Очертания предместий Каспера появились в предрассветной дымке. После семи дней пути одна мысль об электричестве – уже повод для праздника. Коди взглянул на Даниель. С тех пор как они проехали мимо этого камня, она выглядела потерянной, словно маленький котенок, которого выгнали на улицу. Ему было больно видеть ее такой. Он придержал Чемпиона и поравнялся с Даниель.

– Что скажешь, если я приглашу тебя сегодня на ужин?

Удивленная как предложением, так и застенчивостью, с которой оно было сделано, Даниель без промедления ответила:

– Я скажу: да.

Мысль об ужине, который не надо будет готовить самой, казалась просто чудесной, как и мысль о мягкой постели.

– А комнату на ночь снять можно будет? – с надеждой в голосе спросила она.

– Я буду счастлив снять нам комнату, – не понял ее Коди, – но ты думаешь, девочки правильно это поймут?

Даниель вспыхнула. Как он может заставлять взрослую женщину снова чувствовать себя шестнадцатилетней девчонкой?

– Я не имела в виду комнату на двоих!

– Это плохо, – сказал Коди и перестал улыбаться.

Даниель занервничала, у нее даже заболел живот. Она вовсе не собиралась его отталкивать, но и проявлять инициативу тоже не собиралась. Как все нелепо получилось! С того самого момента, когда он впервые ее поцеловал, мысль о возможной близости с ним не выходила у нее из головы. И судя по его взгляду, сам он думал об этом не меньше. Но она считала, что подобное сближение должно быть деликатным…

– Один мой друг владеет конторой в Каспере. Я уверен, Гас предоставит тебе номер в мотеле, но кто-то должен присматривать за девочками, поэтому после ужина я вернусь в лагерь.

А он великодушен. После недели, проведенной в обществе шумных подростков, со всеми кострами, спальными мешками и другими походными радостями, ночь в теплой постели была бы для Даниель настоящим подарком. Но с ее стороны просто бессовестно взваливать на него ответственность за ее группу.

– Спасибо, но… Нет, спасибо.

Коди непроизвольно провел рукой по верхней губе: он тщательно брился каждый день, а привычка поглаживать усы, когда он волновался, осталась.

Даниель сводила его с ума. Он даже был готов забыть о предосторожности и появиться с ней на людях. Он хотел ее. И это желание беспокоило его, как будто Рэйчел все еще была жива. Дело, конечно, не только в Даниель. Пришло время задуматься о возрасте и о будущем.

Коди упорно игнорировал намеки Молли на то, что Даниель прекрасная мать и симпатичная женщина. С каждым днем становилось все яснее, что Молли и Линн затеяли свою игру. По-видимому, они просто пытались свести своих родителей. Обе хотели иметь отца и мать. Да и сам Коди не желал, чтобы его дочь воспитывала экономка или гувернантка. Он понимал, что Молли нуждается в матери, но не собирался жениться, только чтобы доставить удовольствие дочери. Да, пришло время задуматься о будущем, повторил он про себя.

Но только он сам – сам – намерен устраивать это будущее. Оставалось надеяться, что Молли и Линн не воспримут предстоящий ужин родителей как свидание. Он всего лишь собирается отблагодарить эту замечательную женщину за то, что чувствовал себя как дома, сидя возле костра посреди прерии.

Никогда еще горячий душ не доставлял Даниель такого удовольствия, как тем вечером, когда экспедиция остановилась в предместье Каспера. За умеренную плату Гас разрешил девочкам воспользоваться ванной в одном из номеров своего мотеля.

Это было не совсем то, на что рассчитывала Даниель, думая об ужине для двоих, но по крайней мере ей позволили остаться на ночь, тогда как другие расположились вокруг мотеля.

Даниель выключила воду, вылезла из-под душа и критически рассмотрела себя в зеркале. Она заметила, что ее нос стал шоколадным, волосы на макушке выгорели, а после сегодняшнего душа краска с них почти смылась.

Даниель была уже не так молода, как хотелось бы, и у нее стала появляться предательская седина, но в целом она была довольна собой. Так почему же тогда так нервничает перед свиданием?

«Это не свидание, – напоминала она себе, – и, что бы ни было, не будь глупой и не строй иллюзий. Это всего лишь ужин». Заправляя тщательно выглаженную белую блузку в длинную юбку из габардина, Даниель подумала, что выглядит слишком старомодно.

– Знаешь, мам, надень что-нибудь другое… У тебя есть что? – поинтересовалась Линн. – Возьми мои джинсы. На всякий случай.

