КВН раскрывает секреты

Гальперина Е. В.

Глава IV

ИДЕМ ЗА СИНЕЙ ПТИЦЕЙ…

Продолжение

 

 

ЭТАП ВТОРОЙ

Врачи утверждают, что перед сном полезно совершить прогулку на свежем воздухе, поэтому, покинув гостеприимный дом моего соавтора, решаю немного пройтись пешком. А в общем-то врачи здесь ни при чем. Просто-напросто я надеюсь, что на улицах ночного города мне попадется что-нибудь такое, что сгодится для КВН. Короче, я ищу конкурсы, а в этом вопросе, как говорится, медицина бессильна. Иду медленно, верчу головой во все стороны, высматриваю «добычу». Поворачиваю голову налево и, выражаясь языком охотников, делаю стойку: передо мной магазин «Мясо-рыба». Витрина — редкое безобразие: беспорядочно навалены груды консервных банок, уныло висят на ржавых крючках картонные окорока неопределенного цвета, а сбоку фотография предельно Жизнерадостной женщины, в одной руке у нее банка тушенки, а в другой — картинка-призыв: «Покупайте консервированное мясо, в нем содержится витаминов целая масса». Несколько минут я и женщина пристально смотрим друг на друга, потом я достаю записную книжку и отмечаю: «Конкурс „Витрины — лицо города“; уход за „лицом“; домашнее задание: репортаж о витринах, или что такое хорошо и что такое плохо».

Для начала как будто годится. И вдруг… как ушат холодной воды: да ведь «Витрины…» — это было!..

Иду дальше и размышляю на тему: быть или не быть, было или не было? «Ремонт обуви» — было, «Летайте самолетами Аэрофлота» — было, «Почта» — было, «Кино» — было… Такое впечатление, что все было. Хотя стоп — вывеска: «Контора во дворе». Кажется, конторы в КВН еще не было. Ну что ж, теперь будет. Последующий ход моих мыслей приблизительно таков: «Конторы бывают хорошие и плохие. В КВН контора явно должна быть плохой, потому что над хорошей не очень-то посмеешься. Плохая контора — это прежде всего бюрократизм. И волокита. Что я знаю о бюрократах и волокитчиках? Знаю ужасную историю, которая произошла с моим приятелем Витей. Дело было так…»

 

ЕЩЕ ОДНО ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ ЮРИЯ СПАРЖИНА, БЕЗ КОТОРОГО ПОИСК НЕ ПОИСК

Однажды моему приятелю Вите понадобилась характеристика. Для каких целей — не знаю. Может, захотел вступить в секцию автолюбителей-нарушителей, может, решил жениться, а невеста пожелала ознакомиться с его общественно-трудовым лицом, может… да мало ли других случаев, когда, казалось бы, ни с того ни с сего от человека требуют характеристику. В учреждении, где Витя работал, было принято писать автохарактеристики. Начальство считало, что никто так хорошо не знает характеризуемого, как он сам. Витя сел за стол, достал лист бумаги и набросал, как говорят, широкими мазками портрет положительного героя 60-х годов XX столетия. На это дело ушло часа два, поскольку занятие было непривычное, а литературным слогом Витя владел так себе. Теперь оставалось самое простое — заполучить подписи трех начальников: товарищей Д., П. и З. Каждый из начальников размещался в отдельном кабинете. Каждый из начальников имел боевое охранение в лице трех секретарей. Различные сатирические издания и в первую очередь журнал «Крокодил» давно приучили Витю к мысли, что страшнее секретарши зверя нет. Помня об этом, в «предбанничек» товарища Д. Витя вошел, будучи до зубов вооружен очаровательной улыбкой и заискивающим выражением лица. Его изумлению не было предела, когда выяснилось, что секретарши товарища Д., удивительно приветливые и ласковые женщины. После того как Витя известил их о цели своего визита, они в изысканных выражениях попросили его сесть и подождать прихода Нины Ивановны (один стол в «предбанничке» пустовал), так как «характеристики — это ее ведомство». Витя сел, а секретарши продолжили беседу, прерванную его приходом. Беседа была в высшей степени светской и касалась некоторых особенностей и преимуществ стирального порошка «Новость» перед стиральным порошком «Новинка». Через 15 минут Витя уже настолько обстоятельно познакомился с достоинствами и недостатками этих моющих препаратов, что мог бы дать несколько очков вперед их изобретателям. Он хотел было принять участие в неиссякавшей беседе, но тут появилась Нина Ивановна. Внимательно выслушав Витю и ознакомившись с характеристикой, она с нескрываемым участием в голосе сказала:

— Вы не представляете, как вам повезло: товарищ Д. у себя и с удовольствием подпишет этот документ… Только, видите ли…

— Что «только»? Что «видите ли»? — суетливо спросил Витя. — Не по форме написано?

— Нет, нет, характеристика чудная, но именно сейчас товарищ Д. не может подписать ее.

— Почему? — искренне удивился Витя.

— Понимаете, — в голосе Нины Ивановны явственно послышались слезы, — здесь нет подписей товарищей П. и З.

— Ну и что ж из этого?

— О, это в корне меняет дело. Ведь фамилия товарища Д. у вас напечатана первой — выше фамилий товарищей П. и З. Значит, товарищ Д. должен подписываться последним!

— Ничего не понимаю, — протянул Витя, который и вправду мало что понимал, — а если бы его фамилия стояла последней?

— Это было бы другое дело. Тогда он обязан был бы подписывать первым.

— Но ведь, по сути, ничего бы не изменилось? — Витя начинал нервничать. — От перемены мест слагаемых сумма не меняется — это мы еще в школе проходили!

— Дорогой мой, так то в школе, а здесь научно-исследовательский институт! Мой вам добрый совет: быстрее идите в комнату напротив, там сидит товарищ З., потом рядом — к товарищу П., и сразу сюда. Эх, молодежь, молодежь, чему вас только учат!..

Последнюю фразу Витя уже не слышал, поскольку в момент ее произнесения он входил в приемную товарища З. Здесь также царила атмосфера радушия и приветливости. Ровно семь минут понадобилось Вите, чтобы выяснить, что товарища З. на месте нет, поскольку он совещается с товарищем П. «Нет худа без добра, — подумал Витя, — сразу двух зайцев убью», — и бросился в комнату рядом. Секретарши товарища П. отличались от знакомых Вите еще более повышенной вежливостью. После обмена любезностями на высшем дипломатическом уровне Витя узнал, что товарищи П. и З. действительно здесь, действительно совещаются, но когда освободятся, известно лишь им самим. «Милый мой, — добавила секретарша Инна Ивановна, — я была бы рада сказать вам, когда они кончат…»

— Что же, прошу прощения, мешает вашей радости? — Витя начинал свирепеть.

— Ах, юноша, да разве они мне об этом докладывают? — скорбно промолвила Инна Ивановна и развела руками.

— А зачем же вы здесь сидите? — хотел спросить Витя, но передумал и решил использовать последний шанс. — Можно, я оставлю характеристику, а когда товарищи освободятся, вы дадите ее им на подпись?

— Виктор Николаевич, подумайте, что вы такое говорите! Как же я могу обращаться с этим вопросом к товарищу 3. Я ведь не у него работаю! Единственный человек, кто может это сделать, — его собственный секретарь Наина Ивановна.

— Наина Ивановна, — говорил Витя через минуту в приемной товарища З., — огромная просьба: я оставлю характеристику, а когда товарищ З. ее подпишет, не откажите в любезности, передайте ее в комнату рядом…

И тут случилось неожиданное: Наина Ивановна расхохоталась!

— Ну, знаете, я многое видела, но такое впервые, — смех прямо душил ее. — Да если каждый будет просить меня отнести какую-нибудь бумагу в соседнюю комнату, кто же вместо меня здесь сидеть будет? Надо ж такое придумать…

При этих словах Витя не выдержал. В глазах у него помутилось, увидел на миг ослепительный свет, упал… Сердце больше не билось.

Вот какая произошла история.

Итак, светлой памяти Вити, моего приятеля, посвящен будет конкурс, на который натолкнули меня воспоминания при виде вывески «Контора во дворе».

«Капитаны команд, прошу выделить в наше распоряжение по три человека, — говорит ведущий, — причем это должны быть самые вежливые члены вашей команды, поскольку им предстоит в течение трех минут нести службу в КВН — Конторе вежливых и ненужных».

«Представьте себе, — продолжает второй ведущий, — что здесь не сцена Телетеатра, а обыкновенное, впрочем, не совсем обыкновенное, учреждение. Перед вами три стола: это стол директора конторы, это стол его заместителя, а это стол секретаря. Быстро распределите эти должности между собой, и пусть участники проигрывающей команды займут места за столами. Готово?»

