Аттон, положив руку на меч, осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Не почувствовав опасности, он пригнул голову и прошел в зал, заставленный почерневшими от времени столами и лавками. Он не ощутил столь обычного для подобных заведений запаха перебродившего ячменя и прогорклого жира, наоборот – в зале царил густой запах специй и свежей рыбы. За низкой стойкой, опасливо косясь в его сторону, возился с кувшинами худой старик в кожаном переднике, перед самой стойкой попирая внушительным брюхом стол, расположился рослый бородатый воин в полном доспехе. Воин, подергивая себя за длинную рыжую косицу, что-то внимательно разглядывал на своей ладони. Других посетителей в зале не было. Аттон убрал руку с меча, прошел к стойке и опустился на лавку перед бородачом.
Воин, не глядя на Аттона, что-то пробурчал себе под нос и продолжил разглядывать свою ладонь. Аттон немного посидел, поглядывая по сторонам, затем обратился к хозяину:
– Эй, старик, принеси мне воды.
Старик за стойкой вздрогнул, испугано глянул на бородача, и нервно дергая щекой, едва слышно переспросил:
– Господин пожелал воды?
Аттон положил руки на стол и кивнул.
– Да, джайллар, простой воды… Ты ведь знаешь, что такое вода? И чем она отличается от пива? И поторопись…
Старик, судорожно дергая головой, бросился на кухню. Воин глянул на Аттона из-под бровей, довольно улыбнулся и протянул к нему руку. На широкой, как лопата, мозолистой ладони лежала горка зеленоватых бочкообразных семян.
– Вот, смотри. Это семена форелнского остролиста… Очень редкое растение, да… Купил, понимаешь, целый мешочек у бантуйцев… Двадцать монет отдал. Как ты думаешь, примутся? – Бородач говорил с едва уловимым западным акцентом.
Аттон пожал плечами и посмотрел в потолок.
– Я не силен в земледелии.
Бородач с нежностью посмотрел на семена, затем вытащил откуда-то плотный полотняный мешочек и аккуратно ссыпал семена внутрь.
– А я вот люблю в земле ковыряться… Так и мечтаю, как приеду в свой маленький садик и запущу вот эти самые ладони в жирную землю… Наберу полные горсти, и сразу мне станет хорошо. – Бородач вздохнул и печально посмотрел на свои руки.
Аттон, глядя на воина, задумчиво погладил густую щетину на подбородке. К столу шаркающей походкой приблизился хозяин. Он поставил перед Аттоном кувшин и глиняную кружку и поспешно удалился. Бородач притянул к себе кувшин, провел носом над горлышком, поморщился и отодвинул.
– Ты действительно пьешь простую воду?
Аттон придвинул кувшин обратно, налил воды в кружку и сделал глоток.
– Почему бы и нет?
Бородач пожал широкими плечами.
– Ну и Иллар с тобою, пей… Ты ведь Птица-Лезвие, сын Могильщика, не так ли?
Аттон поставил кружку на стол, утвердительно кивнул и спросил:
– А ты, наверное, Патта Москит, сын Семерки?
– Так мы получается знакомы? – Бородач весело улыбнулся. – Твой отец убил моего отца, между прочим… – Быстро добавил он и продолжил, – Хотя это дела давно минувших дней, и никакого зла я на Сорлеев не держу. И к слову сказать, мой старик был страшной скотиной, и вполне заслуживал такой смерти.
Аттон опять молча кивнул. Почему-то он был уверен в том, что сыновья Забринской Семерки были не в восторге от своего предка. Бородач сложил руки на животе, и добродушно усмехаясь, продолжил:
– Твой отец был великим воином. Непобедимым. Лишь проклятым монахам удалось управиться с ним, и то, подозреваю, что без обмана здесь не обошлось… Ты, Птица-Лезвие, надо отдать тебе должное, тоже великий мастер. Я своими глазами видел, как ты расправился с Крэем. С Чудовищем Крэем, убившем шестерых имперских рыцарей обломком кинжала. Он производил впечатление, должен сказать. Когда Крэй бросил в тебя копье, признаюсь, волосы встали дыбом у меня на заднице… – Москит расхохотался, похлопывая себя ладонями по животу.
