Николай Фадеевич во время наших прогулок, пригласил приехать в Москву для решения возникающих вопросов.

— Постараемся с моими товарищами решить хотя бы часть их.

Когда я сказал, что вопросов таких нет, то он засмеялся:

— Твоя жизнь только начинается. Я знаю, что «бабий период» у тебя скоро кончится, ты всех расставишь по своим местам. Будешь идти дальше, а вот тогда и появятся у тебя вопросы по Москве, Киеву, Минску. Ведь у меня друзья на очень больших постах по всему Советскому Союзу. Я хочу, чтобы ты запомнил выражение Николая Островского: «Жизнь человеку дается только один раз. И прожить ее надо так, чтобы обернувшись, не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Многие не хотят вдумываться в эти слова, считая их лозунгом. И это огромная ошибка. Представь себе всю свою жизнь, как стену, на которой ты формируешь мозаичное панно каждый день, укладывая в эту мозаику цветное стеклышко или цветной камешек. И так день за днем. Красивый ты день прожил, красивый камешек, черный день — черное стеклышко, в серый день — серый цвет. Через год или пять лет ты смотришь на эту стену, которую создаешь каждый день и ты видишь всю прожитую свою жизнь. Многие скажут, да у нас вся жизнь серая. Это все потому, что они не живут каждый день. Вот ты вспомни свою жизнь за последние пять лет, один год, один месяц. Скажи, у тебя серая жизнь или ярко цветная? А это потому, что ты живешь сегодня и сейчас. Потом ты можешь ругать себя за отдельные поступки, но жизнь свою ты делаешь яркой и эмоционально насыщенной. Конечно, трудно назвать радостью, когда в тебя стреляют, когда валяешься по больничным койкам. Но ведь боль физическая коротко временная и надо уметь ее терпеть, переносить и не хныкать. Ведь, обрати внимание, как много людей не живут сегодня, они с тоской вспоминают прошедшие молодые годы, но живут-то по принципу: начну жить с понедельника; вот получу зарплату и тогда; после отпуска все поменяю; доживу до Нового года (пенсии) и вот тогда… Скажи, какая может быть жизнь, если ты ее каждый день подгоняешь? Приходит тобой назначенная дата, а такой человек опять отодвигает ее, назначая себе новую дату. Ведь огромное количество, миллионы людей, боятся нового, боятся поменять насиженное место. Они готовы все терпеть: дурное начальство, сварливую дуру жену, или алкоголика мужа, плохую квартиру, район, город потому, что бы все это поменять, надо действовать, работать, учиться, заново перестраивать и перекраивать. А здесь в насиженном месте плохом, со сквозняками, с дерьмом вокруг, многие люди чувствуют себя все равно комфортно. И тогда они ругают жизнь, обвиняя всех вокруг себя, главу государства, министров, руководителей областей, городов, районов, сволочей соседей, евреев и мусульман. Виноваты все оптом и в розницу. Что движет действием человечества вперед в первую очередь. Как это не парадоксально звучит, лень и зависть. Чтобы не ковырять палочкой, высаживая зерна, человек придумал лопаты, трактора, сеялки. Собирать урожай — комбайны. Человек укладывает тысячи километров труб, чтобы не ходить за дровами и водой. Человек придумал машины, чтобы не ходить пешком, лифты, эскалаторы, вместо лестниц и многое другое. То есть человек напрягается, много делает для того, чтобы работать меньше. Зависть заставляет человека прикладывать все усилия, чтобы у него было больше и лучше, чем у других, особенно родни и соседей. Он воюет и убивает за лучшие пастбища, грабит города, ворует материальные ценности. Посмотри сказки, творчество народа: «Узнал царь, что за морем-океаном есть молодильные яблоки или еще что-то такое ценное, ну, например, скатерть-самобранка, сапоги-скороходы, шапка-невидимка, царевна невиданной красоты». Можно перечислять до бесконечности. И что делает главный герой? Вызывает агрономов, строителей, инженеров? Да нет. Вызывает он добра-молодца, и дает ему команду: «иди, достань и привези». А что такое достань? Укради, а то голова с плеч. Стоит главный герой и размышляет, туда пойду — есть шанс остаться в живых, в другую страну пойду — там никому не нужен, убьют. Не пойду — тоже убьют. Вывод один, хочешь хорошо жить, иди воруй или воюй. Поэтому, живи сегодня и сейчас. Не рыдай. Каждый день надо решать хоть какую-то, пусть маленькую, проблему. Радуйся каждому дню. Посмотри на асфальт или бетон в мае-июне. Ты увидишь места, где асфальт или бетон вспучились и там, на свет, прорываются маленькие травинки, стебелек за стебельком. Сравни твердость стебелька и твердость асфальта. Как стебелек пробивается сквозь камни и скалы? Каждую секунду он борется за свое место в жизни. И побеждает. Что у тебя не получается сегодня, получится через месяц, через год. Ты упорно учишься, работаешь, стремишься. Через два-три года ты в этих вопросах, которыми занимаешься, сегодня и завтра, будешь разбираться лучше других. Стремись, учись, работай — успех обязательно придет. А если ты затормозил и пошел медленнее, то тебя начнут обгонять. Как тебе надо использовать время? Читай книги, учебники, пособия. Ищи суть, делай выводы. Вот есть интересная книга «Карьера Никодима Дызмы» польского писателя, фамилии не помню. Найди, почитай. Это твой сегодняшний день.

