Все мои нововведения, несмотря на противодействия, принесли свои плоды. При сдаче специальной подготовки, офицеры получали в основном хорошие и отличные оценки. В связи с проведением показательных командно-штабных учений с боевой стрельбой Министром Обороны маршалом СССР Устиновым в июле месяце, другие учения отменили. Из артиллерии нашего соединения приказали выставить артдивизион танкового полка и артиллерийский дивизион нашего полка. Старшим этой артиллерийской группы назначили меня. В середине мая вся эта команда должна отправиться на Магдебургский учебный центр, где на этом полигоне состоятся учения. На подготовку нам выделили почти два месяца.

Для подведения итогов весенней проверки к нам приехал Командующий армии генерал-лейтенант Шеин. Его проверок и разборок боялись все. Он видел мельчайшие детали, знал практически все нормативные документы, обладал великолепной памятью. Судя по всему, про новый миниатюр-полигон ему доложил Гапеев, который к этому времени стал генерал-майором. Выйдя около штаба полка, Командующий в сопровождении большой свиты офицеров, пошел по территории. Потом резко повернулся к командиру полка:

— Ну и где этот ваш взбунтовавшийся подполковник?

— Подполковник Рубин, товарищ генерал-лейтенант.

Меня выпихнули вперед перед ясные очи Шеина.

— Всем укомплектовали?

— Так точно!

— Как отстреляли боевые стрельбы?

Командир полка доложил «твердая, хорошая, близкая к отличной, оценка».

— Вы, Рубин, учтите. На показательных учениях будут сравнивать действия артиллерийских подразделений всех армий. Ваша задача показать лучший результат, хотя сразу предупреждаю: палки в колеса Вам будут ставить по-взрослому. Два месяца Вам на шлифовку каждого норматива, каждого движения. Мы должны быть твердо в Вас уверены. Может подобрать Вам лучших бойцов, лучшие расчёты?

— Никак нет. Работать будем по штатному расписанию. Люди у нас отличные. Справятся.

— Добро. Кстати, а покажите мне Ваш мусоросборник. Вы его очистили, командир полка?

— Туда мы Вас и ведем, товарищ генерал-лейтенант.

— Ну, тем более, тогда показывайте.

Дверь открылась. Впереди сиял залитый огнями длинный коридор с мраморным, натертым мастикой, полом. Проход через десять метров перекрыт узким столом, на котором лежало четыре пистолета, а впереди опустилось четыре ростовые мишени.

— В пистолете три патрона. Вход для тех, кто выбьет норматив двадцать пять очков.

— Так. Стреляют Рубин, командир дивизии, Гапеев и я, — приказал Командующий.

Мы стали к барьеру. Стреляли по очереди. Командующий выбил 26 очков, командир дивизии — 25 очков Гапеев — 23 очка и я, немного поколебавшись, выбил все-таки 30 очков.

— Да. Чинопочитания, я вижу, здесь нет. Хотя хозяину необходимо поддерживать свой авторитет.

— А ты, молодой генерал-майор, чаще приезжай сюда тренироваться.

Шеин прошел все учебные классы. На миниатюр-полигоне мы ему продемонстрировали все виды артиллерийского огня со световой и звуковой имитацией, причем, когда началась артиллерийская подготовка, рявкнули под ухом динамики, многие от неожиданности присели. Демонстрация длилась сорок минут. Никто даже не делал попытку выйти. Всем действительно интересно. Но все молчали, ожидая оценки Командующего. Он повернулся ко мне:

— Филенки у вас в классах разной толщины.

Повернулся и пошел на выход. Возле своей машины остановился:

— Сделал все или можешь добавить?

— Могу добавить.

— Гапеев, передай приказ в финансовое управление. Выделить ему десять тысяч марок. Что бы до пятнадцатого мая деньги оказались у него. Думаю, что ничего подобного нет ни у кого. Молодцы.

Командир дивизии, проходя мимо меня, заметил:

— Получишь шесть. Четыре я забираю.

Начальник артиллерии подвел итог:

— Получишь три тысячи. Нам деньги тоже нужны.

Хворостов, помахав вслед картежу, убавил сумму:

— Думаю, что тысячи тебе вполне достаточно. У тебя ведь все есть.

Но все присутствующие просто ошарашены. На финише таких замечаний, а точнее отсутствия всех замечаний, у Командующего никто не наблюдал. Это полная победа. Да еще сам, без просьб, выделил деньги.