«А вы, — обращается первый ведущий к представителям другой команды, — вы уверены, что выигрываете встречу? Да, конечно, судя по нашему табло, счет сейчас 27:24 в вашу пользу, но уважаемое жюри хочет иметь документ, подтверждающий этот факт. Такой документ вы должны получить в Конторе вежливых и ненужных, причем на нем должны быть подписи всех трех работников конторы. Вот вам фирменный бланк, дело за подписями».

«Если ваши противники выполнят задание, они получат пять очков, — это говорится уже „конторщикам“, — что вас, конечно, вряд ли устраивает. Безусловно, лучше иметь их самим. Но для этого вы должны оставить своих соперников с носом. К сожалению, вы люди вежливые и не бюрократы, поэтому вам категорически запрещается говорить „нет“, „не могу“, „не знаю“ и т. д. Зато вы не должны ни на минуту забывать слова „пожалуйста“, „с радостью“, „одну минуточку“ и т. д. Ваша беседа с посетителями должна длиться не более полминуты. Если за это время вы не сможете вежливо избавиться от просителя, ничего не поделаешь — придется подписывать.

Итак, контора открыта, прошу посетителей войти. Предупреждаю: всякий бюрократизм и волокита караются увольнением и лишением трех очков».

По истечении трех минут участники меняются местами: посетители становятся служащими, служащие — посетителями.

Я останавливаюсь и все это записываю. Будем считать, что один конкурс есть. Нет, скажу осторожнее, не конкурс, а эскиз конкурса, поскольку еще предстоит обсудить его с соавтором, потом с редактором, потом с режиссером, к тому же обязательно кому-нибудь что-нибудь не понравится, кто-то что-то добавит, исправит, выкинет, но это все только будет, а пока… Пока мне конкурс нравится, и я бы участвовал в нем с удовольствием. Мне вообще больше всего нравятся конкурсы, в которых я действую максимально самостоятельно. Минимум ограничений и максимум свободы. Некоторые почему-то считают, что автор, предоставляющий участникам конкурса широкое поле для самодеятельности, не указывающий подробно, что и как им надо делать, тем самым расписывается в творческом, что ли, бессилии. Не может, дескать, сам ничего путного придумать, вот и спихивает на участников. А я вот так не считаю, и когда сам участвовал во встречах КВН, то стремился попасть именно в такие конкурсы, где автор целиком и полностью полагается на мою выдумку. Да и теперь, когда я придумываю какой-нибудь конкурс, то все время представляю себя его участником. Как, например, я бы вел себя в «Конторе»? Может быть, постарался придумать замкнутый круг ответов на вопросы посетителей — нечто вроде «У попа была собака», может быть, тянул бы время с помощью различных «м-м-м-м», «да, конечно», «видите ли, в чем дело…». А может быть, решился бы на «отчаянный шаг» — сразу бы подписал справку и провозгласил: «Борьба с бюрократизмом, по мнению нашей команды, важнее каких-то жалких пяти очков». Потерять пять очков, конечно, жалко, но неужели жюри не оценило бы подобное благородство по достоинству?..

Я, кажется, сильно отвлекся от рассказа о том, как рождается сценарий, и уже обдумываю исключительно свое поведение в конкурсе. Поверьте, это произошло только потому, что в каком-то смысле я еще не понял, что же доставляет мне большее удовольствие — придумывать или участвовать? Рассуждать на эту тему сейчас некогда, надо работать, надо действовать. Действовать — значит совершать какое-то действие; отлично, займемся действенным конкурсом. Самое трудное нужно делать в первую очередь. Почему действенный конкурс я называю самым трудным? Потому что я его не люблю, а заниматься нелюбимым делом всегда труднее. Не солгу, если скажу, что действенность сидит у меня в печенках. Бывает, конечно, хорошая действенность, но я страдаю от плохой. Нет ничего хуже, когда в редакции мне говорят: «То, что вы принесли, конечно, неплохо, но вот действенности не хватает, чересчур все статично, надо бы добавить что-то связанное с движением». Так и появляются на свет конкурсы-уродцы, чей недейственный костяк украшен на редкость действенными погремушками. Если раньше предполагалось, что участники конкурса просто поднимаются на сцену, то теперь они обязаны делать это галопом; если после этого им надо было просто ответить на вопрос ведущего, то теперь то же самое делается одновременно с физзарядкой и т. д. Зачем все это нужно — я лично не знаю. Может быть, для смеха? Оно конечно, когда все бегают по сцене, что называется, «в мыле», толкают друг друга, размахивают руками, прыгают и приседают да еще интеллект успевают при этом проявить, получается довольно смешно. До слез. Как в кинокомедии, когда нехороший персонаж падает в воду, оказывается запертым в лифте или предстает перед зрителем в одних, простите, исподниках. Я против падений в воду, лифта и, простите, исподников. И даже против смеха, связанного с ними. Я стою за действенный смех в КВН, действенный без кавычек. А такой смех всегда присутствует в КВН, поскольку здесь встречаются веселые и умные ребята, и совершенно ни к чему превращать их в нехороших персонажей из нехороших кинокомедий.

Ладно, так или иначе, а конкурс с действием придумывать надо. Из двух зол, как известно, выбирают третье, и, миновав два квартала (вы не забыли — я все еще иду по вечерней Москве), твердо решаю: конкурс будет пантомимическим. Что это будет за пантомима, я не могу придумать до тех пор, пока на моем пути не оказывается школа. Я очень люблю вспоминать школьные годы. Вот и сейчас…

…Наш класс ничем не отличался от других, разве тем только, что все учителя в один голос говорили, будто худшего класса они в своей жизни не видели. Нас это, однако, не очень расстраивало, поскольку ребятам параллельного класса говорилось то же самое, но касательно уже не нас, а их. Мы, бывало, даже спорили о том, чей класс и вправду хуже. Спорили со знанием дела, приводя в качестве главных аргументов количество двоечников и число нарушений дисциплины. В смысле дисциплины мы боролись с противниками на равных, а вот в отношении двоек — о, здесь мы были недосягаемы! Как только доходило до подсчета двоек, конкуренты сокрушенно разводили руками: «Ничего не поделаешь — Чапля…»

Чаплей звали Аркашку Цаплина. Откуда пошло его прозвище — не знаю. Может, оно происходило от его собственной фамилии, но скорее всего оно было связано с его талантом: Чапля был великим артистом. И не просто артистом. Он был выдающимся мастером пантомимы. Создать «портрет» кого-либо из учителей Чапле не стоило никакого труда. Делал он это настолько здорово, что на вечерах самодеятельности учителя сами, бывало, не раз просили Чаплю исполнить его коронный номер: сцену под названием «Учителя пишут письмо родительскому комитету».

Так вот именно Чапля являлся главным виновником «отставания» своего класса по части двоек. Это был самый искусный подсказчик, какого я когда-либо встречал. Устные подсказки Аркашка не признавал и к «шептунам» относился с великим презрением. Сам Чапля, «работая», не произносил ни слова. Он все делал молча, но как!! Впрочем, ка к Чапля подсказывал, до одного прекрасного дня я знал большей частью по рассказам его одноклассников, потому что «великий пантомимист» относился к своему дарованию с большим уважением и во внеурочное время демонстрировал его крайне неохотно. Вершины чаплинского мастерства я увидел благодаря чистой случайности. Между нашими классами уже долгое время шла война, впоследствии названная Семилетней, так как, начавшись в четвертом классе, окончилась она только на выпускном вечере. В одном из «боев», происходивших, как правило, на переменах, я «был тяжело ранен в рукопашной схватке и взят в плен» (так говорилось в официальном коммюнике). С пленными обе воюющие стороны обходились вполне гуманно: согласно решениям учредительной конвенции о правилах ведения войны пленных уводили к себе в класс, где запирали в стенной шкаф. Когда начинался очередной урок, дверцу шкафа приоткрывали, предоставляя пленнику возможность побега. Увы, побег в присутствии учителя был мероприятием весьма рискованным, это грозило беседой с завучем, последующим вызовом родителей… Короче, выгоднее было молча наблюдать за происходящим. Так я и сделал.

