В аэропорту из автобуса я вылез одним из первых. Всю дорогу Света меня успокаивала. А мне для успокоения надо побыть одному. Я забрал свои вещи. Поставил их на асфальт, а сам медленным шагом пошел вокруг автобуса, стараясь успокоиться. Сзади нашего автобуса метрах в двадцати я невольно обратил внимание на трех мужчин арабской внешности. Один, который стоял лицом ко мне что-то вполголоса говорил, а двое других слушали и кивали головами. По отдельным словам, которые до меня долетали, я понял, что ребята с Афганистана. В руках у старшего я увидел цветной пластмассовый пакет. В пакете по очертаниям лежала тяжелая коробка. Это можно определить по тому, как четко проступили очертания коробки. Я продолжил движение более быстрым шагом. Обошел автобус и встал среди наших ребят, которые прощались с водителем автобуса, Жаном и Жаком. Двое афганцев кивнули головой в знак согласия, и пошли к входу в аэропорт. Через минуту к оставшемуся на месте афганцу подошел в форме работник какой-то службы аэропорта. Старший отдал ему пакет и сунул в руку какие-то бумаги. Я понял, что это деньги, потому, что француз посмотрел на них и засунул во внутренний карман мундира. Они быстро разошлись. Афганец, я его почему-то окрестил «Моджахед», пошел от входа. «Таможенник» ушел во входную дверь аэропорта. Пройдя шагов двадцать «Моджахед» развернулся и тоже направился к входной двери. Мне показалось странно, что они вроде собираются лететь, а багажа нет никакого. Даже портфелей или сумок. «Моджахед» шел, не торопясь мимо нашей группы, где мы все обнимались по очереди с французами, желая им всего самого доброго. И приглашая обязательно приехать к нам. Я постарался рассмотреть афганца. Может знакомый. Человек как человек. Среднего роста. Худощавый. Лет 35–40. но в отношении возраста ошибиться очень легко. Выделялся ниже подбородка острый кадык. Двое пошли, как будто после инструктажа, как незнакомые. Почему-то меня беспокоило отсутствие у них багажа. Но через минуту я забыл о них и думать. Процесс прощания у нас закончился.
Мы взяли свои вещи, и пошли через рамки таможенного контроля. Людмила что-то на прощание сказала Жану с Жаком. Мы все «рамку» прошли и остановились ждать нашу руководительницу. Славная она все-таки баба, хоть и не простая. И тут мне стало смешно. Во-первых, за выражение «баба», которое для Людмилы Николаевны никак не подходило. Она является Женщиной. Именно с большой буквы. Во-вторых, выражение «не простая». А кто в нашей делегации «простой». Да любого человечка возьми под микроскоп, то можно наковырять столько микробов и вирусов, что захлебнешься от избытка чувств. Разных. Хороших и плохих. Пока Людмила стояла в очереди к рамке, я подошел к Геннадию и, радостно улыбаясь, прошептал ему в ухо:
— По прилету хотелось бы без официоза встретиться на родной земле. Место встречи я обеспечу. Бой без правил. Сообщи перед поединком, какая из конечностей тебе дорога меньше других. Я тебе ее аккуратно поломаю. Работаю под заказ. Можешь заказать даже две конечности.
В ответ Геннадий сообщил, что против встречи не возражает. Готов на заказ свернуть мне нижнюю челюсть в любую, удобную для меня, сторону. А еще поставить под любой глаз фингал многоцветный. Зеленый, синий, фиолетовый. После такой многообещающей беседы мы с ним разошлись в разные стороны. А Людмилу таможенники отвели в сторону, потом снова увели в комнату для таможенного досмотра и задержали ее там минут двадцать. Всем стало очень весело, что наша Людмила вызывает столь повышенное внимание у французской таможни. Каждый из нас заготовил для нее свой ехидный вопрос типа: «А главный таможенник еще при приезде на Вас глаз положил», «А все-таки, куда Вы пакетик с наркотой засунули, что они найти не могут?», «Да это просто зависть француженок, как наша Людмила Николаевна выглядит». Людмила сначала фыркала, как разъяренная кошка, но потом успокоилась и начала смеяться вместе с нами. Сдача багажа и регистрация на рейс шла сразу у трех стоек. Несмотря на то, что Людмилу затормозили, мы оказались все-таки в середине очереди. Постарался Игорь с Олесей. Они нам заняли очередь без нас.