В ответ Даниель жалобно шмыгнула носом. Да, в таком наряде сложно выглядеть привлекательной. Этот ужин – не свидание, но Даниель вдруг отчаянно захотелось выглядеть сногсшибательно. Возможно, джинсы не так подходят, как, например, открытое платье для коктейля, но все же в них она будет выглядеть моложе, чем в своей юбке.

– Это против правил, – слабо возразила Даниель.

– В любви и войне все способы хороши, – с мудрой улыбкой объявила Линн.

– А кто говорит о любви? – угрожающе спросила Даниель.

– Никто! Никто! – завопила Линн и в шутку подняла руки. – Просто тебе не помешает немного развлечься.

В конце концов, Линн права. Почему бы ей хоть раз в жизни не надеть что-то «неподобающее»? Четверть часа спустя Даниель красовалась перед зеркалом в очаровательной бледно-голубой рубашке и обтягивающих джинсах.

Когда Коди увидел Даниель, выходящую из мотеля, его сердце отчаянно забилось. Какая удивительная перемена произошла в ней! Наконец-то она перестала прятать свою замечательную фигуру под бесформенными балахонами. Глядя на нее, Коди разволновался как школьник. Он быстро подошел к ней и обнял ее за талию.

– Ты не забыла, что сегодня мы ужинаем вдвоем? – дрожащим голосом спросил он.

– Девочки уже начали. Нам надо спешить, иначе все остынет, – ответила Даниель, задыхаясь от жара, исходившего от его тела.

– Хорошо. Но когда я сказал, что хочу поужинать с тобой, я имел в виду ужин в ресторане.

Его самолюбие немного задело то, что Даниель решила, будто его приглашение обозначает ужин вдвоем в лагере. Надо бы отвести ее в самый дорогой ресторан города. Она абсолютно не приучена к мужскому вниманию. Но в то же время ему льстило, что он будет первым мужчиной, обратившим на нее такое пристальное внимание. Ничего. Для начала подойдет заведение Гаса, ведь в дорогом ресторане Коди могут быстро разоблачить…

Конечно, закусочная Гаса мало напоминала отель «Ритц», но здесь было уютно и кормили вкусно, вот почему влюбленные со всего города давно облюбовали это местечко для своих тайных встреч.

Коди проводил Даниель к самому дальнему столику. Даниель подумала, что он опасается, как бы не увидели девчонки и их мамаши. Гас встретил их лично и мгновенно очаровал Даниель. У него были умные, добрые глаза и седая борода, он был безукоризненно вежлив и обходителен. Осведомился о здоровье матушки Коди и о предстоящем родео, улыбнулся Даниель, спросил, нравится ли ей здесь.

Было очевидно, что Коди чувствует себя абсолютно непринужденно в обществе старого приятеля. Идиллия была прервана появлением солидной матроны с полупустым бокалом красного вина.

– Разве вы не… – начала она.

– Нет, – отрезал Коди и бросил на Гаса многозначительный взгляд.

Гас встал и быстро проводил «обознавшуюся» леди на место.

Даниель поняла, что этой женщине Коди тоже напоминал какую-то знаменитость. На кого же он похож?

– Интересно, с кем она тебя перепутала? – спросила Даниель. Почему он так грубо прервал эту женщину, даже не дав ей договорить?

– Это постоянно со мной происходит, – уверил ее Коди. – Мне говорили, я ужасно похож на Тома Селлека.

– Я так не думаю, – усомнилась Даниель. – Но ты напоминаешь мне кого-то…

– Тома Круза?

– Нет.

– Тома Хэнкса?

– Нет, ты вообще не похож ни на какого Тома.

– Тогда, может быть, я похож на Харрисона Форда? Мне об этом тоже говорили.

– Нет, – отрицательно покачала головой Даниель. Своими дурацкими «подсказками» он не давал ей сосредоточиться.

– А еще мне говорили, я немного напоминаю Скотта Бакулу.

– Разумеется, нет. У Скотта Бакулы совершенно другой нос.

– Возможно, я так же красив, как Ковбой-Мальборо, или обаятелен, как Вуди Аллен? Кевин Костнер? Джордж Клуни?

Каждое его «предположение» еще больше сбивало Даниель с мысли. Кончилось тем, что ей это надоело, и она решила просто наслаждаться ужином в компании самого сексуального мужчины на свете. От вина закружилась голова, Коди шутил, а она глупо хихикала.

