Прошел почти месяц. За это время Рэндольф нам всем порядком надоел. Он пытался влезть в наши дела. Приходил в офис, приставал к Наташе, Ирине, Людмиле Грач, всем бухгалтерам-девушкам. Просил Куца показать все отчеты и проводки. Лазил по СПМК, выясняя, где что лежит. Пока я не пригласил его к себе и вежливо попросил не обходить своим вниманием другие предприятия области.

Он с собой привез мешок с однодолларовыми монетами — килограмм десять. Просил Павла и всех остальных продать их нумизматам по тройной цене, но никто за это не взялся. Он себе нашел двухкомнатную квартиру на пятом этаже и пытался затащить к себе в гости всех женщин, с которыми знакомился.

Однажды он позвонил мне утром. Просил прислать к нему домой для консультации Елену Викторовну. Я передал ей просьбу. Она поехала. Рэндольф запустил ее в квартиру, схватил за руку и потащил ее в спальную. Помятая, поцарапанная Елена еле сумела от него вырваться. Позвонила своему мужу, попросила его подъехать к этому дому. Муж Елены Викторовны — Гагарин Александр Ефтихьевич — майор милиции. Прибыл на вызов с завидной скоростью. Майор Гагарин поднялся на пятый этаж, позвонил. Елена Викторовна стояла рядом. Рэндольф открыл, а потом попытался закрыть дверь. Когда это не удалось, начал обзывать Елену, заявляя, что она хотела его изнасиловать. Майор, недолго думая, отправил американца в нокдаун и затащил его в комнату. Рэндольф поднялся с пола, рванулся на кухню. Откуда выскочил с топором в руках:

— Я имею право вас зарубить. Вы ворвались в мою квартиру.

Но у него оказалось мало опыта в общении с нашей милицией. У нас права не зачитывают.

Александр Евтихьевич вытащил баллончик газа «Черемуха» и брызнул американцу в лицо. Схватил за шиворот. Освободил его от топора. Потом подтащил Рэндольфа к батарее парового отопления и приковал его за одну руку наручниками. Принес мокрое полотенце, положил рядом. Убрал все предметы, до которых Рэндольф мог дотянуться. Отправил вниз Елену, забрал ключи. Зашел к соседям. Предупредил:

— Если сосед будет орать, не обращайте внимания. Мы его посадили под домашний арест. Даю вам свою визитку. Если придет милиция, то пусть позвонит сначала по этому телефону.

Оказалось, соседям этот американец своими выходками уже порядком надоел. До часу ночи у него постоянно гремела музыка.

Елена все это рассказала мне только на следующее утро. Она пришла вместе с мужем. Мы пошли втроем улаживать международный скандал. Майор в форме открыл дверь, за которой слышны всхлипывания и бормотание. Рэндольф сидел на полу обоссаный и обосраный. Александр Евтихьевич достал фотоаппарат, сделал несколько снимков. Потом попросил меня сфотографировать его с топором и Рэндольфом. Майора с Еленой — возле смятой кровати. Только после этого снял наручники, предварительно спросил у Рэндольфа:

— Что должен делать американский полицейский, если на него нападает насильник с топором?

Рэндольф плакал, но ответил, что коп просто убьет нападающего, пристрелит. Майор продемонстрировал американцу пистолет.

— Теперь ты понял, насколько украинские законы и украинские полицейские гуманнее ваших.

Рэндольф плакал. От бывшего наглого американца в этот момент не осталось ничего. Александр Ефтихьевич предупредил:

— Если на тебя поступит хоть одна жалоба, то ты из украинской тюрьмы не выйдешь, минимум пять лет.

Мы спустились втроём вниз. Честно, но мне американца немного жаль. Но с другой стороны, уж очень он почувствовал себя сверхчеловеком, а нас людьми даже не второго, а третьего сорта. Больше у нас я его не видел. При встречах он здоровался издалека первым, но близко не подходил.

Приехал Ставриди. Мы посидели, обменялись новостями. Он мотался по России. От Москвы и до Сибири. Поселился опять в моей квартире. Я ему о своих злоключениях не рассказывал. У него своих хлопот — полон рот. И опять он начал колесить по всей Украине, встречался с руководством многих областей. К нашему руководителю области он входил, как ко мне в кабинет. Его пропускали сразу, после того как он называл свою фамилию. Сергей уверил, и в других областях его встречают так же. Я не сомневался.