Разговаривая со Светланой, я увидел трех «афганцев», которые стояли раздельно. Каждый в своей очереди. Это мне показалось достаточно странно. Судя по их разговору перед зданием аэропорта, они летели вместе, не ругались. Здесь демонстрируют, что не знакомы, а в полете сидеть рядом не хотят. Зачем они мне нужны, я не понимал. Чего это вдруг меня заинтересовали эти трое из двухсот пассажиров? Летят, ну и пусть себе летят. Хотят рядом, хотят врозь. Пройдя регистрацию, сдав свой чемодан, я подождал Свету, и мы отправились по магазинам Duty Free.
Надо все-таки купить подарки для родных. Иначе не поймут. Своих денег я не потратил. Обошелся командировочными. На первом месте подарок для Егора. Нашел для него машину, которая светилась, крутилась, падала, переворачивалась, поднималась, меняла направление движения, когда наезжала на препятствие. Для Лены — духи Коко Шанель. Мне очень понравился запах. Такой же флакончик для Людмилы Николаевны. Немного подумав, подарил такой же Светлане. Купил вроде бы для разнообразия два флакончика Кристиан Диор. На самом деле — Ирине и Наташе. Светлана мне прямо там подарила набор для бритья Жилет, помазок беличий, кремы для бритья и после бритья, комплект лезвий в пачке из пяти штук. Она хотела подарить мне красивые часы, но я упросил ее не делать этого. Показал ей свои, подаренные мне Президентом Украины с дарственной надписью. Мы вышли из магазинов, где я взял все-таки большую литровую бутылку виски.
За полчаса до посадки я вдруг вспомнил, что ничего не купил своему крестнику Андрею. Решил взять для него такую же машину, а заодно купить десять пластмассовых цветных пакетов. Раздам как сувениры ребятам. Помчался опять в магазин. Между витрин увидел, что знакомый таможенник прошел мимо «Моджахеда». Они приостановились. Таможенник опять засунул что-то себе в карман, а «Моджахед» вышел с цветным пластиковым пакетом и пошел в направлении туалета. Я купил все, что хотел. Сел рядом со Светой, продолжая размышлять над увиденным. Судя по всему, в пакете находилось оружие. Верней всего пистолеты. Два или три. Летят афганцы нашим рейсом. Возможен захват самолета. Поднять тревогу? А если это работа моего больного воображения? Начнется поиск не существующих террористов. Оружие, если оно у них есть, при первых признаках тревоги они скинут. За задержку рейса и оскорбление невинных людей впаяют по полной программе. Могут вообще снять с рейса. А мы при подъезде к аэропорту прямо в автобусе выпили бутылку водки на пять человек. Запах есть. Что еще надо? Позора не оберешься.
Объявили посадку. Мы встали в очередь почти в самом конце. Впереди меня оказался «Моджахед». Через десяток человек. Пакета у него не было. Меня насторожила еще одна деталь. Они все трое одеты в костюмы. Под пиджаком можно свободно спрятать пистолет. И опять стояли в разных местах, как будто не знакомы.
Светлана сообщила, что за ней приедет машина. Она недавно купила себе «Мерседес 500». Машину пригонит водитель. Она может отправить его поездом, а меня завезти в Винницу. Я ее огорчил, что моя машина стоит на стоянке. Мы зашли в самолет. Наши места занимали десятый и одиннадцатый ряды. Размещались, кто, где хотел. Я сел в десятом ряду справа, если смотреть в направлении движения самолета. Возле прохода. Светлана, не спрашивая ничего, разместилась справа от меня, а возле окна устроился Игорь. Я попробовал несколько раз, как откидывается кресло. Как поднимается боковая ручка. При входе с трапа я слегка задержался, чуть отодвинул в сторону стюардесс. Спросил, где у них находится туалет.
— Туалет работает только после полного набора высоты, — сообщили они мне, но я уже увидел то, что меня интересовало.
Дверь в кабину пилотов с кодовым замком. Слева дверь в туалет. Справа дверь в какое-то подсобное помещение. Свободное пространство при входе. Справа и слева четыре ряда огорожены шторкой. Эконом-класс или как он там называется. Шторки справа и слева возле туалета составляют открытым только проход. «Моджахед» сидел возле прохода на шестом ряду. Укладывая свою сумку в место для багажа, нашел взглядом остальных двух. Один в ряду пятнадцатом, а третий почти в хвосте самолета. Все сидели у прохода. С каждой минутой ситуация становилась все интереснее. Я уже явственно ощущал, как по всему телу пробегают электрические разряды. Мурашки по телу. Мышцы по очереди сами по себе стали сокращаться, словно проверяли боевую готовность.
