Вот тут передо мной возник вопрос, как у Николая Чернышевского «Что делать?» Дождаться вечера, посмотреть с кем и как коротает вечера Ирина. Ну, конечно, я сам почти святой и поэтому хочу разоблачить грешницу. У меня нашелся рабочий телефон Ирины, по которому я позвонил с вокзала.

— Алло, слушаю Вас.

— Я вот стою на железнодорожном вокзале и не знаю, что мне делать дальше.

— Витенька, стой, где стоишь. Я сейчас беру такси и через десять минут буду.

В голосе Ирины слышалась неподдельная радость. Я похвалил себя: «все-таки я поступил как настоящий мужчина».

Водитель такси помог мне затащить мои вещи на третий этаж квартиры, в которой жила Ира, где теперь до декабря предстояло жить и мне. Моя пришитая рука могла подниматься до уровня плеча, но для переноски тяжестей она пока не годилась. Я уезжал из Ташкента в гражданском костюме, не хотел привлекать лишнего внимания. Но, видя мои усилия с багажом, подходили люди и переносили мои вещи туда, куда мне нужно. Ирине я не писал, что лежал в госпитале, но на вокзале она определила это с первого взгляда. Дальше я попал под ее полный контроль. Слезы полились ручьем. Она меня обхватила руками и наклонила свою голову мне на грудь, приговаривая:

— Слава Богу, ты живой!

Дома она без лишних слов, вытирая слезы, помогла мне раздеться до плавок, а затем начала исследовать меня с головы до пяток. Осматривала, ощупывала, сгибала мне руки и ноги.

— А здесь больно? А здесь?

Она включила воду в ванной, принесла очень красивый мужской халат, спортивный костюм «Адидас», домашние тапочки, трусы, майку, банное полотенце. Предвидя мои вопросы, объяснила, покупала это все заранее.

— Я твердо знала, ты останешься живым, и мы будем вместе. Ты не переживай, я работаю на хорошем месте, меня ценят, в деньгах нужды не будет. Ты закончишь институт. Захотим, будем жить здесь, а можем и переехать в другой город. Но мне переезжать отсюда не хочется.

— Витя, мы кушать будем после ванны или прямо сейчас?

— Давай я сначала с себя все смою, а потом уже все остальное.

Я уже и не помнил, когда в последний раз лежал в ванне. Ирина налила каких-то добавок, поэтому запахи от воды просто замечательные. Исследования моего тела продолжились со всхлипываниями и рыданиями.

— Ты все-таки, Витя, сволочь. Столько пролежать в госпитале и мне не сообщить. Да я через два дня прилетела бы к тебе.

— Ну и что бы ты там делала? В палате шесть мужиков с самыми разными ранениями. Одни уходят, других привозят. Мат-перемат. Измочаленные врачи и медсестры. Родных допускают на полтора-два часа. Просто я берег твои и свои нервы. Но все уже позади. До 1 декабря я в твоем полном распоряжении.

— А почему только до 1 декабря?

— Признали годным к строевой службе. В декабре я должен уехать в ГСВГ. В течение месяца я оформляю вызов для тебя. Будем надеяться, Новый год будем праздновать вместе.

— А может, ты лучше уволишься?

— Ирочка, этот вопрос мы не рассматриваем и не обсуждаем. Но если что-то там не сложится, то вариант увольнения возможен.

После ванны, вымытого, вычищенного, намазанного какими-то благовониями, надушенного, Ирина посадила меня за стол в большой комнате.

— Извини, но я приготовиться не успела. Сейчас будем кушать то, что есть в холодильнике, а вечером я уже все приготовлю.

Я перешел на кухню, но предварительно прошелся по всей квартире. Все подобрано со вкусом. Комнаты большие. Мебель импортная. Мужиками не пахло. Иринка все-таки завтрак приготовила на кухне.

— В комнате накроем на ужин. Я положу тебя спать, а сама сбегаю на работу. Потом все закуплю и приеду.

— Ага, размечталась. Уедет она после позднего завтрака.