Я пытался, вместе с Ефимом, разобраться в истории перекачки колес. Как и следовало ожидать, никто ничего не видел, никто не накачивал. Крайних найти нельзя. Эта история просто заглохла.

В то, что это могли сделать Ефим или Павел я не верил. Такой мысли я не допускал. Ирину Сорокину с ее людьми, из списка подозреваемых, вычеркнул сразу. Оставались Скворцов, Черняев, Мельничуки, Холмов, Мамич. Кто-то еще, предположим мистер Х (икс). Но в основании убийства должны быть какие-то мотивы. Денежная выгода. В случае нашей смерти с Леной никто ничего не получал, за исключением оставшихся акционеров. Но они вроде вне подозрений. Зависть, озлобление. Вот здесь выплывали знакомые фамилии. Но Скворцова я вытянул с того света. Он клялся, что никогда этого не забудет. Мельничуку я оплатил лечение его жены. Его сына избавил от уплаты денег в связи с ремонтом двух разбитых машин. Мамича вытащил из беды с угрозой бандитов его дочери. Это те, которые имели доступ к машине. Круг людей большой, доказать что-то конкретно невозможно. Приходится ждать следующих попыток и надеяться, что мы выскочим из них живыми.

Ефим пообещал, будет сам лично контролировать подготовку машины. Позвонил Милевский:

— Уникальный ты человек, Рубин. Опять ты наши ведомства все перебаламутил. Этот поляк-австриец подал на тебя жалобу в Министерство иностранных дел. Когда из жалобы вылезла твоя фамилия, там схватились за головы. Опять международный скандал. Самое главное, твоим защитником выступил Владимир Иванович. Он с пеной у рта доказывал, этот Збигнев оскорбил своими действиями тебя, а потом предложил превратить Украину в Европейскую свалку, пытаясь внедрить практически экологически грязное производство. А ты вел себя как настоящий патриот. В заключение он сказал: «Нам бы побольше таких бизнесменов и патриотов». Австрийца отправили на родину. Одним словом, ты опять на белом коне. Приезжай.

Скворцов и Черняев почти все время находились в Днепропетровске. Те товары, которые они загружали, раскупались моментально во всей области. Представители из всех районов области уже давали заявки заранее. Подъезжали машинами, загружали товар сразу из вагонов. Ирина Сорокина ввела порядок предоплаты. Кто не заплатил — очередь пропускает, но таких случаев мало.

Позвонил Валерий Коридзе. Сообщил, он лично загрузил мне два вагона полиэтиленовой пленки. Рукав различной толщины. Ирина пустила информацию по районам и получила заявок на пять вагонов. Объявили торги, кто больше предложит. Закупили почти в полтора раза дороже, чем мы назначали цену.

По итогам месяца всем работникам выдали премии. Кто обеспечивал торговлю, получили намного больше. В этом вопросе я не экономил. Но люди в условиях инфляции этого заслуживали.

Ирина Сорокина пришла ко мне с предложением посмотреть на детей в Доме малютки. В этом Доме малютки живут дети до трех лет, которых по какой-то причине не забрали из роддомов, оставили в подъездах, магазинах, на улице. Я прошелся по палатам, посмотрел на детей, поговорил с заведующей. Попросил у нее список вещей, которые им необходимы.

— Деньгами намного лучше. Мы купим все сами, — попросила заведующая.

Я ей объяснил:

— Налоговая инспекция, да и любая проверка нас попросту съест. Штрафов придется платить больше. Давайте список, что надо купить.

Через неделю, усмехаясь, Ирина продиктовала мне список:

— Цветные телевизоры с большим экраном импортные, мобильные телефоны, комплекты постельного белья двуспальные.

В этом списке всего десять процентов оказалось тех вещей, которые нужны детям. Остальное — объекты раскрадывания. Мы закупили только то, что нужно детям и передали в Дом малютки. Заведующая оказалась разочарованной. Она сказала Ирине:

— Он мог бы списать через нас и забрать себе вещей на любую сумму.

