ЕЩЕ ОДНО ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ ЮРИЯ СПАРЖИНА, БЕЗ КОТОРОГО ПОИСК НЕ ПОИСК
Однажды моему приятелю Вите понадобилась характеристика. Для каких целей — не знаю. Может, захотел вступить в секцию автолюбителей-нарушителей, может, решил жениться, а невеста пожелала ознакомиться с его общественно-трудовым лицом, может… да мало ли других случаев, когда, казалось бы, ни с того ни с сего от человека требуют характеристику. В учреждении, где Витя работал, было принято писать автохарактеристики. Начальство считало, что никто так хорошо не знает характеризуемого, как он сам. Витя сел за стол, достал лист бумаги и набросал, как говорят, широкими мазками портрет положительного героя 60-х годов XX столетия. На это дело ушло часа два, поскольку занятие было непривычное, а литературным слогом Витя владел так себе. Теперь оставалось самое простое — заполучить подписи трех начальников: товарищей Д., П. и З. Каждый из начальников размещался в отдельном кабинете. Каждый из начальников имел боевое охранение в лице трех секретарей. Различные сатирические издания и в первую очередь журнал «Крокодил» давно приучили Витю к мысли, что страшнее секретарши зверя нет. Помня об этом, в «предбанничек» товарища Д. Витя вошел, будучи до зубов вооружен очаровательной улыбкой и заискивающим выражением лица. Его изумлению не было предела, когда выяснилось, что секретарши товарища Д., удивительно приветливые и ласковые женщины. После того как Витя известил их о цели своего визита, они в изысканных выражениях попросили его сесть и подождать прихода Нины Ивановны (один стол в «предбанничке» пустовал), так как «характеристики — это ее ведомство». Витя сел, а секретарши продолжили беседу, прерванную его приходом. Беседа была в высшей степени светской и касалась некоторых особенностей и преимуществ стирального порошка «Новость» перед стиральным порошком «Новинка». Через 15 минут Витя уже настолько обстоятельно познакомился с достоинствами и недостатками этих моющих препаратов, что мог бы дать несколько очков вперед их изобретателям. Он хотел было принять участие в неиссякавшей беседе, но тут появилась Нина Ивановна. Внимательно выслушав Витю и ознакомившись с характеристикой, она с нескрываемым участием в голосе сказала:
— Вы не представляете, как вам повезло: товарищ Д. у себя и с удовольствием подпишет этот документ… Только, видите ли…
— Что «только»? Что «видите ли»? — суетливо спросил Витя. — Не по форме написано?
— Нет, нет, характеристика чудная, но именно сейчас товарищ Д. не может подписать ее.
— Почему? — искренне удивился Витя.
— Понимаете, — в голосе Нины Ивановны явственно послышались слезы, — здесь нет подписей товарищей П. и З.
— Ну и что ж из этого?
— О, это в корне меняет дело. Ведь фамилия товарища Д. у вас напечатана первой — выше фамилий товарищей П. и З. Значит, товарищ Д. должен подписываться последним!
— Ничего не понимаю, — протянул Витя, который и вправду мало что понимал, — а если бы его фамилия стояла последней?
— Это было бы другое дело. Тогда он обязан был бы подписывать первым.
— Но ведь, по сути, ничего бы не изменилось? — Витя начинал нервничать. — От перемены мест слагаемых сумма не меняется — это мы еще в школе проходили!
— Дорогой мой, так то в школе, а здесь научно-исследовательский институт! Мой вам добрый совет: быстрее идите в комнату напротив, там сидит товарищ З., потом рядом — к товарищу П., и сразу сюда. Эх, молодежь, молодежь, чему вас только учат!..
Последнюю фразу Витя уже не слышал, поскольку в момент ее произнесения он входил в приемную товарища З. Здесь также царила атмосфера радушия и приветливости. Ровно семь минут понадобилось Вите, чтобы выяснить, что товарища З. на месте нет, поскольку он совещается с товарищем П. «Нет худа без добра, — подумал Витя, — сразу двух зайцев убью», — и бросился в комнату рядом. Секретарши товарища П. отличались от знакомых Вите еще более повышенной вежливостью. После обмена любезностями на высшем дипломатическом уровне Витя узнал, что товарищи П. и З. действительно здесь, действительно совещаются, но когда освободятся, известно лишь им самим. «Милый мой, — добавила секретарша Инна Ивановна, — я была бы рада сказать вам, когда они кончат…»
— Что же, прошу прощения, мешает вашей радости? — Витя начинал свирепеть.
— Ах, юноша, да разве они мне об этом докладывают? — скорбно промолвила Инна Ивановна и развела руками.
— А зачем же вы здесь сидите? — хотел спросить Витя, но передумал и решил использовать последний шанс. — Можно, я оставлю характеристику, а когда товарищи освободятся, вы дадите ее им на подпись?