Он рассказывал мне, как кроят историю, в том числе и Великой Отечественной войны. Как в зависимости от пришедших к руководству новых деятелей, перелопачивают деятельность предшественников. Как в угоду масонскому братству и по их планам устраивают революции, контрреволюции, развязывают войны, уничтожают миллионы здоровых людей. Как в угоду власти работают средства массовой информации. Что статьи, книги, радио, телевидение, кинофильмы имеют четкую направленность, дают правдивую информацию в лучшем случае на 25–30 %. Как, чтобы отвлечь людей от больших проблем, выпячивают глубоко второстепенные вопросы. Ну, например, в какой футбольной команде лучше играть известному игроку или ажиотаж: «кто будет чемпионом в этом году», у кого больше перспектив в следующем. А ведь ответ — пусть играют хоть в песочнице. Страна разваливается. Но выпускаются специальные программы, проводятся дискуссии на местные темы, подсовываются проблемы, забастовки, крушения, стихийные бедствия в других странах, а таким образом отвлекается внимание от проблем своей страны. Вот видите, как у них все плохо. По сравнению с ними, у нас еще все хорошо. А сколько прогнозов на приход конца света. Зачем дергаться, ведь скоро в нас врежется астероид или ледники. Растают, нас всех затопит.

Николай Фадеевич выписывался в субботу. Ребята, Павел и Ефим, купили ему билет на поезд. Жмеринка-Москва. В пятницу я встретился на квартире, которую хотел снять в аренду, с ее хозяевами. За аренду до 25 декабря они запросили 500 рублей вперед. Это большие деньги, но после осмотра квартиры и мебели в ней, я согласился. Все очень новое и уютное. Видно, что оставлять квартиру в чужие руки они не хотели, но познакомившись со мной, согласились, выдвинув несколько условий: ничего не переделывать, не устраивать пьяных дебошей, не ломать мебель. Я понимал, что в связи с командировкой, им очень нужны деньги. Пообещал, что без их согласия делать в квартире ничего не буду. Мы обменялись номерами телефонов. Договорились созваниваться каждый месяц. Моим внешним видом и манерами поведения они остались довольны. Я им вручил деньги, они мне ключи. Они забрали свои вещи, я пожелал им счастливого пути, и мы расстались.

Ефим с Павлом довезли меня до общежития. Спина еще болела, мошонка тоже, но терпимо. Бывало хуже. Втроем мы забрали все вещи, погрузили в машину. У Ефима прикреплен багажник на крыше, так что все поместилось. Мы взяли еще такси.