Мы посмеялись. Мне предложили украсть вещи и деньги у самого себя. Больше в Дом малютки я не ходил.

Ефим приехал с предложением купить цех термопласт автоматов и экструдеров. Машин, которые выдувают пластмассовую пленку-рукав. Предложение меня очень заинтересовало. Можно открыть большой пластмассовый цех. Государственное предприятие закрыло этот цех, не могли найти сырье. Мы поехали посмотреть. Продавали двадцать термопласт автоматов и две пленочных машины. Цех, где это оборудование стояло, не выдерживал никакой критики. Масло из термопласт автоматов текло. Пол в цехе земляной, минимум на полметра пропитан этим маслом. Освещение плохое. Станки требовали хорошего ремонта. Облегчало нам задачу, все станки отечественного производства Хмельницкого завода. Цена меня устраивала. На станках работало пятнадцать мастеров. Я их всех собрал. Мы поговорили. Они все согласились, в таких условиях работать нельзя. А у нас стоит новый утепленный ангар, который мы подготовили под какое-нибудь производство. Там подключили отопление. Раздевалки, душ, туалет, комната отдыха. Мы с Ефимом забрали с собой шесть человек. Они все осмотрели и сказали, что еще надо сделать для нормальной работы. В ангаре сделали обмеры, наметили места фундаментов для станков. Мы показали им автокран для загрузки, седельные тягачи с платформами для перевозки станков, экскаватор для отрывки фундаментов, бетономешалки.

Договорились, мы им выдаем пленку для упаковки станков. Они их пакуют, а мы готовим все места здесь. Потом пригоняем им всю технику. Демонтируем станки, запаковываем, перевозим сюда и устанавливаем все оборудование по местам. В конце бригадир операторов спросил:

— Виктор Иванович, вот это все Ваше?

— Нет, у нас акционерная компания. Совладельцев пять человек.

— Все подготовим за неделю, — пообещали они.

Нам требовалось для своих работ дней десять. Заниматься этим я поручил Ефиму Анатольевичу. Ефим отправился работать. Сам ездил туда каждые два дня. Через шесть дней бригада операторов все закончила. Станки сняли, замотали, упаковали пленкой в три слоя. Обмотали тонкой бечевкой. Ефим каждый станок опечатал. Заматывали в присутствии Ефима и мастера цеха, которого я принял к себе на работу. Все это очень аккуратно погрузили на машины и перевезли на территорию СПМК.

По окончанию работ в ангаре, я собрал всю бригаду операторов утром, чтобы использовать полный рабочий световой день. Ефим привез ящик шампанского. Прежде, чем начинать работу, налили по фужеру. Я всех поздравил с началом нового периода в их трудовой деятельности. Мы выпили. Мельниченко собрал у них трудовые книжки. Распаковали первый станок. Ефим позвал меня. Когда я подошел, то увидел, вся электроника вырвана с «мясом». Провода висели ободранные, а пульты управления просто раздроблены молотком или кувалдой. Ефим начал вскрывать остальные станки. Целых оказалось только два термопласт автомата. Завод мне с термопласт автоматами продал сто восемь пресс форм. Девять остались целыми, а остальные разбиты, поцарапаны, приведены в полную негодность. Пятнадцать человек операторов смотрели на свои станки, отворачивались друг от друга.

— Чьи станки целы?

Две женщины подняли руки. Я без крика и воплей, хотя внутри меня все кипело, дал команду Мельниченко отдать всем их трудовые книжки, кроме этих женщин, которых я спросил:

— Хотите работать у нас?

— Да, — ответили они обе.

— Ефим Анатольевич, ставьте наших людей и устанавливайте целые станки в цех. Остальные станки — в металлолом.

— А как же мы? — спросил мастер цеха.

— Нет станков, нет работы.

— Но это не мы.

— А кто?

— Понятия не имеем. А Вы не имеете права нас так увольнять.

— А я вас не увольняю. Я хотел вас взять на работу на имеющиеся у меня станки. К сожалению, исправных станков у меня нет. Так, что о приеме на работу вопрос отпал. Я вас не увольняю, я вас не беру. Я, конечно, хочу вам сказать, что-то хорошее вдогонку, но я не буду. Вы наказали себя и свои семьи.

