Уже со второго января я решил, времени раскачиваться нет. Попросил Хворостова собрать весь командный состав для обсуждения и утверждения нового плана боевой подготовки. Докладывал я минут сорок. Что-то было привычным для них и стандартным, но многое они не применяли никогда. Первое, что всех удивило — это раз в месяц, а здесь я еще раз подчеркнул, весь офицерский состав сдает нормативы по специальной подготовке. Не просто сдать, а получить минимум хорошую оценку. Не сдал — будьте добры, два часа в воскресенье на тренировки. Кто не сдаст нормативы по физической подготовке, каждое утро приходит на физзарядку. Занимаются со своими подчиненными.

— Все, повторяю еще раз, все должны участвовать в боевых стрельбах. Не присутствовать, а участвовать. Полностью надо переориентировать работу топографической службы. Из контролирующего органа она превращается в рабочую команду, которая обеспечивает данными весь полк. Каждый дивизион одну неделю в месяц живет по полевому распорядку дня. От нарядов в эту неделю, освобожден полностью. В столовой не питается, в казарме только спит. Ну и так далее.

Мы с командиром дали всем высказаться. Сделали себе заметки, уточнения. Продумали систему взысканий и поощрений. Выходных дней для офицеров и прапорщиков минимум три дня в месяц. Назначили повторное совещание на третье января. После совещания остались заместители командира полка и командиры дивизионов.

— Мне нравится, — заявил начальник штаба полка.

— Не хватит Горюче Смазочных Материалов, но это уже по части заместителя по БронеТехнике и заместителя по тылу. Выход на полигон и стрельбы — конец февраля-март. А в конце марта планируются большие учения с боевой стрельбой. С полигона приходим и сразу же смотр техники, со всеми соответствующими проверками. Весенняя проверка в середине апреля. — Хворостов задумчиво посмотрел на меня: — А что будем делать с заявлением, что на стрельбы не пойдем, и стрелять не будем. Погоны точно снимут.

— Товарищ подполковник! Девяносто девять процентов, все будет нормально.

— А нам нужно сто процентов.

— Сто процентов не дает даже похоронное бюро. В крайнем случае, в середине февраля уеду в Москву. В Генштаб.

Все переглянулись.

— Но я надеюсь, до этого не дойдет. А еще мне надо две грузовых машины для вывоза мусора из подвала.

Подвал находился под одним из зданий и полностью забит мусором. Каждая проверка тыкала командование полка носом в эту дверь. Да и вонь, оттуда неслась, особенно летом. Заниматься этим дерьмом не хотел никто. Находили причины, отговорки.

— Дивизион, который заступает в наряд, выделяет команду в десять самых больших разгильдяев. Вот и пошлем их в бой. Доведите, если плохо будут работать, оставлю на этой работе постоянно. Задача — все погрузить и вывезти. Обеспечьте личный состав лопатами, носилками, рукавицами. Если дружно возьмемся, все вопросы решим.

Учебный год начался. Начальник штаба со своими подчиненными обеспечили контроль. Мусор вывозили двумя машинами. Одиннадцатого января позвонили, чтобы на армейские склады прибыли представители полка для получения Запасных Инструментов и Принадлежностей к боевым машинам и всего остального имущества, согласно поданных ведомостей. А также потребовали немедленно сдать в ремонт два БРДМ и топопривязчик.

До двадцатого января привезли все новенькое, еще в заводской упаковке. К этому времени очистили подвал, подмели, пригласили нас с командиром полка. Мы оказались потрясены. Высота потолков три с половиной метра. Мраморные с орнаментом полы. Площадь коридора около ста шестидесяти квадратных метров. Коридор, длиной, около сорока метров, а в ширину метра четыре. Справа и слева комнаты без окон с различной площадью. Кое-кто сразу же начал открывать рот и раскатывать губы. Всем сразу стали необходимы дополнительные комнаты. Я, в прямом смысле, на совещании показал всем «фигу».

— И не надейтесь. Здесь никто ничего не получит.

— А, что же там будет? — спросил Хворостов.

— А будет там образцовый на все ГСВГ миниатюр полигон с тремя малокалиберными винтовками. Будет тир для стрельбы из пистолета, будут учебные классы для занятий с офицерами и для сдачи нормативов.