Пришла Наташа, помогла упаковаться и погрузиться. Женские руки — это женские руки. Павел с Наташей на такси уехали на квартиру, а мы поехали туда с Ефимом. Ребята все быстро разгрузили, не позволив мне таскать. Договорились с Ефимом и Павлом, что все вместе проводим Николая Фадеевича на вокзал. Потом втроем поехали в гараж. Все из ящиков перетащили в багажник. Один ящик закрепили на машине сверху. В гараже ничего не осталось. Привезли и перетащили все в квартиру. Теперь я богатый и свободный.

Ребята собрались и уехали. Наташа осталась. Она порхала по квартире, вытирая пыль и грязь, загружала мои вещи в шкафы и по полкам. Показала где что лежит. Вынула из пакетов продукты, положила их в холодильник.

Я просто заставил ее забрать половину продуктов себе, ведь у нее семилетний сын Сергей, а муж Андрей уехал опять в дальний рейс. Я хотел ей дать денег, но она их не взяла и еще обругала меня, сказав, что с моей зарплатой и пенсией мне самому деньги очень нужны. Про мои дополнительные заработки она не знала, а если бы и узнала, то не поверила. Она слышала про нападение, но ей кто-то сказал, что это не шило, а бандитская заточка. Я не стал возражать. В течение вечера она подходила, клала руку ниже пояса и спрашивала:

— Точно не болит? Да скажи, не стесняйся.

Я отвечал постоянно, что терпимо, за что получал нежный поцелуй в губы, но непродолжительный. Нельзя возбуждать мой пострадавший половой орган. Мне смешно, но я сдерживался, хмурился и обещал приложить все усилия, свои и врачей, что бы быстрей восстановить былую форму.

К ужину я возвратился в палату, привез 2 бутылки коньяка, холодильник у нас уже забит деликатесами. Мы накрыли стол у себя в палате. Николай Фадеевич позвонил и пригласил на товарищеский ужин начальника санатория и главного врача. Они согласились, пришли, принесли два лимона, бутылку коньяка.

Когда они увидели балыки осетрины, белуги, мясо и колбасы сырокопченые, банки крабов, охотничьи колбаски, залитые спиртом. В их присутствии спирт был подожжен. Икра черная, икра красная, соленые грузди, огурцы и помидоры (грузди привез от своей жены в подарок Ефим), коробки с конфетами, различные упаковки натуральных соков. Натуральный, по-львовски в пыль перемолотый кофе, приготовленный так, что его нужно только залить крутым кипятком прямо в чашке, то в один голос резюмировали:

— Ну что же, генерал-полковник он и в Африке генерал-полковник.

Начальник санатория охнул:

— А я переживал, что питание у нас Вам может не понравится. Да я такого стола суммарно никогда и не видел.

Николай Фадеевич был польщен и не стал ничего объяснять. После того, как гости ушли, Николай Фадеевич засмеялся:

— Если им рассказать, что это сделал ты, то после моего отъезда ты бы пропал. Они бы своими просьбами и заказами тебя заколебали.

Я полностью с ним согласился, хотя мне страшно хотелось заявить, что это все сделал я. Но в этот миг я смотрел на стол и думал о сегодняшнем дне, а Николай Фадеевич смотрел в будущее. Нужна ли мне такая реклама?

Перед приходом санаторного начальства я позвонил Эмме Григорьевне. Договорился с ней о встрече, у нее в квартире завтра на семь часов вечера. На немой вопрос Николая Фадеевича и его вскинутые брови, я покачал головой и сказал:

— Надо решать два вопроса: как расстаться, оставшись в замечательных отношениях, и как разговаривать с дирекцией химкомбината о совместной работе.

Есть нюанс, дирекция говорила о работах на сумму до одного миллиона рублей, а Эмма — о полутора миллионах, а это абсолютно другие расчёты, другие сметы. Сроки мне поставлены конкретно. Мне не хочется терять такое крупное вознаграждение, которое позволит мне создать определенный стартовый капитал. Но это все потом.