Но потом выступили с инструктажем стюардессы. Мы застегнули ремни. Заработали двигатели. Самолет взлетел. Раздались аплодисменты. Я гадал, есть ли на этом рейсе офицер службы безопасности полетов. Если он есть, то сидеть должен возле хвоста, чтобы отслеживать всю ситуацию. Начал рассчитывать время возможных событий. Если они что-то задумали, то надо делать до кормления пассажиров. Напитки и поглощение обеда может затянуться на час-полтора. И мешать их передвижениям. Я встал и пошел в хвост самолета в туалет. На ходу попытался отгадать офицера сопровождения. Пара человек подходило под это определение. А может, его и нет. Посмотрел, где стюардессы уже начали комплектовать обед. Надо поторопиться. А то самое интересное может начаться без меня. Я быстро прошел на свое место. Ручку подлокотника поднял в вертикальное положение. Через сорок минут полета вроде бы началось. Света что-то мне говорила, но я довольно грубо ее оборвал шепотом:
— Помолчи. И отодвинься как можно больше от меня.
Света обиделась. Вплотную подвинулась к Игорю, и они вместе начали рассматривать облака. «Моджахед» встал со своего кресла. Пошел к стюардессам. За волосы вытащил на уровень шестого ряда девушку с микрофоном. Стал ей что-то говорить на английском языке. Стюардесса, размазывая слезы, громко объявила:
— Внимание всем! Самолет захвачен террористами и заминирован. Мы летим в Кабул. Если пассажиры и экипаж будут вести себя правильно, никто не пострадает.
Я, пытаясь не привлекать к себе внимания, повернул голову. Эти двое тоже стояли возле своих кресел. «Моджахед» продемонстрировал всем пистолет в своей руке. Наш «Макаров». Курок спущен. Предохранитель мне не видно. «Моджахед» продолжил говорить, а девушка переводила:
— Если самолет не ляжет на маршрут до Кабула, то через каждые десять минут мы будем расстреливать по одному человеку. В случае попытки помешать нам мы расстреляем весь ряд.
Заплакали женщины, следом стали плакать дети. Афганец, который сидел посередине, прошел мимо меня. В руке такой же «Макаров». Для такой акции нужно, как минимум, пятьдесят- восемьдесят патронов. Это где-то десять магазинов. Вряд ли в коробке находился третий пистолет. Карман «афганца» обвисал. Магазина три с патронами у него в кармане наверняка лежали, и могла быть еще граната. Один магазин в пистолете. Стрелять в самолете в потолок они, вряд ли будут. Среднего я для себя назвал Мустафа. Почему — не знаю. Мустафа схватил стюардессу и потащил ее к кабине пилотов. Им надо убедить пилотов изменить курс. Чем быстрее — тем лучше. Моджахед медленно, оглядываясь на поведение пассажиров сзади себя, двинулся вперед. Правой рукой с пистолетом он медленно водил по рядам, словно отыскивая свою жертву. Я сидел, съежившись, опустив голову. Боялся встретиться с ним взглядом. Вот он поравнялся со мной. Я закричал, глядя мимо него:
— Иван, нет! Нет! Не надо.
Моджахед повернулся всем телом ко мне, а потом стал поворачиваться навстречу опасности. Вот этой его секундной заминки мне хватило, чтобы левой рукой ухватить его руку с пистолетом, и я рванул ее на себя и за себя. А моя правая рука взметнулась к его горлу. Я тремя пальцами — большим, указательным и средним захватил гортань вместе с его кадыком. Стиснул пальцы в жесточайшем захвате и рванул его за горло вниз к своим коленям. Моджахед инстинктивно схватился за спинку впереди стоящего кресла. Я резко вывернул свою правую руку по часовой стрелке, ломая ему горло. Моджахед уже хрипел. Он левой рукой попытался убрать мои пальцы от своего кадыка. Но жизнь медленно покидала его тело. Он стоял уже возле моего кресла на коленях, но я не ослаблял захват, добиваясь стопроцентного результата. Из-за кресел и приподнявшихся пассажиров, которые с ужасом смотрели на происходящее, от места расположения стюардесс не видно ничего. Я из ослабевшей правой руки выдернул у Моджахеда пистолет. Захватив его за ствол. Ударом рукоятки в висок остановил мучения душмана. Скинул тело в проход. Повернулся, выскакивая из кресла в сторону хвоста самолета. Все-таки представитель службы безопасности на самолете был. Афганец лежал в проходе. А над ним, упершись ему в спину коленом, стоял какой-то пассажир. Я метнулся в сторону пилотской кабины. Третий из них, взяв стюардессу за волосы, бил ее головой о дверь пилотской кабины. Судя по его угрожающим крикам, он требовал открыть ему дверь и повернуть самолет на Кабул. На то, что делается за его спиной, он не обращал внимания, считая салон самолета под полным контролем. Старший ему поставил задачу добраться до пилотов, и он ее выполнял. Я помнил слова, что самолет заминирован. А быть может, в кармане именно этого лежит граната. Лучше не рисковать. Первый удар пришелся афганцу рукояткой справа по голове, а когда голова мотнулась, поворачиваясь в мою сторону, следующий удар попал в переносицу, вминая кости в мозг. Гранаты в карманах не оказалось. Нашлись только три магазина патронов к пистолету.