Василь Васильич — наш математик — вызвал к доске Саню Седых, лучшего друга Чапли. Саня, чего скрывать, Пифагором не был и к математике относился как к неизбежному злу. Поэтому он, как обычно, сильно расстроился, когда Василь Васильич обратился к нему в своей привычной манере: «Друг мой, Седых Александр! Все присутствующие с огромным волнением ждут от вас захватывающего рассказа о биноме Ньютона». Саня подошел к доске, взял мел, повертел его в руках, положил на место и, потупившись, сказал: «Василь Васильич, к нам вчера мамина сестра приехала из Сибири, и я не успел как следует…» Тут он осекся, увидев кулак своего лучшего друга и его укоризненный взгляд, и радостно закричал: «Пусть нам дано…» И его понесло. Больше я на Саню не смотрел, поскольку оторвать глаз от Чапли было невозможно. Происходило нечто граничащее с волшебством. Подсказывали не только Аркашкины руки. Подсказывали его глаза, нос, шея, но самое потрясающее — это уши! Их «деятельность» не могла не вызвать восхищения. Это были какие-то фантастические устройства, способные буквально на все. Они то прижимались поочередно к голове, то начинали недовольно покачиваться, то безвольно повисали, как у таксы, по временам они оттопыривались настолько, что Чапля становился похожим на небольшой радиолокатор (это, как я понял, означало: «Стоп, Саня, ты врешь!»)…

Здесь я откладываю перо в сторону, так как не в силах достойно описать происходившее. Кончилось тем, что Седых получил «четыре с минусом», а я был отправлен за родителями, поскольку в последний момент выдал себя криками «Браво, Чапля!» и бурными аплодисментами. Поверьте, вы бы на моем месте тоже не удержались. Вне всякого сомнения…

Ну что ж, кажется, основа для конкурса есть. Остальное, как говорится, дело техники.

Реплика жюри: Автор идет по правильному пути (жаль, что ему нельзя дать поощрительных очков). Лучший конкурс — это конкурс, пришедший из жизни, уже в ней существовавший и теперь лишь очищенный от всего лишнего для нужд КВН. Напомним, что самые смешные трюки Чаплина — плод остроты его зрения!

Ведущий обращается к сидящим в зале со словами:

— Пожалуйста, встаньте те, кто хотя бы раз в жизни сдавал экзамен.

Сидящих не остается, поскольку встают абсолютно все.

— Я так и думал, — продолжает ведущий, — экзамены сдавали все. Теперь пусть сядут те из вас, кто ни разу в жизни не воспользовался на экзамене помощью товарища, короче, подсказкой, только честно.

К величайшему стыду присутствующих, все остаются стоять…

— Я так и думал, — говорит ведущий, — и поэтому надеюсь, все вы обрадуетесь, когда узнаете, что, идя навстречу многочисленным пожеланиям, сегодня КВН открывает ВКУП — Высшие курсы усовершенствования подсказчиков. Для сдачи вступительных экзаменов приглашаются по два участника от каждой команды.

Когда представители одной из «воюющих» сторон поднимутся на сцену, второй ведущий ознакомит их с условиями конкурса:

— Кто-то из вас сейчас будет сдавать экзамен, кто именно, договоритесь между собой, например, вы. В таком случае отойдите, пожалуйста, на пятнадцать шагов. А вы, стало быть, будете подсказывать вашему товарищу. Я вручаю вам лист бумаги, на котором напечатано небольшое стихотворение. Прочесть его должен ваш товарищ, но он — увы! — все забыл. Ваша задача — сообщить текст стихотворения экзаменуемому, но поскольку устные подсказки — дело нехитрое, а у нас курсы не простые, а высшие, то все, что вы хотите ему передать, вы должны передавать с помощью жестов. Итак, все мыслимые средства пантомимы — к вашим услугам.

Теперь дело за малым — подобрать стихотворение. Ясно сразу, что «Евгений Онегин» не годится, хотя, постойте, как это?

Зима!.. Крестьянин, торжествуя, На дровнях обновляет путь; Его лошадка, снег почуя, Плетется рысью, как-нибудь…

Можно это показать, а не рассказать? Наверное, можно, но надо еще что-либо придумать. В КВН часто «впадают в детство», предлагая участникам вспомнить, что и они когда-то были детьми и делали то-то и то-то. Пойду-ка и я по проторенной дорожке: стихотворение будет «Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять». Но такую подсказку довольно легко разгадать, и тогда второй команде придется давать другое стихотворение, а дать другое стихотворение — значит нарушить принцип. И я начинаю думать о святом принципе КВН — принципе «равных исходных позиций», который раскрывается так: две команды должны получать одно и то же задание. Нарушать это святое правило можно только в тех крайних случаях, когда иного выхода нет. Лучше же вообще не нарушать, и, если есть хотя бы малейшая возможность уравнять команды в «правах», так и следует сделать. Иначе неминуемо послышатся голоса: «Да ну, мы этот конкурс проиграли только потому, что у них стихотворение было проще». Чтобы обид не возникало, я всякий раз проверяю конкурс на «равноправие», как сейчас. С «зайчиком» равноправия не получится. Однако хватит о зайчике. Завтра что-нибудь придумаем. Тут я смотрю на часы и обнаруживаю, что это самое завтра уже не завтра, а сегодня, так как «московское время ноль часов тридцать минут». Та-а-ак. Досочинялся до того, что домой придется ехать на такси. Выхожу на огневой рубеж и начинаю охоту (другими словами назвать поимку такси в это время я не могу). Машин с зелеными огоньками проезжает много. Еще больше проезжает не останавливаясь. Так мне по крайней мере кажется.

Но вот одна тормозит.

— Куда ехать? На Даниловку? Не по пути.

Еще одна тормозит.

— На Даниловку? Нет, не повезу — заправляться еду.

Третья.

— На Даниловку? Нет. Кончаю работать.

Четвертая, пятая. Прямо как в конкурсе: раз, два, три, четыре, пять — вышел автор погулять. Но надежды не теряю. Шестая. Открываю дверь:

— Кончаете работать?

— Да нет, только выехал.

— Стало быть, заправляться едете?

— Уже.

— Но уж на Даниловку-то, ясное дело, не по пути?

— Отчего ж, можно и на Даниловку. Дверью сильней хлопните — плохо закрывается.

В машине я чуточку дремлю и мечтаю. Хороший бы мог конкурс получиться: КВН ищет такси. Два человека из каждой команды отправляются на улицы города, куда-нибудь в Черемушки. Или в Хорошево-Мневники. В общем за тридевять земель от Телетеатра. Вернуться они должны обязательно на такси. И вот не проходит получаса, как подлетает первое такси. Сразу вслед за ним — второе. Виноват, я уже не дремлю, я сплю…

Все человечество делится на две части: первая — это люди, которые высыпаются, а вторая — это люди, которые не высыпаются. К глубочайшему прискорбию, я принадлежу к злополучной второй половине. Мне не удается выспаться даже в воскресенье, потому что ровно в восемь часов в коридоре нашей квартиры раздается странное для мирного времени: «По коням! В атаку! Ура-а-а-а!» Так я узнаю, что мой шестилетний сосед Сережа уже приступил к исполнению своих нелегких детских обязанностей. Помимо умывания, еды и гуляния, в круг этих самых обязанностей входит опрос населения квартиры. У Сережи, по-моему, энциклопедический ум, поскольку только этим предположением можно объяснить обширность интересующей его тематики. Один и тот же вопрос он способен задать десятку людей и будет спрашивать до тех пор, пока, очевидно, не составит объективного мнения по интересующей его проблеме. Одним словом, Сережа является чрезвычайным и полномочным представителем Института общественного мнения в нашей квартире. Призыв «По коням!» означает, что на текущий момент опрошены все, кроме меня, поэтому, не дожидаясь стука в дверь, я громко говорю: «Ну, заходи». Сережа входит и без всякого вступления спрашивает: «А это правда, что Петр Ильич Чайковский сперва написал Шестую симфонию, а уже потом Пятую?» Вопрос меня ни в коей мере не удивляет — сказывается привычка, поэтому я отвечаю быстро и без раздумий: «Да как тебе сказать… Раньше-то считали наоборот, но в последнее время кое-кто из музыковедов стал это оспаривать. По-моему, это не так важно — какая из них первая: они обе хороши».

Далее происходит следующий диалог:

— А вам какая больше нравится?

— М-м-м… Пятая. Или нет — Шестая. Верно, верно — Шестая, как же…

— Вся?

— Что вся?

— Вся нравится или отдельные кусочки?

(Тут я начинаю мучительно соображать, какой из ответов чреват наименее опасными для меня последствиями. Долго думать нельзя, чтобы не дать Сереже понять трудность моего положения. Ладно, была не была…)

— Вся.

— А мне кусочками.

(Ага, попался, голубчик! Как говорят шахматные комментаторы, на 19-м ходу гроссмейстер допустил ошибку, которая стоила ему проигрыша).

— Ну и какой же кусочек больше всего тебе нравится?

(После паузы, нерешительно).

— А вот в конце…

— Спеть можешь?

— Кто, я? М-м-могу. Только мне гулять надо. Вот приду и спою.

