За два часа до начала учений, генерал Малинин еще раз уточнил время снятия с огневых позиций, время выдвижения на точку N3, где мы попадаем в зону прямой видимости Министра обороны и всего генералитета. Наши дивизионы должны разворачиваться на левом фланге от вышки руководства. Двести метров от вышки разворачивался мой дивизион. А дальше еще левее — дивизион танкового полка. Ровное поле. Через 300 метров, от наших огневых позиций, впереди линия обороны наших мотострелков и танкистов. Скорость нашего выдвижения на огневые позиции определена генералом Малининым в 30 км/час. Расстояние выдвижения примерно 18 км. Время выдвижения 36 минут. Время на подготовку, заряжание — пять минут. Все расписано. Всем все ясно.
Учения начались. Два этапа по точкам мы прошли четко по графику. Готовность к выдвижению на последний рубеж N3 подтвердили. Вдруг от генерала Малинина поступает мне команда:
— Сто двадцать первый стоять на месте. Ожидать моей команды. Без моей команды не выдвигаться. Всем остальным по графику вперед!
Части генерала Малинина рванули вперед. Мы стоим на месте. Я ему докладываю: «Мы стоим пять минут… десять минут». На что получаю ответ: «Стоять». Понимаю, что открыть огонь я не успею вместе с ними. В глазах Министра обороны и главкома ГСВГ для нас это полный провал. Никакие объяснения никто слушать не будет. Коротко своим ставлю новую задачу по рации. Все на связи.
— Скорость минимальная 60 км/час. С выходом на исходную позицию, развертывание сходу. На месте орудия затихают на 10 секунд. Доклад о готовности к открытию огня. Потом по команде — подъем стволов на установленный прицел, тишина, через 5 секунд поворот в направлении на цель. Заряжать боевыми сразу. Доклад. Залп не по времени, а по моей команде. Начинает залп третья батарея, через две секунды вторая, через две секунды — первая.
Это связано со скоростью прохождения звука. В этом случае, руководство услышит залп одновременно.
Малинин через восемнадцать минут дает нам команду «Вперед». Малининские артиллеристы уже вышли на огневые позиции. Руководство рассматривает через бинокли их действия, но когда с левого фланга раздался рев со свистом пятидесяти двух вертолетных двигателей самоходок, все руководство повернулось налево. Еще минута и из-за бугра вылетели две колонны — наша и танкового полка. На предельных скоростях, они начали перестраиваться по батареям. Затем батареи развернулись поорудийно. Не снижая скорости, именно вылетели на свои точки. Все руководство смотрело только на них. Если честно сказать, там было на что посмотреть. Вдруг рев замолк. Наступила тишина. Десять секунд тишины, а потом опять рев двигателей. Все стволы одновременно поднялись на угол стрельбы. На пять секунд замерли. Потом все стволы одновременно повернулись налево. Одинаково. Однообразно. Мне начали докладывать о готовности. После последнего доклада у меня по секундомеру осталось двадцать секунд до начала боевых стрельб. Была — не была. Пусть снимают с должности, но генерал Малинин засранец.
— Внимание всем. Двести- двадцать- два!
Это означало: двести — приготовиться, двадцать — внимание, два- выстрел. Огонь. За пять секунд, до назначенного времени, мы вместе с дивизионом танкового полка произвели залп. Мы первые. Залп получился одновременный, высшего качества. Министр обороны маршал Устинов начал аплодировать. Его поддержал весь генералитет. Генерал Малинин завопил по радио: «Пойдешь под суд»! Я переключился на своего генерала Гапеева:
— Молодец! Я у тебя сейчас буду на твоем наблюдательном пункте.
Генерал-майор Малинин появился первым. Минуты три его маты я слушал молча. Нашел паузу в его крике.
— Подличать не хорошо, товарищ генерал-майор.
Слово «товарищ» я специально выделил. Малинин рванулся ко мне, сжав кулаки. Я тоже сделал два шага вперед. Когда я покачал головой, он понял, что может нарваться на жесткий отпор. Появился генерал-майор Гапеев.
— Малинин, объясните, что это за фокусы с изменением графика движения. Я об этом доложил своему Командующему армией. Ему это тоже непонятно. Готовься. Будешь объяснять Главкому ГСВГ.
А вокруг нас грохотала канонада. Авианалет с бомбометанием. Пуски ПТУРСов с земли и с вертолетов. А потом с воплем «Ура» пехота рванула вперед. Через полчаса стрельбы были закончены. Подошел мой командир полка, уже полковник, Хворостов. Стал полковником двадцать дней назад. Я его поздравил.
— Через час построение. Устинов будет поздравлять с успешным окончанием учений.
На построении, после короткой речи, Устинов вызвал к себе полковника Хворостова и майора Буданова — командира дивизиона. Хворостов получил именные часы, а Буданову присвоил звание «подполковник». Пожал им руки.
— У меня нет слов. Просто молодцы. Всему личному составу от моего имени объявить благодарность.
— Служим Советскому Союзу.
Подошел командир дивизии. Поздравил. Пожал руки.
— Завтра всему личному составу выходной. Послезавтра грузитесь и в ночь совершаете марш в места постоянной дислокации. Главное закончить учения без происшествий.
В семь часов вечера я устроил прощальный ужин. Впечатлений целое море. Все пришли к выводу, что мы молодцы. И это правильно. На следующий день мы организовали прощальный обед. Мы победили. Только нам поставили оценку «отлично». По спиртному выставлялся новоиспеченный «подполковник Буданов». Все согласно традициям. Армейская кружка, наполненная водкой до краев. Четыре большие звезды положено достать губами. Нежно. Поблагодарить всех по очереди, пожав каждому руку, а уж потом зажевать свою радость соленым огурцом. Могут поспорить, что этот ритуал нужно делать по-другому, но спорить не буду. Не мы утвердили именно такой порядок. Не нам его менять.