, что вам сказал Альберт, мне этот молодой человек сказал: меня хочет видеть жена. Я пришел! Я сижу здесь и жду ее… А оказывается, нужна только моя подпись!
ВАСИЛИЙ. Я спал дома. Отец растолкал, кричит: «Куда твоя собралась?» Ее соседские бабки здесь видели…
ВОЛКОВА. Ну и чего ты прибежал? Чего ты всполошился?
Молчание.
БОРИС. До свидания, Василий!
ВАСИЛИЙ. Подожди!
БОРИС. Не могу! И не хочу!
АЛЬБЕРТ. Борис Александрович, я вас прошу, заберите отсюда жену! Остальных жен тоже заберите! Повторяю: мы из-за них не можем нормально работать!
ВОЛКОВА. Господи, да он на ногах не стоит! Держи его, Альберт, сейчас я приведу Нинель!
БОРИС. Не надо. Я не хочу ее видеть!
ВОЛКОВА. Боря, да она здесь из-за тебя! Пришла сюда ради тебя.
БОРИС. Что?
ВОЛКОВА. Да она этому Тецудзину чуть ли не в ноги валилась, рыдала: «Помогите моему мужу, он гений!»
БОРИС. Что-о? Боже мой, какой позор! Какой позор! Кто-нибудь убейте меня!
ПУХОВ. С чего он стонет тут? Мужик, ты чего?
БОРИС. Позор! Позор!
ПУХОВ (БОРИСУ). А ну-ка сядь! Сядь!
ВАСИЛИЙ. Борис, не переживай! Я отведу тебя домой. Не надо, Борис!
БОРИС. У меня нет больше дома. Меня раздавили. Я знаю все казни, которые были на этой земле, но никогда еще людей так не казнили!
ВОЛКОВА. Борис, не плачь, дорогой! Бо-ря, Нинель тебя так любит!
АЛЬБЕРТ. Я вас прошу, не кричите: там идет конкурс!
ПУХОВ. Конкурс? Паренек, ты объясни-ка мне, что там выбирают? Что они смотрят?!
ВОЛКОВА. Они танец смотрят с вокалом! Альберт, скажи: они ничего больше не смотрят, правда?
АЛЬБЕРТ. Волкова, уйдите отсюда!
ВОЛКОВА. Боря, не мучайся! Боря! Вася, держи его… Их вдвоем с Нинель надо привязать друг к дружке — и пусть вдвоем бьются!
БОРИС. Пустите меня!
ВОЛКОВА. Боря, Нинель тебя любит! Бо-о-ря!
ПУХОВ. Да не ори ты, чумичка! А ну-ка всем тихо! (БОРИСУ). А ну-ка, дядя, сядь. Сядь!
ВАСИЛИЙ. Ты давай поаккуратнее с ним, пока я тебя из души не вытряхнул.
ПУХОВ. Ты мне это, валенок тамбовский?!
ВОЛКОВА. Мальчики, только без мордобоя! Без мордобоя!
АЛЬБЕРТ. Послушайте меня! Мне японцы сказали: пусть мужья забирают их! Пусть они наконец все уйдут отсюда семьями! Пожалуйста. заберите ваших жен и уходите!
ВОЛКОВА. Ты, Альберт, скажи ребятам, как девчонки себя вели…
АЛЬБЕРТ. Волкова, где женщины?
ВОЛКОВА. Они там тоже все это время без дела не сидели. Я им еще бутылку «тминной» дала. Они уже тоже скрипят зубами, рвутся в бой!
АЛЬБЕРТ. Почему от меня требуют, чтобы я навел порядок? Почему я должен бегать по кинотеатру мирить жен и мужей? Меня наняли как переводчика. (Вышел).
ВОЛКОВА. Мальчишки, ну вот честное слово: японцы эти хорошие. Это все бабки чертовы вас настроили! Никакого разврата нет! Никакого! Я сама тут песню пела. Никто меня не раздевал, не щупал! Они по художественной самодеятельности: формируют выездной музыкальный киоск, собирают русское экибано…
ВАСИЛИЙ. Что-о они собирают?
ВОЛКОВА. Я тоже не знала, что это, экибано? Мне объяснили: экибано — это букет. Правильно, Боря?
БОРИС. Мы на краю пропасти! Мы летим в бездну!
ВОЛКОВА. Борис, пусть Вася нам даст слово. иначе я их не приведу!
БОРИС. Вы хотите мораторий? Вы этого хотите?
ВОЛКОВА. Я не знаю, что это, мораторий?
БОРИС. Вы пьяны, или мне это кажется?
ВОЛКОВА. Я тоже не знаю, Боря, это ты качаешься или это я качаюсь? Мораторий, это что?
ПУХОВ. Ну-ка, придурь, утихни!
