На следующий день, мне позвонили из жилищного отдела горисполкома. В жилотделе мне сообщили, подошла моя льготная очередь на квартиру. Мне выделили однокомнатную квартиру в новом доме на девятом этаже на окраине города, где еще ничего другого не построили. Я зашел в кабинет начальника жилищной комиссии. Мне сказали, это уволенный военный майор-интендант. По своей армейской практике я знал, порядочных интендантов найти очень трудно. С ними по подлости могут сравниться только прокуроры. Можно найти человека с привычками прокурора, но невозможно найти прокурора с привычками человека. Специфика работы накладывает свои отпечатки.

А этот, бывший майор-интендант, здесь в горисполкоме, вообще потерял какие-то человеческие черты. Он сидел, развалившись в кресле. Маленький толстенький царек, перед которым надо прыгать на задних лапках. Тогда он на тебя обратит внимание. Хотя я уже далеко не такой, каким приехал в Винницу и становился к ним в жилищную очередь. Он, не отрываясь от своих бумаг, мне изрек:

— Ничего другого мы Вам предложить не можем. Вы имеете право отказаться, но тогда мы вас ставим в конец очереди, и Вам придется опять ждать. Сколько — не знаю. Берите ордер и распишитесь в книге.

— Но моя жена беременна. Могу привезти вам справку. В этом случае нам положена двухкомнатная квартира.

— Пишите заявление, прилагайте документ о рождении ребенка. Вот тогда мы Вас поставим в новую очередь. Сколько надо будет ждать даже и предположить мы не можем. Строительство сейчас финансируется все хуже, а может прекратиться вообще. В этом случае мы ставим Вас в конец очереди. Мой Вам совет, берите ордер и расписывайтесь в книге.

Я посмотрел на ордер, на него:

— Знаешь, майор, о чем я сейчас мечтаю? Скоро настанет время, когда вот такое гнилье начнут чистить. Даю тебе честное офицерское слово, первым найду тебя я. Загляни в мое личное дело, ты сразу поймешь, какой разговор будет лично с тобой. Возьми этот ордер и засунь его себе в задницу. До встречи, майор.

Повернулся и вышел. За все это время этот начальник не произнес ни слова.

Я приехал к себе в офис, подозвал Павла поговорить о купле квартиры. Павел повез меня в наш старый офис, который мы арендовали. Владельцем этого помещения являлось строительно-монтажное управление. Мы зашли к директору. Оказалось, СМУ недалеко от центрального рынка «Урожай» построило девятиэтажный дом, в стороне от магистральных улиц. Все рядом, но в глубине квартала. Услышав о моей просьбе, начальник СМУ Владимир Петрович вызвал заместителя. Тот принес план этажей. Одна трехкомнатная квартира на четвертом этаже оказалась свободной. Владимир Петрович хитро прищурился:

— Мне сказали, у Вас можно купить седельный тягач с платформой для перевозки кирпича. Поменяемся с доплатой. Только доплата Ваша. Бухгалтерия посчитает. И еще одно. У меня сейчас освободилась бригада мастеров-отделочников на все руки. Я могу Вам бригаду выделить на двадцать дней. За эти дни они полностью сделают эту квартиру, застеклят лоджию, обошьют деревом. Квартира получится просто чудо. Жена будет довольна. Не нравится, вы здесь можете внести изменения в договор или сказать, что Вы хотите. Все расчеты в бухгалтерии. Мой заместитель выделит из моих личных запасов лес, обои, облицовочную плитку. Вообще все, что нужно. А мне еще нужно КРАЗ-самосвал. Можно не новый. По рукам? Если так, тогда завтра ребята приступают. Завтра я Вам оформлю ордер на квартиру.

Я решил об этом Лене пока не говорить. В офисе Наташа сообщила, меня вызывают срочно в горисполком к заместителю председателя жилищной комиссии. Явка обязательна. Сегодня.

Я закрыл все текущие дела, потом поехал в автосервис к Андрею. Попросил его найти время съездить со мной на открытие товарной биржи в Ужгород. Андрей уточнил время выезда. Когда и на сколько мы едем, на какой машине. Мы обговорили все детали. О нашем совместном происшествии со стрельбой не сказано ни слова.