– Я скажу, что сыновья Семерки тоже не мальчики в этом деле… – Аттон допил воду и раздраженно усмехнулся. Он почувствовал опасность. За добродушным смехом Москита скрывалась что-то совсем иное, Аттон ничего не понимал в происходящем, и от этого ему было тревожно и неуютно.
Бородач, заметив его выражение лица, насупился и пробурчал:
– Куда нам, бедным ремесленникам… Говорят, что в честном бою тебя не победить, Птица-Лезвие?
– И в нечестном тоже вряд ли получится…
Этот голос, молодой, спокойный и властный, раздался сзади. Аттон мгновенно повернулся и напрягся всем телом, готовый к отражению любой атаки. Однако человек за его спиной был безоружен и спокойно смотрел на Аттона честными голубыми глазами, едва улыбаясь при этом уголками губ. Незнакомец был бледен, аккуратно выбрит и одет в дорогой кожаный костюм для верховой езды. Длинные темные волосы его были тщательно уложены и скреплены возле уха платиновой заколкой в виде дракона. Он, продолжая обаятельно улыбаться, совершенно бесшумно обошел стол, присел рядом с бородатым воином и положил на стол бледные, почти прозрачные руки с ухоженными ногтями. До Аттона донесся тонкий аромат дорогих духов.
– Прошу прощения, я несколько задержался. Сразу могу отдать должное вашей наблюдательности, господин Сорлей… Честно признаюсь, вы первый, кто столь быстро раскусил нашу сеть слежения. Впрочем, то представление, которое вы устроили перед воротами этого заведения, конечно же, имело какой-то определенный смысл? Вы ведь не убили их, а это так вам не свойственно… – Молодой человек вопросительно посмотрел на Аттона. Москит снова высыпал на стол семена и принялся копаться в них пальцем.
Аттон понял, кто настоящий хозяин в этой странной паре и спокойно ответил:
– Не думаю, что есть смысл отвечать на ваш вопрос. Я приехал сюда по вашему, гм… приглашению, у меня есть желание выяснить, зачем-таки я понадобился имперцам, а затем вернуться к своим собственным делам.
– И вас не интересует кто я?
Аттон равнодушно пожал плечами.
– Мне плевать. Я и так понял, что вы один из приближенных к короне, раз уж можете позволить себе содержать на службе отпрысков Забринской Семерки…
Москит оторвался от созерцании своих сокровищ и уважительно посмотрел на Аттона. Молодой человек печально улыбнулся и развел руками.
– Тем не менее, я представлюсь… Надеюсь, это поможет разрушить стену некоего предубеждения, сложившегося у вас. Я барон Джемиус, и я действительно в данный момент работаю на корону…
Аттон недоверчиво усмехнулся и спросил:
– Тот самый барон Джемиус? Глава Тайной Канцелярии?
– Бывший глава, господин Сорлей, бывший… В данный момент, я представляю скорее казначейство Его Величества Императора Конрада Четвертого…
Аттон перебрал в уме все возможные варианты, и не один из них ему не понравился.
– Вот ведь, джайллар… Никогда не думал, что мне доведется встретится лицом к лицу с самим бароном Джемиусом…
– Думаю, что вашему бывшему хозяину такая мысль тоже не приходила в голову. Слепой вообще считал барона Джемиуса выдумкой…
После этих слов Аттон напрягся. Барон, внимательно вглядывался в его лицо, словно пытался предугадать возможную реакцию, и спокойно продолжал:
– Господин Торк не смог ответить на несколько вопросов, касающихся состояния экономики империи, вернее – не успел…
– Он умер?
Джемиус опустил глаза, поморщился и тихо ответил:
– Да, Сорлей, он умер у меня на руках. Если вас это интересует – он умер от старости…
Аттон сплюнул на пол и процедил сквозь зубы:
– Он умер от ненависти… Ненависть пожрала его мозг.
– Возможно. Он не произвел на меня впечатление повелителя умов, он был всего лишь старым больным человеком, всю жизнь прожившем в лабиринте страхов и заблуждений.
Аттон внимательно посмотрел на Джемиуса и сказал:
– Мне плевать, что случилось со старым маразматиком. Он долгое время управлял мной, лгал мне и пытался убить, после того как я освободился от его власти. Так что, оставим его память пожирателям падали. Меня более интересует, что все-таки понадобилось имперцам от простого охотника за головами? И почему вы угрожали расправой старому трактирщику из Виеста?