Работнички ушли. Ефим кипел.

— Что будем делать, Виктор Иванович?

— Завтра звони на Хмельницкий завод. Пусть пришлют специалистов. За ними поедешь ты. Надо выяснить по каждому станку — можно ли его восстановить и сколько это будет стоить. Сколько стоят новые станки? Заберут ли они у нас эти поломанные станки. Сколько за них дадут? Вот выясним эти вопросы, то будем иметь ответ. И еще одно — как покупать и где брать сырье для станков? Спроси у этих женщин, можно ли восстановить еще эти пресс формы. Сколько сырья надо для нормальной работы термопласт автомата в течение месяца? Где можно заказывать новые пресс формы? Вперед, а я уехал.

По дороге я подсчитал убытки, они оказались немалые. Вот, что делает зависть с людьми. Они очень хотели нанести мне убытки. Им очень хотелось увидеть, как я корчусь от жадности. Они уже готовы злорадствовать, а потом радостно делиться впечатлениями со всеми друзьями и знакомыми. Как они насрали в карман новому украинскому буржую. Но все ожидания лопнули. Они работали в очень плохих условиях. Сидели без заказов, а это значит без зарплаты. Я не оправдал их ожиданий. Не стал кричать, рыдать, посыпать голову пеплом. Я даже не стал разбираться, кто это сделал. Но все это произошло не спонтанно, а ведь есть инициатор и организатор, который убедил всех остальных. И только эти две женщины практически восстали против этого замысла и не дали разломать свои станки. Я даже представил, каким насмешкам и оскорблениям они подвергнулись. Надо проинструктировать Ефима, что бы у них была работа и хорошая зарплата. Если Ефим обеспечить их не сможет, перевести их к Ирине продавщицами.

Настроение все равно паскудное. Столько трудов пропало даром. Готовили цех, копали фундаменты. Потеряно время, Машино ресурсы, зарплата наших рабочих. Вот так быть капиталистом или богатым человеком. Хотят убить, ограбить, разорить, сделать хоть какую-нибудь подлянку. Как я себя не успокаивал, как не убеждал, настроение не поднималось.

Время шло к обеду, и я поехал к Ирине. Послушать, что у нее, а заодно пообедать. Да и выпить тоже надо. Для снятия стресса. «Не пьянства ради, а здоровья для». Отдельный закрытый кабинет свободен. Надежда ушла на обед пораньше. За этот месяц я к ней заходил один раз. Как раз получился ее день. Она радовалась, как малый ребенок красивой игрушке. Сейчас видеть кого-то мне не очень хотелось. Надо побыть одному и обдумать все сначала. Но моей мечте сбыться не удалось. Зашла Ирина Сорокина. По ее виду я понял, ей уже кто-то позвонил и все рассказал. Но Ирина повела себя очень тактично. Она только поздоровалась, вышла из кабинета. Сама лично накрыла стол. Достала из холодильника водку «Абсолют». Принесла соленые помидоры, огурцы, капусту и баклажаны. Все домашнего производства. Поставила две большие рюмки. Сделала мясную и рыбную нарезки. На тарелку нарезала селедку, покрыла ее крымским луком и зеленью. Отдельно порезана домашняя колбаска. Затем помчалась на кухню, принесла блюдо с жареной хрустящей картошкой. Я во время этих приготовлений, сняв обувь, лежал на диване, где Ирина сунула мне под голову подушку. Все это ею сделано быстро и без слов.

Она налила водку из запотевшей бутылки. Заперла дверь, подошла. Взяла за руку, подняла. Крепко поцеловала, посадила за стол, а под ноги положила коврик. Сама села, напротив.

— Царь Соломон написал на наружной стороне кольца «Это пройдет». Когда ему было плохо, он читал надпись на кольце «Это пройдет». На внутренней стороне кольца он написал…

— «И это пройдет тоже». Когда ему становилось особенно плохо, он читал надпись на внутренней стороне кольца «И это пройдет тоже», — продолжил я. — Но сегодня мне достаточно наружной стороны. Спасибо за заботу, спасибо за то, что ты есть. Я эту рюмку пью за тебя, Иринка. Ты очень-очень большой молодец.