Мы подожгли спирт, чтобы подогреть копченые сосиски, но это для показухи. Порезали лимоны, открыли коньяк. И наш торжественный прощальный ужин начался. Первый тост за здоровье Николая Фадеевича. Второй тост сказал сам Николай Фадеевич. Он выпил за чудесные руки хирургов, которые вытянули его с того света, на что главврач заметил, что этот хирург сегодня дежурит. Тост остановлен, хирурга немедленно вызвали. Мы узнали, есть ли кому его подменить. Начальник санатория и главврач кому-то перезвонили, а затем широким жестом пригласили хирурга Анатолия Алексеевича за стол, сообщив ему, что, идя навстречу пожеланию гостя, это дежурство ему будет засчитано. Но сейчас его место в этой палате. Он должен убедиться лично, что реабилитация идет успешно и в нужном направлении. Хирург осмотрел, оценил стол, а в тосте громко заявил:

— Таких людей я спасал, спасаю и буду спасать.

Все дружно выпили за его профессионализм и золотые руки. Он несколько растерялся и закусил рюмку коньяка не лимоном с сахаром, а соленым груздем. Все последовали его примеру, согласившись, что это тоже замечательно и оригинально.

Мы дружно накинулись уничтожать запасы. Пять взрослых голодных мужиков вымели до двенадцати часов ночи практически все. Для справедливости скажу, что главврач сбегал к себе в кабинет и принес еще одну бутылку коньяка. Сколько бы не заготавливали, но за последней придется сбегать.

Потом, перед последней рюмкой «посошком», слово взял Николай Фадеевич, который всех тепло поблагодарил, пригласил приезжать в Москву, а в конце обратился к начальнику санатория:

— А Вам, мое особое спасибо вот за это чудо. О лучшем партнере мечтать и не надо. Он для меня стал как глоток чистого воздуха и вспомните мое слово, он пойдет далеко, если его не остановят.

Он не стал уточнять, кто меня будет останавливать и куда именно далеко и зачем я должен идти, но спиртное гуляло в голове. Было хорошо. Николай Фадеевич меня расцеловал. После мы выпили по чайной чашке крепчайшего кофе и разошлись по своим кроватям.

Утром, на удивление, голова не болела, чувствовали мы себя отлично. После десяти часов дежурный врач принес нам выписки, а мне дополнительно еще больничный на пять дней.

Перед этим на осмотре сообщил, что рана затянулась. Вообще на мне все заживает как на собаке. Хоть мошонка припухшая, но при нажатии почти не болела. Это означало — жизненно важные органы не задеты. Использовать этот орган разрешили хоть сегодня. Три врача просмотрели рентгеновские снимки. Удивились, как четко при ранении прошел осколок длиной полтора сантиметра, а шириной около одного сантиметра (снимок осколка вместе с линейкой приколот к истории болезни). Хирург хмыкнул, что я очень везучий — один сантиметр в любую сторону и, в лучшем случае, я стал бы обездвиженным инвалидом на всю жизнь. Хирургу за пришитые связки руки, проявленное высочайшее мастерство, надо ставить памятник. Ведь рука восстановила все функции полностью.

— Это не хирург, а феномен, — сказали они, а я добавил:

— А какой матерщинник — виртуоз! Вам даже отдаленно представить невозможно.