Итак, победа по очкам присуждается мне. Но ее явно недостаточно, чтобы компенсировать недобранные минуты сна. По пути к соавтору я обдумываю план мести. Надо причинить Сереже вред. Вред — это польза, взятая с обратным знаком. Значит, надо извлечь из Сережи пользу. Это мне, кажется, удастся осуществить…

На сцене стоит небольшой столик, на столике лежат экзаменационные билеты. В каждом из билетов — по одному вопросу, вернее, по одному слову: «Архитектура», «Музыка», «Литература», «Живопись». Около столика — два стула, к ним прикреплены таблички с надписями: «Экзаменатор» и «Студент». Каждая из соревнующихся команд выделяет по одному участнику. По жребию — пусть кому-то повезет — они занимают места за столом. На пять минут один из них превращается в «профессора», а другой — в «студента, сдающего экзамен по программе КВН». «Профессор», вежливо поприветствовав «студента», предлагает ему вытащить билет. Узнав, что тому досталась, к примеру, тема «Музыка», «профессор» приступает к опросу. Вопросы он может задавать самые разнообразные, но исключительно по музыке. Он все время должен помнить, что дело происходит в КВН, поэтому желательно, чтобы вопросы были остроумными или по крайней мере с подвохом. «Студент» не только отвечает на вопросы, но и, в свою очередь, стремится «подкузьмить» экзаменатора. Вполне возможен, по мнению авторов этого конкурса, следующий ход событий.

«Профессор». Сколько вы знаете нот?

«Студент». Семь: до, ре, ми, фа, соль, ля… А еще одну, может быть, вы назовете?

«Профессор». М-м-м-м, кажется… Си? Правильно? В таком случае возьмите на фортепьяно эту ноту.

«Студент» берет умышленно не си, а фа. Поверьте, не всякий «профессор» обнаружит подмену и, таким образом, потеряет очко. Лишь только он кивнет в знак согласия, как «студент» получает возможность публично признаться в обмане и получить выигранное очко. В отместку «профессор» может предложить противнику спеть какую-либо песню, начинающуюся с ноты «фа». «Студент» заявляет, что он сделает это с удовольствием, но при условии: «профессор» должен аккомпанировать ему на каком-нибудь музыкальном инструменте, и т. д.

— Самое худшее, что может произойти в подобном конкурсе, так это «зацикливание», то есть тот случай, когда один из участников будет упорно требовать от другого абсолютно точных ответов, повторяя снова и снова какой-то вопрос. Легкость, непринужденность, непрерывная импровизация — вот на чем держится этот конкурс. В этом его сила, и в этом его слабость. Участвовать в этом конкурсе должны вовсе не самые эрудированные члены команд, но самые веселые и находчивые. — Именно так я сказал моему соавтору, еще не успев снять пальто.

— Реши задачу, — ответил соавтор. — Вместе с тобой в команде десять человек. Известно: веселостью наделены шесть из них, находчивостью — пять и обладают эрудицией — тоже пять. Веселых и одновременно находчивых — три, находчивых и при этом эрудированных — два, наконец, веселых и вместе с тем эрудированных — три. А один сразу и веселый, и находчивый, и эрудированный. Можешь сказать, сколько в вашей команде просто веселых, просто находчивых и просто эрудитов?

Я прямо-таки задрожал от волнения, потому что понял: соавтор придумал конкурс интеллектов. Это мой самый, пожалуй, любимый конкурс в КВН. Обидно, что его придумал напарник, а не я, впрочем, обижаться некогда — надо решать. Я отдаю свои конкурсы ему для ознакомления, а сам углубляюсь в задачу.

— Ну, как дела?

— Пока никак. Чушь какая-то — один в команде лишний получается.

— Что значит лишний?

— Ну, не веселый, не находчивый и не эрудированный.

— Я так и предполагал с самого начала. Ты про себя-то не забыл?

— Грубо и неостроумно.

— Я просто констатирую факт — задачу-то ты ведь не решил. Логические конкурсы любишь, а у самого логического мышления не хватает.

— Может, поэтому и люблю.

Это я сказал в запальчивости. На самом же деле логические конкурсы (в молодежной редакции их называют еще интеллектуальными) нравятся мне совсем не поэтому. Просто я считаю их «солью» КВН. Больше того, мне кажется, что если выкинуть из соревнований по программе КВН логические конкурсы, то это уже будет не всамделишный КВН. Можно изъять плохой действенный конкурс. Ущерб от этого не окажется очень большим. Просто мы не узнаем, например, что молодые люди умеют быстро перемещаться в пространстве, не падая и не спотыкаясь. В конце концов и так называемый познавательный конкурс я не считаю обязательным.

— Предположим, что ты лучше меня знаешь, сколько процентов кальция содержится в морской воде. Отныне благодаря тебе и я буду знать это (зачем?). Но почему ты за этот самый кальций получаешь дополнительно два очка — я понять не могу: мы ведь находимся в КВН и соревнуемся в веселости и находчивости? Или КВН это Клуб всезнайки против неучей?

А вот в логическом конкурсе я могу победить, ничего не зная про морскую воду или про садоводство в древней Греции. В нем мы с самого начала на равных (помните принцип равноправия?), и побеждает среди нас более находчивый, а не более эрудированный:

Быть может, в телевизионном КВН требование элемента чистой познавательности и чистой действенности диктуется сугубо телевизионной спецификой? Хотя в общем-то и тот и другой элемент находит себе место на экране и помимо КВН.

В качестве примера можно привести телевизионный журнал «Знание» и цикл передач «Танцуйте с нами». Но, уж во всяком другом — не телевизионном — КВН без искусственного привнесения этих элементов, по-моему, вполне можно обойтись.

Реплика жюри: Остановитесь, дорогой автор! Вы уже выплеснули из ванны КВН всю воду и взялись за ребенка. Остановитесь! И побойтесь бога (хотя бы бога КВН). Кроме знаний ненужных, существуют и нужные. К тому же мы не уславливались проводить водораздел между находчивостью и эрудицией. А может быть, в КВН эрудированный и есть более находчивый, а?

Посоветовавшись в жюри, мы решили, что вы подошли к самому страшному рубежу в вашей молодой кавеэновской жизни. Во-первых, возникла опасность, что через несколько строк вы объявите истину КВН в последней инстанции, во-вторых, вы на глазах (теперь не только участников и зрителей, но и читателей) превращаетесь в этакого адепта секты КВН — во всяком случае, у вас есть к этому наклонности. А наш клуб все что угодно, но только не секта этаких кавеэновцев-шестидесятников! Что же касается вашего авторитетного заявления, что «в логическом конкурсе я могу победить, ничего не зная», то мы, пожалуй, снимем с вас поощрительные очки, которые хотели дать на странице 120.

— И все-таки она вертится! Но если говорить честно, то в настоящем логическом конкурсе не обойтись без находчивости и эрудиции. Борьба умов — иначе про него не скажешь.

— Про кого про «него»? — соавтор оторвался от чтения моих записок. Оказывается, я настолько увлекся, что стал рассуждать вслух.

— Про логический конкурс.

— У меня есть на этот счет отличная идея. Я вчера встречал брата, и он заставил меня тащить здоровенный чемодан. Пока дотащил, весь взмок. Спрашиваю: «Что у тебя там — свинец, что ли?» — «Угадал», — говорит. А мне совсем не до угадывания, у меня руки отваливаются. «Лучше бы ты, — говорю, — его в вагоне забыл, я бы сейчас не мучился». И тут подумал, что из чемодана, забытого в вагоне, может получиться конкурс. Владелец неизвестен. По вещам, находящимся в чемодане, надо определить, кто он такой, откуда приехал, зачем, его возраст, род занятий и т. д. Только надо подобрать такие вещи, чтобы ответ получался однозначный.

— Почему обязательно однозначный? Пусть обе команды, вернее, их представители — «детективы» — строят разные версии, главное, чтобы каждая версия была логически связана и оправдана. Мы, к примеру, подберем вещи, исходя из предположения, что владелец чемодана приехал из Душанбе, а кто-то из участников докажет, что он с таким же успехом мог приехать из Алма-Аты.

— Но жюри-то заранее знает, что он приехал из Душанбе.

— Вовсе не обязательно. Жюри заранее ничего не знает — мы не говорим им ответы. Вопрос о результатах конкурса пусть решается без предварительных подсказок, а только исходя из правдоподобия версий. Неплохо, а?

— Неплохо, но редакция не согласится.

— Уговорим. Да, по-моему, они и так согласятся. Надо и жюри поработать «творчески», а то иной раз даже обидно бывает…

Реплика жюри: Не увлекайтесь, дорогие товарищи!

И будем считать, что я рассказал соавтору случай, который произошел в одной из встреч КВН.

А было так. «Путешественники» из обеих команд попали на необитаемый остров. Помыкавшись там некоторое время, они обратились за помощью к своим болельщикам. Ведущий сформулировал их просьбу так: «Они просят болельщиков сплести для них канат». (Вы, конечно, догадались, что это так называемый конкурс болельщиков, причем на этот раз очень уместный, вливающийся в общий поток конкурса весьма органично).