— Спасибо.

И мы выпили. Ирина включила магнитофон. Хорошие спокойные мелодии. Она знала, мне нравится Хулио Иглессиас, Шафутинский, Пугачева, Маша Распутина. Слушая то, что она включила, у меня создалось впечатление, запись сделана для меня. Ирина кивнула головой:

— Да. Я сделала подборку, и мне на студии записали. Специально для тебя.

Впервые она сказала: «Для тебя», а не «Для Вас». Мы на равных выпили еще три раза. Мне стало намного лучше. Шторы задернуты, полумрак. Красивая фигуристая молодая женщина. Тихая, спокойная музыка. Ирина пригласила меня на танец. Я ее обнял. Она положила мне обе руки на плечи. Обняла за шею. Я взял руками ее за талию и подтянул к себе. Она обняла меня еще сильнее, наклонила мою голову. Мы слились губами и телом в одно целое. Вот так делали вид, что мы танцуем. Танцуя, Ирина подвела меня к дивану, положила на него, а сама просто легла сверху, охватив меня руками и ногами. Мы лежали одетые, но она двигалась по мне вверх-вниз. Член в брюках у меня встал, а Ирина продолжала экзекуцию. Я ее прижал так, что ей стало трудно дышать. Она высвободилась, встала. Сняла с меня брюки и плавки. Приподняла платье и села на мое торчащее копье. Оказалось, она без трусиков.

— Ой, какой большой, какой хорошенький! — пропела она мне в ухо.

Потом снова села прямо и двигалась, пока мы оба не кончили. Сначала я и сразу же она. Ира встала с меня. Вытащила из-под подушки полотенца. Вытерла меня, потом себя, а потом взяла мой член и собрала полотенцем все остальное.

— На сегодня все. Если тебе понравилось, то ты найдешь для меня время. Если нет, то обиды не будет. Вставай, я хочу еще с тобой выпить.

Я встал, оделся. Ирина убрала подушку. Отперла дверь. Все также играла музыка. Мы сели опять за стол. Ирина сказала:

— Спасибо, что не сопротивляешься. Мне очень хорошо с тобой. Мне очень хотелось отвлечь тебя от мыслей по сегодняшнему дню. Не сомневайся, мы заработаем и покроем все расходы. При всех я буду называть тебя на Вы, а если мы будем вдвоем, то на — ты. Устроит?

Я кивнул. Раздался звонок.

— Шеф, мы с Ефимом в кафе. Мы зайдем?

— Конечно, заходите.

Ирина попросила разрешения устроить праздник.

— Я приведу своих девчонок Людмилу и Надежду. Они должны быть здесь. Кстати, Надежда тебя дико ревнует. Поэтому поухаживай за ней, а я за Ефимом. А Людмиле я поручу Павла. Но здесь ничего не планировать. Только целомудренный отдых.

Появились Павел с Ефимом. Павел сделал вид, что принюхивается. Ефим дал ему подзатыльник.

— Не нервируй шефа. На сегодня стрессов ему достаточно.

Потом оба осмотрели стол и присвистнули:

— Вот это по-армейски. Скромно, но со вкусом.

Ефим доложил:

— Связался с Верстатавтоматмашем в Хмельницком. Они обещали прислать спецов через четыре дня. Мы им оплачиваем командировочные и проезд. За один день они все просчитают. Я им сказал: «Приезжайте». Женщины, которые остались, поплакали немного. Сырья нет, пресс форм практически нет. Они понимают, в ближайшие месяцы они остались без работы.

— Ефим Анатольевич. Делаем следующее. Устанавливаешь и настраиваешь эти два станка. Что бы к приезду специалистов они уже стояли готовые к работе. Привлекай кого хочешь. Там мы купили килограмм двести полиэтилена. Возьми любые пресс формы целые и посмотри, какая продукция получается. Пусть спецы в первую очередь наладят эти два станка. Спроси, могут ли они из обломков наладить еще станки. Если надо, оставь их на сутки, на двое. Обеспечь, где спать, где питаться, что пить, но в меру. Заплати им столько, сколько они захотят. Женщин успокой. Мы им предложим другую работу, даже более лучшую. Сведем их с Ириной. Пусть она их посмотрит. А сейчас будем потихоньку снимать стресс.