Обе стюардессы с ужасом смотрели на меня. Я забрал второй пистолет. Попросил их объявить пилотам, что мятеж на борту подавлен. Самолет может спокойно следовать по маршруту. Вышел к пассажирам:
— Попытка захвата лайнера пресечена службой безопасности Украины. Просим соблюдать всем спокойствие и в течение часа оставаться на своих местах. Обед будет по распорядку.
Подойдя к телу Моджахеда, обыскал его карманы. Граната-лимонка и четыре магазина перекочевали ко мне. Пальцем подозвал к себе Гену и еще одного мужика, довольно крепкого на вид.
— Тащите его в туалет.
Они оба безоговорочно взяли Моджахеда и поволокли вперед в туалет у кабины пилота. А там, на дороге к туалету, лежал еще один с проломленной переносицей.
— Давайте, грузите в туалет одного, а потом другого.
Вдвоем они уложили на пол туалета сначала одного, а потом на него взгромоздили второго. Туалет стюардессы заперли. Я пошел назад. К пленному, который сидел на полу уже в наручниках. Парень вытянулся передо мной:
— Старший лейтенант Чмелюк Валерий Степанович.
— Какое у него оружие в наличии?
— Только нож-кинжал.
— У тебя оружие есть?
— Так точно. Табельный «Макаров».
— Слушай боевую задачу. Этого посади в уголочек возле стюардесс, предварительно спеленав его по рукам и ногам. Наручники не снимать. Рот заткнуть какой-то тряпкой. Все возьми у девчат. Твоя задача, что бы он остался жив-здоров, цел и невредим. Ожидай от него любую подлянку. Ты его обыскал?
— Так точно. Из карманов все вытащил. Все сложил в коробку. А эти двое?
— К сожалению, они погибли. Но другого выхода для них не оставалось. Они знали, на что они идут. Рисковать мы не могли.
— А оружие?
— Их оружие я сдам соответствующим товарищам.
Больше общаться мне ни с кем не хотелось. Я прошел в первый ряд. Там имелось четыре свободных места. Я попросил пересесть ко мне Людмилу и Светлану. Стюардессам объявил, что все должно идти по плану. Кормите людей. Все войны закончились. Себе попросил найти бутылку коньяка и что-то его зажевать. Девчонки дали три стакана, поставили тарелку с порезанным лимоном и три шоколадки. Я сел в середине между Людмилой и Светланой, которые смотрели на меня с ужасом в глазах. Я попросил их молчать и пить коньяк. Мне компания нужна, чтобы отойти от этого стресса. Стакан коньяка я выпил. Как стакан воды. Даже не тронув лимон.
— Что будет дальше? — спросила Людмила.
— А дальше появится служба безопасности и меня арестуют. Или, используя их терминологию, задержат до выяснения всех обстоятельств. Людмила будет давать мне характеристики. А тебя, Света, попрошу быть моим юристом-адвокатом. Или откажешься?
— Витя, не говори глупости. Я буду с тобой. Я же еще свидетель. Я видела все от начала и до конца. В обиду мы тебя не дадим.
— На это я очень надеюсь.
Второму стаканчику коньяка уготована участь первого. Тело у меня словно задубенело. Я все еще давил, рвал, бил, крушил. После долгого молчания, Людмила меня огорошила:
— Мне говорили, что ты хладнокровный убийца, а я все это не воспринимала по-настоящему. А вот сейчас я это увидела. И мне по-настоящему страшно. Хорошо, что ты себя не видишь со стороны.
Света задумчиво произнесла:
— Я сначала ничего не поняла. Даже обиделась, когда ты отодвинул меня к Игорю. Потом я смотрела в лицо человека, которого в агонии покидала жизнь. Как его глаза сначала вылезли из орбит, а потом закатились. И этот удар, и хруст височной кости. Месяца два-три я спокойно спать не буду. Я в этот момент на тебя даже не смотрела. А сейчас жалею, что не видела выражения твоего лица. Но второй раз я такого повторить не хочу.