— Потянем это сделать? Средств для этого нет и вряд ли дадут.

— Думаю, к началу итоговой проверки процентов на восемьдесят сделаем. Но нужна помощь. Я всем дам список, каких специалистов нам надо подключить для этой работы. Если не найдем у себя, то попросим у командира дивизии.

Все зашумели.

— На такое дело все найдем у себя.

Офицеры понимали, как это здорово. Все под рукой. Не надо терять времени на передвижения. Не надо месить грязь, мокнуть под дождем, когда шагаешь до полигона три километра туда и столько же обратно.

Двадцатого января в Лейпциг приехала Ирина. Я ездил ее встречать. До этого в военторге я заказал постельные комплекты белья. Снял все казенное, застелил новое. Навел красоту и чистоту. Накрыл на стол. Привез ее с вокзала, завел домой, а через полчаса умчался для решения служебных вопросов, пообещав, в семь вечера буду. В этот же день Оксана взяла над Ириной шефство, как председатель женсовета. За январь наши пути с Оксаной не пересекались. Поторопился я еще на службу и потому, что неожиданности продолжали сыпаться, как из мешка Деда Мороза. Пришло распоряжение из штаба Группы: «Прибыть и получить все недостающие ЗИПы. Закрыть полностью некомплект, а также получить новый топопривязчик». Причем абсолютно новый. Наше дивизионное начальство, спеша прогнуться, по телефону доложило, мы уже все получили. Из штаба Группы их оборвали: «Приказ нам выдать, а вам получить. Нас не касается, что у вас это есть. Приказы надо выполнять. Получить должны только они. Это все теперь числится за артполком. Немедленно, выполняйте»! Звонят нам: «Немедленно, получайте»!

— Ну, поехали! Давайте получать, а потом разберемся.

Поехали, получили имущество. Все новье. Все остальные полки взвыли: «У них два комплекта, а у нас нет ни одного». После окончания вывоза мусора, я отправил командиров взводов, которые осваивали немецкую речь, по ближайшим свалкам. Немецким.

— Довожу до вашего сведения, немецкие свалки принимают брак с немецких предприятий. Проверки качества у них жесточайшие. Налаживайте связи.

Немцы разрешали нашим машинам заезжать, при наличии хороших отношений, а также рыбных консервов в томатном соусе или тушенки. Начальник продовольственной службы, от щедрого сердца и для налаживания со мной хороших отношений, изыскал по два ящика рыбных консервов и тушенки. Каждый из бравых прапорщиков, загрузили эти ящики, для укрепления советско-немецкой дружбы на практике. Каждому из них я еще выдал по бутылке водки московской, большому куску засоленного сала и по пять буханок нашего черного хлеба. Посланцы вернулись с полными кузовами. В каждой машине ездило по два солдата, так им практически негде было сидеть. Все мы выгрузили в очищенный подвал, который я лично запер и опечатал. Мне доложили:

— Камрады нас ждут через пять дней.

— У них большой привоз. Мы готовы туда ездить постоянно, — доложил прапорщик Чебан. Они привезли много необходимого и полезного. Банки с краской всех цветов, бочки с водоэмульсионной краской. Кресла, два дивана, ковры и коврики, сервизы, телевизоры, электролампочки. Самое главное, что привезли огромные рулоны, весом по триста килограмм, моющихся обоев. С красивым рисунком — орнаментом. Два десятка ящиков с такими же обоями, но другого рисунка. Гвозди, шурупы, болты, гайки, слесарные инструменты. Я сначала пытался найти причины, по которым все это абсолютно новое списали, но потом махнул рукой. Чебан объяснил мне, что рулоны с обоями они насадят на ломы. Будут отматывать по 10 метров. Потом это можно поменять на тушенку, рыбные консервы у других прапорщиков на складах других полков. Моющиеся обои в Союзе последний писк моды, которые нигде не достанешь. Как и краску в банках. Чебан пообещал, за три дня побелит, покрасит, приведет в идеальный вид две комнаты. Достанет туда стеллажи (поменяет). Уже договорился.

— Будет наш склад.

Комнаты выбрали самые дальние.

— Надо будет их замаскировать большими плакатами. А недалеко от входа сделать один склад для всеобщего обозрения. Там будет то, что можно отдать или поменять.