— Виктор Николаевич, подумайте, что вы такое говорите! Как же я могу обращаться с этим вопросом к товарищу 3. Я ведь не у него работаю! Единственный человек, кто может это сделать, — его собственный секретарь Наина Ивановна.
— Наина Ивановна, — говорил Витя через минуту в приемной товарища З., — огромная просьба: я оставлю характеристику, а когда товарищ З. ее подпишет, не откажите в любезности, передайте ее в комнату рядом…
И тут случилось неожиданное: Наина Ивановна расхохоталась!
— Ну, знаете, я многое видела, но такое впервые, — смех прямо душил ее. — Да если каждый будет просить меня отнести какую-нибудь бумагу в соседнюю комнату, кто же вместо меня здесь сидеть будет? Надо ж такое придумать…
При этих словах Витя не выдержал. В глазах у него помутилось, увидел на миг ослепительный свет, упал… Сердце больше не билось.
Вот какая произошла история.
Итак, светлой памяти Вити, моего приятеля, посвящен будет конкурс, на который натолкнули меня воспоминания при виде вывески «Контора во дворе».
«Капитаны команд, прошу выделить в наше распоряжение по три человека, — говорит ведущий, — причем это должны быть самые вежливые члены вашей команды, поскольку им предстоит в течение трех минут нести службу в КВН — Конторе вежливых и ненужных».
«Представьте себе, — продолжает второй ведущий, — что здесь не сцена Телетеатра, а обыкновенное, впрочем, не совсем обыкновенное, учреждение. Перед вами три стола: это стол директора конторы, это стол его заместителя, а это стол секретаря. Быстро распределите эти должности между собой, и пусть участники проигрывающей команды займут места за столами. Готово?»
«А вы, — обращается первый ведущий к представителям другой команды, — вы уверены, что выигрываете встречу? Да, конечно, судя по нашему табло, счет сейчас 27:24 в вашу пользу, но уважаемое жюри хочет иметь документ, подтверждающий этот факт. Такой документ вы должны получить в Конторе вежливых и ненужных, причем на нем должны быть подписи всех трех работников конторы. Вот вам фирменный бланк, дело за подписями».
«Если ваши противники выполнят задание, они получат пять очков, — это говорится уже „конторщикам“, — что вас, конечно, вряд ли устраивает. Безусловно, лучше иметь их самим. Но для этого вы должны оставить своих соперников с носом. К сожалению, вы люди вежливые и не бюрократы, поэтому вам категорически запрещается говорить „нет“, „не могу“, „не знаю“ и т. д. Зато вы не должны ни на минуту забывать слова „пожалуйста“, „с радостью“, „одну минуточку“ и т. д. Ваша беседа с посетителями должна длиться не более полминуты. Если за это время вы не сможете вежливо избавиться от просителя, ничего не поделаешь — придется подписывать.
Итак, контора открыта, прошу посетителей войти. Предупреждаю: всякий бюрократизм и волокита караются увольнением и лишением трех очков».
По истечении трех минут участники меняются местами: посетители становятся служащими, служащие — посетителями.
Я останавливаюсь и все это записываю. Будем считать, что один конкурс есть. Нет, скажу осторожнее, не конкурс, а эскиз конкурса, поскольку еще предстоит обсудить его с соавтором, потом с редактором, потом с режиссером, к тому же обязательно кому-нибудь что-нибудь не понравится, кто-то что-то добавит, исправит, выкинет, но это все только будет, а пока… Пока мне конкурс нравится, и я бы участвовал в нем с удовольствием. Мне вообще больше всего нравятся конкурсы, в которых я действую максимально самостоятельно. Минимум ограничений и максимум свободы. Некоторые почему-то считают, что автор, предоставляющий участникам конкурса широкое поле для самодеятельности, не указывающий подробно, что и как им надо делать, тем самым расписывается в творческом, что ли, бессилии. Не может, дескать, сам ничего путного придумать, вот и спихивает на участников. А я вот так не считаю, и когда сам участвовал во встречах КВН, то стремился попасть именно в такие конкурсы, где автор целиком и полностью полагается на мою выдумку. Да и теперь, когда я придумываю какой-нибудь конкурс, то все время представляю себя его участником. Как, например, я бы вел себя в «Конторе»? Может быть, постарался придумать замкнутый круг ответов на вопросы посетителей — нечто вроде «У попа была собака», может быть, тянул бы время с помощью различных «м-м-м-м», «да, конечно», «видите ли, в чем дело…». А может быть, решился бы на «отчаянный шаг» — сразу бы подписал справку и провозгласил: «Борьба с бюрократизмом, по мнению нашей команды, важнее каких-то жалких пяти очков». Потерять пять очков, конечно, жалко, но неужели жюри не оценило бы подобное благородство по достоинству?..
