Все собрались в офисе. Подошел заказанный микроавтобус. Мы дружно загрузились. По дороге в аэропорт большинство дремало. Таможенный контроль прошли без задержек. В зале ожидания расположились по группам. Людмила убедила таможню дать нам места вместе. Я впервые летел на Боинге 747. Мне досталось место у окна. Рядом села Светлана из Одессы, а возле прохода Игорь из Николаева. Во время полета мы со Светланой почти не разговаривали. Но осмотрели друг друга достаточно внимательно. Очень симпатичная женщина. А когда улыбается, то нельзя отвести от нее глаз.

Взлет и посадку командир корабля осуществил мастерски. В полете нас накормили, и я взял себе бутылку пива. Как пишут: «Полет прошел нормально, самочувствие экипажа и пассажиров хорошее». При посадке я внимательно смотрел в окно. Десять часов утра, видимость прекрасная. Сначала внизу я увидел город, а потом море. Самолет снижался в море. Уже видны барашки волн, а самолет все снижался. Я понял, что-то случилось, и мы сейчас приводнимся. Решил шум не поднимать. Все равно уже ничего не изменишь. До воды оставался метр. Я согнулся и сгруппировался. Напряг мышцы на случай удара. Все прилетели и приводняемся. Шасси выпущено. Вдруг шелестящий удар по бетонной полосе и самолет покатился по полю аэродрома. По динамику объявили, что мы благополучно приземлились в аэропорту Ницца. Оказывается, взлетная полоса начинается прямо за два-три метра от уреза воды.

Стюардесса по микрофону сообщила, что Ницца столица Лазурного Берега. Город в 30 км от итальянской границы, поэтому главенствует итальянская кухня. Что все пляжи в Ницце каменистые. Температура воды 17-180, а температура воздуха +200. На этом ее информация закончилась.

Пошли через таможню со своими сумками. Чемоданы мы сдали в багаж в Киеве. На таможне нас пропустили через рамку. Последней, из нашей команды, через турникет проходила Людмила. Таможенники почему-то засуетились. Послали Людмилу еще раз через рамку. Потом подошли две женщины в форме и увели нашу руководительницу в комнату для специального досмотра. Они не появлялись минут тридцать. Вся группа никуда не уходила. Мы терпеливо ждали. Людмила вышла покрасневшая от злости. К ней подошла Оксана. Они начали что-то горячо говорить, но таможенники только пожимали плечами. Людмила подошла к нам.

— Так, что они хотели?

— А вы у них спросите. Обыскали всю, заглядывали везде. Раздели до трусов. Потом извинились, ссылаясь на необходимость соблюдения мер безопасности, и больше разговаривать не захотели. Что хотели найти — не понятно.

Мы сначала Людмилу успокаивали, а потом начали над ней подшучивать. Надо отдать должное Людмиле, на нас за эти шуточки она не обижалась. Забрав багаж, мы вышли на площадь. На выходе стоял француз с табличкой «АРП». Второй ждал возле автобуса. Нас загрузили в автобус и повезли в центр города в Hotel Boreal Nice. Трехзвездочный отель в центре Ниццы в пешеходном квартале напротив торгового центра. Одноместные номера со всеми удобствами в одном коридоре рядом. Четыре номера с одной стороны коридора, четыре с другой. Мы поставили свои вещи.

Наши французы Жан и Жак дали нам полчаса, что бы мы привели себя в порядок, а потом повезли на завтрак. Они завели нас в небольшое кафе, которых в этом квартале немеряно. Что бы ни мудрить, все взяли себе пиццу и кофе. Пиццу подали прямо из печки. Порция большая, но мы умяли все подчистую. После маленькой чашечки кофе хотелось пить. Каждый выбирал, для утоления жажды, что хотел. Жан и Жак за нас рассчитались. Людмила сообщила, что завтрак для нас бесплатный, а за обед и ужин придется платить самим. Мы быстро просмотрели цены и поняли, что выделенных четыреста долларов должно хватить на эти восемь дней. Большинство решило по возможности экономить на обедах. Оказалось, что наиболее запасливые взяли из Киева по палке колбасы, а некоторые прихватили и по килограмму сыра. Кстати, разбирая чемодан, я у себя нашел запакованные две палки сырокопченой колбасы и килограмма полтора сыра. Две банки рыбных консервов — шпроты и две больших шоколадки. Две бутылки коньяка и бутылку водки.