Далее ведущий предложил болельщикам сплести злополучный канат из их собственных носовых платков. Секунда — и работа закипела. Как всегда бывает, одна из команд выполнила задание первой, но жюри не присудило ей положенных очков лишь на том основании, что, кроме платков, ребята использовали в качестве сырья пояса. Будь я членом достопочтенного жюри, я бы, наоборот, прибавил им очки за находчивость, хотя с формальной точки зрения это было бы нарушением правил. Ведь именно в таких нарушениях сила КВН, его суть и смысл. Такие нарушения надо всемерно поощрять, а если и не поощрять, то, уж во всяком случае, не пресекать.

— Ты со мной согласен?

— Целиком и полностью. Только заруби себе на носу, что большинство членов жюри, как правило, с юмором, веселые и находчивые люди. Ну, а те, что не умещаются в правило, приходят и уходят, и не на них жюри держится.

— А на ком же?

И будем считать, что соавтор рассказал мне самый лучший конкурс для болельщиков, который он когда-нибудь видел.

В одном из московских институтов шла финальная встреча первенства КВН среди факультетских команд. Место действия — актовый зал — был, что называется, набит битком. О падении известного яблока не могло быть и речи.

По ходу одного из конкурсов его участники строгали, пилили, клеили, просеивали песок, что-то разбирали, что-то собирали, ходили на головах… короче, это был самый обычный, я бы сказал, заурядный конкурс. Одна беда: к концу его огромная сцена актового зала походила на… Трудно сказать, на что именно она походила, столько тут валялось всякой всячины. Какие-то доски, обрывки бумаги, гвозди, куски фанеры, кучи песка — в общем проводить в этих условиях следующий конкурс было немыслимо. Растерялись ведущие, растерялись члены жюри, кроме одного. Этот один обратился к болельщикам со словами: «Товарищи, в ваших силах помочь родной команде. Целых пять очков получит та команда, чьи болельщики быстрее и качественнее противников очистят свою половину сцены. Предупреждаю, сцена должна быть абсолютно чистой, поэтому потрудитесь раздобыть щетки и половые тряпки. Начали!»

Нужно ли подробно описывать все, что произошло после? Думаю, не стоит — сами представляете. Суматоха, чего там скрывать, была порядочная, но не прошло и пяти минут, как на еще влажной, сверкающей сцене появились ведущие и прозвучало традиционное: «Для очередного конкурса от каждой команды требуется по…»

По многочисленным и единодушным просьбам присутствующих не растерявшийся член жюри был награжден специальным призом, и ему было присвоено почетное звание «Мистер Находчивость».

— Вот на каких людях держится жюри, — закончил мой соавтор.

 Ведущие. Уважаемый автор, вам предоставляется страница, чтобы поставить точку.

— Если художник изобразит точку во всю страницу, то я умещу в ней весь свой текст.

 Ведущие. Да будет так!

Последним конкурсом, который придумывает автор, является поиск единого хода соревнований. Ход — это своего рода цепочка, связывающая воедино различные конкурсы, стержень, на который они нанизываются. Выражаясь языком восточной кухни, можно сказать, что сценарий КВН похож на шашлык: конкурсы — это кусочки баранины, а ход — это шампур, на который они нанизаны. (Сходство между КВН и шашлыком еще более усилится, если учесть, что шашлык — блюдо довольно острое и, что называется, на любителя).

Вопрос. Уместится ли в этой точке заключительный текст Ю. Спаржина?

До сих пор мне попадались в КВН «шашлыки», приготовленные исключительно по-узбекски, то есть на непрочных деревянных шампурах. Я хочу сказать, что во всех известных мне сценариях конкурсы были объединены чисто словесно, когда два соседних конкурса существуют в общем-то вне зависимости и вне связи друг с другом. Их так же легко оторвать друг от друга, как сломать деревянную палочку — шампур.

А мне кажется весьма интересным и заманчивым попытаться создать логически цельный сценарий КВН, создать тем самым своеобразный «КВН-спектакль», роли в котором будут исполнять участники соревнования. Самая главная опасность на пути к созданию такого «спектакля» заключается, по-моему, лишь в том, чтобы не дать «театральности» вырваться на первый план и заслонить собой основные составляющие Клуба веселых и находчивых — смекалку, юмор, импровизацию.

Но, несмотря на опасность такого рода, я за то, чтобы попробовать шашлык по-кавказски.

 

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Если вы теперь сами попробуете сочинять конкурсы, то, может быть, будете придумывать все совсем по-другому, и вам уже не придет в голову ходить по улицам и смотреть по сторонам. Вы ведь поняли, что конкурсы на улице не валяются.

Реплика жюри: Нет, дорогой автор, вы как раз доказали нам, что конкурсы «валяются на улице», а искусство автора заключено в умении и в желании нагнуться и поднять их. Ну, и, конечно, в способности к «чистой логике».

Как бы там ни было, но, ступив на стезю авторства, вы неизбежно задумаетесь над тем, что до сих пор не привлекало вашего внимания. Ну что ж, в добрый путь.

Здесь следовало бы поставить восклицательный знак. Но, во-первых, мне велено поставить точку, а во-вторых, в клавиатуре машинки, на которой я печатаю эти строчки, таковой отсутствует. И мне уже не терпится распрощаться с вами, потому что машинка без знаков препинания — в этом, кажется, что-то есть. Надо подумать. Срочно. По-моему, можно придумать неплохой конкурс… А? Как по-вашему?..

 Ведущие. Пора, пожалуй, применить насильственный метод, иначе Ю. Спаржин увлечет наших читателей в такие дебри, что мы забудем, кто мы и зачем мы здесь… Обратите внимание на вот это табло. На нем уже несколько раз зажигался предупредительный сигнал: «Микрофон включен!»

«Микрофон включен!» Нашим вниманием овладевает почетный член клуба, а ныне комментатор Юрий Пухначев.

Внимание! Внимание! Говорит и показывает Москва! Говорит и показывает Москва! Наши телевизионные камеры установлены в молодежной редакции Центрального телевидения. Сейчас здесь идет подготовка к очередной встрече в Клубе веселых и находчивых. Репортаж ведется новейшим способом — методом скрытой камеры. Мы — видим, нас — нет.

«Без труда не вытащишь и рыбки из пруда».
Пословица

Скоро придет он — урочный день. Настанет урочный час. Каждое из трех измерений просторного зала Телетеатра, каждая секунда четвертого измерения — времени — наполнится веселым смехом, живым говором, звонкой музыкой…

Мы понимаем, что эти словосочетания устоялись уже настолько, что застоялись. Поэтому я предлагаю вам сразу два конкурса. Первый: кто больше вспомнит подобных застоявшихся словосочетаний? (Три минуты в вашем распоряжении.) Победителю — традиционное очко!

А теперь наложите на них вето и поищите, чем заполнятся трехмерное здание Телевизионного театра и каждая секунда четвертого измерения в тот самый урочный день, урочный час.

Время — три минуты! Победителю — три очка!

А пока все это яркое четырехмерное великолепие лежит серым и плоским машинописным текстом на столе редакции. «Заявка на сценарий телепередачи КВН» — написано на листе.

За круглым столом — авторы. Один из них мнет в руках сигарету (без курева работать он не может). Другой протирает платком очки (можно работать и без очков, но в них дело идет лучше). Третий листает блокнот, вынутый из большого желтого портфеля. Блокнот, в котором записана тысяча интересных фактов, не раз выручал его.

На этот раз в блокноте нет ни одной подходящей идеи для выездного конкурса, придумать который, пожалуй, наиболее трудно.

— Трудно, — соглашается автор в очках.

— Трудно, — кивает автор с сигаретой. — Что делать? Без труда не вытащишь и рыбки из пруда.

Внезапно он замирает. Глаза его широко открыты. Голос становится заговорщически тихим.

— Слушайте, старики…

«Старики» слушают внимательно. Им хорошо знакома эта поза товарища.

В своей случайно оброненной фразе он приметил чуть блеснувший намек на нечто этакое…

— Выездной конкурс — рыбная ловля. На пруду. Или на прудах. Например, на Патриарших.

До КВН 30 дней

Сегодня авторы в первый раз придут в молодежную редакцию Центрального телевидения с «новорожденным» сценарием КВН.

Обстановка в комнате редакции до обидного неторжественная. Каждый занят своим делом. Здесь готовится и «Комсомольский прожектор», и «Проспект Молодости», и…

Каждый склонился над своим столом.

В углу комнаты сидит редактор передач КВН. Пожалуй, только он вдвоем с режиссером ждет прибытия сценария и время от времени с нетерпением посматривает на дверь. И вот вся троица появляется на пороге.