Я, кажется, сильно отвлекся от рассказа о том, как рождается сценарий, и уже обдумываю исключительно свое поведение в конкурсе. Поверьте, это произошло только потому, что в каком-то смысле я еще не понял, что же доставляет мне большее удовольствие — придумывать или участвовать? Рассуждать на эту тему сейчас некогда, надо работать, надо действовать. Действовать — значит совершать какое-то действие; отлично, займемся действенным конкурсом. Самое трудное нужно делать в первую очередь. Почему действенный конкурс я называю самым трудным? Потому что я его не люблю, а заниматься нелюбимым делом всегда труднее. Не солгу, если скажу, что действенность сидит у меня в печенках. Бывает, конечно, хорошая действенность, но я страдаю от плохой. Нет ничего хуже, когда в редакции мне говорят: «То, что вы принесли, конечно, неплохо, но вот действенности не хватает, чересчур все статично, надо бы добавить что-то связанное с движением». Так и появляются на свет конкурсы-уродцы, чей недейственный костяк украшен на редкость действенными погремушками. Если раньше предполагалось, что участники конкурса просто поднимаются на сцену, то теперь они обязаны делать это галопом; если после этого им надо было просто ответить на вопрос ведущего, то теперь то же самое делается одновременно с физзарядкой и т. д. Зачем все это нужно — я лично не знаю. Может быть, для смеха? Оно конечно, когда все бегают по сцене, что называется, «в мыле», толкают друг друга, размахивают руками, прыгают и приседают да еще интеллект успевают при этом проявить, получается довольно смешно. До слез. Как в кинокомедии, когда нехороший персонаж падает в воду, оказывается запертым в лифте или предстает перед зрителем в одних, простите, исподниках. Я против падений в воду, лифта и, простите, исподников. И даже против смеха, связанного с ними. Я стою за действенный смех в КВН, действенный без кавычек. А такой смех всегда присутствует в КВН, поскольку здесь встречаются веселые и умные ребята, и совершенно ни к чему превращать их в нехороших персонажей из нехороших кинокомедий.
Ладно, так или иначе, а конкурс с действием придумывать надо. Из двух зол, как известно, выбирают третье, и, миновав два квартала (вы не забыли — я все еще иду по вечерней Москве), твердо решаю: конкурс будет пантомимическим. Что это будет за пантомима, я не могу придумать до тех пор, пока на моем пути не оказывается школа. Я очень люблю вспоминать школьные годы. Вот и сейчас…
…Наш класс ничем не отличался от других, разве тем только, что все учителя в один голос говорили, будто худшего класса они в своей жизни не видели. Нас это, однако, не очень расстраивало, поскольку ребятам параллельного класса говорилось то же самое, но касательно уже не нас, а их. Мы, бывало, даже спорили о том, чей класс и вправду хуже. Спорили со знанием дела, приводя в качестве главных аргументов количество двоечников и число нарушений дисциплины. В смысле дисциплины мы боролись с противниками на равных, а вот в отношении двоек — о, здесь мы были недосягаемы! Как только доходило до подсчета двоек, конкуренты сокрушенно разводили руками: «Ничего не поделаешь — Чапля…»
Чаплей звали Аркашку Цаплина. Откуда пошло его прозвище — не знаю. Может, оно происходило от его собственной фамилии, но скорее всего оно было связано с его талантом: Чапля был великим артистом. И не просто артистом. Он был выдающимся мастером пантомимы. Создать «портрет» кого-либо из учителей Чапле не стоило никакого труда. Делал он это настолько здорово, что на вечерах самодеятельности учителя сами, бывало, не раз просили Чаплю исполнить его коронный номер: сцену под названием «Учителя пишут письмо родительскому комитету».
Так вот именно Чапля являлся главным виновником «отставания» своего класса по части двоек. Это был самый искусный подсказчик, какого я когда-либо встречал. Устные подсказки Аркашка не признавал и к «шептунам» относился с великим презрением. Сам Чапля, «работая», не произносил ни слова. Он все делал молча, но как!! Впрочем, ка к Чапля подсказывал, до одного прекрасного дня я знал большей частью по рассказам его одноклассников, потому что «великий пантомимист» относился к своему дарованию с большим уважением и во внеурочное время демонстрировал его крайне неохотно. Вершины чаплинского мастерства я увидел благодаря чистой случайности. Между нашими классами уже долгое время шла война, впоследствии названная Семилетней, так как, начавшись в четвертом классе, окончилась она только на выпускном вечере. В одном из «боев», происходивших, как правило, на переменах, я «был тяжело ранен в рукопашной схватке и взят в плен» (так говорилось в официальном коммюнике). С пленными обе воюющие стороны обходились вполне гуманно: согласно решениям учредительной конвенции о правилах ведения войны пленных уводили к себе в класс, где запирали в стенной шкаф. Когда начинался очередной урок, дверцу шкафа приоткрывали, предоставляя пленнику возможность побега. Увы, побег в присутствии учителя был мероприятием весьма рискованным, это грозило беседой с завучем, последующим вызовом родителей… Короче, выгоднее было молча наблюдать за происходящим. Так я и сделал.