ВОЛКОВА. Ну я не знаю, Витя, что за «мораторий»? Я половину слов теперь не понимаю. Когда я в школе училась, нас этим всем словам не учили! Я знаю. что такое крематорий, профилакторий знаю, лечебно-трудовой. Ну, скажите, что такое мораторий?
ПУХОВ. Это когда никто никого не бьет по роже…
БОРИС. Я вам обещаю: в моем присутствии никто на женщину не поднимет руки.
ВАСИЛИЙ. Будем бить ногами…
ПУХОВ. Всем тихо! Тихо-о!
Молчание.
Так, парни, для начала давайте решим, кому идти за бутылкой? (ВОЛКОВОЙ). Придурь, иди сюда!
ВОЛКОВА. Вот, все-таки я вам скажу: один из вас мужик — это Виктор! Правильно, нечего бабу долго слушать — надо ее сразу за бутылкой посылать.
ПУХОВ (достал деньги). Иди принеси сюда пару бутылочек…
ВОЛКОВА. Никуда ходить не надо. Она всегда со мной, «тминная»! Вот она — и все, и все разговоры! Я вас угощаю…
ПУХОВ протянул деньги.
Не надо. Я угощаю.
ПУХОВ. Бери!
ВОЛКОВА. Не надо, Витя! Мне даже неприятно это. Мне Ольга на полгода вперед уже проплатила. Можешь приходить ко мне на станцию Вторая товарная, я тебя всегда угощу.
ПУХОВ. Может, и приду. Кто знает, как тут жизнь повернется?!
ВОЛКОВА. Такому мужчине, как ты, я всегда бесплатно налью.
ПУХОВ. Серьезный комплимент.
ВОЛКОВА. На дворе капитализм крепчает, народ вокруг торгует, как с цепи сорвавшись, поэтому я взялась за голову и пошла вразнос торговать.
ПУХОВ. Молодец! С прибылью торгуешь?
ВОЛКОВА. Не жалуюсь. Мне надо моих девок у одной паскуды выкупить.
ПУХОВ. Ларек осилишь?
ВОЛКОВА. Витя, у меня среднетехническое образование. Ты Варю не застал в лучшие годы.
ПУХОВ (достал визитную карточку). Позвони, я что-нибудь придумаю.
ВОЛКОВА наливает. Мужчины выпили.
ВОЛКОВА. Из закуски, ребята, у меня есть рыбное ассорти. Я девушкам побоялась предложить, а вы попробуйте. К нам в подвал кот ходит. Дали ему мужскую кличку Змей. Потом смотрим: а чего-то Змей наш толстеть стал?.. Как он родил, так оказалась — кошка. Так она и ходит теперь с именем Змей. Я к тому, что утром Змей пробовала ассорти и не отказалась… Я считаю, что если Змей съела, я тоже могу… Животное никогда не станет есть себе во вред. Ешьте-ешьте, ребята. Я утром поела, и видите — жива…
После некоторого колебания первым закусил ВАСИЛИЙ. БОРИС последовал его примеру. ПУХОВ закурил. Появились НИНА, ТАМАРА, ОЛЬГА, КАТЯ и ЛИЗА. Женщины пьяны, воинственны и независимы. С ними произошла перемена: чувствуется, они уже на пути в Сингапур. Долгое молчание.
(Женщинам). Девчонки, совсем мальчишки без вас оголодали. Ну что же вы руку на полпути остановили, мальчики? Вторая ждать не должна…
Молчание.
Мужчины на женщин не смотрят.
ПУХОВ (негромко). Ну, со знакомством! Тебя Василий зовут?
ВАСИЛИЙ (так же). Василий…
ПУХОВ. А вы, значит, тот самый Карнаухов?
БОРИС. Тот самый.
ПУХОВ. Личность в городе известная…
ВОЛКОВА. Пожалуйста, по второй!
Мужчины выпили.
НИНА (волнуясь). Карнаухов, ты делаешь вид, что меня не знаешь?
БОРИС. Да, Нина, я тебя не узнал.
НИНА. Забыл, как я выгляжу?
КАРНАУХОВ подошел к ней.
БОРИС (тихо). Нина… что с тобой? Ты раздета!
НИНА. Я участвую в конкурсе.
БОРИС. Что с тобой, Нина?
НИНА. Со мной ничего. Кто этот человек рядом с тобой?
БОРИС. Мой друг Василий.
НИНА. Здравствуйте, Василий. Рада с вами познакомиться…
ВАСИЛИЙ. А я не рад.
БОРИС. Василий!
ВАСИЛИЙ. Я молчу… ни к кому не лезу… Я только отвечаю…
ЛИЗА. Еще бы полез бы ты!..
ОЛЬГА (неожиданно). Всем встать!