— Авторы! Авторы пришли! — восклицает редактор, вставая из-за стола и подавая руку всем троим. — Ну, рассказывайте, что сочинили. Выездной конкурс придумали?

— Старик, — начинает автор с сигаретой. — Есть отличная идея. КВН — это не просто веселье. Это прежде всего труд. А без труда не вытащишь и рыбки из пруда. — И он излагает свою идею.

— Отлично задумано! — соглашается редактор.

Редактора передач КВН знают многие телезрители.

Он всегдашний член жюри Клуба веселых и находчивых. Правда, сидеть в жюри (в прямом смысле слова) он не любит. Когда огромный зал Телетеатра вспыхивает порывом веселья, редактору единственному, пожалуй, не до шуток…

Редактор и сейчас уже чувствует себя, как на посту.

— А где взять принадлежности, удочки, наживку? В каком-нибудь клубе охотников и рыболовов? А тулупы, валенки — что еще? — рукавицы? Все перечислите в сценарном плане!

Режиссера передач КВН не знает, пожалуй, ни один телезритель. Не ищите его глазами в зале театра. Режиссер — в отсутствии. В аппаратной, что возвышается сзади над креслами болельщиков, аки престол божий над грешной землею, сидит она за пультом. Перед ней, словно блюда на обеденном столе, несколько голубых экранов. По ним можно видеть, что происходит в разных уголках зала, на сцене, в рядах болельщиков, в жюри. Из всех этих «блюд» режиссер мгновенно составляет самое вкусное «меню» и тотчас же подает «обед» на экраны миллионов телевизоров, дает в микрофон указания операторам, заботясь о качестве будущего «яства»…

Режиссер — в отсутствии. В отсутствии срывов в живом течении передачи. В отсутствии головной боли, с которой зритель выключает телевизор.

Режиссер смотрит в окно, на дом, стоящий через дорогу.

— Мальчики, — говорит она и указывает на дом. — Радиоволны идут от телепередатчика к антенне только по прямой. Патриаршие пруды загорожены такими же домами. Передачу вести нельзя — мы не примем изображения.

— А с Чистых прудов?

— Пробовали. То же самое.

— А с прудов ВДНХ?

— Тоже нельзя…

 Ведущие. Мы прерываем репортаж, так как перед нами страница, на которой должен быть продолжен поиск конкурсов. Вас ждут уже знакомые вам гиды — Игорь Ватель и Иосиф Рабинович. Несмотря на то, что они так образно сравнили автора с грибником, по грибы они не ходят, птиц тоже не разводят, в том числе синих, хотя за последними иногда охотятся.

Наши дальнейшие сообщения о ходе работы над КВН в молодежной редакции Центрального телевидения ищите под индексом Ю. П. (Юрий Пухначев). Для облегчения столь сложного задания мы всякий раз будем зажигать наше табло «Микрофон включен».

 

ИТАК, ПОИСКИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ

[23]

Юрий Спаржин вел вас, дорогой читатель, по ночной Москве, и вы, наверное, чуточку продрогли. Так, может, заглянем в кафе, посидим поразмышляем за чашечкой кофе?..

— Помилуйте, — скажете вы, — какой кофе в третьем часу ночи! Так не бывает!

Не забывайте: вы в КВН, а в КВН все бывает! Итак, переводим стрелки часов назад и попадаем на студенческий вечер в молодежном кафе. Двое ребят рассказывают с эстрады что-то смешное. Только что никем не замеченные они сидели в углу за столиком и пили свой кофе. А теперь к ним приковано всеобщее внимание.

Незнакомые друг другу люди улыбаются, чутко реагируя на юмор и добрую шутку. Молодые люди закончили свое выступление под шумные аплодисменты.

После них пела девушка — о чем-то осеннем и печальном, и лицо зала стало теперь немного грустным. Затем было опять что-то смешное, и зал снова смеялся.

В общем в кафе возникла атмосфера хорошего настроения. Цель вечера была почти достигнута, и уже многим хотелось в порядке самодеятельности сделать что-то приятное для других. Но одним мешала собственная робость, другим спутница: «Куда ты, ведь засмеют». Итак, порох в пороховницах был, нужен был только фитиль. Иногда этот фитиль появляется в самой массе, то есть происходит процесс самовозгорания. Но, увы, чаще всего этого не происходит. Поэтому, как правило, устроители такого, рода развлечений держат фитиль за пазухой.

Фитиль не замедлил явиться. Правда, не из-за пазухи, а из-за кулис — один из членов совета клуба взял на себя эту почетную обязанность. Он вышел на сцену и… предложил передавать косынку со стола на стол (каждая половина зала получила свою косынку).

И… фитиль сыграл роль огнетушителя. «Почему?» — следует за этим вопрос. На него следует не менее лаконичный ответ: «Зачем?» Зачем перекидывать косынку? Этого не знал никто. Зал из бочонка с порохом превратился в бочонок с кислой капустой… Через некоторое время все поняли, что играть с косынкой не следовало. Еще через некоторое время это понял и сам «затейник». Но было уже поздно. Нельзя сказать, что вечер был испорчен, но не сказать об этом тоже нельзя.

Кого винить? Аудиторию? Почему? Люди как люди. Проще всего, конечно, обвинить «затейника». Но это слишком тривиально. Затейника били, бьют и будут бить на всех уровнях, начиная от блестящих фельетонов Ильфа и Петрова (вспомните товарища Горилло из «Веселящейся единицы») и кончая заунывными скетчами провинциальных конферансье. Весь этот могучий арсенал использован в массированном наступлении сатирической армии на затейников. Мы позволим себе на некоторое время выйти, из успешно наступающих колонн и сделаем отступление, хотя бы лирическое.

Чувство коллективизма свойственно людям давно. Оно родилось на заре человечества.

Самое меньшее, что грозило человеку-одиночке, — это остаться вегетарианцем, самое большее — это не остаться вовсе. «Чувство локтя», заимствованное человеком у животного, со временем развилось и переросло первоначальные примитивные формы. Современный человек в коллективе выполняет сложнейшие задачи: орошает пустыни, осушает болота, строит города и разрушает атомные ядра. И только по линии массового веселья, как любят выражаться некоторые профессиональные организаторы, у нас еще есть отдельные недостатки.

Позвольте, скажет кто-нибудь из вас, разве наша замечательная молодежь не умеет веселиться? А молодежные вечера, карнавалы, гулянья, балы… Тут уже наступает наша очередь сказать: позвольте! И вернуться назад в наше молодежное кафе. Снова концерт, танцы, основная масса выступает только как потребитель. В лучшем случае где-нибудь в углу возникает студенческая песня, которую, быть может, подхватит зал, или же на сцене снова появится затейник. Как видите, круг замкнулся.

Тут мы снова можем вернуться в стройные ряды, идущие в атаку на массовиков, и начать наступление на своем участке: на рубеже КВН. КВН — это ведь тоже попытка организовать массовое веселье с более или менее годными средствами. Здесь мы подходим к самому трудному, с нашей точки зрения, конкурсу КВН — конкурсу болельщиков. Как он выглядит?

Сто человек изобретают шляпы из цветной бумаги. Кто оригинальнее?

Сто человек выполняют по команде упражнения веселой гимнастики. Кто точнее?

Сто человек передают друг другу косынку. Кто быстрее?

Опять наша знакомая косынка. Правда, здесь она приобрела несколько другой оттенок… Мы чуть было не сказали «смысл», но тут же испугались этого слова. Смысла, конечно, не было. А оттенок был. Оттенок почти «материального» стимула: ведь что бы авторы ни заставили вершить болельщика с молчаливого согласия редактора и режиссера, он вынужден это делать, иначе пропали победные очки для его команды. Он выполняет задание без возмущения, но с легким недоумением (к чему бы все это?), которое, конечно, тонет в общем энтузиазме, вызванном успешным выступлением команды.

Этим мы, авторы, частенько и пользуемся. А зря. Нехорошо это, братья авторы, неблагородно ездить на голом энтузиазме. Временами, правда, нас охватывает некоторое смущение, и мы пытаемся прикрыть наготу элементами познавательности и тогда уж совсем получается бессмертная массовая игра «утиль уленшпигель» с художественно оформленными мусорными ящиками и агитгирьками на шее. В воздухе пахнет бредовыми идеями товарища Горилло. И возникает вопрос: «Для чего нужен этот конкурс?»