После завтрака Жан повел нас на набережную — сердце города. Со звучным названием Променад-дез-Англе. Набережная очень длинная, обсаженная деревьями и пальмами. По этой набережной по утрам бегают, ездят на велосипедах, роликах, каких-то досках на колесиках. Это до десяти у них часы физзарядки. Днем и до позднего вечера туристы гуляют. Меняются наряды, одежда, но толпа делает променад по Променаду. Потом оказалось, что до семи утра под набережной и по набережной полосе возле моря располагаются на ночлег сотни арабов, индусов и вообще непонятно какого люда. Приносят с собой накидки, матрасы, топчаны и с двенадцати вечера здесь спят. Утром все собирают и расползаются кто куда.

От нашего отеля эта набережная в десяти минутах хода. Мы сбегали, взяли купальники, плавки. Решили искупаться. Температура воды около семнадцати градусов нас не остановила. Но заходить в воду по острым камням достаточно сложно. А лежать на полотенце практически невозможно. Среди камней достаточно много мусора, но если отплыть от берега метров десять, то вода очень чистая. Черное море в долю не падает. Вода конечно холодная, но на энтузиазме купались все, кроме Людмилы. Она с нашими французами прогуливалась по набережной, обсуждая одни им ведомые проблемы. Пробыли мы у воды и в воде не больше часа. Дальше на этой щебенке выдержать просто невозможно.

Жак сообщил, что в Ницце все пляжи такие, в том числе и частные. Но там можно арендовать для себя лежаки, там есть душевые и туалеты. Бомжей туда не пускают. На песчаные пляжи в городке Вильфранш можно попасть на автобусах в течение получаса. Туда мы решили не ездить. По рекомендации Жана мы все хором отправились на пешую прогулку по этой набережной. С одной стороны, море, а с другой — отели, банки, магазины, рестораны. Пару раз проехала открытая карета. Везде сидели в машинах и кабриолетах разнаряженные женщины. Обязательно держали на руках маленькую собачку или кошку с бантиком на шее. Прогуливаясь, мы дошли до порта. По дороге в порт и в порту много домашних ресторанчиков, где обедают преимущественно французы. По их оценкам здесь самые низкие цены, а готовят особенно вкусно. Я шел рядом с Оксаной, расспрашивая ее обо всем, что мне казалось интересным.

В порту решили пообедать в одном из ресторанчиков. За пять-семь долларов подали огромные порции из морепродуктов, большая часть которых оказалась сырой. Ассорти из членистоногих: устрицы, креветки, кальмары. Мидии подавались отдельными порциями и стоили десять-пятнадцать долларов. Но одной порции хватало на двоих. У многих наших ребят желания все это есть, полностью отсутствовало. Но заказ сделан. Я свою порцию смолотил и даже помог девчатам ополовинить их порции. Мне понравилось, как наши женщины берут двумя пальчиками устрицу или креветку, подносят к носу, нюхают. Пытаются откусить кусочек, прожевать и проглотить. При этом стараются не морщиться. А вокруг все едят. И французы и не французы. Кроме наших ребят, спокойно поглощала это все Светлана Павловна и Зоя. Оксане и Людмиле с их порциями помогали мы втроем. С Жаном и Жаком. В результате Жак расплатился полностью за все наши порции.

За обедом они нам довели, что завтра у нас в десять часов запланирована встреча с мэром Ниццы, а потом посещение и изучение достопримечательностей города. При желании купание в море. Послезавтра поездка в Канны. Сегодня вечером прогулка по центральной площади, магазинчикам и сувенирным лавочкам. И ужин на центральной площади. Озабоченность у меня вызвало то обстоятельство, что Гена из Харькова прилип к Оксане. Не отходил от нее ни на шаг. Поддерживал ее за локоток, что-то шептал ей на ухо и старательно уводил ее от меня, да и от всей группы. Я по очереди развлекал то Зою, то Свету, ясно представляя всю безнадежность этих отношений. Но старался быть рыцарем и джентльменом. Людмила занималась Жаном и Жаком. Но это ее работа. Игорь делал себе какие-то пометки и не выпускал из рук фотоаппарат. Мне тоже пообещал выделить пяток хороших фотографий. Светлана все внимательно рассматривала, но ничего пока не обсуждала. Мне показалось, что мыслями она еще в делах в Одессе.

