Матрос Егор заносит бадью воды:

– Пейте досхочу!

– Послушай! – тихо говорит ему Рутенберг – Где тот человек, которого ты выводил? Терещенко?

– А в шестой камере. Кашляет до упада. Там же печки нет.

– Переведи к нам. Тут тепло.

– Это с какой – такой стати?

Рутенберг незаметно для всех снимает с руки часы и суёт матросу Егору. Тот рассматривает их. Довольный, прячет.

Распахивается дверь общей камеры. Качаясь, входит кашляющий, дрожащий от высокой температуры Терещенко. Рутенберг бросается к нему. Ведёт к печке.

– Боже мой! Вы живы, Михаил! Идите сюда, поближе к печке. Господа, подвиньтесь!

– Вы меня помните, господин Рутенберг? – говорит Малянтович, подвигаясь, – Я был прокурором на вашем процессе и требовал повешения.

– Как же, помню. Поэтому дайте пальто для вашего коллеги. Видите, у него жар.

Министр Малянтович отдаёт своё меховое пальто:

– Вы же не министр, Рутенберг? Как вы оказались в нашей несчастной компании? А! Вы возглавляли охрану Зимнего Дворца! Верно?

– Я?! Кому на хер нужен ваш Зимний?! Кроме ваших харчей там же ничего нет!

Рутенберг укутывает Терещенко. Подносит кружку с горячей водой. Укладывает на нары. Терещенко засыпает. Кашляет во сне. Тяжело дышит. Рядом сидит Рутенберг.