Василь Васильич — наш математик — вызвал к доске Саню Седых, лучшего друга Чапли. Саня, чего скрывать, Пифагором не был и к математике относился как к неизбежному злу. Поэтому он, как обычно, сильно расстроился, когда Василь Васильич обратился к нему в своей привычной манере: «Друг мой, Седых Александр! Все присутствующие с огромным волнением ждут от вас захватывающего рассказа о биноме Ньютона». Саня подошел к доске, взял мел, повертел его в руках, положил на место и, потупившись, сказал: «Василь Васильич, к нам вчера мамина сестра приехала из Сибири, и я не успел как следует…» Тут он осекся, увидев кулак своего лучшего друга и его укоризненный взгляд, и радостно закричал: «Пусть нам дано…» И его понесло. Больше я на Саню не смотрел, поскольку оторвать глаз от Чапли было невозможно. Происходило нечто граничащее с волшебством. Подсказывали не только Аркашкины руки. Подсказывали его глаза, нос, шея, но самое потрясающее — это уши! Их «деятельность» не могла не вызвать восхищения. Это были какие-то фантастические устройства, способные буквально на все. Они то прижимались поочередно к голове, то начинали недовольно покачиваться, то безвольно повисали, как у таксы, по временам они оттопыривались настолько, что Чапля становился похожим на небольшой радиолокатор (это, как я понял, означало: «Стоп, Саня, ты врешь!»)…
Здесь я откладываю перо в сторону, так как не в силах достойно описать происходившее. Кончилось тем, что Седых получил «четыре с минусом», а я был отправлен за родителями, поскольку в последний момент выдал себя криками «Браво, Чапля!» и бурными аплодисментами. Поверьте, вы бы на моем месте тоже не удержались. Вне всякого сомнения…
Ну что ж, кажется, основа для конкурса есть. Остальное, как говорится, дело техники.
Реплика жюри: Автор идет по правильному пути (жаль, что ему нельзя дать поощрительных очков). Лучший конкурс — это конкурс, пришедший из жизни, уже в ней существовавший и теперь лишь очищенный от всего лишнего для нужд КВН. Напомним, что самые смешные трюки Чаплина — плод остроты его зрения!
Ведущий обращается к сидящим в зале со словами:
— Пожалуйста, встаньте те, кто хотя бы раз в жизни сдавал экзамен.
Сидящих не остается, поскольку встают абсолютно все.
— Я так и думал, — продолжает ведущий, — экзамены сдавали все. Теперь пусть сядут те из вас, кто ни разу в жизни не воспользовался на экзамене помощью товарища, короче, подсказкой, только честно.
К величайшему стыду присутствующих, все остаются стоять…
— Я так и думал, — говорит ведущий, — и поэтому надеюсь, все вы обрадуетесь, когда узнаете, что, идя навстречу многочисленным пожеланиям, сегодня КВН открывает ВКУП — Высшие курсы усовершенствования подсказчиков. Для сдачи вступительных экзаменов приглашаются по два участника от каждой команды.
Когда представители одной из «воюющих» сторон поднимутся на сцену, второй ведущий ознакомит их с условиями конкурса:
— Кто-то из вас сейчас будет сдавать экзамен, кто именно, договоритесь между собой, например, вы. В таком случае отойдите, пожалуйста, на пятнадцать шагов. А вы, стало быть, будете подсказывать вашему товарищу. Я вручаю вам лист бумаги, на котором напечатано небольшое стихотворение. Прочесть его должен ваш товарищ, но он — увы! — все забыл. Ваша задача — сообщить текст стихотворения экзаменуемому, но поскольку устные подсказки — дело нехитрое, а у нас курсы не простые, а высшие, то все, что вы хотите ему передать, вы должны передавать с помощью жестов. Итак, все мыслимые средства пантомимы — к вашим услугам.
Теперь дело за малым — подобрать стихотворение. Ясно сразу, что «Евгений Онегин» не годится, хотя, постойте, как это?
Зима!.. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь;
Его лошадка, снег почуя,
Плетется рысью, как-нибудь…
Можно это показать, а не рассказать? Наверное, можно, но надо еще что-либо придумать. В КВН часто «впадают в детство», предлагая участникам вспомнить, что и они когда-то были детьми и делали то-то и то-то. Пойду-ка и я по проторенной дорожке: стихотворение будет «Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять». Но такую подсказку довольно легко разгадать, и тогда второй команде придется давать другое стихотворение, а дать другое стихотворение — значит нарушить принцип. И я начинаю думать о святом принципе КВН — принципе «равных исходных позиций», который раскрывается так: две команды должны получать одно и то же задание. Нарушать это святое правило можно только в тех крайних случаях, когда иного выхода нет. Лучше же вообще не нарушать, и, если есть хотя бы малейшая возможность уравнять команды в «правах», так и следует сделать. Иначе неминуемо послышатся голоса: «Да ну, мы этот конкурс проиграли только потому, что у них стихотворение было проще». Чтобы обид не возникало, я всякий раз проверяю конкурс на «равноправие», как сейчас. С «зайчиком» равноправия не получится. Однако хватит о зайчике. Завтра что-нибудь придумаем. Тут я смотрю на часы и обнаруживаю, что это самое завтра уже не завтра, а сегодня, так как «московское время ноль часов тридцать минут». Та-а-ак. Досочинялся до того, что домой придется ехать на такси. Выхожу на огневой рубеж и начинаю охоту (другими словами назвать поимку такси в это время я не могу). Машин с зелеными огоньками проезжает много. Еще больше проезжает не останавливаясь. Так мне по крайней мере кажется.