К трем часам дня все нагулялись. От посещений музеев и всего прочего отказались. Перенесли на завтра. Медленно под уже палящим солнцем добрели до отеля. Жан с Жаком пообещали, что в шесть часов придут за нами. Все разбрелись по номерам. Я принял душ. Очень хотелось спать. Поставил мобильник-будильник на половину шестого и нырнул в прохладные простыни. Со времен службы привык засыпать в течение двух-трех минут. Проснулся от трезвона. Опять под душ. Стало немного легче. Голова не болела, вероятно, от очень большого количества положительных эмоций.

Спустился в фойе. Жак с Жаном уже сидели в креслах. Интересные ребята. По-русски говорят с величайшими трудностями, но хорошо знают английский и весело тарахтят на итальянском. Я им позавидовал. Мне языки достаются с огромным трудом. Больше десяти лет учил английский, но так ничего и не выучил. Вспомнил прочитанный рассказ о Юрии Гагарине, который был чистой правдой. После полета Гагарин ездил по многим странам. Его пригласила к себе в гости английская королева. Сопровождающие Гагарина чиновники поинтересовались, какой язык в школе, училище он изучал. Гагарин ответил, что английский. Чиновник-руководитель делегации заметил, что если Юрий Алексеевич поприветствует английскую королеву на хорошем английском языке, то королева, наверняка, будет в восторге. Через десять минут Гагарин об этой просьбе забыл. Но на встрече, когда Гагарин уже шел по ковровой дорожке к королеве, чиновник зашептал ему на ухо: «Скажите ей что-нибудь по-английски». Как говорил потом сам Гагарин, он попросту растерялся и сказал первое, что пришло ему в голову. Он спросил у английской королевы: «Ду ю спик инглиш?» (Вы говорите на английском). Королева засмеялась и ответила: «Ес ай ду» (да я говорю). Дальше прием, с помощью переводчиков, покатился по накатанной колее. Вот и я за все эти годы выучил с десяток выражений типа: «Стенд ап» (встать смирно).

Спустилась Олеся. Мы разговорились с ребятами о Франции, об Украине. Оказалось, что мы о Франции все равно знаем больше, чем они о нашей стране. Поэтому они, удивляясь, слушали о событиях, которые у нас происходят. О нашей экономике и промышленности. Особенно их потрясли зарплаты и пенсии. Они так и не смогли понять, как можно жить, зарабатывая пятьдесят-сто долларов в месяц. Даже два раза переспросили — это в день или в неделю. Но когда получили подтверждение от всех, что сто долларов очень хорошая зарплата или пенсия в месяц, то минут пять сидели в изумлении. Еще большее изумление они получили, когда начали изучать наши цены на продукты питания, коммунальные платежи, бензин, автомобили. Полчаса мы провели в креслах, поставляя им информацию со всех сторон. Они воспринимали это все сначала с удивлением, потом с иронией, но все равно с великим недоверием.

— Но на вашу «хорошую» зарплату невозможно прожить даже неделю.

В течение всего пребывания у них они пытались уличить нас в простом вранье. Но потом пришли к единому выводу, что в Украине они жить не хотят. Это нас всех возмутило.

— А мы же живем?

— А вы — то, что у Вас происходит, называете жизнью? У нас бомжи пособие по безработице получают в несколько раз больше.

На что мы с достоинством им заявили:

— Родину не выбирают. Мы своей Родиной гордимся.