На этот счет существуют различные мнения. Мнение первое: конкурс для болельщиков не что иное, как производственная гимнастика. Почти три часа человек (болельщик) сидит на одном месте, время от времени выражая свой восторг или неудовольствие при помощи голосовых связок и аплодисментов. А как хочется встать и потянуться, сделать несколько разминочных движений. И автор, представив себя в шкуре болельщика, идет ему навстречу, идет по пути наименьшего сопротивления. Так рождается конкурс «Веселая гимнастика». Веселее всего, конечно, авторам, но свои функции конкурс выполнил и, может, не стоит и мудрствовать: сделаем гимнастические упражнения правилом нашей игры и будем повторять их от передачи к передаче. Все в порядке.

Если же речь идет не о телевизионном КВН, связанном суровыми лимитами эфирного времени, то здесь перед авторами открывается широкий простор. Можно воспользоваться, например, танцевальной паузой.

 Ведущие. Простите, авторы, но если читатель хочет, он и впрямь может сделать паузу, поставить пластинку и немного потанцевать. Вы ведь не будете возражать?

 

ПОСЛЕ ПЕРЕРЫВА

Сторонники первого мнения могут сказать, что конкурс для болельщиков в нетелевизионном КВН не нужен: он представляет собой специфику телевидения. Так ли это?

— Ничего подобного! — утверждает иное мнение. — Основной его девиз: уважай труд болельщиков. Не надо забывать, что если на сцене находятся одиннадцать лучших, то в зале сто пятьдесят тоже не самых худших и что в отличие от футбола команда КВН черпает пополнение со своих трибун. Поэтому болельщик должен учиться сам применять веселую обводку, юмористический финт и овладевать искусством находчивого прорыва. А многому ли научишься, перебрасывая злополучную косынку? Уважать болельщика — первое необходимое требование.

Реплика жюри: Обратите внимание на редкое единодушие авторов и режиссеров в отношении к болельщикам!

Человека надо уметь преподнести, уметь показать его с лучшей стороны.

По этому поводу возникли теоретические споры:

— А зачем его нужно преподносить? Пусть он сам проявляет себя.

— Интересно, как он может проявить себя, если его заставляют передавать какую-то косынку?

— Что вы привязались к этой несчастной косынке, ведь и она, как известно, о трех концах. А что, если поставить условие не просто передавать косынку, а попробовать ее как-то «повернуть»?

— Повернуть косынку нельзя, ее можно только повязать.

— А почему бы и нет? Вот вам и конкурс: каждый болельщик завязывает на шее косынку, затем снимает ее и передает соседу. Та половина зала, которая закончит эстафету быстрее, получает очки.

Попробовали. И вот что получилось. Сначала, все было, как задумано. Мелькали руки, мелькали косынки. И вдруг какое-то звено в цепи болельщиков повело себя необычно. Нашелся рационализатор. Вместо того чтобы, завязав и развязав косынку, передать ее в руки соседу, он накинул косынку ему на шею. Сэкономлена доля секунды. Но именно в этот момент болельщики соперников проиграли. Доля секунды умножилась на пятьдесят и решила исход конкурса. Случилось маленькое чудо. Признаемся, что авторы не «запланировали» его.

— Ну и очень плохо, — сказал один из критиков КВН. — На этот раз помог «бог», а как обстоят дела по линии «сам не плошай»? Можно и нужно планировать чудеса!

Итак, предлагается планировать чудо. Если это вам удастся, то может получиться интересный конкурс.

…Готовился новогодний КВН. Естественно, старались придумать новогодние конкурсы. И как-то само собой возникла давно носившаяся в воздухе идея: «Мы делаем маски для новогоднего карнавала». Пока на сцене команды украшают елки дамокловыми мечами, троянскими конями, эзоповскими языками, гирляндами из тридцати сребреников и прочим елочным антиквариатом, зал делает маски из цветной бумаги.

Много масок — это зрелищно, это хорошо, короче говоря, это «вкусно».

А что, если все или почти все сделают одинаковые маски — вместо веселого зрительного зала получится нечто отдаленно напоминающее конференцию роботов. Выход простой — только тот ряд, в котором маски разные, получает очко. Конкурс почти готов, и авторы садятся планировать чудо.

Как хорошо размышлять, сидя в мягком кресле…

А там, в переполненном и ярко освещенном зале болельщики будут комкать в руках бумагу, лихорадочно выдумывая, чем бы поразить жюри. Но вот маска готова, можно посмотреть на соседа. И, о ужас, оказывается, его бурная фантазия протекала по тому же руслу. Такое впечатление, как будто смотришь в зеркало. Начинается болезненный процесс модернизации. Теперь уже действия строго согласованы. После короткого оперативного совещания обе стороны приходят к выводу, что нашему герою очень пойдет третий глаз, а его соседу необходимо оборвать уши на предмет увеличения носа. Но вот, наконец, эту коллективную веселую вивисекцию прерывает удар гонга, и… автор, окутавшись клубами сигаретного дыма, говорит коллеге:

— Ты знаешь, я закрою глаза и вижу — это будет здорово!

Ледяной голос соавтора отрезвляет его:

— Теперь открой глаза и думай о чуде.

— Они могут сделать общую маску на весь ряд. Вот закрою глаза и вижу: двадцать рук, двадцать ног, голова одна.

— Сороконожка получается.

Так родился план чуда. Авторы, довольные, потирали руки. И настал КВН, и действительно было все — третий глаз и даже второй рот, а вот «сороконожки» не было и внеплановых чудес тоже не получилось.

Зато чудо с болельщиками случилось в другой раз, правда, оно не имело никакого отношения к конкурсу для болельщиков. Шел рядовой конкурс: в напряженной тишине слышался зубовный скрежет ста кофейных мельниц. Кто больше намелет кофе. Как и следовало ожидать, одна команда болельщиков намолола больше, другая же, наоборот, меньше.

Больше всего, конечно, «намололи» сами авторы.

Помог ли КВН этот конкурс? Вряд ли. А КВН был неплохим. Причем не только на сцене, но и в зале. Болельщики были неистощимы на выдумку. Кое-что они придумали еще дома. Одна из команд изготовила белые бумажные шляпы, и болельщики в этих канотье были рассажены так, что, если посмотреть на них с первого яруса, можно было прочесть инициалы института — МФТИ. Кроме того, были изготовлены простые механизмы, которые позволяли с быстротой молнии поднимать и опускать лозунги.

По двум натянутым проволокам лозунг проносился из бельэтажа в партер и обратно. Была применена интересная техническая новинка. В первых рядах болельщиков торчала штанга с укрепленным на ней подобием зонтика. Лозунг навешивался на зонтик, и штанга медленно поворачивалась. Над той или иной остроумной фразой смеялись не только телезрители, но и весь зал. Многие лозунги писались прямо в зале, во время соревнований. Болельщики другой команды по ходу дела рисовали шаржи на капитанов команд, на членов жюри, на ведущих. Они умело использовали тот отрадный факт, что у телезрителей есть не только глаза, но и уши. Боевые возгласы потрясали зал. Их текст был оригинален и самобытен и, к счастью, отличался от общепринятого выражения восторга.

В один из таких моментов в зале и произошло чудо. Это было в тот момент, когда команды отправляли свои экспедиции в пустыню гипотез. Там обнаружили три таинственных камня с буквами «К», «В», «Н». Надо было выяснить, как они туда попали и что это за буквы. И вот караваны фанерных верблюдов мерно поплыли к воображаемой пустыне. Вы помните белые канотье? Они пригодились еще раз. Как только караваны двинулись в путь под звуки плавной восточной мелодии, в воздух неожиданно взметнулась рука со шляпой. Всего несколько секунд она была одинокой, и вот уже лес колышущихся рук провожает караван. Это было очень здорово. Несуществующая пустыня, фанерные верблюды и канотье, склеенные из старых чертежей, — все было условно. Но все вместе было той импровизацией, о которой и мечтают устроители КВН. И этим-то болельщикам предлагали передавать косынки! Только пятое колесо в телеге могло сравниться по степени необходимости с этими злосчастными тряпичными треугольниками!

Реплика жюри: А не провести ли конкурс болельщиков на доброжелательное отношение к противнику? Болельщики КВН порой напоминают болельщиков футбола, и мы в ложе жюри уже со страхом ждем крика: «Судью на мыло!» От болельщиков больше всего зависит сохранение во время передачи духа КВН — духа дружбы и юмора!

Сразу же внесем ясность: мы не против специального конкурса для болельщиков. Более того, мы — за. Но мы против конкурса ради конкурса. Он оправдан только тогда, когда по своему уровню превосходит или по крайней мере ничем не уступает импровизированной самодеятельности болельщиков. Короче говоря, хорошему болельщику плохой конкурс не нужен, плохому он тоже не поможет. Эта мысль от своей тривиальности не становится менее верной. И коли говорить о тривиальных истинах, то позвольте привести еще одну из них. Если почти любая тема в домашнем задании открывает перед командой широкое поле для фантазии, то конкурс болельщиков загоняет последних в узкие рамки, иногда настолько узкие, что трудно шевельнуть не только извилиной, но даже ногой, как это случилось в конкурсе «Светофор».