Но вот одна тормозит.
— Куда ехать? На Даниловку? Не по пути.
Еще одна тормозит.
— На Даниловку? Нет, не повезу — заправляться еду.
Третья.
— На Даниловку? Нет. Кончаю работать.
Четвертая, пятая. Прямо как в конкурсе: раз, два, три, четыре, пять — вышел автор погулять. Но надежды не теряю. Шестая. Открываю дверь:
— Кончаете работать?
— Да нет, только выехал.
— Стало быть, заправляться едете?
— Уже.
— Но уж на Даниловку-то, ясное дело, не по пути?
— Отчего ж, можно и на Даниловку. Дверью сильней хлопните — плохо закрывается.
В машине я чуточку дремлю и мечтаю. Хороший бы мог конкурс получиться: КВН ищет такси. Два человека из каждой команды отправляются на улицы города, куда-нибудь в Черемушки. Или в Хорошево-Мневники. В общем за тридевять земель от Телетеатра. Вернуться они должны обязательно на такси. И вот не проходит получаса, как подлетает первое такси. Сразу вслед за ним — второе. Виноват, я уже не дремлю, я сплю…
Все человечество делится на две части: первая — это люди, которые высыпаются, а вторая — это люди, которые не высыпаются. К глубочайшему прискорбию, я принадлежу к злополучной второй половине. Мне не удается выспаться даже в воскресенье, потому что ровно в восемь часов в коридоре нашей квартиры раздается странное для мирного времени: «По коням! В атаку! Ура-а-а-а!» Так я узнаю, что мой шестилетний сосед Сережа уже приступил к исполнению своих нелегких детских обязанностей. Помимо умывания, еды и гуляния, в круг этих самых обязанностей входит опрос населения квартиры. У Сережи, по-моему, энциклопедический ум, поскольку только этим предположением можно объяснить обширность интересующей его тематики. Один и тот же вопрос он способен задать десятку людей и будет спрашивать до тех пор, пока, очевидно, не составит объективного мнения по интересующей его проблеме. Одним словом, Сережа является чрезвычайным и полномочным представителем Института общественного мнения в нашей квартире. Призыв «По коням!» означает, что на текущий момент опрошены все, кроме меня, поэтому, не дожидаясь стука в дверь, я громко говорю: «Ну, заходи». Сережа входит и без всякого вступления спрашивает: «А это правда, что Петр Ильич Чайковский сперва написал Шестую симфонию, а уже потом Пятую?» Вопрос меня ни в коей мере не удивляет — сказывается привычка, поэтому я отвечаю быстро и без раздумий: «Да как тебе сказать… Раньше-то считали наоборот, но в последнее время кое-кто из музыковедов стал это оспаривать. По-моему, это не так важно — какая из них первая: они обе хороши».
Далее происходит следующий диалог:
— А вам какая больше нравится?
— М-м-м… Пятая. Или нет — Шестая. Верно, верно — Шестая, как же…
— Вся?
— Что вся?
— Вся нравится или отдельные кусочки?
(Тут я начинаю мучительно соображать, какой из ответов чреват наименее опасными для меня последствиями. Долго думать нельзя, чтобы не дать Сереже понять трудность моего положения. Ладно, была не была…)
— Вся.
— А мне кусочками.
(Ага, попался, голубчик! Как говорят шахматные комментаторы, на 19-м ходу гроссмейстер допустил ошибку, которая стоила ему проигрыша).
— Ну и какой же кусочек больше всего тебе нравится?
(После паузы, нерешительно).
— А вот в конце…
— Спеть можешь?
— Кто, я? М-м-могу. Только мне гулять надо. Вот приду и спою.