ВОЛКОВА. О Господи, ты что, Оля?!
ОЛЬГА. Встать!
ВОЛКОВА. Ладно, Оля, дай им выпить. Сидите, ребята, сидите!
ОЛЬГА. Я сказала: всем встать! Господин Пухов, встаньте!
ПУХОВ. Ты что, в суде?
ОЛЬГА. Встаньте! Сюда пришли женщины!
ПУХОВ. Дурдом! Мужики, давайте стаканы…
ОЛЬГА. Всем встать!
ПУХОВ. Сидите, мужики!
ВАСИЛИЙ молча усадил БОРИСА. БОРИС поднялся.
ВАСИЛИЙ (усадил). Борис, сядь!
БОРИС. Я считаю, что мы не должны уподобляться… Мне трудно стоять, но я не сяду…
ПУХОВ (усадил БОРИСА). Сядьте!..
НИНА. Я попрошу вас — без рук!
ПУХОВ (БОРИСУ). Сидите…
НИНА. Это ваш муж, Ольга…? Попросите его быть повежливее.
БОРИС. Нет, господа… позвольте… мне стоять…
ВАСИЛИЙ и ПУХОВ держат КАРНАУХОВА. Тот сопротивляется.
ВОЛКОВА. Тихо-тихо! Садитесь, мужчины… Садитесь, женщины. Надо все спокойно… Спокойно. Нам сказали ждать Тецудзина. Такая у нас сегодня программа: ждать, что нам скажет Тецудзин Аоки… Аоки Тецудзин!
Молчание.
ТАМАРА (тихо). Вася…
ВОЛКОВА. Ну, откликнись-то хоть…
ТАМАРА. Вася, ты слышишь меня?
ВАСИЛИЙ. Не слышу…
ВОЛКОВА. А видишь?
ВАСИЛИЙ. Не вижу…
НИНА. Не слышит, не видит… Он что, у вас, Тамара, Гомер?
ТАМАРА. Ты, давай, своим занимайся, моего не трогай.
Долгое молчание.
ОЛЬГА подошла к ПУХОВУ.
ОЛЬГА (волнуясь). Пухов…
ПУХОВ (тяжело). Что?
ОЛЬГА. Ты мне нужен, Пухов. Поговорим?
ПУХОВ (сидит). Что ты отрываешь меня по всякой ерунде?
ОЛЬГА (женщинам). Слышали? Мои дела для него ерунда! Я ничего другого не ожидала! Пухов, нам надо поговорить, я прошу тебя!
ПУХОВ. Ну что?
Молчание.
Чего ты меня каждый день по всякой ерунде срываешь? Чего ты мне каждый день что-нибудь обещаешь?.. То ты будешь в петле, то в Сингапуре… У меня каждая минута денег стоит!
ОЛЬГА. Не обеднеет твоя любовница! Не купишь ей очередной брильянт!
ПУХОВ. Короче, что тебе тут надо подписать?
ОЛЬГА (волнуясь). Пухов, ты разговариваешь со мной последний раз! Я уже, практически, в Сингапуре!
ПУХОВ. Испугала! Мы тут в Курске… без вас как-нибудь перекантуемся. Да, мужики? «Не нужен нам берег турецкий и Африка нам не нужна».
ВОЛКОВА. Витя, Сингапур расположен в Азии.
ОЛЬГА. Ну… тогда прощай!
ПУХОВ. «Прощай-прощай… и помни обо мне!»
Молчание.
НИНА. Мне сказали, что ты, Карнаухов, тоже с легкостью согласился со мной расстаться.
БОРИС. Нина, мне трудно продолжать этот диалог. Не могла бы ты одеться?
НИНА. Что тебя смущает?
БОРИС. И все-таки… я прошу тебя, оденься.
ЛИЗА. А она не оденется!
НИНА. Позвольте мне самой это решить…
ЛИЗА. Она не оденется!
КАТЯ. Вот именно!
НИНА. Борис, дружок… пойми меня правильно: у нас нет выбора.
БОРИС. Есть! У меня, во всяком случае…
НИНА. Что ты имеешь в виду?
БОРИС (поднялся). Несмотря ни на что, господа… я считаю… перед нами все-таки женщины! Я буду стоять в их присутствии, но думать я буду о Рафаэле, о Данте, о Моцарте. Я буду думать о Пушкине! Никто не запретит мне думать о тех женщинах, которых они воспели…
НИНА. А мы, оказывается, не такие женщины!
ПУХОВ (не выдержал). Вы — женщины? Я в прошлом году был в Майями на крокодиловой ферме — тот же эффект! Только из тех хоть сумки делают.
ОЛЬГА. Что ты хочешь сказать, Пухов? Я для тебя не женщина?! А кто женщина? Это бывшая буфетчица, которая научила тебя торговать селедкой?!
