С приездом в Винницу начался новый этап в моей жизни. Лена попросила меня, чтобы я переехал жить к ней. Это вызвано тем, что ее отец часто болел и за ним нужен постоянный уход. Мне очень не хотелось переезжать к ним. Опыт совместной жизни с родителями жены у меня уже есть. Я даже не сомневался, конфликт с ее отцом все равно закончится скандалами. Лена меня убеждала приложить все свои силы для обеспечения в доме мира и спокойствия.
— Отец очень любит играть в шахматы. Поиграй с ним по вечерам. Просьба уступать. Играй 3:2 или 2:1, но пусть он выигрывает.
Я пообещал. Наш брак оказался для Николая Петровича первым ударом. Мой переезд на жительство к ним жестоко ударил по его самолюбию. Как же, с его мнением не посчитались, а ответственный квартиросъемщик все-таки он. Николай Петрович уже не работал и 90 % времени находился дома.
После приезда и переезда, я целыми днями крутился на работе. На химкомбинате все шло трудно, но шло. Люди притирались друг к другу. Работа оказалась сложной. Случались и конфликты, но на связку Павел, Ефим и Куц, я пожаловаться не мог. А вот приехав в СПМК, где собрались все трое — Гехман, Крисс и Николаев, когда я подошел к полуоткрытой двери, то услышал середину спора. Говорили громко, нервно. Мне стало интересно. Хотя подслушивать под дверью считается дурным тоном, но я пренебрег условностями. Спорили все трое. Каждый из них доказывал, что именно он должен делить прибыли. Гехман шумел:
— Это мое СПМК, и я начальник. Я подписал все согласования и разрешения.
Крисс напомнил, он доставляет материалы, которые в дефиците, а без материалов никакое предприятие работать не может.
— Вот поэтому, — говорил Крисс, — я первая скрипка в нашем оркестре.
Эдик Николаев заявил, без его лицензий и связей у них бы работа встала еще два года назад.
— Запомните, главный дирижер в нашем оркестре — это Эдуард Николаев. Поэтому надо слушать «сюда», как говорят в Одессе.
Я постучал ногами, это должно означать мои шаги. Шум прекратился. Когда я зашел, Гехман понял, я все слышал.
— Виктор, — обратился он ко мне, — а что ты думаешь по этому поводу.
— Мне непонятно, что вы хотите делить, когда спорите, кому банковать? — засмеялся я. — Прошел месяц. Взнос вы не внесли. В уставном фонде только те деньги, которые внес я. Бригады не созданы и не работают. Заказов от вас нет. Так, извините, о чем идет спор? Я понимаю, вы мне отвели роль зиц-председателя. Ответственность по всем параметрам это мое, без споров. А вот делить доходы — это вы спорите между собой. А скажите, что вы собираетесь делить? Я приношу вам свои извинения, но председатель кооператива я. Финансовые документы, распределение денег идет за моей подписью, банковская книжка выписана на меня. Вы даже спустя месяц не знаете, что же делается в кооперативе за тот период, когда я отсутствовал. Вот скажите, сколько денег кооператив заработал за месяц? Ничего. Так как вы это ничего собираетесь делить? А я вижу совсем другое. Если кооператив не начнет работу еще два месяца, то его надо будет закрывать. Потратили время, средства, сняли офис, взяли бухгалтера. Других в расчет я не беру — это мой вопрос. А вот общие расходы на открытие, изготовление печатей, штампов. Всего расходов примерно 2 тысячи. По 500 рублей с акционера.
Я специально разделил расходы. Перспектива отдать месячную получку просто так подействовала, как холодный душ. Я поднялся и продолжил:
— Я уезжаю, приеду через три дня. Хотел бы получить ответы на два вопроса. Первый вопрос: мы работать будем или нет? Если «да», то мне нужны конкретные договора на работы. Второй вопрос: если «нет», кто оплачивает все расходы. Начальник, главный дирижер или первая скрипка?
Я подошел к каждому из них пожал им руки и пошел к выходу. Выходя, я услышал, как Гехман сказал:
— Правильно нас предупреждал Фридман. Виктор еще больший еврей, чем мы. Действительно, надо что-то делать.
Для меня это лучшая похвала за последние три месяца. Признают.
Когда я собрал своих помощников на совещании, то не стал от них скрывать истинное положение вещей по сотрудничеству с СПМК. Спасение утопающих, дело рук самих утопающих. Хотя, по докладам Ефима, Павла и Куца, дела у нас шли достаточно успешно. Намеченные планы мы почти выполняли. Деньги на счета к нам поступили. Зарплата за месяц выплачена. Налоги перечислены. Но я уже видел, что кооперативы — это вчерашний день. Партия дала «добро» на начало капиталистических отношений. Начали появляться малые предприятия, а как я понимал, у этой формы развития предпринимательства будет большое будущее. Надо делать сегодня то, что другие будут делать завтра.