Зашли наши девушки. Накрыли стол более основательно. Надежду я посадил рядом с собой и начал за ней ухаживать. Надя расцвела. Ирина ухаживала за Ефимом, Людмила Грач за Павлом. Мы сидели, кушали, немного выпивали. Обсуждая свои дела и планы, просидели почти до конца рабочего дня, а потом разъехались по домам. Павел по моей просьбе, отвез домой Надежду, которая надеялась, что я заеду к ним.

На следующий день раздался телефонный звонок. Незнакомый мужской голос попросил позвать к телефону Рубина Виктора Ивановича. Я представился.

— С Вами говорит Василенко Владимир Михайлович. Город Днепропетровск.

Это тот человек, через которого шли все товары из Днепропетровска. Насколько я понял Коридзе — это «смотрящий» по Днепропетровской области. Главный, среди днепропетровской мафии. Мы знали о существовании друг друга, но никогда не общались. Вдруг этот звонок.

— Виктор Иванович, запишите адрес в Днепропетровске. Завтра в три часа дня Вы должны быть по этому адресу. Никаких отказов не принимается. Это очень важно для Вас. О том, что вы поехали в Днепропетровск, даже теща не должна знать, тем более друзья и сотрудники. У меня все, — сказал и повесил трубку.

Ни хрена себе веники. В приказном тоне. Но выражение «Это очень важно для Вас» и такая спешка. Без объяснений. Это все заставляло задуматься. А у нас столько дел завязано в этом городе. Лене и всем остальным я сообщил, что меня спешно пригласили в Киев. Лена, решительно сказала, хочет поехать со мной в Киев. Спорить с ней или что-то объяснять, нет времени. Выехали в семь часов утра. Вдруг, Лена увидела я повернул в сторону Немирова.

— А куда мы едем?

— Куда привезу.

— А если серьезно?

— В Кировоград.

— Зачем?

— По делам.

Больше Лена до Кировограда вопросов не задавала. Хорошо, что я выехал с запасом времени. Дороги в Кировоградской области не просто плохие. Асфальтовых дорог там практически нет. Мы не ехали, мы ползли по рытвинам, выбоинам, ямам. Но все плохое тоже заканчивается. Началась дорога получше. Лена засмеялась:

— А я ведь сразу поняла, что ты врешь. У тебя что-то случилось в Днепропетровске.

Я подтвердил ее догадку.

— Поставки начали срываться, а у нас много договоров.

— Ты опять врешь. Но я не обижаюсь. Значит, правду ты не можешь говорить. Только больше не ври. Молчи и все.

В душе я ей поаплодировал и был очень благодарен за понимание. Но промолчал. При въезде в Днепропетровск нас накрыл ливень. Вода текла потоками и сверху, и по дороге. Люди прятались под навесами, зонтиками, плащами. Как тут не вспомнить выражение «льет, как из ведра». Кое-как, выскакивая под дождь или опустив стекло, мы выяснили дорогу до указанного адреса. К моей гордости, подъехали к частному особняку за десять минут до указанного срока. Дождь продолжал лить, но я остановился прямо возле входа. Над входом навес, куда мы и спрятались. Входная дверь открылась, из чего я сделал вывод, стоят камеры видео наблюдения. В дверях в халате, надетом на спортивный костюм, стоял мужчина плотного спортивного сложения, лет на пять старше меня.

— Виктор Иванович?

— Владимир Михайлович?

— Проходите, — за его спиной стоял огромный пятнистый дог. — Эльбрус, свои. Место.

Дог повернулся и потрусил в другую комнату. Навстречу вышла очень симпатичная женщина лет тридцати. Но определять возраст женщины в боевой раскраске я не берусь.

— Людмила. Можно просто Люся.

— Лена.

— Очень приятно. Лена, пошли на кухню. Я готовлю обед. Пусть наши ребята пошепчутся, а мы побеседуем о своем, о девичьем. Кстати, Володя готов поспорить со мной, что Вы приедете с мужем. Он так мне и сказал, жена Виктора одного не отпустит.