ПУХОВ. А ты ее не ешь, селедку?! Она с утра до ночи тюки на себе таскала, а ты до сих пор лежишь на диване и ноешь, «артистка»!..
ОЛЬГА. Я осталась без работы. Мне нужна была от тебя моральная поддержка. Больше ничего!
ПУХОВ. Я тебе предложил с нами работать. Ты мне что сказала: я родилась не для этого?! Для чего ты родилась? Вот для этого?..
ОЛЬГА. Для этого! Для этого! Я больше ничего не умею… В чем моя вина перед вами?
ПУХОВ. Она — мой партнер! Я уважаю ее!
ОЛЬГА. Нет, милый мой! Мы женщины! Мы женщины с большой буквы!
ВАСИЛИЙ. Какие вы женщины? Крысы позорные!
БОРИС. Василий! Не смейте!
НИНА. Как меня здесь назвали?
БОРИС. Василий, вы должны извиниться!
КАТЯ. Амбал!
ЛИЗА. Мешок!
ВОЛКОВА. Да куда вы лезете?! Идите отсюда! Вы еще пока холостые!
НИНА. Спасибо, девочки. Я не нуждаюсь в вашей защите! Мне есть. от кого ждать помощи. Карнаухов, извини! Ты сейчас о ком думаешь. о Дульсинее Тобосской или о Беатриче?
БОРИС. Да, Нина, представь себе, я думаю о Беатриче! Постоянно!
НИНА. Ах вот как! Не надо так на меня смотреть! Ты думаешь, мне не стыдно! Мне стыдно!
ТАМАРА. Этой все стыдно!
НИНА. Да! Мне стыдно! Но я принципиально не оденусь!
ВАСИЛИЙ. Твари!
БОРИС. Василий! Вы дали слово!
ВАСИЛИЙ. Я остальных спрашиваю: они тоже не оденутся?
Молчание.
Остальные, я спросил, тоже не оденутся?
БОРИС. Василий!
ОЛЬГА. Тамара не оденется!
ВОЛКОВА. Тома, оденься!
ОЛЬГА. Она не оденется!
ВОЛКОВА. Ольга, вы чего им такую корриду устраиваете?! Они мужчины — нельзя так! И так у них все жилы напряжены!
ТАМАРА (плачет). А во что мне одеться, Вася? Я себе нового платья десять лет не покупала… Меня твоя мама попрекнула, когда я прошлым летом босоножки купила из кожзаменителя… Я их понесла сдала. Ты вместо этого пошел мне тапочки купил, войлочные. Когда я плакала с этими тапочками на кухне, что ты мне сказал: мать после оккупации, с отцом инвалидом, — и то не плакала?! А знаешь, отчего я плакала? Я спросила: ты мне эти тапочки войлочные принес, чтобы в этих тапочках меня похоронить — ты мне что ответил?!
ВАСИЛИЙ. Для тебя кто важнее, я или эта… экибана?!
БОРИС. Василий!
ВОЛКОВА. Вася, экибана — это не то, что ты думаешь!
ТАМАРА. Что ты мне ответил?
ВАСИЛИЙ. Кто важнее?
ТАМАРА. Помнишь, что ты мне ответил? «Для похорон дешевле можно купить, а в этих жить можно!»
ВАСИЛИЙ. Я все деньги, что у меня были, отдал за эти тапочки!
ТАМАРА. Так, значит, мне на босоножки можно не рассчитывать? Я босоножек уже не достойна?! Меня на войлочные тапочки списали?! Какие мои годы?!
ВОЛКОВА. Томка, да не дергай ты его!
ТАМАРА. Вася! Пойми меня!
Молчание.
Прости меня, Вася!
ОЛЬГА. Ты перед ним не виновата!
ТАМАРА. Виновата! Вася! Прости! Я на колени готова стать перед тобой. Но что же нам делать?! Скажи! Ты больше зарабатывать не можешь, кормить семью не можешь. Я туда съезжу, поработаю в ихнем шоу — хоть денег домой привезу…
ВОЛКОВА. Васька! Да прости ты ее, слышишь?! Пусть она съездит в этот Сингапур!
ВАСИЛИЙ уронил голову. Затих.
ТАМАРА. Вася! Ну что ты, Вася! Это я виновата! (Плачет). Он никогда таким не был… Вася!
ВОЛКОВА. Не лезь, не трогай его. Не трогай его! Не трогай! Вы что думаете, мужикам легко свое отдавать?! Тамарка, а ведь он любит тебя! Дура ты дура, что же ты делаешь?!
ТАМАРА (плачет). Не знаю… я уже ничего не знаю!
БОРИС. Василий… милый… дорогой… Вы должны выдержать это испытание, Василий! Отпустите ее в Сингапур! Отпустите!