Джемиус задумчиво кивнул и ответил:
– Вас сложно найти на просторах Лаоры, господин Сорлей. Еще сложнее отыскать кого-то, к кому вы испытываете хоть какую-то личную привязанность. У вас нет детей, нет родственников, нет постоянной женщины. Хозяин Ночи из Виеста – единственный ваш, с позволения сказать, друг… Что касается причин, из-за которых мы пустились по вашему следу, так это деньги, господин Сорлей… Нам нужны деньги Троев…
– Деньги? Не смешите меня. Я уже не работаю на банкиров, барон, и это вам вне всякого сомнения известно, и я никогда не был близок к их коммерческим тайнам…
– После смерти Торка, господин Сорлей, все его подчиненные и связи перешли к другим людям. Не озадаченные многоходовыми интригами, помощью бунтовщикам и всем тем, что составляло основную прерогативу Круга пока был жив Торк, эти люди превратились в обычных вымогателей и убийц. Сплоченных и организованных. Они переросли Тихие Дома Лаоры и вышли на совсем новый уровень. Нам необходимо имя того, кто координирует их действия в Вивлене. Кто настолько близок ко двору, что может снабжать их постоянно свежей информацией и прикрывает банкиров. И вы единственный, оставшийся в живых соратник Торка, кто может это знать… И я считаю, что вам нет никакой надобности скрывать это имя. Вы стали врагом Круга, вас пытались убить в Марцине и Диаллире, и за вами не охотятся сейчас, лишь потому, что считают что вы сгинули во время войны где-то на юге.
Аттон дослушал барона и надолго задумался. Он действительно знал о ком идет речь, и сейчас мысленно просчитывал свою выгоду. Наконец он определился и сказал:
– Возможно, что я помогу вам, барон. Возможно. Если мы договоримся о плате…
Джемиус переглянулся с Москитом, негромко рассмеялся и проговорил:
– Ну и какая плата вас устроит? Я могу предложить вам деньги, землю, службу, наконец…
Аттон, осторожно подбирая слова, неторопливо начал:
– Мне не нужны деньги, барон. Я не вижу в них особого проку. Мне не нужна земля, пусть в ней копается ваш помощник…
Москит прикрыл ладонью семена на столе и довольно улыбнулся. Аттон тоже улыбнулся и продолжил:
– Вы могущественный чиновник, барон, в ваших силах многое. Я дам вам имена людей, контролирующих банки Троя, а взамен… – Аттон сделал паузу и внимательно посмотрел на собеседников. – Взамен вы достанете мне одно украшение…
Москит уже не улыбался, он внимательно смотрел на Аттона глазками-щелочками и поглаживал бороду. Барон, хмуря сосредоточенное лицо, тихо спросил:
– Что именно вас интересует?
– Меня интересует плоская семиконечная звезда из темного металла, которую отобрали в Хемлаоре люди Селина у солдата-армельтинца по имени Алан Сивый. Эта звезда принадлежала плененному Великому Герцогу Аведжийскому Фердинанду Восьмому. Кроме этого, мне нужна встреча с плененным правителем Аведжии, желательно до того, как ему вынесут приговор…
Аттон закончил и посмотрел на собеседников. Москит, приоткрыв рот, озадаченно моргал, барон же, низко опустив голову, что-то задумчиво выводил пальцем по столешнице.
Наконец, Москит захлопнул рот со звуком падающего щита, и уставился в потолок. Джемиус поднял на Аттона задумчивые глаза и тихо проговорил:
– Как все сложно… Почему бы вам не пожелать себе денег, господин Сорлей? Или замок в Бадболе, это тоже в моих силах… Вы действительно очень непростой человек. Но ваша просьба заинтриговала меня, не скрою. Можно сказать более – ваша просьба поставила меня в тупик. Я не буду спрашивать, зачем простому охотнику за головами понадобились фамильные ценности аведжийских правителей, Не поинтересуюсь также, зачем простому охотнику за головами встречаться с герцогом Фердинандом… Но… – Джемиус пристально посмотрел на Аттона и продолжил, – Пожалуй, я смогу удовлетворить Вашу странную просьбу, в том что касается драгоценности. Это займет некоторое время, конечно же. Что до встречи с пленным герцогом – с этим сложнее, но в общем-то и это разрешимо.