Стюардессы повезли обед. Кто-то есть отказался. Нашлось много таких, которые переспрашивали, а что случилось, что произошло. А трое даже спросили:
— Скажите, а чем это все закончилось?
Самолет приземлился. Народ поаплодировал. Командир попросил всех со своих мест не вставать. Самолет отбуксируют на специальную площадку. Вначале выйдут участники инцидента. Будут проведены необходимые следственные действия. Только после этого подойдут автобусы, которые всех отвезут в здание аэропорта. Я встал, подошел к своему месту. Забрал свою сумку. Геннадий поднялся со своего места.
— Виктор Иванович! Я вел себя как идиот. Извини меня, пожалуйста.
— Скажи. Я больше не буду!
— Я больше не буду. Клянусь.
— Ладно. Бой между нами отменяется по техническим причинам. Может, еще увидимся.
— Я буду рад.
Мы пожали друг другу руки, и я пошел к себе на первый ряд. Людмила со Светой вернулись на свои места. Подали трап. Зашло сразу несколько человек. Как потом выяснилось, к хвосту самолета тоже подали трап. Там зашла вторая группа. Но я их не видел. Первым шел человек в гражданском костюме, лет 45, но с седыми висками. Я встал. Наклонился и отдал ему сверток, где в полотенце завернуты два пистолета, граната, девять магазинов с патронами.
— Стреляли?
Я отрицательно покачал головой.
— И где они?
— Они здесь, в туалете, товарищ полковник.
— Ваша фамилия, имя, отчество?
— Рубин Виктор Иванович. Живу и работаю в городе Винница.
— Рубин. Рубин. Где-то недавно я эту фамилию слышал. Рубин из Винницы? Не могу сразу так вспомнить.
Сзади покашлял товарищ, помоложе.
— Поездка в Болгарию на теплоходе. Двое убитых ножом. И совсем недавно искалечен чемпион мира Талаев.
— Серебряный призер, — машинально пробормотал я, удивленный, что моя известность уже достигла ушей СБУ (служба безопасности Украины).
Полковник повернулся назад:
— Причина смерти?
— У одного вырвана гортань и разбита височная кость. У второго разбита голова справа на затылке, и переносица влезла в мозг.
Полковник осмотрел меня.
— Что-то у Вас повреждено? Есть какие-то травмы?
Я пожал плечами:
— Да нет, со мной все в порядке. Травм нет.
— Виктор Иванович! Мы вынуждены просить Вас выделить нам время для выяснения всех обстоятельств. У вас есть, где переночевать?
— В гостинице.
— Ну, гостиницу мы вам предоставим. Кто находился рядом с Вами во время инцидента?
— Рядом находилась Светлана Павловна Рябинина. Юрист из Одессы.
Вызвали Свету.
— Вы можете задержаться?
— Безусловно.
У вас есть, где переночевать?
— В гостинице.
— Гостиницу мы вам предоставим.
— Товарищ полковник, — вмешался я. — А можно Вас попросить нас отпустить до утра. Мы устроимся сами. А завтра к восьми или к девяти приедем по любому адресу. Нам надо получить свои вещи. Мы не обедали. Хотим просто прийти в себя.
— Я его полностью поддерживаю. И еще раз напоминаю — я юрист. Профессор. Как юрист довольно известна в Одессе. Вот моя визитка. При желании до утра Вы можете получить обо мне полную информацию. Я Виктора Ивановича в обиду не дам.
— Успокойтесь, Светлана Павловна. У нас возражений нет. Вот моя визитка. Здесь указан адрес и номер телефона. Завтра в девять утра я жду вас у себя. Мы сделаем все, чтобы быстрей разобраться и Вас не задерживать.
Пока мы разговаривали, подъехали две машины скорой помощи. Загрузили на носилках два тела, запакованные в полиэтиленовые мешки. Вывели задержанного. Через десять минут опрос стюардесс закончился. Зашли, молча летчики, молча, пожали мне руку, и пошли по своим делам. Нас со Светланой загрузили в машину и отвезли в здание аэропорта. Там оставили.
— Ну вот, у нас еще одна ночь есть. Моя машина с водителем меня у входа ждет. Сейчас возьмем чемодан и рванем в гостиницу «Московская».
— Но сначала завезем Людмилу, куда ей надо.
— Согласна. Но мы вылезем у «Московской», а водитель отвезет ее, куда она хочет.
— Только гостиница называется «Москва».
— Да какая разница. Что бы гостиница поприличнее и номера свободные рядом были, — подвела итог Светлана.
Так мы и сделали. Водитель Светланы отвез домой Людмилу, привез нам наши вещи. Светлана устроила его в номер, попроще. Машину поставили на стоянку возле гостиницы.