ВАСИЛИЙ. Все у меня отобрали! Последнее отбирают — жену!
БОРИС. Васенька! Дружок… крепитесь… У меня тоже ничего теперь нет! У меня отобрали жизнь! Что делать? Значит, мы больше — не нужны. Нам всем это надо понять… надо через это пройти!
ПУХОВ. Парни… Спокойно! Не надо умирать! Спокойно! Мужики! Пусть они едут в этот Сингапур! Баба с воза — кобыле легче! Я вас сейчас к себе повезу. У меня кабак в бывшем партийном санатории. Я вам сегодня такой досуг с солярием устрою!.. На каждого — по восемь телок… По восемь!
ОЛЬГА. Вот ты наконец открылся. Вот твой идеал — восемь телок!
ПУХОВ. Мой идеал?! Да вы знаете, как я ее любил, мужики?! Боготворил, унижался! Все от нее терпел. (ОЛЬГЕ). Ты меня никогда не считала человеком… Я доказал, что я тоже что-то могу в этой жизни! И вот это тебя бесит. Ты привыкла, что успех был только у тебя. Меня по частям распилят и увезут, а ты оставалась кланяться… Ты думаешь, я не понимаю. зачем ты сюда пришла! Чтобы по городу потом говорили: у Пухова жена… ходила голая по сцене. У заслуженного человека, у депутата… Никуда ты не уедешь от моих денег! Какой Сингапур?! Я был в этих клубах. (Неожиданно ЛИЗЕ). Ты, пацанка… куда собралась? Ты знаешь, что такое плясать голой целую ночь за гроши?!
ЛИЗА. Знаю!
ПУХОВ. Что ты знаешь?
ЛИЗА. Знаю!
ВАСИЛИЙ. Сучки…
КАТЯ. Кто мы?
ЛИЗА. Амбал…
КАТЯ. Духарь…
ЛИЗА. Бок!
КАТЯ. Бык!
ТАМАРА. А вы заткнитесь и не лезьте!
ЛИЗА. Попробуй только, подойди к ним! Попробуй только, тронь их!
ПУХОВ. Плюньте на них, мужики! Пусть они едут. Пусть они попробуют все сами, если мы им так мешаем. Поехали ко мне, парни! Поехали!
НИНА. Карнаухов! Извини, я, видимо, тебя отвлекаю от диалога с Беатриче…
БОРИС. От диалога с Беатриче отвлечь нельзя! Я думаю, что Данте вряд ли нашел Беатриче на конкурсе бедер и коленей…
НИНА. Борис, куда тебя приглашает этот человек?
БОРИС. В чем дело. Нина! Ты сделала свой выбор — позволь и мне сделать свой!
ПУХОВ. Молодец! За этот ваш поступок… я вас спонсирую!
НИНА. Ах вот как! Ну что же… В Сингапуре я смогу наконец заснуть спокойно… Не надо будет держать твою руку, боясь, что ты выпрыгнешь из окна. Не надо будет каждое утро заглядывать тебе в глаза: в депрессии ты или нет. Я смогу наконец не думать о крюках и веревках. Я поздравляю тебя: наконец-то нашел ту, кому можно каждый день повторять, что ты не хочешь жить…
БОРИС (с болью). Я хочу жить!
ПУХОВ. Молодец! Восемь телок!
НИНА. Карнаухов, милый, ты так и не понял, что мы живем в новую эпоху!
БОРИС. Живите! Живите! Живите! А я себе подыщу более приличное время. Там я не должен буду подсчитывать в уме, сколько я стою, страдать, что больше никому не нужен…
ПУХОВ. Борис! Восемь молодых… без высшего образования…
БОРИС. Милые мои соотечественники! Я потратил жизнь на то, чтобы рассказать вам о казнях и пытках, потому что вся наша история состояла в основном из них. Впрочем, многие народы в этом преуспели не меньше нас. Но теперь никто больше не хочет слушать об этом… История повторяется…
НИНА. Карнаухов! Люди хотят жить. а не слушать, как их пытали!
БОРИС. Живите!
ВАСИЛИЙ. Я вас, сучки, всех в такой киоск определю! В травмпункте будете выступать, на конкурсе черепно-мозговых повреждений.
ВАСИЛИЙ, рыча, со стоном, набрасывается на ряды старых кресел. Крушит ни в чем не повинную мебель. Общий крик. Входят АЛЬБЕРТ и ТЕЦУДЗИН АОКИ. Японец улыбается, кланяется. АЛЬБЕРТ мрачен.
ОЛЬГА. Вот они! Вот они перед вами! Альберт, скажи японцу: вот кому отдают решение нашей судьбы!
ПУХОВ. Парни! Пусть они развлекают азиатов, а я звоню, чтобы нам сауну включили.