– Милая, тебе следует почаще смеяться. Ты слишком беспокоишься о Линн, о деньгах, о седине в волосах…

Улыбка сползла с лица Даниель. Зачем он обидел ее? Был такой чудесный вечер, а он все разрушил, заставил почувствовать ее старой и некрасивой. Она даже растерялась.

Коди понял, что совершил ошибку. Она была так прекрасна в отблеске свечей, так счастлива и беспечна… Он просто хотел сказать, что в седине нет ничего страшного, а она повела себя как маленький ребенок, у которого отняли любимый мячик.

– Черт возьми! У меня полно седых волос! – воскликнул он.

– У мужчин все по-другому, – тихо ответила Даниель. – Мужчины выглядят солидными, – процитировала она Скотта, – а женщина – просто старой.

– Я не хотел тебя обижать, – Коди заглянул ей в глаза. – Я только имел в виду, что никакая краска тебе не нужна. Ты не старая! Ты очень красивая, и мне нравится быть с тобой! С тобой весело. Ты не такая, как все. Не смотришь MTV, не носишь безразмерные футболки с Бивисом и Батт-Хедом и не читаешь бульварные романы. Ты прелесть!

Очень скоро напряжение рассеялось, и они снова беззаботно смеялись. Даниель внимательно изучала Коди и не могла не сравнивать его со Скоттом. Скотт следил за своими волосами и закрашивал седину, Коди, напротив, ничуть не стыдился своего возраста. Он был великолепен!

А Коди смотрел на нее и думал о том, что пришла пора обо всем ей рассказать. Он запутался. Она считает его порядочным парнем, а он никак не решится рассказать ей про свой маскарад.

«Да, когда-то я участвовал в родео», – неопределенно качая головой, говорил он.

«Да, я владею небольшим участком земли, здесь неподалеку», – пряча глаза, сообщал он ей, умалчивая о том, что этот «небольшой участок» составляет 200 тысяч акров, большую часть которых они проехали за прошедшую неделю.

«Это действительно мило с твоей стороны. Да, очень многие уговаривали меня податься в шоу-бизнес и попробовать сделать музыкальную карьеру, но я не хочу уезжать из Вайоминга», – лукавил Коди и старался перевести разговор на другую тему, всякий раз боясь, как бы ей не пришло в голову сравнивать его с телевизионными звездами: в этом году он получил «Грэмми» за «Лучший Кантри-альбом», и его ролики крутили все ведущие каналы страны…

Коди глубоко вздохнул и покосился на Даниель: кажется, настал час раскрыть карты.

«У него невероятные глаза, – думала в это время Даниель, – пронзительные, тревожные…» Неужели он боится, что она влюбится в него? Если так, его подозрения не так уж беспочвенны. Может, успокоить его, сознавшись, что она не испытывает к нему никаких других чувств, кроме физического влечения? Но как? Сказать, что она поклялась больше никогда не связывать себя узами брака?

– Ты очень любил свою жену? – неуверенно спросила она.

Коди напрягся и сжал зубы. Все слова признания мгновенно испарились, дыхание перехватило… Он лишь утвердительно кивнул.

– Тебе повезло, – прокомментировала Даниель.

Теперь настала очередь Коди злиться. Повезло!

Повезло с чем? Он потерял любимую женщину, мать его ребенка! Рэйчел было чуть больше двадцати, когда произошел этот несчастный случай. Слова Даниель задели Коди.

– Нет, правда, – продолжила она, игнорируя его грозные взгляды. – По крайней мере, ты узнал, что такое истинная любовь.

Вообще-то Коди хотел прекратить этот разговор, но любопытство одержало верх, и он не стал перебивать Даниель.

– Я думаю, вы, мужчины, не придаете этому особого значения, но я бы предпочла быть вдовой, нежели разведенной. Так я хотя бы смогла сохранить иллюзию любви, и мне бы никогда не пришлось столкнуться с предательством. Знаешь, я бы все отдала, лишь бы не испытывать этого ужасного чувства, когда любовь переходит в отвращение. Люди, которых я считала своими друзьями, стали относиться ко мне как к изгою, а я сама… Мне кажется, что я исковеркала жизнь своей собственной дочери… Ты прости, что я так разоткровенничалась…

Даниель запнулась, на глаза навернулись слезы. Чтобы заглушить внезапную обиду, она взяла бокал с вином и залпом осушила его.

Коди тоже было не по себе: слишком сокровенные переживания она ему доверяла. Он почему-то был уверен, что она редко вот так изливает кому-то душу. Когда он только увидел ее, ему показалось, что она самая самоуверенная из всех женщин, которых он когда-либо встречал, так ярко горели ее глаза. А сейчас она выглядела такой униженной и измученной, что в сердце Коди невольно закралась жалость.