Французы опять минут на пять замолчали, переговариваясь между собой на итальянском. Они уже знали, что итальянского из нас никто не знает. Вот этим и стали пользоваться, когда хотели что-то между собой обсудить. Дискуссия длилась около часа, но в итоге мы собрались и пошли на площадь Розетти, где зашли в кафедральный собор города Сен-Репарт, построенный в 17 веке. Красивое и внушительное строение. Осмотрели все фрески. Рядом стояли живописные часовни, которые мы тоже осмотрели.

Уже стемнело. Вся центральная площадь превратилась в единое кафе. Нижние этажи зданий распахнули окна и двери. Вынесли горожане пластмассовые столы и стулья. Выставили доски с названием блюд и ценой. Вся площадь оказалась заставлена столами и стульями. Определить где начинается одно кафе, а заканчивается другое, можно только по цвету. Каждое кафе имело свой цвет столиков и пластмассовых кресел. Играла музыка. Свободных мест мало. Такое ощущение, что весь город или торгует в этих кафе, или сидят, пьют и едят. Цены везде почти одинаковые. Любое блюдо от четырех до десяти долларов. В такую же цену французское или итальянское вино. На столиках, в основном, только вино. Редко кто пьет водку, виски, коньяк, пиво. Мы побродили по этой площади, по прилегающим улицам, но везде одно и тоже. Французы и гости Ниццы сидят за столиками, едят, пьют и разговаривают. Слышны споры. Взрывы смеха, музыка.

— Это у нас так каждый день, — успокоили нас Жан с Жаком, — мы так живем.

— Не надо быть большим математиком, чтобы посчитать: на завтрак, обед, ужин с бутылкой вина или пива надо заплатить около 30 долларов. В месяц надо иметь до тысячи долларов. Это только на питание на одного.

— Да, где-то так, — подтвердил Жан, — но существуют еще дополнительные расходы. Проезд в транспорте, оплата за жилье. Да мало ли что еще. Вот мы и удивляемся. У нас, чтобы безбедно жить, надо не меньше двух тысяч долларов в месяц, а Вы утверждаете, что сто долларов у Вас хорошая зарплата. Все равно что-то не так.

Все-таки мы нашли место в одном кафе, сдвинули три столика и сели. Нам принесли меню. Мы выбрали жареное мясо с пастой. Оказалось, паста — это макаронное изделие. Игорь Петрович из своего портфеля, с которым он не расставался, вынул бутылку водки 0,7 и поставил на стол. Жак заказал три бутылки красного вина, но все разные сорта, и три литровые упаковки виноградного сока. Пока нам готовили, мы договорились из всех наших продуктов, которые мы привезли с собой, и всего спиртного создать общий фонд. Обедать за счет этого фонда, чтобы сэкономить на обедах. Деньги, конечно же, имелись у всех, но не жрать же колбасу и свои припасы под одеялом, а тем более тащить это все обратно. Жак предупредил, что в некоторых кафе к приносу и распитию своего спиртного относятся негативно. Поэтому этот момент надо обязательно уточнять у хозяина кафе. Получить его согласие. От водки отказалась одна Олеся. Игорь, на правах владельца, разлил водку в девять пластмассовых стаканчиков. Все дружно выпили, запили виноградным соком и стали ждать мясо с пастой.

Меня рядом посадила Людмила, с другой стороны примостилась Зоя. Сели так, чтобы наши девчата сидели между ребятами. Гена посадил рядом с собой Олесю и Оксану, прямо напротив меня. Все попытки Оксаны обратиться ко мне сразу им пресекались. Я даже услышал, как он Оксане на ухо сказал:

— Оксаночка, зачем тебе этот дедушка. Еще год и из него уже песочек посыплется. Хорошо, что он еще не задыхается при быстрой ходьбе.