— Команда у нас сложилась, пусть небольшая, но дружная. Я этой командой предлагаю создать и зарегистрировать малое предприятие. Назвать его «Винницкий промышленный комплекс», сокращенно ВПК. Звучит здорово. Уставной фонд 50 тысяч рублей. Это позволит потратить достаточно денег для начала финансовой деятельности. Предлагаю вам всем стать учредителями на любое количество процентов. Кто сколько хочет дать, или кто не хочет участвовать. Предупреждаю, что распределение прибылей пойдет только через ваши проценты. Зарплата — само собой. Прибыли распределяем по результатам года, т. е. в феврале- марте следующего года. Ваши ставки, господа! Желание участвовать?
Я ничем не рисковал. Я знал финансовые возможности каждого. Куц отказался сразу:
— Работать буду, а участвовать нет.
Павел с Ефимом переглянулись. Расставаться с деньгами, полученными от меня, не хотелось, а тем более они отдали деньги своим женам. Забрать часть денег назад задачей казалась неразрешимой. Но с другой стороны, садиться на одну только зарплату не хотелось. Они оба почувствовали вкус быстрых денег. За пять месяцев, они, даже не особо напрягаясь, заработали каждый на две новых машины.
Павел с Ефимом чувствовали, что я опять задумал какое-то новое дело. Искать новую работу они не хотели, ни в коем случае. Поэтому они назвали суммы, как я и предполагал, по пять тысяч рублей. Это составляло 10 % на каждого.
Я десять процентов зарегистрировал на Николая Петровича Великанова — инвалида второй группы, отца Лены. Куц взялся оформить все документы. Он очень быстро хватал задуманное, но все-таки уточнил:
— Чем малое предприятие МП «ВПК» будет заниматься?
Я попросил его записать все виды деятельности, а последний пункт Устава должен гласить так: «Разрешены все виды деятельности, не запрещенные законодательством».
— М-да, — хмыкнул Куц, — у проверяющих этот пункт снимет все вопросы.
На том и порешили.
КАМАЗы — мусоровозы на стройке работали, и оказалось много желающих брать их в аренду. Я задумался. Деньги на счету кооператива есть. Надо их выводить, купить еще машины.
Я поехал на завод к Скворцову. Петр Иванович встретил меня хорошо. Рассказал ему про вновь созданное МП «ВПК». Ему очень понравилась аббревиатура. Ведь в военной промышленности «ВПК» означает военно-промышленный комплекс, а директор ВПК — это звучит. Попросил его:
— Помоги мне купить два КАМАЗа, можно даже без кузовов, как тягачи. Еще нужен подъемный кран на шасси КАМАЗа с телескопической стрелой типа «Ивановец».
Петр Иванович сказал:
— Это достаточно сложно, но я попробую.
Он предложил, что может с отделом сбыта и снабжения поработать на меня. По закупке различных дефицитных материалов.
— Мы тебя знаем, ты у нас работал, а кроме того, ты отставник — инвалид. Поэтому для нас это будет хоть фиктивное, но прикрытие.
Я отвез его к нам в офис. Дал наши номера телефонов, познакомил с ребятами.
Так получилось, при регистрации малого предприятия «Виробничо — Промисловий Комплекс» я заменил слово «Винницкий» на украинское слово «виробничо — промисловий», что в переводе означало «Производственно — Промышленный комплекс», ППК. Заказал штампы, печати, бланки на двух языках. Помнил, что сказал Николай Фадеевич: «Советский Союз в течение пяти лет развалится на отдельные республики. Будет независимая республика Украина». Мы к этому будем готовы. Перерегистрацию проводить не надо будет.
При регистрации оказалось, из четырех учредителей 2 инвалида войны. Еленин отец и я. Три пенсионера. Третий Ефим. По законам мы пользуемся всевозможными льготами. Петр Иванович Скворцов осмотрел весь офис. Все ему понравилось, и мы зашли ко мне в кабинет.
Петр Иванович с горечью отметил:
— Количество заказов на заводе резко уменьшилось. Людей начали отправлять в отпуск за свой счет. Отделу сбыта и снабжения дали право искать работу и сырье.
Мы договорились о совместной деятельности и расстались, довольные друг другом.
С Леночкой у нас складывалось все просто здорово. Есть такое выражение: «Что такое счастливая семейная жизнь? Так вот, это когда спешишь с работы и предвкушаешь встречу со своей половинкой, ждешь ночи с нетерпением, радостный просыпаешься утром». Может это выражение звучит по-другому, но именно это мне нравится. Я ждал время, когда Лена собирается домой. Забирал ее с работы, и мы не расставались, пока я не отвозил ее утром на работу.
Даже ее отец, видя наши взаимоотношения, перестал бурчать себе под нос. Но вот неделю назад, он предложил мне сыграть с ним в шахматы. Правда, потом я узнал, на него насели Лена и ее мама, Нина Михайловна. Мы сыграли с ним три партии, он выиграл 2:1. Лена потребовала матч реванш из пяти партий. На следующий день он опять выиграл 3:2. Играл он намного слабее меня, но я старался проигрывать достойно. Он не должен видеть эти поддавки.