Они ушли, А Владимир Михайлович засмеялся, это Валера Коридзе предлагал поспорить. Мы прошли в его кабинет. Он показал на стул и выложил на стол мою фотографию достаточно большого размера. У меня такой нет.

— Переверни.

Я перевернул. На обратной стороне написаны адреса всех трех квартир, офиса, кафе, СПМК. Номер моей машины, марка, цвет. Распорядок моего дня. Когда я иду, еду на работу. Маршрут движения. В чем, как правило, хожу. Наличие оружия. Возраст, рост. Потихоньку до меня начало доходить. Это все для киллера, одного или двух. Владимир Михайлович продолжал:

— Давай без отчества. У нас я ввел жестокий порядок. Кому бы не сделали заказ, разрешение на проведение акции даю только я. Если кто-то это сделает без моего разрешения, обрекает на смерть себя, свою семью и всех тех, кто знал об этой акции. Без дисциплины здесь нельзя. По Украине за этим следит Коридзе. На твое счастье заказ сделан моим людям. Ты воевал?

— Да.

— Ты убивал?

— Да.

— Вот так в упор до пяти метров?

— Да.

— Награжден?

— Орден Красной звезды и девять медалей.

— Ранен?

— Дважды ранен и дважды контужен. Инвалид на пенсии.

— На тебя посмотришь и сразу видно, инвалид! — засмеялся Володя. — Ну, что будем делать? Ты знаешь, Иванович, а ты мне нравишься. Держишься спокойно, не дергаешься. Мне Коридзе рассказывал о твоей встрече с Гиви. Кстати, Гиви тебя тоже похвалил. А сейчас этими сделками он доволен вдвойне. У него отмытые деньги появились. Он их крутит один к пяти. Понимаешь? Хотя, что я спрашиваю, ведь ты же ему эту схему предложил. Да и я не в обиде. Каналы железные.

— Михалыч, сколько эти ребята за меня предложили.

— А ты знаешь, кто?

— Тоже мне высшая математика. Скворцов и Черняев.

— Они предложили пятьдесят процентов от всего бизнеса. Можно со складов вывезти все за месяц. Выдачу они берут на себя.

Меня это развеселило. Владимира заинтересовал мой смех.

— Михалыч, что бывает с людьми, которые не могут расплатиться за заказ?

— Всю семью под корень. У нас такие шутки не проходят.

— Вот я и смеюсь. Они сами себе подписывают приговор. У меня все так организовано, что они не смогут ничего вытащить. Но они, в силу своей безграмотности и самонадеянности, могут завалить и тебя, и твою команду. Их фамилии записаны у моих ребят. Они не акционеры. Как они попытаются что-то забирать, так их посадят. Ни одного допроса эти гниды не выдержат. Что бы ты знал, я Скворцова вытащил с того света.

И я рассказал ему о Москве, о том, как они химичат за моей спиной. Как пытаются всех настроить против меня.

— Они подослали в засаду четырех человек с автоматом и тремя пистолетами. Мы ехали вдвоем с другом. За двадцать секунд положили их всех четверых. А потом сожгли. Ты первый и последний, кто это услышит.

Как накачали мне колеса перед поездкой в Киев до семи атмосфер. Они знали, что меньше чем 110 км/час скорость я не держу. Знали, что со мной едет жена. Ждали, что погибнем мы оба. Что я ждал очередного хода. У меня просто нет прямых доказательств. Володя слушал внимательно. Я понимал, практика его в этом деле намного выше. Он — профи, а я так себе любитель собственной жизни. После недолгого раздумья Володя сказал:

— Я их закопаю там, где их никто не найдет. Оплаты не надо. Я сделаю это в знак нашей дружбы.

— Дружба мне, Михалыч, нужна, но не крови и трупах. Я подумаю и приму меры сам. Для дальнейшей работы я пришлю по старым адресам новых людей, более проверенных. Мужчину Чепенко Павла Ивановича и женщину Людмилу Грач. Если эти двое — Скворцов и Черняев у тебя появятся, делай с ними, что хочешь, но оставь живыми. У каждого из них двое детей. Дети не виноваты, что у них папы придурки.

