Рошан не ушел далеко от школы, сел в траву за школьными воротами. Здесь, в тени деревьев было прохладно и тихо, можно было сидеть долго-долго. Обида не отпускала мальчика, его сегодня впервые в жизни ударили, и Рошан подумал вдруг, что неплохо было бы посчитаться со своим обидчиком. Ведь это все из-за него, из-за ябеды. Черный комок злости заставлял учащенно биться его сердце.

Солнце поднялось к зениту, тень ушла и спряталась под самым деревом, оставив Рошана на солнцепеке. Он готов был уже все бросить и уйти, но вдруг в школьном дворе зазвенел звонок — уроки закончились. Рошан вскочил и запрыгал по траве, чтобы размять затекшие ноги, повернулся — и увидел своего врага.

Тот прошел совсем рядом, в нескольких метрах от Рошана, не заметив его, и теперь удалялся, помахивая как ни в чем не бывало портфелем.

Рошан сжал кулаки и готов был уже броситься за ним, но кто-то схватил его за руку, и так неожиданно, что он вздрогнул. Это был Рамеш.

— Не надо! — сказал Рамеш. Он все понял и хотел удержать друга.

— Что — не надо?

— Не трогай его.

— Я посчитаюсь с ним! — пробормотал возмущенный Рошан, а в глазах — ни жалости, ни тени сомнения.

— Не надо.

— Пусти!

Рошан выдернул руку.

— Ты только сделаешь себе хуже, — сказал Рамеш. — Не надо. Как друга, тебя прошу, как брата.

Он и не подозревал, как был сейчас близок к истине.

Рошан не ответил, лишь махнул рукой и побежал догонять своего обидчика.

— Подожди! — Рамеш бросился следом.

Он был меньше, послабее и бегал похуже и поэтому быстро отстал. Он еще видел Рошана впереди, но расстояние между ними непрерывно увеличивалось. Вот на перекрестке Рошан повернул за угол — и пропал. Задыхаясь от быстрого бега, Рамеш выскочил на перекресток, а справа прямо на него мчался легковой автомобиль. Рамеш еще успел повернуть голову встретиться взглядом с шофером и прочесть в его глазах ужас и осознание непоправимости происходящего — и сразу же удар. Рамеша подбросило, он рухнул на капот и сразу же сполз с него, оставляя неровный алый след…

Рошан услышал скрип тормозов и удар, обернулся — Рамеш уже лежал на земле — и бросился к другу. Сбежались люди, Рамеш еще дышал, и его решили отвезти в больницу на этом же автомобиле. Рошан прорвался в машину, сел на заднее сидение. Его хотели высадить, но он истошно закричал:

— Это мой брат! Брат! — и его оставили в машине — брат так брат.

Он всю дорогу до больницы поддерживал голову Рамеша. Тот был без сознания, и Рошан шептал, словно пытался разбудить спящего:

— Рамеш! Посмотри на меня! Ну, что же ты! Посмотри, я прошу тебя!

Из головы Рамеша текла кровь, и руки Рошана вскоре стали красными от нее, но он ничего не замечал.

В приемном покое их опять пытались разлучить, но Рошан вновь закричал:

— Это мой брат!

Он думал, что лжет сейчас, но это была ложь во спасение — он не хотел расставаться с Рамешем и был так решителен, что ему разрешили, в нарушение всяких правил, присутствовать в операционной, лишь спросили:

— А кто родители?

— Это сын судьи Махеша Капура, — ответил Рошан.

Родители Рамеша приехали через четверть часа. Малти вбежала в палату, где лежал ее сын, следом вошел Махеш, и они склонились над кроватью, а доктор стоял рядом — мрачный и молчаливый. Рамеш по-прежнему был без сознания, ему забинтовали голову, и из бинтов был виден лишь заострившийся нос.

— Рамеш! — звала Малти. — Сынок!

Доктор отвернулся к окну, словно происходящее его не касалось.

— Это очень опасно? — спросила его Малти, но он промолчал и даже не обернулся.

— Вы разве не слышите? — вспылил Махеш, его покоробило бездушие доктора. — Почему вы молчите?

Доктор обернулся, и они увидели на его лице слезы — он плакал и потому отворачивался, и эти слезы все сразу объяснили Малти. Она в одно мгновение лишилась сил и опустилась на пол, Махеш хотел ее поддержать, но она замотала головой, забормотала:

— Нет! Нет! Так я буду ближе к нему, к моему мальчику!

Это бормотание напоминало бред безумной. Малти наклонилась к сыну, прижала его голову — и вдруг вскрикнула и забилась. Доктор бросился к ней, чтобы помочь, думая, что это нервный срыв, но тут его взгляд упал на Рамеша — он был мертв. Мать первой обнаружила это и потеряла сознание. Ее привели в чувство, и доктор сказал Махешу, пряча глаза:

— Ее надо немедленно увезти отсюда.

— Да-да, — бормотал Махеш, который сейчас совсем не был похож на уверенного и сильного человека, каким был обычно.

Доктор помог им спуститься к машине, сейчас он хотел только одного: чтобы мать умершего ребенка поскорее отвезли домой. Рошан шел следом — он все время был рядом, никем не замечаемый, и только уже у самой машины, когда Малти усадили на сиденье, а Махеш сел за руль, доктор сказал голосом немного удивленным, показывая на Рошана:

— Господин Капур! А разве ваш сын не едет с вами?

Махеш вздрогнул, обернулся, его взгляд наткнулся на Рошана, и он сказал, вглядываясь в лицо мальчика:

— Вы ошиблись, доктор. Это не мой сын.