В три часа я зашел в кабинет заместителя начальника жилищного отдела. В прошлом — майор связист. Небольшого роста, худенький. Я подошел к столу. Никого в кабинете больше нет. Зам начальника взял со стола ордер и ключи.

— Виктор Иванович, я вынужден извиниться за допущенную ошибку. По вине секретаря нашего отдела перепутана квартира, которая выделена Вам. Но мы эту ошибку исправляем. Вот ордер. Это улучшенная однокомнатная квартира, крупногабаритная, с большой кухней, на шестом этаже. Уверяю, лучших квартир у нас нет. Я думаю, претензий к нам у Вас не будет. Вот ордер, вот ключи. Все документы оформлены. Вот здесь распишитесь. Можете занимать. Еще раз приносим свои извинения. Всего Вам доброго. Виновные будут наказаны.

Стало понятно, они удавятся, но двухкомнатную квартиру не дадут. Это предел, который из них можно выбить.

— Я сразу знал о допущенной ошибке. Хорошо, что Вы ее вовремя обнаружили.

— Мы хотим вам сообщить. Вашей жене Ирине Рубиной выделили вот ту однокомнатную квартиру. Вот так и произошла ошибка.

— А ей, каким боком?

— Так вы же вместе становились на учет. А она так плакала, так просила. Вот комиссия и пошла ей навстречу.

Ни хрена себе. Вот это веники. Ну, молодец Ирина. Мне по этому поводу ни холодно, ни жарко. Я расписался, взял ключи. Этот дом я знал. Сел на машину и поехал посмотреть. По дороге забрал Павла, надо определить какие работы предстоит делать. Квартира действительно оказалась хорошей. Павел пообещал:

— Через 3–4 дня бригада отделочников приступит к работе.

В офисе ко мне в кабинет зашел Василий Степанович Холмов, наш архитектор. Он привел с собой невысокого человека, очень подвижного.

— Мамич Михаил Николаевич, бывший военный, подполковник, ракетчик. Сейчас работаю мастером на консервном заводе, — представился он.

О том, что бывшие военные для меня всегда были родными, знали все.

— У него большая проблема, — сказал Василий Степанович. — Дочка его Мария возрастом 23 года работала в кооперативе бухгалтером. По дороге, после получения денег в банке, ее остановили возле выхода из банка, отобрали сумку с деньгами. тридцать тысяч рублей. Кооперативщики требуют деньги вернуть или включают счетчик. Денег у Михаила Николаевича таких нет. Они требуют отдать им трехкомнатную квартиру.

— Виктор Иванович, — вступил в разговор сам Михаил Николаевич, — они мне угрожают, если я не погашу долг, то они Марию убьют. А потом все равно заберут квартиру. Это страшные люди. Бандиты. Возьмите меня на работу. Пять лет буду работать без зарплаты. Буду, как верный пес. Помогите, очень прошу.

Я видел, человек действительно в отчаянии.

— Михаил Николаевич, я Вам помогу. На работу я Вас возьму и зарплату платить буду как всем. Но работать со мной Вы обязуетесь пять лет. Вы должны мне поставить на учет движение, хранение и сбережение всех материальных ценностей. Что бы ни случилось, Вы должны докладывать немедленно и не утаивать ничего. Не взирая ни на какие и чьи заслуги и должности.

— Виктор Иванович, о приеме должности ответственного за хранение и сбережение материальных ценностей, я доложу Вам актами по всем позициям. Я Вам это никогда не забуду. Вы нас спасли.

Я повел Мамича к Куцу, который оформил Мамичу беспроцентный кредит сроком на пять лет на сумму тридцать тысяч рублей. С началом выплат по телу кредита через два года. Мамич получил деньги, сдал Наташе заявление о поступлении на работу. С деньгами помчался расплачиваться со своими долгами.

Пока я разбирался с Мамичем, в приемной меня уже ждали еще три человека. Александр Петрович Мельниченко — начальник цеха авторемонтного завода. Его сын Михаил — водитель легковой машины с этого завода. Петр Сорокин — водитель со всеми категориями по вождению. Любых видов транспорта.

Я побеседовал со всеми троими. Все они мне понравились. Подписал им заявления. Расспросил их о семейном положении. У отца с сыном Мельниченко дома проблема. Жена Александра Петровича мучилась воспалением коленных суставов и почти не ходила. Передвигалась на коляске. На заводе, где они работали, два месяца зарплаты не выдавали. Завод практически остановился. А жене надо лекарства. Михаил права получил месяц назад. У Пётра Сорокина дома жена и сын. Сыну 6 лет, жена — учительница, а денег учителям не платят.