Итак, победа по очкам присуждается мне. Но ее явно недостаточно, чтобы компенсировать недобранные минуты сна. По пути к соавтору я обдумываю план мести. Надо причинить Сереже вред. Вред — это польза, взятая с обратным знаком. Значит, надо извлечь из Сережи пользу. Это мне, кажется, удастся осуществить…
На сцене стоит небольшой столик, на столике лежат экзаменационные билеты. В каждом из билетов — по одному вопросу, вернее, по одному слову: «Архитектура», «Музыка», «Литература», «Живопись». Около столика — два стула, к ним прикреплены таблички с надписями: «Экзаменатор» и «Студент». Каждая из соревнующихся команд выделяет по одному участнику. По жребию — пусть кому-то повезет — они занимают места за столом. На пять минут один из них превращается в «профессора», а другой — в «студента, сдающего экзамен по программе КВН». «Профессор», вежливо поприветствовав «студента», предлагает ему вытащить билет. Узнав, что тому досталась, к примеру, тема «Музыка», «профессор» приступает к опросу. Вопросы он может задавать самые разнообразные, но исключительно по музыке. Он все время должен помнить, что дело происходит в КВН, поэтому желательно, чтобы вопросы были остроумными или по крайней мере с подвохом. «Студент» не только отвечает на вопросы, но и, в свою очередь, стремится «подкузьмить» экзаменатора. Вполне возможен, по мнению авторов этого конкурса, следующий ход событий.
«Профессор». Сколько вы знаете нот?
«Студент». Семь: до, ре, ми, фа, соль, ля… А еще одну, может быть, вы назовете?
«Профессор». М-м-м-м, кажется… Си? Правильно? В таком случае возьмите на фортепьяно эту ноту.
«Студент» берет умышленно не си, а фа. Поверьте, не всякий «профессор» обнаружит подмену и, таким образом, потеряет очко. Лишь только он кивнет в знак согласия, как «студент» получает возможность публично признаться в обмане и получить выигранное очко. В отместку «профессор» может предложить противнику спеть какую-либо песню, начинающуюся с ноты «фа». «Студент» заявляет, что он сделает это с удовольствием, но при условии: «профессор» должен аккомпанировать ему на каком-нибудь музыкальном инструменте, и т. д.
— Самое худшее, что может произойти в подобном конкурсе, так это «зацикливание», то есть тот случай, когда один из участников будет упорно требовать от другого абсолютно точных ответов, повторяя снова и снова какой-то вопрос. Легкость, непринужденность, непрерывная импровизация — вот на чем держится этот конкурс. В этом его сила, и в этом его слабость. Участвовать в этом конкурсе должны вовсе не самые эрудированные члены команд, но самые веселые и находчивые. — Именно так я сказал моему соавтору, еще не успев снять пальто.
— Реши задачу, — ответил соавтор. — Вместе с тобой в команде десять человек. Известно: веселостью наделены шесть из них, находчивостью — пять и обладают эрудицией — тоже пять. Веселых и одновременно находчивых — три, находчивых и при этом эрудированных — два, наконец, веселых и вместе с тем эрудированных — три. А один сразу и веселый, и находчивый, и эрудированный. Можешь сказать, сколько в вашей команде просто веселых, просто находчивых и просто эрудитов?
Я прямо-таки задрожал от волнения, потому что понял: соавтор придумал конкурс интеллектов. Это мой самый, пожалуй, любимый конкурс в КВН. Обидно, что его придумал напарник, а не я, впрочем, обижаться некогда — надо решать. Я отдаю свои конкурсы ему для ознакомления, а сам углубляюсь в задачу.
— Ну, как дела?
— Пока никак. Чушь какая-то — один в команде лишний получается.
— Что значит лишний?
— Ну, не веселый, не находчивый и не эрудированный.
— Я так и предполагал с самого начала. Ты про себя-то не забыл?
— Грубо и неостроумно.
— Я просто констатирую факт — задачу-то ты ведь не решил. Логические конкурсы любишь, а у самого логического мышления не хватает.
— Может, поэтому и люблю.
Это я сказал в запальчивости. На самом же деле логические конкурсы (в молодежной редакции их называют еще интеллектуальными) нравятся мне совсем не поэтому. Просто я считаю их «солью» КВН. Больше того, мне кажется, что если выкинуть из соревнований по программе КВН логические конкурсы, то это уже будет не всамделишный КВН. Можно изъять плохой действенный конкурс. Ущерб от этого не окажется очень большим. Просто мы не узнаем, например, что молодые люди умеют быстро перемещаться в пространстве, не падая и не спотыкаясь. В конце концов и так называемый познавательный конкурс я не считаю обязательным.
— Предположим, что ты лучше меня знаешь, сколько процентов кальция содержится в морской воде. Отныне благодаря тебе и я буду знать это (зачем?). Но почему ты за этот самый кальций получаешь дополнительно два очка — я понять не могу: мы ведь находимся в КВН и соревнуемся в веселости и находчивости? Или КВН это Клуб всезнайки против неучей?
А вот в логическом конкурсе я могу победить, ничего не зная про морскую воду или про садоводство в древней Греции. В нем мы с самого начала на равных (помните принцип равноправия?), и побеждает среди нас более находчивый, а не более эрудированный:
Быть может, в телевизионном КВН требование элемента чистой познавательности и чистой действенности диктуется сугубо телевизионной спецификой? Хотя в общем-то и тот и другой элемент находит себе место на экране и помимо КВН.