Я одной рукой ее обнял и повел в спальню. Ирина счастливо рассмеялась:

— Я так ждала тебя, так соскучилась!

— Иришенька, но тут будет одна проблема. У меня левая рука не работает. Поэтому придется тебе меня изнасиловать самой. Но я отдамся тебе без сопротивления.

— Я мечтала об этом всю жизнь!

Она разделась, расстелила постель. Помогла раздеться мне и повалила на кровать.

— Лежи и не дергайся. Дай мне возможность поиздеваться над тобой, пока ты беспомощный.

В эти минуты я забыл обо всем и обо всех. О стрельбе и взрывах, о госпитале и медицинском персонале, о Любе и Ахромееве. Я дома. Все переживания остались позади. Надо начинать жизнь сначала. Нужно привыкать к той жизни, о которой я забыл и от которой отвык. Никаких угрызений совести я не чувствовал. А может, у меня ее совсем нет? Значит, надо вычеркнуть все из памяти. Я живой, я дома. Со мной моя жена. Та, которую я выбрал для счастливой совместной жизни. Ирина терзала меня изо всех сил, поэтому я долго не выдержал. Минут двадцать мы лежали обнявшись. Рассказывали, как мы жили эти годы друг без друга.

Ира рассказывала, как она переехала в Ужгород, искала квартиру. Ее начальники из областного общепита помогли по всем вопросам.

— Я у них проверенный доверенный кадр. Тебя с основным руководством в субботу познакомлю. Они обязательно потребуют устроить праздник. Познакомиться с тобой хотят все, потому, что не каждый, так как ты, выступает на защиту своей жены. Ты мой рыцарь! Но не вздумай строить им глазки — убью, не задумываясь. Пошли завтракать.

— Размечталась! А ну-ка, давай ко мне подползай.

Ира закрыла мой рот поцелуем. Поцелуи поползли вниз, пока не уперлись в поднятый шлагбаум.

— Ой, как я соскучилась.

— Так какого сигнала ты ждешь?

Ирочка села на мою дубинку. Со стоном начала забирать ее в себя, все глубже и глубже. Я пальцем захватил ее соски и начал массировать их. Бурная концовка не заставила себя ждать. Ира легла мне на плечо, поглаживая шов на левой руке.

— Сильно больно?

— Да нет. Врачи сказали, что если разрабатывать, делать гимнастические упражнения, то через год-второй функции руки должны восстановиться.

— Пройду курсы лечебного массажа и буду делать его тебе каждый вечер.

Наговорившись, пошли на кухню. Ира нарезала колбасу, сыр, огурцы, помидоры. Пожарила яичницу. Мы выпили грамм по сто коньяку, а потом по большой чашке крепкого кофе. Я пошел спать, а Ира на работу.

Разбудил меня звонок в дверь. Когда я открыл двери, то увидел на пороге молодого симпатичного парня.

— Ира дома? — спросил он меня.

«Ну, вот и начались семейные разборки» — подумал я.

— Ну, заходи. Ее нет. Будем вместе ждать.

— Да нет. Мне некогда. Работа не ждет. Давайте я вам занесу продукты.

Он достал из-за стенки две большие сумки. Мимо меня занес на кухню, попрощался и ушел.

Я засмеялся «по себе судишь».

Открыв сумки, начал выкладывать на стол, а потом в холодильник всякую снедь. Пару недель точно продержимся. Спать уже не хотелось. Взял свой блокнот. Набросал план своих действий на месяц, снова и снова проверяя, чтобы ничего не забыть.

Ира пришла домой не одна. Когда я открыл дверь, то впереди стояла Ирина с сумками в обеих руках, а у нее из-за спины выглядывала невысокая изящная рыжеватая молодая женщина. Ира отдала мне сумки, а потом пропустила гостью вперед.

— Света, — подала она мне руку.

Ручка маленькая, с ухоженными ногтями. После недолгого раздумья, я поднес ее руку к своим губам. Рука пахла очень хорошими духами. Когда я прикоснулся губами к запястью, мне показалось, что Светлана сжала мои пальцы. Я поднял голову. Ее глаза смеялись, но очень серьезно она сказала:

— Я много о Вас слышала хорошего.