– Будучи вдовцом, могу сказать тебе одно: такого и врагу не пожелаешь, не то что самому себе.

– Я и не жду от тебя понимания. Ты не такой.

– Какой же я? – поинтересовался Коди.

– Ты? Честный. Ты любил свою жену, не обманывал ее, дорожил ею. Ты хороший.

Она заколебалась, а потом добавила с обезоруживающей улыбкой:

– Мне придется сознаться, что поначалу твое обаяние меня пугало, но потом… Я прислушиваюсь к мнению детей. «Устами младенца глаголет истина». Я наблюдала, как ты ведешь себя с девочками. Ты похож на романтического героя, встретить которого мечтает каждая женщина. – Коди покраснел и жестом руки попытался остановить ее, но Даниель продолжала: – Молли говорила мне, что ты разбил дюжину сердец, когда пошел к алтарю.

– Ну, не совсем дюжину… – еще больше смутится Коди. – Это она преувеличила…

Даниель неправильно расценила его смущение:

– Не волнуйся насчет меня, Коди Уокер. Не думаю, что когда-нибудь оправлюсь от измены моего экс-супруга, я стала весьма и весьма подозрительна и не собираюсь больше замуж. Но хочу, чтобы ты знал, как много значит для меня наша дружба. Наверное, я разочаровалась в мужчинах… Но сейчас наслаждаюсь твоим обществом, рядом с тобой забываю обо всех своих заботах, пусть даже ненадолго. Это настоящий подарок, и я хочу поблагодарить тебя за это. Спасибо тебе большое.

Коди чувствовал себя лицемером, выслушивающим похвалу, которой не заслуживал. И вновь он безумно захотел открыться, чтобы, пока не поздно, доказать ей, что ему можно доверять, но… Она сама сделала это признание невозможным.

Эту грустную песню он написал, впервые влюбившись. «Первая любовь часто оборачивается горьким разочарованием», – говорила его мать. Разве она когда-нибудь ошибалась? Как же Коди сейчас хотел стать тем заурядным ковбоем, чью дружбу так ценила Даниель! Давно он так ничего не хотел.

– Милая, пожалуйста, не смотри на меня так, – попросил он.

Так на него смотрела только Рэйчел – восхищенно, покорно, страстно… Как будто он был недосягаемым рыцарем в сияющих доспехах, способным исправить любую несправедливость. Рэйчел заблуждалась, впрочем, как и Даниель. Если бы у него только хватило смелости во всем ей признаться! Но столь долгий обман оскорбит ее – никакое признание не поможет. В ее жизни и так было мало радости, он не сможет опять причинить ей боль, хотя его и терзают муки совести.

Как она уже сказала, брак ее не интересовал, и очень скоро они разъедутся в разные стороны, каждый из них вернется к своей жизни. Если он сейчас обо всем ей расскажет, она, чего доброго, возненавидит мужчин на всю оставшуюся жизнь.

– Твой муж был придурком, – пробормотал Коди.

Он и представить не мог, что такой женщине, как Даниель, можно изменить: она сводила с ума своим телом, глазами, губами… Неужели можно было оставаться равнодушным, находясь рядом с ней? Если бы Коди довелось встретить этого Скотта, это жалкое, лживое ничтожество, он бы врезал ему по его слащавой физиономии.

Ему вдруг захотелось защитить Даниель. Возможно, это вино ударило ему в голову, но после смерти Рэйчел он впервые чувствовал себя столь воинственно. Или это ее прекрасные глаза пьянят и одурманивают лучше любого вина?

– Завтра в Саут-Пассе, это наша следующая остановка, будут танцы. Я был бы рад, если бы ты согласилась пойти со мной.

Эти слова вырвались у Коди прежде, чем он успел их обдумать. Глаза Даниель радостно заблестели.

– С удовольствием! – воскликнула она с таким неподдельным восторгом, что у Коди внутри все перевернулось. – А как же девочки?

– Девочкам будет не до нас, они познакомятся с молодыми ковбоями, работающими на Кристалл-Крик-Ранчо.

Эта новость не очень обрадовала Даниель. Что еще за ковбои? Но она попыталась себя успокоить: девочки будут не одни – там полно мамаш, она вообще в походе оказалась нечаянно. А ей так хочется провести с Коди целый вечер! В конце концов, все не так уж страшно.