— Я вас, Виктор Иванович поздравляю. Это действительно классно. Ждите неприятностей. Начальник артиллерии дивизии Вам этого не простит. Вы в его лице нажили себе заклятого врага.

Но мне эти интриги Мадридского двора были по барабану. Впереди показательные стрельбы.

Пришел приказ о выходе одного дивизиона САУ на Магдебургский учебный центр для участия в показательных учениях с боевой стрельбой от нашего полка. От нашей дивизии туда же отправили артиллерийский дивизион Самоходных Артиллерийских Установок одного из танковых полков. Создавалась артиллерийская группа из двух дивизионов дивизии, которая должна показать наше возросшее артиллерийское мастерство. Начальником этой артиллерийской группы назначили подполковника Рубина В.И., то есть меня. Потом оказалось, что мы представляли нашу Дрезденскую армию — ее артиллерию. В этих учениях принимали участие мотострелковые, танковые подразделения, инженерные войска, авиация, вертолетчики и целая куча других подразделений. Но меня вызвали в Дрезден в штаб и шесть часов рассказывали, какая честь нам оказана, какая ответственность на нас ложится, какие страшные меры и последствия обрушатся на наши головы, если мы «подкачаем, подведем, опозоримся, не оправдаем». Потом довели план учений, план подготовки к учениям в течение двух месяцев, а затем о партийно-политической ответственности за любые нарушения воинской дисциплины. Общее руководство действиями артиллерии возложили на Командующего ракетными войсками и артиллерии Магдебургской армии генерал-майора Малинина, который характеризуется как грамотный, ответственный генерал, соблюдающий все требования Уставов и наставлений. Официальная часть закончилась. В конце меня познакомили с подполковником Ворониным, который командовал артиллерией танкового полка. Среднего роста, подтянутый, с приятной улыбкой, на десять лет старше меня. Генерал Гапеев, уже отдельно, инструктируя нас двоих, предупредил, Малинин приложит все усилия, чтобы мы «обкакались». Среди наших двух армий идет сильная конкуренция. Успехи артиллерии нашей армии не дают спать спокойно генералу Малинину.

— Учтите, вся ваша жизнь на полигоне будет под постоянным контролем всего руководства учебного центра. Круглосуточно. Поэтому, думайте, как проконтролировать своих подчиненных. Вас двое, два командира дивизиона, два замполита, два начальника штаба дивизионов, два заместителя по технике. Десять старших офицеров. Продумайте вопрос размещения, питания, контроля.

— Товарищ генерал-майор, мы у себя в подразделениях будем разбираться сами. Где надо, подстрахуемся. Нам до выхода еще двадцать дней. Все и всех распишем. Укомплектуемся. За пять дней до марша, Вы получите подробный доклад. Думаю, мы не подведем. Если у Вас будет возможность и желание, то приезжайте. Но у нас большая просьба, не присылайте нам офицеров своего штаба и штаба артиллерии дивизии с проверками. Я просто их всех пошлю подальше. Подполковник Воронин сделает тоже самое.

— Никому ничего проверять, а тем более влезать со своими ценными указаниями, я не дам. Они же принесут больше вреда, чем пользы.

— Я вижу, Вы уже нашли общий язык. Я на вас надеюсь.

По дороге домой, мы обсудили общие вопросы. Основной принцип совместной работы — каждый молотит свою копну, но от дураков отбиваемся вместе. Непонятные вопросы решаем совместно.

Командиру полка я доложил о своей поездке:

— С завтрашнего дня я занимаюсь только подготовкой второго дивизиона майора Буданова. Комплектую всю структуру, которая пойдет с нами. Комендантский взвод, хозяйственные отделения с поварами, ремонтная мастерская. Всего в команде двести пятьдесят человек. Из них двадцать офицеров, семь прапорщиков.

Командир подписал приказ о личном составе, выводимой технике. Робота по укомплектованию закипела. Каждый имел право что-то предлагать, уточнять до начала марша. Дальше демократия заканчивалась. В силу вступал принцип единоначалия. Командир комендантского взвода прапорщик Чебан укомплектовал три машины ГАЗ-66. На одну загрузил краски, моющиеся обои, рулон белой бумаги на 300 кг, посуду, простые сервизы, тумбочки, кресла, ковровые дорожки и многое другое. То, что мы набрали с немецких свалок. «Все пригодится на обмен». Я предоставил ему полную свободу в выборе. Понимал, по приезду все равно пошлю его на доукомплектацию своих складов.