— Неужели так сразу Вы разочаровались?

— Нет. С этим у Вас все в порядке.

— Света моя лучшая подруга. Мы все эти годы общались, поддерживали друг друга.

— Глядя на Вас, Виктор, я испытываю двоякие чувства. С одной стороны, радуюсь за Ирочку, ведь вы уже вместе. А с другой стороны, мне печально, Вы забираете Иру из моей жизни. Вас ведь переводят? А остаться здесь Вам нельзя?

Я решил упростить ситуацию и глубокомысленно произнес:

— Служба, Света, есть служба. Нас не спрашивают, а посылают туда, где мы нужнее.

Светлана оказалась умнее, чем я предполагал.

— Да, я, глядя на Вас, сразу поняла, Вы без колебаний и разговоров несетесь туда, куда начальство укажет пальцем.

— Примерно так, — согласился я.

Светлана оказалась очень обаятельной. Когда она улыбалась, показывая белые зубки, то на щечках появлялись ямочки, а глаза лучились под четко очерченными бровями. Красивый брючный костюм — это просто произведение хороших мастеров. Он облегал ее фигурку, подчеркивая высокую грудь и тонкую талию.

Девчата накрыли в гостиной стол, поставили три свечи. Открыли бутылку красного шампанского. Мне налили в фужер коньяк. Да, давно я не сидел за таким столом. Каких только деликатесов они не поставили!

— Я горячего ничего не делаю. Пусть у нас это будет легкий ужин.

На «легкий» этот ужин явно не тянул. Я понимал, девчата ждут моих эмоций, моей похвалы. Я не обманул этих ожиданий. Причем я это сделал со всем моим энтузиазмом и благодарностью. Большая часть моей хвалебной речи конечно посвящена Ирине, но не обошел я своим вниманием и Светлану. Что-то мне подсказывало, только дружбой наши отношения не закончатся. Света, в основном, разговаривала с Ириной, но я очень часто ловил ее взгляды на себе. Ира рассказывала о сегодняшней встрече со своим начальством.

— Народ хочет чествовать своих героев, — добавила Света, — следующая суббота объявлена днем встречи с героями Афганистана.

На мой недоуменный взгляд, ответила уже Ира:

— Мы, своим руководящим составом, проводим встречи в одном из ресторанов один раз в два-три месяца. Смотрим интерьеры, проверяем качество блюд, систему обслуживания, составление калькуляций. Проводим выездное заседание. Вместе с тем, вечером это продолжается как совместный ужин.

— Производственная пьянка, за счет проверяемого ресторана, — уточнила Света, — большей частью эти вечера-проверки проводятся в закрытом режиме, но иногда приглашаются гости — мужья, жены, областное начальство управления торговли.

— В честь твоего приезда в эту субботу будет расширенное совещание.

— Не в эту субботу, а в следующую. Наше содружество передает друг другу в виде легенды, как перевоспитывали санэпидстанцию, в лице ее главврача, — сказала Света. — Это так романтично.

Я романтичного в этом ничего не видел, ведь практически за это меня, хоть чуть с опозданием, отправили на фронт искупать вину.

При прощании Света поцеловала Ирину, а потом встала на цыпочки, подняла голову и поцеловала меня в щеку. Мы быстро убрали со стола и завалились в постель.

Ирина проявляла чудеса выдумки. Я помогал ей по мере возможностей.

— Я боюсь тебя знакомить с нашими бабами. Половина из них холостячки, а вторая половина гуляет от мужей при первой возможности.

— Ну-ка, колись, к какой половине относишься ты?

— Я третья сторона. На этой встрече тебе обязательно расскажут, какая я у тебя верная и добропорядочная супруга. А вот за тебя боюсь. Уведут.

— Ты же сама знаешь средство. Трахай меня так, чтобы я на любую женщину не мог смотреть без содрогания.

— Я буду очень стараться. Я тебя не отдам никому.

Мы возились еще часа два, а затем утомленные заснули.