Я сначала не врубился, что это сказано обо мне. Себя с понятием «дедушки» я никак не связывал. Но это сказано шепотом, а поэтому скандал затевать глупо. Ну, обожди. Я тебе покажу, щенок. Все зубы пересчитаю. А Гена, поняв, что я слышал, стал рассказывать Оксане и Олесе, что его любимый вид спорта — бокс, что он кандидат в мастера спорта по боксу и серебряный призер города Харькова. Я понял этот рассказ как предупреждение: «Старик, лучше не дергайся, а то можешь остаться без зубов». Но Людмила Николаевна, оказывается, не дремала. Кроме общения с Жаном, она еще внимательно следила за всем, что происходит. Наклонившись ко мне, тихо сказала:

— Даже не думай над этим и не мысли. Прошу, как разумного человека. Не устраивай скандала, а тем более мордобоя. Выкину из организации немедленно. Вот приедем в Киев, если ничего умнее не придумаешь, считайте друг другу зубы. Но эти разборки с нашей организацией связаны быть не должны. Я не для этого почти два года добивалась этого места, что бы меня выперли за один день из ТАСИСа. Стисни зубы и терпи. По приезду я его уберу. Обещай, что перетерпишь.

— Людмила Николаевна! Я клянусь. Я вытерплю, хотя у меня есть свое самолюбие. Знаете, как этого сопляка обидно слушать?

— Вот и засунь свое самолюбие в этом вопросе себе в жопу. Понял?

Я действительно понял, что подводить Людмилу я не имею права. Она, хорошего для меня, уже сделала больше, чем кто-либо. Практически, благодаря ее предупреждениям я и Лена живы. Да мы еще имеем хорошую работу, за которую щедро платят. Подумаешь, дедушкой назвали. А мне ведь действительно сорок семь лет. Еще три года и разменяю полтинник.

— Понял. Уже засунул, — ответил я ей.

Людмила отвернулась, показывая, что разговор исчерпан. Ко мне наклонилась Зоя.

— Чем это Людмила тобой не довольна?

— Да вот, ревнует меня к тебе. Требует, чтобы я меньше уделял тебе внимания. А тут еще и твое платье.

— Пусть потерпит. Я еще второе платье ей не показывала.

— Вот я огребу по полной мере. А ведь я хотел по приезду еще костюм для тебя пошить. У меня уже наметки есть, да и материал тоже. Но, прости. Придется этот проект похоронить. С одной стороны, ультиматум, а с другой стороны только разочарование. Вот не получается политика кнута и пряника. Кнут уже показали, а пряник даже укусить не дают.

— Еще не вечер. А я смотрю, ты на Оксанку пялишься. И злишься, что там Гена все дороги перекрывает.

— Все. С завтрашнего дня переключаюсь на Светлану. Как кому объяснить, что за неделю во Франции, на Лазурном берегу, музыка, вино, красивые женщины, а интриги нет никакой. Не поверят.

Зоя засмеялась:

— А хочется?

— Очень хочется.

— Ну, если очень хочется, то обязательно получится. Но ты уже начинай оказывать знаки внимания Светлане. Я с Людмилой портить отношения никак не хочу. Моя работа меня устраивает.

Нам принесли заказанное мясо. Порции действительно большие. Мне с моим аппетитом пришлось изрядно потрудиться. Ребята все справлялись успешно. Светлана, Оксана и Олеся одолели только половину. Решили им в следующий раз брать на троих одну порцию, а точнее на четверых две порции. И поделить по потребностям. Незаметно три бутылки вина мы прикончили и заказали еще столько же. За обсуждениями нашей жизни и французской действительности время шло быстро. После одиннадцати все решили пойти спать. Шесть бутылок вина и бутылка водки все равно давали о себе знать. За вино, соки и все порции заплатили французы, хотя у нас уже появились по этому поводу угрызения совести. Деньги от них по четыреста баксов мы получили, да и у каждого с собой что-то привезено. Поэтому твердо решили, что с завтрашнего дня вводим режим, где каждый за заказанную порцию платит сам, а за спиртное платим все вместе.

За десять минут мы добрались до отеля, где нас предупредили, что бесплатный завтрак дают только с семи до девяти утра. Народ дружно попрощался и пошел по своим номерам. Я разделся, залез под душ и в койку. Повозился на кровати, проверяя ее на разболтанность. Кровать не скрипела. Уже лучше. Прежде чем заснуть перебрал по часам сегодняшний день. Вспомнил Елену и Егора. Жаль, что в такую поездку нельзя их взять с собой. Ехать в такую поездку самим обойдется тысяч в пять-семь долларов на десять дней. Да и пляж, на котором не усидишь и не полежишь. Уже начал засыпать, когда услышал в дверь мягкий стук, а потом царапанье. Встал, открыл дверь. Там в халате стояла Зоя.