Сардонически улыбаясь, ведущая предложила вспомнить детство. На сцене появился светофор — самый настоящий светофор.

На красный — все молчат, на желтый… хлопают в ладоши, на зеленый… все стучат ногами, имитируя работу двигателя внутреннего сгорания.

Эта увлекательная игра могла быть использована ОРУД на воскресных курсах шоферов-нарушителей.

Однако хватит вспоминать удачи и промахи. Сейчас нам предстоит найти конкурс болельщиков, посвященный различным увлечениям людей, их хобби. Лист бумаги пока еще девственно чистым лежит на нашем столе. Нам тоже до смерти хочется узнать, что же на нем будет написано. Мы, конечно, с большим удовольствием поместили бы на стол уже потертый листок, покрытый машинописной вязью с синими пометками нашей правки и красной резолюцией редактора — «Годится», но за неимением такового довольствуемся тем, что есть.

— Ну, теперь конкурс болельщиков.

— Давай сначала все остальное.

— Остального нет. Остальное написано.

— Да…

— Что да? Действительно, все написано.

— Ну, будем действовать методом исключения, загибать пальцы. Что у нас есть?

— Коллекционеры в разминке, домашнее задание — для фотокинолюбителей. «Умелые руки» — это действенный. На выезд пойдут рыбаки.

— А голубеводы, радиолюбители?

— Что голубеводы? Кто сильнее свистнет? Ведь конкурс бумажных голубеводов уже был. А что можно сделать с радиолюбителями?

— Из хорошего радиолюбителя можно приготовить неплохой действенный конкурс. Выходят двое и за десять минут на глазах изумленной публики собирают по приемнику.

— Из старых огнетушителей и пишущих машинок??? И вообще зачем нам нужен этот неплохой действенный конкурс? Разве его у нас еще нет?

— Неплохого нет. «Умелые руки» что-то там изобретают, но, кажется, наоборот: огнетушители из старых радиоприемников.

— Ты уверен, что это одно и то же?

— Лучше сделаем «Умелые уши»: двое в наушниках сидят с радиопередатчиками и пытаются связаться с радиолюбителями земного шара. Кто быстрее?

— И тут один из них связывается с островами Фиджи, и туземец-коротковолновик передает привет КВН.

— А что, очень даже может быть!

— Ну, Фиджи не Фиджи, а с Малаховкой свяжутся — тоже неплохо будет!

— Ну ладно, Малаховка так Малаховка. По крайней мере по-русски говорить будут — переводчика не надо. Заметано — пишем.

Чистый лист покрывается строчками.

 

УКВН

(УЛЬТРАКОРОТКОВОЛНОВАЯ НАХОДЧИВОСТЬ)

Задник покрыт концентрическими кругами, изображающими радиоволны. На сцене две застекленные кабины с радиопередатчиками.

На авансцене ведущий:

— Дорогие друзья! Сегодня уже много «веселых чудаков» продемонстрировали нам свое уменье. Уже состязались коллекционеры, где-то у Химок застыли над лунками рыбаки.

Звучит текст песни «Веселый радиолюбитель».

— Но у нас есть еще один вид увлечений. По этим декорациям вы уже догадались, что речь пойдет о радиолюбителях. Прошу по одному радиолюбителю от каждой команды. Вы, химики… И вы, автомобилисты… Побыстрее, пожалуйста! Занимайте места в своих радиорубках. Ассистенты, вручите им ключи от радиорубок и текст радиограмм, которые вы должны будете отправить.

Ассистенты выносят ключи и текст радиограмм.

— Задание таково. Вы должны как можно быстрее связаться с любым радиолюбителем-коротковолновиком и передать ему привет от Клуба веселых и находчивых. Вам дается по двадцать минут. Первый вышедший на связь получает три очка. Тот, кто отстанет, может не огорчаться. Если ему удастся связаться с более отдаленным радиолюбителем, он получит за это очки…

Участники конкурса занимают свои места.

Итак, начнем…

В это время один из авторов делает кислую мину:

— А может, кончим. По-моему, это бред.

— Почему?

— Да потому, что это плохо. Двадцать минут люди сидят в кабинках. Хорошо, если установят связь, а скорей всего нет — в Телетеатре миллион помех, — они явно не свяжутся, и мы с тобой не будем связываться с этим делом.

— Тогда, может быть, вернемся к конкурсу для болельщиков? Что ты скажешь о массовом конкурсе радиолюбителей?

— Сто человек собирают приемник?

— Плохо.

— А может быть, сто человек изображают приемник или какое-то передающее устройство?

— Слишком сложно. Я — диод, ты — пентод, а Петя — громкоговоритель.

— А что, если возродить испорченный телефон? Сто человек передают быстро по цепи какую-нибудь абракадабру.

— Может, лучше испорченный радиотелеграф?

— Азбука Морзе? Все будут пищать? Ти-ти, ти-ти-ти, пи-пи. Долго и плохо. А вот если передавать букву по ряду? От краев к проходу.

— Или лучше от конца зала к сцене. Каждый передает букву впереди сидящему, выстукивая ее по плечу. Сколько человек в ряду — столько и букв в телеграмме. У нас их, кажется, десять?

— Да, это здорово. Представляешь, приглашаем сорок пионеров-радиолюбителей. Двадцать из них становятся за последним рядом болельщиков, а двадцать других — у сцены. И вот слово, передаваемое азбукой Морзе, бежит к первому ряду. Длинные буквы отстают, короткие вырываются вперед. Где-то в середине вкрадываются опечатки. И вот первая буква закончила путь. Пионер, принявший ее, выводит точки и тире на большой телеграфной ленте. Одна половина зала первой закончила передачу телеграммы и получает за это очки. После этого телеграммы расшифровываются, и за допущенные ошибки болельщики штрафуются очками.

— А какой текст будем передавать?

— Что-нибудь оригинальное из десяти букв… Например, «Привет, жюри».

— А лучше «Ура авторам!».

— Опасная вещь… Исказят.

— Согласен. Пиши.

Табло: «Микрофон включен!»

Этот разговор происходил далеко за полночь. Написать конкурс теперь уже было делом голой техники. А болельщик тем временем спал в неведенье. Он уже был когда-то и семафором и автобусом, что ему стоит изобразить испорченный радиотелеграф? Приятных снов тебе, болельщик. Встретимся в зале. Посмотрим, кто кого.

 Ведущие. Воспользуемся случаем и пожелаем авторам спокойной ночи. Дорогой читатель, мы привлекаем ваше внимание к табло.

Оно зажглось, правда, на предыдущей странице. Кто из вас это заметил? Тогда за наблюдательность вам положено очко.

До КВН осталось 28 дней

Прошедшие два дня были убиты авторами на поиски водоема, с которого можно было бы вести передачу. В эти дни в Сокольниках и Щелкове, в Кунцеве и на Соколе прохожие видели странных людей, которые, став в позы «Трех богатырей», напряженно изучали горизонт (читатель уже догадался, вероятно, что они высматривали верхушку Шуховской башни). Однако поиски были безрезультатны.

Печальный итог подводится в той же комнате редакции, за тем же столом, — столом редактора.

…Автор в очках (раздраженно):

— Еду вчера домой, смотрю, прямо на берегу Химкинского водохранилища новые дома строят. Вот, дьяволы, думаю, и этот пруд загораживают!

— Постой! — перебивает его редактор. — Но этот «пруд» не загородишь и небоскребом!

— О! — Автор в очках озаряется улыбкой, он, видимо, ждал такого ответа. — Значит, передачу нужно вести из Химок!

— Но Химки далеко, — сомневается автор с портфелем.

— Ничего! — Редактор уже нашел выход из положения. — Повезем ребят на автомобиле, впереди на дикой скорости будет ехать милицейская «Волга». — И удовлетворенно кивает головой:

— Замечательно.

 Ведущие. Ю. П.! Ю. П.! Вас временно отключаем.

Вас временно отключаем. Только что нами получена записка непонятного — вида и содержания. Вот она:

брщн к чттлм

мн лшл слв н стрнц 136 н прв прдмвть кнкрс

нкт мн тнть н мжт рсшфрвв т стрк в тм смм прнл чст в прнл чст в

кнкрс рдвшмс з пшщ мшнк в ктр н хвтл всг лшь всклцтльнг знк кк вдт с вдщм мжн бртьс

скрнн вш спржн

Пожалуйста, помогите нам расшифровать ее. Получилось? Сверьте с ответом.

Наши коллеги Игорь Ватель и Иосиф Рабинович только что вернулись из поиска конкурсов и спешат поделиться с читателем своими соображениями.