В качестве примера можно привести телевизионный журнал «Знание» и цикл передач «Танцуйте с нами». Но, уж во всяком другом — не телевизионном — КВН без искусственного привнесения этих элементов, по-моему, вполне можно обойтись.
Реплика жюри: Остановитесь, дорогой автор! Вы уже выплеснули из ванны КВН всю воду и взялись за ребенка. Остановитесь! И побойтесь бога (хотя бы бога КВН). Кроме знаний ненужных, существуют и нужные. К тому же мы не уславливались проводить водораздел между находчивостью и эрудицией. А может быть, в КВН эрудированный и есть более находчивый, а?
Посоветовавшись в жюри, мы решили, что вы подошли к самому страшному рубежу в вашей молодой кавеэновской жизни. Во-первых, возникла опасность, что через несколько строк вы объявите истину КВН в последней инстанции, во-вторых, вы на глазах (теперь не только участников и зрителей, но и читателей) превращаетесь в этакого адепта секты КВН — во всяком случае, у вас есть к этому наклонности. А наш клуб все что угодно, но только не секта этаких кавеэновцев-шестидесятников! Что же касается вашего авторитетного заявления, что «в логическом конкурсе я могу победить, ничего не зная», то мы, пожалуй, снимем с вас поощрительные очки, которые хотели дать на странице 120.
— И все-таки она вертится! Но если говорить честно, то в настоящем логическом конкурсе не обойтись без находчивости и эрудиции. Борьба умов — иначе про него не скажешь.
— Про кого про «него»? — соавтор оторвался от чтения моих записок. Оказывается, я настолько увлекся, что стал рассуждать вслух.
— Про логический конкурс.
— У меня есть на этот счет отличная идея. Я вчера встречал брата, и он заставил меня тащить здоровенный чемодан. Пока дотащил, весь взмок. Спрашиваю: «Что у тебя там — свинец, что ли?» — «Угадал», — говорит. А мне совсем не до угадывания, у меня руки отваливаются. «Лучше бы ты, — говорю, — его в вагоне забыл, я бы сейчас не мучился». И тут подумал, что из чемодана, забытого в вагоне, может получиться конкурс. Владелец неизвестен. По вещам, находящимся в чемодане, надо определить, кто он такой, откуда приехал, зачем, его возраст, род занятий и т. д. Только надо подобрать такие вещи, чтобы ответ получался однозначный.
— Почему обязательно однозначный? Пусть обе команды, вернее, их представители — «детективы» — строят разные версии, главное, чтобы каждая версия была логически связана и оправдана. Мы, к примеру, подберем вещи, исходя из предположения, что владелец чемодана приехал из Душанбе, а кто-то из участников докажет, что он с таким же успехом мог приехать из Алма-Аты.
— Но жюри-то заранее знает, что он приехал из Душанбе.
— Вовсе не обязательно. Жюри заранее ничего не знает — мы не говорим им ответы. Вопрос о результатах конкурса пусть решается без предварительных подсказок, а только исходя из правдоподобия версий. Неплохо, а?
— Неплохо, но редакция не согласится.
— Уговорим. Да, по-моему, они и так согласятся. Надо и жюри поработать «творчески», а то иной раз даже обидно бывает…
Реплика жюри: Не увлекайтесь, дорогие товарищи!
И будем считать, что я рассказал соавтору случай, который произошел в одной из встреч КВН.
А было так. «Путешественники» из обеих команд попали на необитаемый остров. Помыкавшись там некоторое время, они обратились за помощью к своим болельщикам. Ведущий сформулировал их просьбу так: «Они просят болельщиков сплести для них канат». (Вы, конечно, догадались, что это так называемый конкурс болельщиков, причем на этот раз очень уместный, вливающийся в общий поток конкурса весьма органично).
Далее ведущий предложил болельщикам сплести злополучный канат из их собственных носовых платков. Секунда — и работа закипела. Как всегда бывает, одна из команд выполнила задание первой, но жюри не присудило ей положенных очков лишь на том основании, что, кроме платков, ребята использовали в качестве сырья пояса. Будь я членом достопочтенного жюри, я бы, наоборот, прибавил им очки за находчивость, хотя с формальной точки зрения это было бы нарушением правил. Ведь именно в таких нарушениях сила КВН, его суть и смысл. Такие нарушения надо всемерно поощрять, а если и не поощрять, то, уж во всяком случае, не пресекать.
— Ты со мной согласен?
— Целиком и полностью. Только заруби себе на носу, что большинство членов жюри, как правило, с юмором, веселые и находчивые люди. Ну, а те, что не умещаются в правило, приходят и уходят, и не на них жюри держится.
— А на ком же?
И будем считать, что соавтор рассказал мне самый лучший конкурс для болельщиков, который он когда-нибудь видел.