Александра Петровича я назначил начальником транспортного цеха, в который включил все автомобили, которые мы закупали, а Петра и сына Михаила — водителями в этот транспортный цех.

Для лучшего управления предприятием я применил воинскую структуру с гражданским уклоном. Всех работников по специальностям разделил на группы-отделения от 8 до 10 человек. Руководил — начальник группы. Три-четыре группы организовали взвод-отдел, возглавляемый начальником отдела. Три-четыре отдела образовали управление. Руководитель — начальник управления и он же заместитель директора.

Все это очень облегчило мою работу. Кроме этого я ввел две должности первых заместителей директора, которые не имели подчиненных. Но зато имели права контролировать любое управление. Это естественно мои первые соратники Павел и Ефим. Через их голову никто не имел права со своими проблемами лезть ко мне. Но все дружно игнорировали это право при каждом удобном и неудобном случае. Начальниками управлений назначили Холмова, Скворцова и Черняева, деловитость, знания и немногословность которых мне нравились. Начальникам управлений и заместителям я дал право набирать людей по мере необходимости, без моего участия. Стратегию предприятия осуществлял я, а тактические задачи должны решать начальники в пределах своей компетенции.

Через три дня Мельниченко — отец меня «обрадовал». Он посадил сына Михаила за руль «Жигулей» — пятерки. Тот на перекрестке врезался в «Волгу», принадлежащую райкому КПСС. Врезался со стороны дверцы пассажира. Пассажиром оказался второй секретарь райкома партии. Ну что тут можно сказать? Когда второй секретарь райкома партии узнал, что машина «Жигули» принадлежит МП «ВПК», владельцем которого является Рубин Виктор Иванович, то он сразу же заявил представителям милиции:

— Совершена попытка заказного убийства. Рубин за мою принципиальную позицию и за то, что я настоял на его исключении из рядов КПСС, решил вот таким образом расправиться со мной.

Как потом писали газеты: «Молодой водитель Михаил Мельниченко заявил, КПСС — это партия, которая уже только наносит вред украинскому народу, а руководителей КПСС пора отправлять на свалку истории».

Допускать раздутие этой истории не в моих интересах. Михаил Мельниченко весь светился от удовольствия. Ведь про него напечатали газеты и назвали его молодым украинским патриотом. Его отец стоял грустный и молчаливый. Он посчитал, во что обойдется ремонт двух машин. Отец еще боялся, что я их обоих уволю, а найти себе работу практически стало нереально. Меня бесило поведение Михаила. Совершил аварию, разбил две машины, но нет никакого понимания своего поступка. Компенсировать убытки они не смогут за десять лет. Но где-то в душе, мне стало смешно. Судьба направила «Жигули» прямо в дверцу, где сидел очень неприятный для меня человек. Ему пришлось пережить много неприятных минут. При СПМК работал авторемонтный цех, туда поставили обе машины. Под руководством Мельниченко — отца произвели полностью качественный ремонт. За мой счет, разумеется. Отец — Мельниченко пришел ко мне и долго клялся:

— Я Ваш должник. Простите моего сына. Я уже провел с ним воспитательную работу.

Его сын, выходя на работу, чувствовал себя героем и весело улыбался.

Сразу после этой аварии, возвратились посланцы из Белоруссии. Возбужденные и радостные, они рапортовали, как их встречали, как они общались с руководством воинских частей и прапорщиками. Как пили с одними и грозили другим. Все с поставленными задачами справились.

— Все укомплектовано или будет доукомплектовано. Надо всего сорок водителей. Точка сбора на обратную дорогу определена. Дальше пойдем одной колонной. Все должно быть нормально. Закупленное, загрузим на эти же автомобили.

Сорок водителей мы набрали. Деньги мы с Куцем выделили. Старшими назначены Ефим и Скворцов. Мельниченко-отец и Мамич поехали вместе с ними, а по прибытию должны разместить все, что пригнали, привезли. И тщательно оприходовать.

Мы с Андреем предупредили своих половин, что на четыре дня уезжаем в командировку в Ужгород.