— Можно к тебе?

— Да, заходи.

В номере включен ночничок.

— Свет не включай. Этого вполне хватит.

Я стоял перед ней в плавках.

— У тебя выпить что-нибудь есть? Какое-то состояние непонятное. Судя по всему, перемена климата.

У меня в сумке лежало две бутылки, засунутые, по-моему, Ириной Сорокиной. Она же в сумку на дно завалила мне две палки колбасы, сыр, две банки шпротов. Она эту сумку паковала. Чемодан, который собирала Лена, я еще не перетряхивал. Оказалась две бутылки коньяка, а одна — водки. Я решил не одеваться. Пусть любуется. Там есть на что посмотреть. Открыл коньяк. Посадил Зою за столик. Поставил два стакана. Нарезал на тарелку колбасы. Хлеба нет. Налил коньяка по полстакана.

— С приездом и продолжением нашего праздника. — Зоя сначала не поняла. — Мы вчера вечером с тобой начали, утром продолжили, но это в Киеве. А вот сейчас продолжаем в Ницце.

Зоя выпила коньяк, взяла кусочек колбаски, понюхала его, а потом стала сосать, как конфетку. Я тоже выпил, заел куском колбасы.

— Ты даже не спрашиваешь, почему я у тебя почти в двенадцать часов ночи?

— А что тут непонятного? Захотелось выпить. Как партнер, я безобидный. Слово держать могу. И потом ты хорошо чувствуешь, что ты мне нравишься. И тебе захотелось, ну чуть-чуть повредничать, и меня подразнить. Так или не так?

— Почти так. Но если честно, то мне плохо одной. Где-то в глубине души, я думала, что ты вчера не выдержишь, и я над тобой поиздеваюсь. Начну выгонять, но потом прощу и оставлю тебя ночевать. Но все равно не дам. А ты все мои мечты разрушил. А я полночи ворочалась. Ждала начала.

Я засмеялся. Сказать ей правду, что я через пять минут уже дрыхнул, то ее можно обидеть.

— Я тоже не спал полночи, но раз слово дал, то надо его держать.

— Я надеюсь, что сегодня ты слово не давал ко мне не приставать. Если дал, то я тогда пойду.

Я встал, взял ее за руку, поднял и прижал к себе. Мой столбик сразу принял вертикальное положение, и Зоя это почувствовала. Наши губы слились, а мой язык проник в нее. Она не возражала. Моя рука скользнула под халат, раздвигая ей полы. Под халатом ничего не нашел. Я повернул Зоя лицом к стулу, отодвинул халат, наклонил ее и вошел сразу полностью. Откровенно говоря, я боялся, что она начнет опять ставить какие-то условия. А здесь ей не надо условий. Я весь там, но стремлюсь забить его как можно глубже. Зоя наклонилась больше и стала старательно помогать, двигаясь мне навстречу. Время шло, я начал раскачиваться в ней. Влево, вправо, вверх, вниз. Зоя принялась охать и постанывать, но не тормозила, а приняла условия моей игры. Я расстегнул ей халат и забрал ее грудь, большую и мягкую, себе в руки. Захватил пальцами ее соски. Вот это она не выдержала. Громко застонала. По ее телу пробежали спазмы, и она кончила. Я решил никакие опыты с ней не проводить. Неизвестно какая реакция на это у нее будет. Но я еще не кончил. Я повернул ее к себе и обнял. И начал целовать ей лицо, шею, уши. Снял с нее халат. Мы оба молчали. Она легла в кровать на спину. Через мгновение я оказался на ней и в ней.

— Можешь кончить в меня, — прошептала она.

Сначала она согнула свои ножки в коленях, но потом я поднял их себе на плечи. Зоя вела себя активно. Двигалась, выпрямляла ноги, потом попросила их отпустить. Начала резкими движениями двигаться мне навстречу. Бедная кровать терпела изо всех сил. К следующему ее оргазму мы пришли вместе. Я почувствовал, что она уже готова по ее учащенному дыханию, поднажал, напрягся и мы вместе вдвоем затряслись, как в лихорадке.