ОЛЬГА. Тецудзин, ты слышишь?! Про нас здесь уже забыли. А вы волновались: не ущемим ли мы их права, не нанесем ли им обиду?..
НИНА. Аоки, милый… Аоки, мы тут никому не нужны…
АЛЬБЕРТ. Сделайте паузу, чтобы я мог перевести!
ВОЛКОВА. Не надо переводить про азиатов. Не надо — обидится еще!
ОЛЬГА. Переводите все!
ВОЛКОВА. Не надо, не переводи ему этого!
НИНА. Женщин всегда завоевывали в борьбе! Умирали воины, и захватчики уводили полонянок. Наших женщин угоняли… шли вагоны на Запад…
ОЛЬГА. А теперь вагоны пошли на Восток!
НИНА. Но их мужья и братья были на тропе войны, они сражались!
ОЛЬГА. А эти нас сдали без боя!
НИНА. Я задаю вопрос: а что делают сейчас наши мужчины? С кем они воюют?
АЛЬБЕРТ. Кому вопрос?
НИНА. Всем! Что вы все делаете? Почему мы так страдаем? Кто мне ответит, для чего я родилась на этот свет?
ВОЛКОВА. Нинель, почему ты им такие вопросы задаешь? Ты у своего папы спроси, чего он так сильно старался?
АЛЬБЕРТ. Тихо! Вы все должны замолчать! Тихо! Все должны сейчас молчать и слушать! Аоки-сан все вам сейчас объяснит. Вот уже два часа вы не даете им начать конкурс!
ВОЛКОВА. Какой ты хороший, Аоки! Надо давно было тебе тоже налить! Аоки, прими нашу саке! Тминная саке у меня есть…
АЛЬБЕРТ. Замолчите, Волкова!
Молчание.
Аоки-сан сказал, что он имел счастливую возможность видеть, как он выразился, прекрасную половину человечества… и он очень рад, что может увидеть… другую…
ОЛЬГА. Безобразную…
ТАМАРА. Да ладно! Не безобразней они его…
АЛЬБЕРТ. Не перебивайте. Он хотел, чтобы его поняли. Они уже потратили много денег. Аоки-сан и его брат Уно-сан приехали сюда из далекого Сингапура. Они работают в Сингапуре… в ресторане у своего отца…
ОЛЬГА. В ресторане?
АЛЬБЕРТ. Вы, вероятно, думали, что голливудский продюсер к вам приедет? В следующий раз. У их отца есть и ночной клуб. Русские женщины сейчас очень популярны в Азии. Решили они сделать русское шоу. Отец послал их в Москву. Они с братом долго искали партнеров и нашли фирму «Шанс»… Город Подольск… Московская область…
ПУХОВ. Подольских я не знаю…
АЛЬБЕРТ. Вы не много потеряли. В Туле все было спокойно. В Орле — никаких проблем. Собиралась толпа отмороженных девушек… ходили взад-вперед под музыку… Девушкам, которым повезло, обещали выслать приглашения на работу, и мы двигались дальше. Но вот добрались до Курска, в котором, видимо, живут одни кретины!
ВОЛКОВА. Аоки, это все из-за нашего курского саке…
АЛЬБЕРТ. Подождите, Волкова, не перебивайте! Одни кретины… Кре-ти-ны! Объявление в газете написали неправильно. Вместо «девушек» написали «женщины», ни слова про возраст, про красоту…
Молчание.
Поэтому Аоки… приносит извинения… за причиненное беспокойство женщинам, как он тонко вас назвал, не соответствующим возрастным стандартам, и главное, семейным. Однако Аоки-сан искренне готов помочь и вам, и вашим мужчинам.
ПУХОВ. Так-так!
АЛЬБЕРТ. Он готов похлопотать. Для тех, кто готов трудиться, в Сингапуре всегда найдется работа. Можно убирать улицы… переносить тяжести… Он повторяет, что очень хочет вам помочь…
ПУХОВ. Кому помочь?
АЛЬБЕРТ. Вам.
ПУХОВ. Мне? (Пауза). Ты спросил: у него с питанием как? Спросил?!
АЛЬБЕРТ переводит.
АЛЬБЕРТ. Аоки-сан не понял вопроса и никогда не поймет!
ПУХОВ. Денег ему дать? Спроси: дать?
АЛЬБЕРТ переводит.
АЛЬБЕРТ. Аоки-сан удивлен, но деньги с благодарностью готов принять.
ПУХОВ. Скажи ему: я завтра еду в Москву, беру билет в Токио. Соберу там японок, привезу сюда, раздену и буду на рынках бесплатно показывать нашим! Бесплатно!
ВОЛКОВА. Альберт, не переводи!