Это правда, такого мастерства виртуозных выражений я больше не встречу. Его выражение к врачам по поводу слабой работы «У вас это не работа, а кошачий секс на висячем мосту», где слово «секс» отсутствует, заменённое другим словом. Или выражение к хирургу, который недостаточно хорошо положил гипс: «Я вас вывезу на плац, раздену, привяжу к доске Почета, обоссу и заморожу как Карбышева». Когда он увидел, что политработник в палате повесил портреты Карла Маркса и Фридриха Энгельса, то сказал ходячим больным немедленно убрать из палаты этих двух бородатых члена, что бы они сперматозоиды свои здесь не разбрасывали. И замените слово «члены» и вы получите выражение в оригинале. Про этот поступок и это выражение немедленно стало известно политработникам. Хирурга вызвали на партийную комиссию, хотя он был беспартийным. Он им ответил:

— Господа, читайте Уставы. Там четко написано, что должно быть на стенах в палатах в рамках навешено. Почитайте, кем Уставы утверждены. Если Вы на эти руководящие документы…(член) положили, то кому вы служите. А по собственной инициативе говно по стенкам развешивать никому не позволю.

Старший политработник немедленно выгнал его с партийной комиссии. Приказал немедленно изгнать, уволить и т. д. Но тут поднялся весь коллектив на дыбы. Заявили, что не один медицинский работник на дежурства не выйдет по уважительным причинам. Все сегодня же лягут друг к другу на обследование. Возьмут по разным болезням больничные и будут болеть, пока нашего Михалыча не оставят в покое. Заодно взбунтуются все раненые госпиталя. Дело замяли, политработники уехали, пригрозив санкциями начальнику госпиталя. Ему объявили строгий выговор с занесением в партийную карточку. Михалыч победу не праздновал.

— Если ты вступил ногами в говно, а потом вылез из этого говна, то это что — праздник? У них же глисты в носки переползли, а поэтому ходить и думать нормально они не могут.

Но он талантливейший хирург. Я всю жизнь благодарен, что попал в его руки. Но вернусь к своим болячкам. Спина болела в пределах допустимых норм, позвоночник сильно не пострадал. Правда, сильный ушиб. Гематомы (синяки) рассасывались. Про половые функции врач сказал, что если в течение трех дней ухудшения не будет, то потихоньку можно начинать.

— Компенсируй упущенное во время службы в армии и женатой жизни. Помни, годы уходят и не возвращаются. Меньше слушай завистников. Половой орган надо держать в тонусе. При длительных воздержаниях функции начинают угасать. Пещеристое тело кровью постоянно не заполняется, проходимость ухудшается, член становится вялым. Мозги начинают понимать твою слабость, и приходит страх опозориться. Не удовлетворить партнершу. Начинается паника. Особенно болезненно мозг реагирует на смех и насмешки женщины при половом акте. Тогда член падает и отказывается вставать. Так постепенно молодые мужики становятся импотентами. В ход идут возбуждающие средства, алкоголь. Впоследствии организм отказывается работать без них, а через некоторое время и с ними. Так что, Виктор, вперед без страха и сомнений. Сама судьба подарила тебе шанс наслаждаться самому и очень сильно радовать женщин.

Позвонила Эмма:

— Очень хочу тебя видеть. Хочу поужинать с тобой вдвоем. Нам есть что обсуждать. Кончай болеть.

Ну, конечно же, я согласился с радостью. Эту радость она почувствовала в моем голосе, интонациях.

— Тогда я очень-очень жду. Постарайся пораньше.

Николая Фадеевича мы сажаем на поезд почти в четыре часа. Встречу мне назначили на семь. Успею.

С Николаем Фадеевичем мы позавтракали в номере. Я из холодильника вытащил все оставшиеся дефициты, загрузил их в его сумку.

— Ну, как ты? — спросил он меня за завтраком.

Я вдруг четко вспомнил, как очнулся от беспамятства в госпитале в Ташкенте, когда меня на каталке везли в операционную. Я не удержался и начал рассказывать ему как оказался на операционном столе. Мало соображая. Помню, врач сказал:

— Считай до десяти, — делая укол в позвоночник, — будешь видеть цветные эротические сны. Наркоз будет с помощью наркотических средств.