А вот вчера он позволил себе обзывать меня «слабаком», «недоучкой». Взял новое выражение: «ну, ты гусь хрустальный». Слово «гусь» понятно, но почему еще и хрустальный. Хотя, есть такой город. Я, не отрываясь от шахматной партии, которую успешно проигрывал, предупредил:
— Николай Петрович, подбирайте выражения.
Но в ответ получил кучку грубостей. Стало обидно. Я предпринимал все возможное для мира в семье, но в ответ начал получать открытое хамство.
В один из дней, Лена неосторожно сказала:
— В санатории «Форос» Витя выигрывал все партии у сильнейших игроков.
Тесть сначала фыркнул, а потом засмеялся:
— Да это твое дерьмо, с которым ты живешь, слава Богу, коня от других фигур отличает. Этот твой напыщенный «гусь хрустальный» должен вместо шахмат сесть в туалете. Посидеть. Может что-то и выдавит из себя.
Вот тут меня взорвало. Я уже не сдерживался:
— Знаете, Николай Петрович, может я и дебил в шахматах, но вот Вы точно понятия не имеете об игре в шахматы. Зачем нам спорить? Я предлагаю сыграть Вам по-взрослому. Десять партий. Если Вы выиграете или сведете на ничью, хоть одну партию, выполню любое Ваше условие. Но если нет, то Вы здесь передо мной извинитесь и прекратите обсирать нам жизнь.
Тесть, молча вышел, вернулся он с шахматной доской. Пока мы в гостиной расставляли шахматы, он выгнал мою тещу и Лену, предупредив:
— И не заходить.
Лена, поняв по моему лицу, что я не уступлю, молча повернулась и вышла. Через некоторое время заглянула теща:
— Коленька, ну как?
Я ответил:
— Нормально, 2:0.
Николай Петрович, выполняя данное слово, сопел, но молчал. Теща опять приоткрыла дверь:
— Коля, ну что там?
— Все по плану, 6:0, - ответил я.
При счете 8:0 я его подбодрил:
— Да не мучайтесь Вы. Даром теряете нервы и время.
Я не стал его подначивать. Для его самолюбия это жесточайший удар. Тесть встал из-за стола, сбросил шахматы на пол, сплюнул и вышел.
Ночью у него начался сердечный приступ. С этого дня он замкнулся. Со мной не разговаривал. Если я заходил на кухню, то он разворачивался и уходил. Страдала Елена. Ей были дороги оба и отец, и я. Но это как, оказывается, начались только цветочки.
Когда я уехал на работу (это рассказала теща вечером), в дверь квартиры позвонили. В дверях стояла бывшая моя теща. Мать Ирины.
— Она на пороге стала сразу плакать и попросила ее выслушать. Ее рассказ звучал так: «Виктор с Ириной очень любят друг друга. Жили душа в душу. Но вдруг, в один день меня встретила Елена. Она мне задурила голову, но я страдаю уже опять по Ирочке. Постоянно звоню ей и прошу разрешения вернуться обратно. Она с мужем, оба инвалиды 2 группы, очень страдают за детей. Она не встает с кровати уже второй год, но не выдержала страданий своей дочери. Пришла просить, чтобы изменщика, как можно быстрее выгнали, тогда любящие сердца вновь соединятся. Ведь Лене вашей все равно с ним не жить». При этом, горючими слезами залила прихожую и кухню.
Безусловно, при этом спектакле присутствовал Николай Петрович, который тепло поблагодарил за представленную вовремя информацию. Я ему сразу не понравился и он, Николай Петрович, тоже инвалид 2 группы, приложит все свои силы, чтобы этого человека, возле их дочки и близко не было. Николай Петрович позвонил Лене и потребовал:
— Немедленно приезжай домой.
Лена позвонила мне и сказала:
— Отцу плохо, и я буду дома.
Лена концертную программу начала слушать внимательно. Выражения, услышанные от тестя и тещи, я лучше описывать не буду. В конце концов, Лена взяла меня за руку и сказала родителям:
— Я взрослая девочка и сама буду решать с кем мне жить и с кем мне спать. Вам не нравится, общайтесь между собой, а к нам с советами и комментариями не лезьте. Если это еще раз повторится, то мы соберем свои вещи и уйдем, вы живите, как знаете.
У себя в комнате она спросила:
— Хоть одно слово истины есть?
— Нет ни единого, — поклялся я с чистой совестью.
С того момента, как мы поженились, женщины, как женщины, для меня перестали существовать. Я даже сам удивлялся: «Надо же, надо так было влюбиться. Надо бы, надо бы остановиться, но не могу, не могу, не могу. Не могу и не хочу». Точнее и не скажешь.