ПУХОВ. Ничего! Они распахнут здесь свои кимоно!
ВАСИЛИЙ (достал из-за пазухи кусок железа). А ну-ка, веди его сюда! Веди сюда! Видишь арматуру? Сейчас мы танец и вокал у этого Тецудзина посмотрим…
Общий крик. Женщины окружичи японца. ПУХОВ и КАРНАУХОВ держат ВАСИЛИЯ.
БОРИС. Отдайте мне это железо, Василий!
НИНА. Борис, отойди… от него! Борис!
ВОЛКОВА (ВАСИЛИЮ). Дурак! Если ты его только пальцем тронешь — живым отсюда не уйдешь! Тебя там девки разорвут за Тецудзина! Он для них — последняя надежда! Понял? Он — свет в тоннеле, Аоки!
ПУХОВ. Тихо-о! Дурдом! Страна дураков… тихо-о!
АЛЬБЕРТ. Не кричите, Волкова!
БОРИС. Василий! Хватит революций! Хватит крови!
НИНА. Боренька… отойди от него!
БОРИС. Василий, ты дал слово! Держись, Василий! Держись!
ВАСИЛИЙ. Я сказал, иди сюда… самурай! Иди сюда! Смеешься? Ты не смейся!
ОЛЬГА. Вы только поглядите на них!
ВАСИЛИЙ. Самурай! Иди сюда, я сказал! Забирай ее!
ТАМАРА. Вася! Зачем я тебе теперь такая?
ВАСИЛИЙ. Забирай! Я эти тапочки сейчас приду — сожгу! Чтобы следов от нее не осталось!
ВОЛКОВА. Зачем сжигать? Лучше мне отдай!
ТАМАРА. Вася, я хочу домой! Хочу домой! Я хочу домой! Хочу домой!
ВАСИЛИЙ (страдая). Не куплю я тебе босоножки, не куплю…
ТАМАРА. Да я и босиком похожу!..
ПУХОВ. За этот поступок я ее спонсирую. Завтра еду в Москву, одеваю Тамару с ног до головы. (ВАСИЛИЮ). Твоей жене Тамаре какая подходит обувь? Итальянская или французская?
ВАСИЛИЙ. Какая подходит тебе?
ТАМАРА. Я не понимаю, Вася! Голова кругом идет!
ПУХОВ. Все! Одежда — французская, обувь — итальянская! Вечером пришлю помощника обмерять!
ВОЛКОВА (ликует). Пухов, Пухов! Дай мне поцеловать тебя! Родной! Да ты же князь! Девчонки! Он — князь!
ПУХОВ (ОЛЬГЕ). И ты иди домой.
ОЛЬГА. Пухов, я домой не пойду!
ПУХОВ. Ты домой поедешь. Ты сюда-то с шофером приехала!
ОЛЬГА. Пухов, меня допустили к конкурсу, и я его пройду! Как ты понимаешь, с легкостью! Сначала ты поймешь, что я не завишу от твоих денег, а потом поговорим!
НИНА. Карнаухов, что мне делать? Реши за меня!
БОРИС. Нет, Нина! Ты решишь сама!
НИНА (обреченно). Знаешь, что я поняла, чего тебе так не хватает, Карнаухов? Тебе не хватает тоталитаризма! Я не могу быть и женщиной, и мужчиной одновременно. У меня не получается. Реши, что мне делать, или я пойду и пройду конкурс. Я пойду — и буду там первой! Аоки-сан, мы ведь допущены к конкурсу?
Японец наклонился к АЛЬБЕРТУ. Тот переводит.
АЛЬБЕРТ. Аоки-сан уже второй час пытается объяснить вам: конечно, он допустит вас к конкурсу, но вы его никогда не про-й-де-те… Ни-ко-гда! Вам всем уже слишком много лет!
Молчание.
ОЛЬГА. Что?
ПУХОВ. Сколько лет моей жене — не его дело… Ну-ка, передай ему!
АЛЬБЕРТ. Аоки-сан прощается с вами! Он должен наконец вернуться в зал и начать конкурс. Как вы сами видели, желающих там очень много, а мест под жарким сингапурским солнцем, как, впрочем, и под любым другим, значительно меньше…
ВОЛКОВА. Он что, уходит. Аоки?
АЛЬБЕРТ. Уходит…
ВОЛКОВА. Подожди, Аоки! (Волнуясь). Аоки, а что девкам моим сказали… вроде их берут? Скоро им туда ехать, Альберт? Назад им в Ростов ехать, или как?
АЛЬБЕРТ. Аоки-сан обещает, что конкурс будет справедливым, и в Сингапур попадут самые красивые… самые талантливые.
ВОЛКОВА. Ты, Альберт, поддержи меня. Пусть они ждут здесь, а не в Ростове. А с паспортами мы разберемся… скажи ему… найдем деньги…
Молчание.