Что толку возражать. На счете «восемь» я вдруг поплыл, когда ясно увидел темно-зеленое болото, в котором я увязаю. Был и резкий запах, какой не помню. Потом, помню, погружение в него, как бы проваливаюсь. Но справа и слева появились два светящихся шара, а я себя увидел со стороны тоже светящимся шаром, но диаметром чуть поменьше. Эти два шара держали меня на поверхности, не давая мне утонуть. Я почувствовал ободряющие слова. Именно не услышал, а почувствовал. Понял смысл «Не сдавайся. Греби». Вокруг темнота. Куда грести — непонятно. Но вдруг вдалеке появился свет. Нет, не тоннель, а просто свет. Мои спутники помогали мне, даже подталкивали. Я слышал: «Греби. Ты молодец». Это звучало внутри меня. Но тут я услышал слова извне, прозвучавшие очень отчетливо:

— Да нет. У него все будет нормально. Ему еще не время.

В это время в глаза ударил яркий свет. Надо мной наклонился врач:

— Пока все в порядке. Ты молодец.

В чем я молодец непонятно. Врач сопровождал меня до палаты, помог уложить на кровать и предупредил:

— Минут через тридцать начнешь отходить от наркоза. Начнётся «ломка». Вызовешь медсестру. Она сделает тебе укол. Будет намного легче.

«Ломка» началась через час. Мне сводило судорогой мышцы, бросало по всей кровати. Прибежала медсестра со шприцом. Я решил на себе попробовать, что такое эта «ломка». Укол делать я наотрез отказался. Она смотрела на мои мучения:

— Ты или дурной, или бешеный, но более похоже — то и другое вместе.

Я громко стонал, иногда орал. Вокруг меня суетились, объясняли, уговаривали. Так длилось около четырех часов. У меня в голове сидело занозой «Если ты хочешь себя уважать, то ты должен выдержать эту боль». Я выдержал. Утром, на осмотре, врач, выслушав дежурную медсестру, засмеялся:

— Этот у нас встанет на ноги в два раза быстрее, чем все остальные.

Я не мог представить, во что это обернется по времени. Пролежал я больше двух месяцев. Из-за руки. Моя рука должна быть на «вертолете» два месяца. Николай Фадеевич резюмировал:

— Есть бесконечное количество вещей, которые мы, с точки зрения наших научных теорий, объяснить не можем. Чаще всего мы объявляем: этого не может быть потому, что этого не может быть никогда. А потом объявляем это лженаукой, попыткой внедрить нам в сознание вредные буржуазные иллюзии. Вот приедешь ко мне в Москву, я тебя могу познакомить с космонавтами, которые рассказывают о невероятных, необъяснимых событиях, происшедших с ними. Но это запрещено доводить до общественности. Познакомлю с умнейшим человеком — Патриархом Всея Руси Владимиром, но он тоже связан по рукам религиозными постулатами. Захочешь, познакомишься с так называемыми «экстрасенсами». Есть такие, которые во время массовых сеансов вгоняют в транс одновременно тысячи человек. Заедем, пообщаемся с твоим Командующим Армией. Он сейчас в Москве. Работает в Академии Генерального Штаба. Познакомишься с моей семьей. Собирайся. Звони. Приезжай. Буду ждать.

Мы втроем довезли Николая Фадеевича до вокзала, посадили в купе. Уже в купе я поинтересовался, знал ли Николай Фадеевич Николая Ивановича Якушева.

— Его отравили рыбой. Оставлять его живым, было опасно для многих членов и кандидатов в члены Политбюро. Он очень много знал, а еще больше стремился исправить. А ты, что его знал?

— Месяц я с ним общался в Трускавце. С утра до вечера.

— Николая Ивановича трудно заставить с кем-то общаться. Это значит, что ты смог его зацепить. Ох, непростой мужик ты, Виктор.

— Николай Фадеевич, да я такой же, как все. А сколько народа гораздо лучше меня.

Павел и Ефим весело расхохотались:

— Это он себя так хвалит. Хотя знает, что скромность до добра не доведет.

Мы расцеловались. А потом смотрели вслед поезду, который увозил такого необыкновенного человека.