С Киева опять позвонили. Напомнили, что шестой съезд УСПП состоится 19 мая. Начало в одиннадцать часов. Будем избирать Президента УСПП. То есть переизбирать Кинаха. Поехали с Леной рано утром, чтобы приехать к началу регистрации. По приезду узнали новость. Анатолий Кириллович влюбился в Марину Владимировну, своего пресс-секретаря. И они уже живут вместе. Причем Кинах поступил по-мужски. Собрал всех своих сотрудников:

— Объявляю всем, что бы не появилось никаких кривотолков. С сегодняшнего дня Марина Владимировна — моя жена. В течение месяца мы официально оформим наши взаимоотношения.

Может это произошло чуть по-другому, но суть осталась прежней. Любая женщина, выходя замуж, автоматически становится молодой женой. Так что будь благословенна, новобрачная. Пара должна получится потрясающая. Мы пожелали им счастья и долгих лет совместной жизни. Съезд прошел организованно. Вопросы для обсуждения поднимались те же самые. Развал экономики, инфляция, закрытие предприятий. На съезде присутствовал Президент Украины. Слушая выступления, он осматривал зал. Мы с Леной сидели в третьем ряду справа. Проводя глазами, Кучма увидел нас с Леной, улыбнулся и кивнул нам головой. Мы изобразили полупоклон. Десятки делегатов съезда повернулись посмотреть, с кем это Кучма раскланивается. Нам с Леной стало приятно, что нас еще не забыли и, судя по его улыбке, ему довели мои извинения. Во время перерыва ко мне подошла одна из сотрудников аппарата УСПП и сказала, что со мной хочет поговорить Анатолий Кириллович. Я поднялся на сцену и встал в стороне. На другом конце сцены журналисты и делегаты плотным кольцом обступили Кучму. Там же находился и Кинах. Я стоял на другом конце сцены и ждал, когда Анатолий Кириллович освободится. Через пять минут Кучма что-то сказал журналистам. Те расступились, и Президент Украины через всю сцену пошел в моем направлении. Все остались стоять на месте. Я обернулся вокруг себя, пытаясь найти, кого он подзывает к себе рукой. Рядом никого не оказалось. Я понял, что он идет ко мне. Я сделал несколько шагов навстречу. Кучма протянул мне руку, а потом спросил:

— Ну что, крепко тебя зажали?

— Нормально, Леонид Данилович. Держусь.

— Я дам команду, что бы тебя и Лену оберегали. Если еще будут наезжать — позвони мне обязательно.

— Да я уж как-нибудь сам, — улыбнулся я ему в ответ.

— А в истории с самолетом ты молодец. Не растерялся. Избавил нас от международного скандала. Ну, хорошо. Звони, не стесняйся. Жене от меня привет, — повернулся, и опять пошел к журналистам.

Я стоял и мучился. Надо было взять у него номер прямого телефона. А после стало самому смешно. Подошел Кинах. Протянул руку.

— Виктор Иванович. Много слышал о Вас и о Вашей прелестной супруге. Думаю, на фуршете мы познакомимся. Если бы Вы не уезжали, хотел бы с Вами встретиться завтра в одиннадцать часов.

Я заверил Анатолия Кирилловича, что на фуршете познакомлю его с Леной, а завтра на встрече мы обязательно будем. Интересно, чем для меня эта двойная благосклонность грозит. Не буду же я своим противникам грозить, что позвоню и пожалуюсь Кучме. Пока я буду это объяснять, то меня просто придушат. Но сюрпризы еще не кончились. Когда я спускался со сцены, ко мне с самой радостной улыбкой спешил полковник СБУ Засядько Степан Юрьевич. Который проводил допрос меня после той истории с самолетом.

— Виктор Иванович. Какая неожиданная встреча. Надеюсь, что у Вас все в порядке. А это Ваша супруга? Очень приятно познакомиться. Меня звать Степан Юрьевич. Я смотрю, Виктор Иванович, Вас хорошо знает Президент Украины. Мы вот тут посоветовались и решили написать ходатайство о награждении Вас орденом «За мужество» 3 степени. Если Вам будет не трудно, загляните ко мне часиков в девять. Надо подписать кое-какие бумаги. Не смею Вас задерживать. До встречи, — и пошел.

Лена в меня немедленно вцепилась.

— А почему я ничего не знаю? За что тебя собираются награждать орденом?

— А то ты не знаешь? За твое спасение на пароходе при поездке в Болгарию. Этот кадр, которого я утопил, оказался известным террористом. А это установили только сейчас. Вот и приняли такое решение.

Лена недоверчиво хмыкнула.

— А вот меня вызывают, что бы я описал все сначала и расписался под протоколом. Надо составить соответствующий документ.

— Ты все врешь. Ты опять, наверняка, впутался в какую-то историю.

— Леночка, все в порядке. Я живой и здоровый возле тебя.

Мы сели на место. Кучма ушел, и съезд покатился по тем же самым рельсам. Предлагали даже, чтобы отпустить вожжи и лошадь, по кличке Предприниматели, вывезут экономику на хорошую дорогу. На выборах руководящего состава УСПП меня избрали в ревизионную комиссию и членом Президиума. После закрытия весь состав съезда пригласили на «легкий фуршет». Мы с Леной встретили Марину. Поздравили ее с законным браком. Ее глаза светились, и она нам минут десять растолковывала, какой ее Толя замечательный человек. Мы с ней во всем согласились и пригласили их приехать к нам в гости в Винницу, хотя понимали, что это для них невыполнимо. В это время Анатолий Кириллович, вырвавшись из круга очередной группы делегатов, подошел к нам. Я ему представил свою супругу. Сразу стало видно, что Лена ему понравилась. Мы повторили приглашение приехать к нам в гости, и к нашему приглашению он отнесся совершенно серьезно.