Дома Ирина горевала и печалилась, что мы на два месяца разлучаемся, но я твердо уверен, эту печаль разлуки она переживет. За всеми этими заботами и делами, бабы и их проблемы отошли на четвертый план. Оксану и Нину видел несколько раз, но даже поговорить некогда. Мимо остальных женщин гарнизона я пролетал, только здороваясь. Ирина даже передала возмущение отдельных представительниц, какой я черствый и бездушный человек.

— Извинись перед ними от моего имени. Но я не нарочно. Пообещай, как приеду сразу начну исправляться.

— Хорошо. Я им это обязательно скажу, — твердо пообещала Ирина.

В назначенный день и час колонну построили. Командир дал «добро» на движение, но предварительно в двадцать пятый раз оттарабанил положенные наставления. Женщины целовали мужей. Клялись, будут ждать и страдать. Вытирали платочком глаза. Подталкивали к отцам детей, многие из которых хныкали. Правда, мужья не клялись выполнить свой долг до последней капли крови, но обещали, что все будет в порядке.

— К боевой стрельбе я подъеду. Смотрите. Не подведите, — и командир полка махнул рукой «Вперед».

Колонна тронулась и для всех, с этого момента, началась новая точка отсчета — эта точка начала марша на Магдебургский полигон.

Финишировали на полигоне «нормально». «Нормально» — это замечательная оценка, которая отрицает наличие подвигов и происшествий. «Как отстреляли — нормально. Как прошли марш — нормально. Как здоровье, самочувствие — нормально». По прибытию на полигон, первый визит я сделал к начальнику полигона. Вместе с прапорщиком Чебан и подарками. Подарки и нас начальник принял благосклонно. Подарки занимали половину кузова автомобиля. Сразу же мы получили некоторые льготы по размещению, обустройству. Мы пообещали вести себя очень прилично, а через десять дней еще ему привезти необходимые для учебного центра материалы. По его заказу.

— Вот все бы так понимали, как нам трудно управляться с таким хозяйством, — вздохнул начальник полигона. — Какие вопросы появятся, сразу ко мне.

— В дверь к Вам будем стучать ногами. Руки будут заняты подарками.

— Но ногами можно, лишь в этом случае, — засмеялся подполковник.

Место нам выделили отличное. Солдатская столовая, парк боевых машин в пределах полкилометра. Недалеко офицерская столовая, клуб. Везде порядок, клумбы с цветами, строевой плац, лозунги, плакаты. Офицерам предложили места в общежитии-казарме. Но после обсуждения, все дружно отказались. Лето, тепло, дождей не обещают, свежий воздух. Чебан оборудовал для меня химическую палатку, с наборным деревянным полом, печкой, электрическим освещением от движка. Но потом протянули на весь наш палаточный городок электропровода, по стоящим здесь столбам. Чебан поставил небольшой холодильник, телевизор, стол с подсветкой и столешницей из прозрачного плексигласа.

Можно на таком столе копировать любую обстановку на боевых картах. В палатке установили четыре кровати — для меня, для дежурного сержанта, а две для гостей. Радио-магнитола (со свалки, но отремонтированная нашими умельцами) оповещала о последних новостях, которые переплетались с музыкальными концертами. Но главную новость Чебан мне преподнес вечером:

— Я Тарева из полка увез.

Кто такой Тарев, я понятия не имел. Но тот пафос в голосе Чебана, меня заинтересовал.

— Тарев — это кто?

— Товарищ подполковник. Тарев — это молодой солдат. Он только призвался. Но у него золотые руки и голова на месте. Завтра я Вам его приведу. Он из удмурдского поселка. Умеет делать все. Повар, столяр, электрик, автомеханик, художник. Мы завтра с ним будем делать коптильню. Для холодного и горячего копчения. Коптить будем сало, селедку, треску, мясо. Будем печь свой хлеб, а потом наладимся печь хачапури, сициви, пироги, печенье.

— Стой! А сколько человек ему надо в помощь?

— Еще трое, но люди уже есть. Помощников он подобрал себе сам. Оборудование мы изготовили и привезли.

— Ну, хорошо! А продукты для этого?