— Боже, как хорошо. Я так долго не кончала. Ты меня опустошил.

— Я требую продолжения банкета.

— Я не возражаю, но не сегодня. Дай мне возможность прийти в себя. Зоя встала, надела халат, поцеловала меня и ушла. Часы показывали час ночи. Я залез под душ и через пять минут уже спал.

Утром пять минут размышлял, что же Зою привело ко мне. Не исключаю, что это обещание изготовить ей новый супер костюм. Она же понимает, что за все хорошее надо платить. Не стал же я за сутки рыцарем ее мечты. Перед завтраком решил пробежаться по набережной, посмотреть на море. Время семь часов утра. Погода обещает ясный солнечный день. Я вышел из отеля, повернул налево… и вышел через пять минут на площадь, где вчера мы сидели в кафе. Встал, как вкопанный. Площадь полностью преобразилась. Вместо столов и пластмассовых кресел, всю площадь занимали торговые ряды, по которым я пошел без секунды колебаний. На входе на площадь стояли прилавки с цветами. Море цветов всех видов и форм. Букеты и корзины, горшки и вазоны. За цветами уже глубже начались ряды овощей и фруктов. Потом ряды рыбы и морепродуктов. Все шевелилось, билось, дышало. Крабы, устрицы, мидии, кальмары, осьминожки. Рыбы, названий которых я не знал. Много таких, каких я никогда и не видел. По рядам ходили люди с сумками, корзинками и покупали по килограмму и десятками килограммов. Дальше шли ряды мясопродуктов. Туши баранов, овец, разрубленные коровьи, телячьи и свиные. Дальше шло мясо соленое, копченое, вяленое. Зрелище для нашего глаза и разумения непривычное. Нет, у нас тоже базары и так же разделы и отделы. Но ведь это городская площадь. Здесь до двух часов ночи сидят за столиками, пьют, едят, веселятся. А в семь утра тут уже организованный городской рынок. Пока я ходил и смотрел, время вышло. Надо возвращаться на завтрак.

Наши уже сидели за столиками. Жан сидел вместе с нами. С улыбкой он объяснил, что в Ницце места очень мало и выделить отдельно территорию для вечерних кафе и утреннего базара городские власти не могут. Пришло решение. В шесть часов утра вытаскиваются сборные прилавки. Продавцы имеют закрепленные места и могут сдавать их в аренду. Хотите на день, хотите на год. Базар работает до одиннадцати часов дня. С одиннадцати до двенадцати базар ликвидируется. Убирается территория, моется. С двенадцати до пяти часов время посетителей и туристов. С пяти до шести выставляют свои столики кафе и с шести часов до двенадцати ночи вся площадь сплошное кафе. С двенадцати часов все убирается, выметается, вымывается. Работают мусороуборочные машины и моечные. И так каждый день.

— Тяжело местным жителям возле площади. И днем и ночью покоя им нет. Все это веселье вечером и суматоху утром надо терпеть каждый день.

Жан уверил, что место жительства возле площади в два-три раза дороже, чем в остальном городе.

— Это же хороший бизнес и постоянная прибыль. Жители имеют очень неплохие деньги каждый день. А жить, ночевать и отдыхать у большинства есть дома и квартиры в тихих местах. Хотя тихие места в Ницце найти очень сложно.

На столиках стояли перед каждым тарелочка с тремя кусочками тонко нарезанной полу копченой колбасы, по два кусочка сыра и кусочек масла. По заказу могли принести чашку чая или малюсенькую чашечку с кофе с двумя пакетиками сахара. Отдельно в тарелке четыре кусочка сдобного теста, похожего на какой-то вид печенья. Это завтрак. Все смолотили это за две минуты и задумчиво смотрели друг на друга. Жан смотрел на нас сначала с недоумением, а потом расхохотался:

— Вам такого завтрака мало? Но так завтракают во всех отелях города.