В одном из московских институтов шла финальная встреча первенства КВН среди факультетских команд. Место действия — актовый зал — был, что называется, набит битком. О падении известного яблока не могло быть и речи.
По ходу одного из конкурсов его участники строгали, пилили, клеили, просеивали песок, что-то разбирали, что-то собирали, ходили на головах… короче, это был самый обычный, я бы сказал, заурядный конкурс. Одна беда: к концу его огромная сцена актового зала походила на… Трудно сказать, на что именно она походила, столько тут валялось всякой всячины. Какие-то доски, обрывки бумаги, гвозди, куски фанеры, кучи песка — в общем проводить в этих условиях следующий конкурс было немыслимо. Растерялись ведущие, растерялись члены жюри, кроме одного. Этот один обратился к болельщикам со словами: «Товарищи, в ваших силах помочь родной команде. Целых пять очков получит та команда, чьи болельщики быстрее и качественнее противников очистят свою половину сцены. Предупреждаю, сцена должна быть абсолютно чистой, поэтому потрудитесь раздобыть щетки и половые тряпки. Начали!»
Нужно ли подробно описывать все, что произошло после? Думаю, не стоит — сами представляете. Суматоха, чего там скрывать, была порядочная, но не прошло и пяти минут, как на еще влажной, сверкающей сцене появились ведущие и прозвучало традиционное: «Для очередного конкурса от каждой команды требуется по…»
По многочисленным и единодушным просьбам присутствующих не растерявшийся член жюри был награжден специальным призом, и ему было присвоено почетное звание «Мистер Находчивость».
— Вот на каких людях держится жюри, — закончил мой соавтор.
Ведущие. Уважаемый автор, вам предоставляется страница, чтобы поставить точку.
— Если художник изобразит точку во всю страницу, то я умещу в ней весь свой текст.
Ведущие. Да будет так!
Последним конкурсом, который придумывает автор, является поиск единого хода соревнований. Ход — это своего рода цепочка, связывающая воедино различные конкурсы, стержень, на который они нанизываются. Выражаясь языком восточной кухни, можно сказать, что сценарий КВН похож на шашлык: конкурсы — это кусочки баранины, а ход — это шампур, на который они нанизаны. (Сходство между КВН и шашлыком еще более усилится, если учесть, что шашлык — блюдо довольно острое и, что называется, на любителя).
Вопрос. Уместится ли в этой точке заключительный текст Ю. Спаржина?
До сих пор мне попадались в КВН «шашлыки», приготовленные исключительно по-узбекски, то есть на непрочных деревянных шампурах. Я хочу сказать, что во всех известных мне сценариях конкурсы были объединены чисто словесно, когда два соседних конкурса существуют в общем-то вне зависимости и вне связи друг с другом. Их так же легко оторвать друг от друга, как сломать деревянную палочку — шампур.
А мне кажется весьма интересным и заманчивым попытаться создать логически цельный сценарий КВН, создать тем самым своеобразный «КВН-спектакль», роли в котором будут исполнять участники соревнования. Самая главная опасность на пути к созданию такого «спектакля» заключается, по-моему, лишь в том, чтобы не дать «театральности» вырваться на первый план и заслонить собой основные составляющие Клуба веселых и находчивых — смекалку, юмор, импровизацию.
Но, несмотря на опасность такого рода, я за то, чтобы попробовать шашлык по-кавказски.
Авторы. Оставим этот вопрос теоретикам для серьезных исследований. Ограничимся лишь клятвенным заверением: если бы мы сомневались в достоинствах этого конкурса, у нас хватило бы духа от него отказаться. Поэтому давайте считать его одним из правил игры, которую мы все вместе придумываем. Ведь от соблюдения правил игра не становится менее интересной, даже такая, как КВН. Кстати, о правилах. Еще одно золотое правило — начало встречи должно быть стремительным, и потому — да здравствует темп, темп, темп! 
Придумка. Простите, но прежде, чем вы объявите следующий конкурс, я хотел бы взять у вас интервью. 
Жильцова. Я думаю, что ведущий — это легкий, но прочный мостик между зрителями и участниками соревнований. Те, кто смотрит встречу дома у своих телевизоров, должны чувствовать себя присутствующими в зале; те, кто сидит в зале, могут чувствовать себя как дома, а в общем-то от ведущего зависит, будут ли и те и другие просто зрителями или активными участниками встречи. 
Масляков. А мне думается, главное все-таки в находчивости. Умеешь ты импровизировать или нет, растеряешься в какой-то момент или сумеешь найти остроумный выход из сложного положения. Ведь КВН — это Клуб непредвиденных ситуаций. Я бы культивировал умение импровизировать с детства. Хотя, если по правде говорить, в детстве все мы были самыми смелыми импровизаторами. Это ведь потом у нас появился внутренний редактор. 
Придумка. Считаете ли вы себя достаточными эрудитами, чтобы вести такие соревнования, как КВН? 