АЛЬБЕРТ. Аоки-сан предложил мне остаться и выслушать ваши претензии, но передать их уже не ему, а партнерам. Фирма «Шанс», уточняет Аоки-сан, город Подольск. Московская область. Все претензии направляйте туда. Я, видимо, остаток жизни проведу здесь с вами…
ВОЛКОВА. Спасибо, Тецудзин… Я очень тебе, Аоки, благодарна. Альберт, ты передай от меня Аоки бутылочку — осталась последняя бутылка тминного саке.
АЛЬБЕРТ. Аоки-сан глубоко тронут.
ВОЛКОВА. Альберт, скажи ему так: Тецудзин, ты не в то время застал Варю Волкову. Сказал?
АЛЬБЕРТ. Сказал. Он вам поможет, как и обещал, дайте ему ваш адрес…
ВОЛКОВА. Адрес? Пожалуйста: подвал, станция Вторая товарная. Варе Волковой.
АОКИ ТЕЦУДЗИН уходит. Молчание.
А вы-то чего здесь? Катька! Лиза! Вам там надо быть, на конкурсе. Я сказала, идите туда и стойте перед Тецудзином. Стойте перед ним, пусть он вас все время видит!
НИНА. Идите, девочки! Ни пуха вам ни пера.
КАТЯ и ЛИЗА уходят.
БОРИС. Сколько вам лет, молодой человек?
АЛЬБЕРТ. Я молод, свеж… великолепен. При чем здесь я? При чем здесь мой возраст? Что вы смотрите на меня как на врага! Мне они предложили работу — я хотел заработать…
БОРИС. Вы же интеллигентный юноша. Вам не жалко себя?
Молчание.
Мы скоро уйдем… мы не будем вам больше мешать.
Молчание.
Нина, я… предлагаю тебе вернуться домой.
НИНА. Я обдумаю это предложение. Но вы, кажется, собирались мужской компанией куда-то пойти. Кажется, на сельскохозяйственную выставку.
БОРИС. Разве?
НИНА. Этот человек говорил о каких-то телках или телках. Я рада, что у тебя появилась тяга к досугу, — это внушает мне некоторые надежды. Я готова пойти с тобой, хотя и далека от животноводства.
ВОЛКОВА. Альберт, не хочу я, чтоб мои девчонки в Ростов ехали. Я им скажу, что от Аоки быстро весточка придет… Нельзя жить без надежды. Вот нашему поколению сказали: будете жить при коммунизме, а им сказали: будете жить при капитализме. Пусть надеются. Нельзя, чтобы детям было хуже, чем нам, правда?
АЛЬБЕРТ. Волкова! Если бы я сразу вас выгнал, все могло бы кончиться по-другому. Из-за вас японцы мне ни копейки не заплатят!
ВОЛКОВА. Что из-за меня?
АЛЬБЕРТ. Подольские мне сказали: «В Москву можешь не возвращаться — голову оторвем!»
ВОЛКОВА. Чью голову? За что?
АЛЬБЕРТ. Мою голову. Потому что мне вас стало жалко. На вас всех ушло столько времени! Они давно уже должны были закончить в Курске и успеть к вечеру в Белгород. Они туда звонили: там их толпы ждут. А они еще здесь практически не начинали. Кто виноват? Я оказался виноват. Мне сказали вас всех выгнать — я вас оставил…
ВОЛКОВА. У меня дневная выручка за «тминную» сегодня перевалила за годовую. (Нерешительно). Я тебе дам.
АЛЬБЕРТ (благодарен). Оставьте… вам нужнее…
ВОЛКОВА (с облегчением). Спасибо… Альберт. Это так хорошо, что вы к нам заехали. Правда, девчонки?
Остальные в ответ молчат.
Нинель, да не грусти ты! Не зря ты собиралась в Сингапур. Боря пить начал — хоть на человека стал похож. И Тамарка, ты не за просто так подбирала имидж: ты теперь с босоножками. Мне Пухов обещал помочь. (Смеется). Год пройдет, другой. Тамарка скажет Василию своему: «Вот ты меня не пускал, а меня в Сингапур приглашали, в элитное шоу… Может быть, мне весь мир рукоплескал бы стоя…»
Вдруг опять стал слышен усиленный микрофоном мужской голос. Возникла и все громче зазвучала музыка, которая указывала на то, что конкурс наконец начался.
Пойти посмотреть, как там мои выступать будут? Или я их собью? (Остальным). А вы чего сидите? Пошли посмотрим, как она там выступает, наша молодежь… (Подошла к экрану, постояла, потом вернулась. Села). Ладно, посижу здесь… Чего домой не идете? Не охота уходить?
Все сидят молча.
Занавес