— Добро, — сказал Володя. — Сейчас мы перекусим, а потом вчетвером поедем в гостиницу. Тебе с Леной заказан номер Люкс. Гостиница пятизвездочная, там есть бассейн двадцатиметровый, сауна. Халаты в номере. Плавки и купальник мои ребята купят сейчас. Привезут в ресторан, где мы пару часов посидим. Там хорошая музыка. Часов до девяти я свободен. Завтра после завтрака и бассейна, в девять часов подъедет машина сопровождения и доведет до Кировоградской области. На границе будут ждать кировоградцы, которые доведут до Винницкой области, а дальше уже сам. Возражения не принимаются. Позвони домой, будешь завтра дома до семи вечера. Если с этими мудаками у тебя что-то не срастется, позвонишь мне. Телефоны прослушиваются. Просто скажешь «с поездкой не получается» или «спасибо за гостеприимство». У меня все в порядке. Два последних слова основные. Понял?

В это время зашла Мила и пригласила к столу. Кушали действительно мало. На шесть часов вечера заказан стол в ресторане. Я сказал Лене:

— Едем домой завтра с утра.

Она позвонила домой и предупредила свою мать. Та заверила, все будет нормально. Мы поехали вслед за Володей. За рулем оказался водитель, а сзади меня шел огромный джип. У меня хотели забрать ключи, но машину на стоянку я поставил сам. Взял походную сумку, где приготовлено все необходимое на случай командировки. Нас с Леной провели в номер на втором этаже. В коридорах постелены новые ковры.

Три комнаты, где укомплектовано по высшему разряду все, вплоть до импортной парфюмерии. Сопровождающий сообщил:

— Можно, что нравится забирать с собой. В том числе и халаты. Оплачено все полностью.

Пока мы умывались, пришел парень и передал сверток. Там оказались плавки и купальник с этикетками. Вполне приличные.

— Это для бассейна сегодня и завтра, — сказал я Лене.

Что бы Володя с Милой не ждали, мы вышли из номера. Нас в коридоре ждал еще один качок, который нас повел на невысокий балкончик, где накрыт стол на четверых. Сцена просматривалась прекрасно, стол накрыт великолепно. Недалеко постоянно дежурил официант. Достаточно поднять руку, как он уже оказывался рядом. Вопрос выбора блюд мы поручили Володе и Миле. Я обратил внимание, многие посетители проходили таким образом, чтобы поздороваться с Владимиром Михайловичем. Но никто не лез к столику и не орал: «Михалыч, привет». Еще я отметил минимум четыре человека, по всем углам, которые следили за порядком в ресторане.

Сидели действительно до девяти. Тепло попрощались. Мы тоже ушли в номер. Собрались и пошли в бассейн. Плавали почти час. В это время в бассейне подошел официант и показал на накрытый столик возле стенки:

— Это для Вас. Все оплачено.

Мы сидели за столиком, пили кофе с необычайно вкусными эклерами, ели мороженное. И опять плавали.

Пришли в номер. Красота. Тишина. Никого. Мы вдвоем. Нам действительно комфортно и замечательно. Лене и мне не надо сдерживать эмоции. Вот мы их и не сдерживали.

Утром мы поплавали. Пошли в ресторан, позавтракали. Лена выпила два бокала шампанского с мороженным и жидким шоколадом. Я выпил две чашки кофе «американо». Пошли за вещами. Решили не мелочиться и ничего не брать. Нас у двери ждал парень, который проводил до машины. Машина сопровождения пошла впереди, показывая дорогу. До Винницы мы добрались без приключений. Из Винницы я позвонил Владимиру Михайловичу. Трубку отдал Елене. Она сказала:

— Спасибо за все.

Я трубку не взял. Михалыч понял все правильно.

Наутро пошел на работу. Зашли эти двое. Сообщили, что искали меня два дня, хотели доложить о проделанной работе. Я ответил:

— Был в Киеве. Ночевали у брата Елены. Мы их давно не видели.

Они рассказали, у них все в порядке. Они думают поехать туда дней через пять. Я кивнул.

— Сейчас я занят. Чуть позже поговорим.