— Мы выберем время и обязательно заедем.

Мы поговорили минут пять, подошла очередная группа делегатов из какой-то области и утащила их за собой. Ночевать мы отправились к Великановым. Саша с Любой целый вечер расспрашивали меня о Франции, о Лазурном Береге и уж, конечно, о Монте-Карло. Я расписывал все в цветах и красках, а в конце сказал, что мне все не очень понравилось, чему они, естественно, не поверили.

— Все зависит от количества денег, которые ты можешь потратить-, к такому выводу пришли мы все вместе.

Утром мы все хором отправились осматривать нашу машину. Сразу видно невооруженным глазом, что машина им очень понравилась. Но свои восторги они умело скрывали, а вот зависть проскакивала. Потом мы заехали в управление. Я отправился к Степану Юрьевичу, а Лена терпеливо ждала меня в машине. Степан Юрьевич дал мне почитать объяснительную записку их старшего лейтенанта, который повязал третьего. Дал почитать протокол допроса третьего террориста по имени или по кличке «Махмуд». Тот валил все на старшего группы «Али», который только один знал о целях и задачах захвата самолета. Но утверждал, что Али немного сдвинутый на голову и для него взорвать самолет ничего не стоит. Махмуд заявил, что он вообще пешка, которому даже пистолет не доверили, а дали только большой нож. Дальше шло описание, что он вообще ничего не знает. Его заставили. У него большая бедная семья и дальше в том же духе. Все, что можно и нельзя, решал только Али. Вот с него и спрашивайте. Старший лейтенант описал события довольно толково. Написал, что я подал ему сигнал обезвредить этого Махмуда и оставаться на месте, контролируя события и людей в хвосте самолета. Я все это подтвердил и отметил четкость выполнения моих указаний, его исполнительность. И вообще, парень должен быть поощрен и представлен к очередному воинскому званию «капитан». Степан Юрьевич пообещал этот вопрос протолкнуть. Оба мы пришли к одинаковому выводу, что старший лейтенант большой молодец. Я расписался в бумагах, и мы расстались. Лене я доложил, что за ее спасение я просил денежную премию, а не орден, но мне отказали. Судя по их настроению и орден могут не дать.

Лена обиделась и до приемной Кинаха со мной не разговаривала. Кинах сразу предупредил, что у него всего только двадцать минут. Попросил коротко рассказать свою биографию, которую я урезал до неузнаваемости. Про АРП решил не рассказывать, но он поинтересовался поездкой во Францию. Я коротко довел свои впечатления по Франции, но во время рассказа смотрел на него очень внимательно и покачивал головой. Он меня понял. Вызвал к себе Марину и отправил Лену с Мариной общаться.

— Так что там в самолете?

Я коротко без подробностей рассказал события, непосредственно произошедшие в самолете. Кинах выслушал внимательно. Спросил о последствиях для меня. Я ему рассказал о встречах с полковником Засядько.

— Если какая-то помощь нужна, то обращайтесь. А та история с пароходом уже закончилась? Выводы ими сделаны?

Я утвердительно кивнул. Вот блин, все знает. Пора уже мне привыкать к почетному званию «украинский киллер» или «убийца из УСПП». Прописка в городе Винница. При необходимости — обращайтесь. Поможем. Но уже изменить ничего нельзя. Никакого раскаяния у меня нет. Если будет что-нибудь подобное, то колебаний и сомнений у меня не будет. Кинах встал, проводил меня до входа.

— До встречи. Если нужна будет помощь — обращайтесь.

Я поблагодарил и чуть-чуть не ляпнул ему тоже самое: «Если нужна будет помощь, Анатолий Кириллович, обращайтесь». Пошел забирать Лену и обратил внимание, что она какая-то задумчивая. Пока мы не выехали из Киева, она молчала. А потом потребовала остановить машину. Я выбрал место, съехал на обочину. Лена вдруг обняла меня за шею и горько заплакала. Я понял, что Марина ей все рассказала. Полчаса я Лену успокаивал, утверждая, что жив и невредим. Так что же плакать? Даже песню ей спел:

— Ну что же плакать, плакать поздно. И не терзай, себя виня. За то, что я не самый лучший, прости меня, прости меня.

Она разревелась еще больше.

— Ты для меня самый лучший. Я не знаю, что я с собой сделаю, если с тобой что-нибудь случится. Дай мне слово, что ты себя будешь беречь.

— Да я и так берегу. Если бы я этого не делал, то судьбу мою и всех остальных пассажиров предсказать просто невозможно.

— Ты у меня один такой. Ненормальный.

Я поинтересовался:

— А ты хотела бы, сколько таких иметь? — за что здесь же награжден увесистым шлепком по моим губам.

Мы поехали дальше. Вот ей я рассказал о своих наблюдениях в аэропорту, о том, что был готов к развитию этих событий и что другого выхода я просто не видел.

— Не хотел я лететь ни в какой Кабул. Я хотел, как можно быстрее попасть к тебе и Егору. Уж очень я соскучился.

— Витя, так ты нас любишь? — задала странный вопрос Лена.

— Очень-очень.

Она положила голову на мое плечо и так застыла. А я сбросил скорость, стараясь удержать ее головку у себя на плече, как можно дольше. Все-таки хорошая у меня жена. Самая лучшая на свете. Тут обсуждать нечего. Лучше не бывает. А какой сын у нас? Просто чудо.