— Я выменял дома на складах бочку трески соленой, бочку просроченного соленого сала, три мешка муки, мяса. Привез большой холодильник. Начнем использовать это, а потом я поеду по складам продовольствия, а их здесь немеряно, и нашу продукцию буду менять на их полуфабрикаты. Через неделю я подключу второй холодильник, тоже большой. Будем по субботам и воскресеньям на ужин выставлять всем деликатесы. После первого раза из нашего руководства никто в столовую в эти дни ходить не будет. И начальнику полигона каждую неделю будем давать такой специальный паек. А он очень влиятельный человек. Это он определяет оценку по дисциплине, устройству, по порядку на территории.

Здраво рассудив, если что-то пойдет не так, то я легко перекрою этим предприятиям кислород. Поставил Чебану условие, без моего согласия, никаких действий он производить не будет.

— А то вылетишь отсюда, из Германии и из Армии вообще.

— Товарищ подполковник. Я очень рад, что Вас к нам прислали. Я Вас не подведу. С Вашего разрешения мы еще столько хорошего сделаем.

— Работай, но согласовывай. Помни — можно все, но с разрешения.

На обустройство нам выделили два дня. На третий день представители всех родов войск собрались в клубе. Два часа потратили на решение неурядиц в расселении и расквартировании. Нас все это не касалось. Затем доклады по учебным действиям различных родов войск. Учения трое суток, но Министр Обороны Маршал Устинов стрельбу артиллерии, танков, мотопехоты, будет оценивать в последний день. Начало всех видов огня в десять утра. Окончание — приблизительно в 13.00 (час дня). В завершение учений стрельба ПТУРС (противотанковые управляемые реактивные снаряды), атака вертолетов, налет авиации, высадка десанта. Затем построение, короткий разбор. Как говорят в армии: «Наказание невиновных, всех, кто попадет под руку, и награждение тех, кто не участвовал».

После обеда генерал-майор Малинин ставил задачи артиллерийским подразделениям. Расписал каждый день посуточно. Выдали карты с маршрутами выдвижения, огневыми позициями, наблюдательными пунктами, целями. Расписано все подробно по часам и минутам, метрам и километрам.

— Выдумывать ничего не надо. Ваша задача довести все до автоматизма. Особенно последний этап, где вы все будете у Министра обороны как на ладони. Артиллерия должна показать отличное выполнение нормативов, четкость действий, слаженность и, конечно же, точность огня при поражении целей. Тренировка с боевой стрельбой обязательно будет. На вас будет смотреть Главнокомандующий группы, Командующие армий, командиры дивизий, многочисленные иностранные представители, в том числе из войск НАТО.

Получив еще пачку директив, схем, калек с обстановкой, мы разъехались инструктировать свой личный состав.

Начались бесконечные тренировки. У каждого дивизиона обозначен свой маршрут, определены огневые позиции, время пребывания на них, цели по которым мы с этих позиций стреляем. Утром встали, позавтракали, вывели САУ на точку N1- исходное положение, потренировались, перешли на точку N2. Потренировались по нормативам с этого положения. Перешли на точку N3, с которой будем проводить показательные стрельбы, усиленно тренируемся на ней, а затем возвращаемся на исходную позицию — точку N1. И все начинается сначала. Изо дня в день. Неделю за неделей. Генерал Малинин запретил отпускать офицеров домой на побывку. Все уже вымерено по времени и расстоянию. Составлен график движения по секундам. Через неделю я уже на тренировки не выезжал. Офицеры обходились свободно без меня. Трудовая вахта прапорщика Чебан и рядового Тарева начала приносить плоды. Сначала они приготовили к обработке сало, треску, скумбрию и селедку, которые привезли в бочках с собой. Продукция на выходе получилась выше всех похвал. После пробы меня заинтересовал весь этот процесс приготовления и несколько дней я посвятил своему обучению. Тарев действительно оказался профессионалом высшей категории. Я отвез по два килограмма рыбы и сала начальнику полигона, как презент. Он попробовал и охнул:

— Это откуда у Вас?

— Привезли специально для Вас. Если понравится, то через неделю привезем еще.

— Виктор Иванович. Вот Вам пропуск ваших машин на директрисы (направления, где производятся боевые стрельбы). Туда сейчас выводится техника с хранения. Будет обозначать мишени. Можете поехать со специалистами, и я разрешаю с этой техники снимать запчасти. Только если снимаете колеса, то ставьте старые. Мы эту технику будем обстреливать или подрывать. Если спросят, то вы подразделение ремонтных команд. Ссылайтесь на меня.

