Владимир Иванович пообещал с третьего января принять супругов Призенко в одну из лабораторий штатными сотрудниками. Пусть январь месяц набираются опыта, а потом посмотрим, как с ними поступить.
— Ну, а с понедельника, Виктор, вперед на освоение физической химии неорганических материалов и дисперсных систем. Ты что такое физическая химия и чем она занимается, хоть какое-то представление имеешь? На какие разделы она делится?
— Владимир Иванович, если честно, то врать не хочу. Не знаю, но возьму литературу и буду читать.
— Я тебе подготовил книги. Три дня теоретической подготовки, а потом идешь на практику. До обеда ты в лаборатории, а после обеда приходишь к себе. Если я буду свободен, то сидим — прорабатываем. Если занят, что вполне возможно, заниматься будешь сам. Я тебя буду привлекать на совещания, на встречи. Будешь сидеть и слушать. Делать пометки. Рабочий день с восьми и до семи вечера. Суббота и воскресенье выходные. Иногда будем выезжать на предприятия. Смотреть, как внедряются в жизнь наши теоретические разработки. Если вопросов нет, то бери книги и штудируй. Все подряд учить не надо. Выбирай главное. Ухватывай суть вопроса, проблемы. Делай пометки. Не стесняйся. Спрашивай у меня и всех, кто имеет прямое отношение к изучаемым вопросам. Сначала будут хмыкать. Начнешь стесняться, то не будешь знать ничего. А тебе знания по всем вопросам, ох как нужны.
Я обратил внимание, что Владимир Иванович при разговоре стал подкашливать гораздо чаще.
— Да, никак не могу бросить курить. Рука сама тянется к этой соске. Тут иногда и сердечко прихватывает. Врачи уверяют, что это сердце не справляется с нагрузкой. До февраля все по плану. Совещания, отчеты, заседания. А в феврале я дал себе слово, что займусь обследованием своего сердечка. Оно давно меня прихватывает. Только просьба, Виктор, еще ты мне на мозги не капай. Я все знаю и в феврале займусь собой. И ты к этому времени уже начнешь что-то соображать. А сейчас иди, занимайся физической химией.
Оказалось, что физическая химия рассматривает в целом процессы, протекающие с одновременным участием множества частиц. И все эти процессы делятся на множество разделов: коллоидная химия, кристаллохимия, радио химия, термохимия, химическая кинетика, фотохимия. Химия высокой энергии, лазерная химия, радиационная химия, ядерная химия, электрохимия, звуковая химия, структурная химия. Я сидел и день, и два, и три. Что-то воспринимал сразу, но больше половины приходилось вдумываться. Все энергичнее приходила мысль: «А для чего мне это все? Жил — не тужил. Все ясно и понятно. Круглое тащи, плоское перекатывай. И нет никаких иронических улыбок. Витя, тебе уже пятьдесят лет. Прекрати заниматься херней. Живи у себя в доме. Найди где-нибудь работу на побегушках. Принцип простой: стой там; иди сюда, куда тебя несет? ты что тупой? мне все равно, что ты делаешь, но надо делать быстрей; что рот открыл? хочешь показать, что ты умнее начальника». Ведь, ты же Витя, на третий день психанешь, а через неделю надо уходить с работы, пока не сорвался с цепи. Как я объясню всем, что ни хрена не понимаю и запомнить не могу. Даже неделю не выдержал. А Владимир Иванович поверил. К Патону повез. Ученый Совет три раза проводил. Обещал, что умного мужика привезет. А этот умный мужик через три дня скис. Оказался слабаком. Что я Лене скажу? Что я тупой, как сибирский валенок. Нет, как два сибирских валенка, связанные вместе.
Они все это знают. Они же выучили. Докторские диссертации защитили. А мне их докторская не нужна. Мне же основы надо выучить. Только понимать, о чем идет речь. И что? Я что, сдамся? Надо удержаться только три месяца. Всего три месяца. Неужели запасы самолюбия закончились? Как когда-то в молодости мне сказал Иван Смирнов:
— Не хочешь работать головой — работай лопатой.
Итак. Стискивай зубы, Витюша, и учи все, что дают. До первого апреля. И не плакать, и не ныть, и не вздумай слезы лить. Ого. Уже стихи получаются. Больше к этой теме не возвращаюсь. Сажусь и читаю.
Через три дня я мог без запинки отбарабанить, чем одна химия отличается от другой. И меня все дружно начали тыкать носом, как это все применяется на практике. Я не могу сказать, что стал крупным специалистом, но в разговорах про физическую химию держался очень уверенно, хотя дыр в какой-то конкретике обнаруживалось немало. Две недели я продержался на энтузиазме.
На следующую кафедру я пошел более уверенно. Вопросы касались физики прочности, создания конструкционных материалов с высокой удельной прочностью, нано кристаллические металлы. Владимир Иванович дал срок до 28 декабря. Сам мне выделял по два-три часа в день. Объяснял, рассказывал, подсказывал. И кашлял все больше и больше. Рекомендации врачей воспринимал, лекарства пил, но я видел, что его самочувствие ухудшается. Я обратил на это внимание Ученого совета. Владимир Иванович клятвенно пообещал, что с середины февраля пойдет в санаторий на профилактику и лечение.