Аттон усмехнулся и сказал:
– Почему-то я не сомневаюсь в вашем могуществе, барон… Где и когда я смогу получить звезду?
Джемиус поджал губы и задумался. Теперь он выглядел утомленным.
– Ну, скажем, через десять дней в Данлоне. Вас устроит?
– Вполне.
– Там же, я сообщу вам, когда смогу организовать вашу встречу с пленным герцогом. А теперь я хотел бы услышать от вас имена…
– Вы слишком быстро согласились на мои условия, барон, и это наводит меня на определенные размышления… К тому же, какие гарантии я могу получить?
– Гарантии… Моего слова вам не достаточно? Да и перед тем, как предпринять какие-либо шаги, выполняя ваши условия, мне необходимо будет проверить правдивость той информации, которой вы готовы обменятся…
Аттон подпер голову кулаком и посмотрел на барона.
– Мне ничего не стоит произнести эти имена. Меня действительно ничего не сдерживает, и мне плевать на банкиров, их прислужников и все эту армию голодранцев. Но мне нужна плата и гарантии того, что я ее получу. Гарантий, как я понял, вы мне предоставить не можете, и мне придется положиться лишь на ваше слово. Пожалуй, я пойду на риск. – Аттон улыбнулся и добавил, – но если вы меня обманете, барон, то ни одна разведка, ни одна армия и даже все сыновья Забринской Семерки не спасут вас от смерти.
Москит довольно крякнул и рассмеялся.
– Вот это, мой дорогой барон, истинная сущность Сорлеев. Они были и остаются честными людьми, хоть и беспощадными убийцами…
Джемиус покосился на воина, и устало проговорил:
– Я знаю цену вашим словам, господин Сорлей. Через десять дней вы получите звезду. Теперь я хочу услышать имена…
Аттон вздохнул и заговорил, глядя прямо перед собой.
– Имена… Хм… Ну да, имена. Во главе Вивленского Круга стоит граф Нарсинг, церемонмейстер имперского двора… По видимому, именно он сейчас контролирует всех людей Круга и банкиров в том числе. При Торке, через Нарсинга проходили основные сделки, и всю информацию о состоянии Империи Круг получал от него. При Нарсинге есть еще один человек, маркиз Анхель, молодой вельможа, ваших лет, барон, младший сын генерала Коррона. Анхель – глаза и уши старого графа, помимо этого он контролирует боевые отряды Круга в Вивлене и в случае опасности для Круга, должен саботировать все службы, особо – армию и жандармерию. Есть еще несколько человек, занимающих менее значительные посты, а также всякая мелюзга, вроде поваров, лакеев…
Джемиус спокойно дослушал и проговорил усталым голосом:
– Граф Нарсинг значит… И молодой Коррон… Бедный генерал… Его счастье, что он не дожил до такого позора. Как случилось, что такие вельможи оказались в лапах у слепого?
– Увы… Меня никто не посвящал в подробности. Об этом вам мог бы рассказать старый добрый Канна, но я его убил. – Аттон улыбнулся. – А в целом – все просто, барон… Деньги и власть. Я сомневаюсь, что вы станете копаться в их прошлом, мучительно искать трагические ошибки и перевоспитывать предателей. Вы воспользуетесь этой информацией, чтобы добраться до денег Троев, а затем протащите оленями старого графа, вместе с молодым ублюдком, по главной площади Вивлена… Туда им и дорога. Теперь вы получили то, что хотели. Надеюсь, что через десять дней, и я получу причитающиеся. А теперь, я хотел бы откланяться.
Аттон встал, кивнул своим собеседникам и быстрыми шагами покинул корчму. Некоторое время после его ухода барон и Москит провели в молчании. Наконец, барон, не поворачивая лица, сказал тихим бесцветным голосом:
– Этот человек изрядно пугает меня, Патта… Он гораздо опаснее, чем я думал. Он намного быстрее и смертоноснее своего отца. И то, что он просит, ни в коем случае не должно попасть к нему в руки.
Москит молча кивнул. Барон также тихо продолжил:
– Нам придется пойти на это, Патта. Я получил, то что хотел, и теперь не могу позволить, чтобы по землям Лаоры разгуливал один из Сорлеев. Мы не можем рисковать своими людьми, а потому – найди бантуйских ловцов. Это будет самая опасная охота в их карьере… И найди мне Таэль. Сколько можно бродить по лесам…