Людмила Николаевна заверила Жана, что мы очень довольны. Легко можем дотерпеть до обеда. Светлана заметила, что вчера мы договаривались не обедать, а всю нагрузку оставить на ужин и то, некоторые хотят одну порцию делить на двоих. Это вызвало новый взрыв хохота. Прибежал администратор, но мы его успокоили, что смеемся от радости от того, что мы в Ницце. Он сделал понимающее лицо и быстро ушел. Наверное, боялся, что мы потребуем еще чего-нибудь поесть. Людмила Николаевна предложила после такого завтрака потерпеть часа три и делать себе нормальный ранний обед. Порции здесь хорошие. До ужина доживем спокойно. Ужин с шести до семи и дальше как получится. С таким условным предложением согласились все. Но каждый привез с собою покушать. Вызвали администратора, похвалили их хлеб и попросили нарезать его все время побольше. На хлеб у них ограничений нет. Принесли большое блюдо с хлебом, которое моментально размели, завернув в бумажные салфетки. Я взял с собой семь кусочков. Потому, что ждал гостей.

В номере обнаружил чайник, пакетики с заваркой и сахаром. Пришел, поставил чайник кипятиться. Нарезал на тарелку московской колбасы, сыр, положил добытый хлеб. Раздался стук в дверь. Пришла Людмила. Ничего не спрашивая, я послал ее к ней в номер принести еще сахар и хлеб. Только села Людмила, пришла Зоя. Мы сели за столик и размели хлеб с колбасой. Налили по стакану чая, и пили его с сыром. Полпалки колбасы я все-таки замылил из расчета, что бы хватило на четыре дня. Но перед глазами стоял мясной ряд на базаре. Завтра же пойду и куплю что-то вкусное и полезное из мясопродуктов долларов на сто. Думаю, на эту команду хватит. Еще купить сливочного масла, и я видел у них запечатанный порезанный хлеб. Надо чай, кофе и сахар. Конечно же, французского сыра. Три-четыре сорта. С голоду сам не помру и этим девушкам похудеть не дам. А такой совместный завтрак сближает лучше всяких дискуссий.

— Вот что, девушки, второй завтрак с утра у меня, но без спиртного. Все остальное я организую и обеспечу. Возражений нет?

Я недаром подкинул фразу про спиртное. Они против спиртного утром стали активно возражать. А все остальное возражений не вызвало. Людмила заикнулась про бедную Оксану, но Зоя резонно заметила, что у Оксаны начинается курортный роман с Геной и пусть Гена постарается ее не уморить голодом. Людмила возражать не стала, тем более хозяином стола согласился добровольно стать я. Людмила уже хорошо знала, что если я берусь что-то обеспечить, то это будет сделано качественно. Для Людмилы и Зои — это еще сэкономленные деньги, которых много не бывает. А ведь это Франция, где столько много соблазнов. Разошлись по номерам одеваться. Когда спустились вниз, я с удовольствием отметил, что Людмила, Зоя и Оксана в пошитых нами нарядах. Олеся и Светлана смотрела на них с восхищением. Светлана подошла к каждой из них, пощупала материал. Посмотрела швы, строчку, отделку.

— Импортный эксклюзив. И где же, в какой стране Вы были, и во сколько обошелся наряд для каждой?

Я вмешался:

— Изготовлено в Венеции. По индивидуальным лекалам.

Но Светлану так не проведешь. Она недоверчиво раскрыла глаза:

— Неужели, у нас научились так шить? Где такое возможно? Сделано действительно потрясающе.

— И еще заметьте, без примерки. На глаз. С первого раза.

Анализом Светлана владела.

— Виктор Иванович. Это что Ваши люди так шьют?

А на мои скромно опущенные глаза отреагировала сразу:

— Приезжаем отсюда, я Вас заказами завалю. Люди будут платить по двойной цене. На седьмом километре Одессы купим полмешка лейблов всех ведущих фирм и торговых домов. Наладим мелкие оптовые партии по два-три экземпляра. Деньги потекут ручейком. Женщины за хорошую модную тряпку, такую, которой нет ни у кого, будут платить валютой. Ну, сделано, так сделано. Шик и блеск.

После этих похвал Людмила, Зоя и Оксана выпрямили спины, и мы отправились на встречу с мэром Ниццы.