Я передал документ заместителю по технической службе. Каждый день с утра они выезжали с Полевой ремонтной мастерской, разбирали автомобили, двигатели. Снимали, меняли новое на старое, списанное. Каждые четыре дня машина с запчастями выезжала в полк, разгружалась и возвращалась за новыми порциями. Чебан на продовольственных складах ближайших частей, менял приготовленную продукцию на бочки с рыбой, а также на мясные и рыбные консервы. Начал привозить свежее мясо, которое резал на полосы, солил, мариновал, а потом коптил. Менял свою продукцию даже на бензин и дизтопливо. Обрезки мяса шли на шашлыки. На очередную субботу я в приказном (неофициальном) порядке назначал офицера, у которого будем отмечать «день рождения». В штабной палатке накрывали стол со всеми деликатесами. В ближайшем городе закупали спиртное. В субботу на ужин садились все офицеры и прапорщики, кроме двух дежурных (эти восполняли пробел вечером в воскресенье). При проверке вышестоящим штабом, проверяющего сажали за стол. Звучали тосты, поздравления. Дежурные на посту, претензий нет, нарушений нет, порядок обеспечен. День рождения есть день рождения.

Но любые другие попытки выпить пресекались просто:

— Запрещу выпивки вообще, а кого замечу, отправлю в полк своим ходом. А там уже будете сами оправдываться.

Всем нравились такие вечера и ужины. Подобного ужина дома они сделать не могли. Тарев готовил копченое мясо так, что его от высшего фабричного сорта отличить просто невозможно. Высшее качество. С начальником полигона мы стали лучшими друзьями. Я постоянно приглашал его на наши субботние «дни рождения». Чебан рапортовал о достигнутых успехах. Он дважды в месяц с полным кузовом Газ-66 выезжал в полк. Разгружался в наш склад. С моего разрешения заезжал по дороге на немецкие свалки, производил товарообмен. Разгружался вечером, а обратно выезжал утром. Я пару раз запаковывал рыбу и мясо для Ирины. От нее получал письменную благодарность и три бутылки советской водки. Несмотря на категорический запрет генерала Малинина отпускать офицеров на побывку, я изыскивал возможности для того, чтобы каждый офицер и прапорщик за это время побывал дома 3–4 дня. Официально они как старшие сопровождали автомобили. Приезжали в гарнизон, машина разгружалась от запчастей и грузов. Они оставались дома, а приезжали обратно со следующей машиной. Но для всех условие, если в их подразделениях нет грубых нарушений воинской дисциплины. Не можешь обеспечить порядок, работай здесь.

Для солдат и сержантов каждый субботний и воскресный ужин объявляли праздничным. Коптильни у нас работали полным ходом. Начальник полигона два раза в неделю давал своего сопровождающего, который знал где можно собирать грибы, белые польские. Шесть солдат за четыре часа собирали по полкузова машины. Готовили грибы с жареной картошкой на ужин. Воскресенья я отдавал для работы нашим политработникам. Проводили соревнования по шахматам, волейболу, футболу. Разыгрывали призы. Приглашали другие команды. И, опять здесь отличался Чебан. По моей просьбе, он на свалках находил блокноты, ручки, фломастеры, майки, рубашки цветные и многое другое. Ярко выраженных дефектов не видно. Победители получали призы. Вечером на ужин в воскресенье победителей сажали за отдельный стол в столовой, где стояли всевозможные вкусности. Такой же стол в субботу накрывали для лучшего расчета каждой батареи по итогам недели. Конкуренция в течение недели среди расчетов была сумасшедшей. Это еще подогревалось тем, что определялся и худший расчет (отделение). Для них в субботу, после обеда, проводили один час строевой подготовки на плацу. Расчет маршировал, а все остальные сидели вокруг плаца и подшучивали. Через две недели никто на плац попадать не хотел. Мы все поняли, как тяжело делать одно и тоже, пять раз в день, в течение пятидесяти дней. Мы уже знали каждую кочку, ямку, каждый подъем и спуск. Генерал Малинин нам назначил наиболее сложный маршрут для выдвижения.

В последние семь дней мы провели тренировки с боевой стрельбой. Получили отличный результат. Я доложил генералу Гапееву, что у нас все в порядке. Не осрамим.