Багровый дым, клубясь, вползает в мрак, На тучи чёрные кровавый след ложится… Застыло сердце, сжатое в кулак, Не плачет, не поёт и к счастью не стремится… К чему надежды робкие мечты, Проклятья уходящему, родному? Всё прогорит, всё обратится в дым И растечётся по небу ночному… Шальной мечтой жар-птицу не поймать! Для них силки плетутся похитрее… Замкнись, душа, довольно дым глотать! Готовься к старости. Скорей бы уж, скорее!

Мой милый живёт на Севере, На диком дальнем Севере, Где спят туманы серые И камни обледенелые, Где волки рыщут смелые, А люди – от инея белые; Там, где снега не меряны, Мой милый живёт на Севере. Земля там теплом не греется, Цветами луга не стелются, Там нет ни солнца, ни месяца, И лишь ночами весенними Там бледное небо светится – От милого свет тот сеется И тихо сжимает сердце… – На Севере… на Севере… …Приду я к тебе, сердитый, Травой, шелестящей несмело, Ветками буйных деревьев, Дыханием утренних рос… …Очнись! Дорога разбита, Размыта, обледенела, И вьюга справляет тризну На свежих обломках грёз… Компаса шустрая стрелка, Зря угождаешь ты, вертишься, Зря дразнишь пустой надеждой; Не грезится больше, не верится – Нет, не пробиться, не встретиться, Не будет, что было прежде. Север останется Севером, Льдин его не растопить. Застыла вражда ядовитая, Как океан Ледовитый – Замерзнуть, не переплыть…

Кинул вечер свет усталый На домов застывший ряд И на твой домишко старый Между каменных громад. Над весенними полями Синий полог темноты. Ночь, разлившись между нами, Принесла с собой мечты… Смолкло всё, затихли птицы, Сны летают над Москвой, Что тебе, любимый, снится? Чем встревожен разум твой? Завтра снова взгляд холодный Ранит сердце мне тоской… Спи, мой зайчик осторожный, Не нарушу твой покой. Спи, лохматый, спи, упрямый, Гордый, мрачный… и смешной, Самый умный, глупый самый, Спи, мой лапонька родной. Спят берёзы, сосны, ивы, Замер месяц голубой. Спи, мой мальчик несчастливый, Не расстанусь я с тобой… …Звезды тихо поредели, Утра шорохи ловлю, За окошком дремлют ели – Только я одна не сплю. Сквозь поля, леса ночные Вижу милые черты И шепчу слова шальные – Но меня не слышишь ты. В целом мире одинокий, С шуткой встанешь поутру. Ты – как дуб в степи высокий, Я ж – рябина на ветру… Новый день стучится в двери, Полон новой суеты – Всё равно я не поверю, Что меня не любишь ты.

Живу в полях зелёных, От города отвыкла, Хожу босая по лугу – – Ну и хорошо. Ложится вечер тёмный, Роса к ногам прилипла, Земля покрылась холодом – – Ну и хорошо. Брожу в лесах дремучих, Беседую с кукушкой, Заигрываю с белками – – Ну и хорошо. …На днях был страшный случай На выжженной опушке… Таится страх под ёлками – – Ну и хорошо. Сижу над речкой чистой, Звенит она волною, Бежит себе привольно – – Ну и хорошо. Вот так и время мчится И нет тебя со мною… И сердцу вечно больно – – Ну и хорошо. Могу я строчки стройные Сплетать – о чём угодно, О славе не тревожась – – Ну и хорошо, Была б душа спокойна Да голова свободна, А прочее – приложится? Ну и хорошо.

Унылый дождь опутал землю всю навечно. Ручьями льются капли по стеклу, как слёзы детства. Холодные, они не раз видали бесконечность, А нам одно лишь слово шелестят: «Конец». Недолго капли думают с ответом… А там, на улице, где стужа всё сильнее, Прозрачная ольха качается под ветром – Сестра – без братьев, мать – без сыновей… Тепло весеннее ольхе уже не снится, Дрожат озябшие последние листы, …Пора, пора уж и тебе остепениться – Похоронить мечты.

Голубые рельсы, Палевый песок, Уведите сердце Прямо на Восток. На Востоке Солнце Красное встаёт – На родной сторонке Прошлое живёт. С солнцем по соседству Милый старый дом – Там кружилось детство Тёплым ветерком. Золотые годы, Солнечные дни – Вьюги-непогоды Вас позамели. Занесло тропинки, Нет пути назад… Глупые слезинки В веках лишь дрожат… ……………………………… Голубые рельсы, Палевый песок, Унесите сердце Прямо на Восток… На Востоке Солнце Красное встаёт, На родной сторонке Прошлое живёт.

За тридцать лет, прожитых в этом мире, Привыкла я и к холоду вселенной, И к осторожности людской трусливой, К неправому суду, обманам, клевете И прочим дрязгам жизненным.                                     Пыталась Бороться с ними, как умела, в одиночку; Сама в броню оделась и оружье заострила; Слыла меж близких сильной,                                      и опору Во мне искали нежные душою. Порою падала.                      Вставала вновь не скоро; Болели раны, отравленные. Но – смеясь, Болтая и шутя, их презирала я И в новый бой кидаться вновь была готова. Так годы шли.                 И силы уходили                            В безвременье, а мир – Остался прежним;                 Лишь прибавил                                отчаянья себе… Но вот однажды                 Явился ты,                          Доверчив, ясен, чист, Счастлив своим служеньем благородным, Красив сердечностью и щедростью велик. Как тёплый дождь, среди зимы пролитый, Ты панцирь ледяной мой растопил И в грудь открытую вложил такое слово: «Забудь тревоги бранной жизни:                                     И ума Работу тонкую,                                    и ярости безумье, Ночей усталых бред, и горечь поражений, И шаткое победы торжество. Стань снова слабой женщиной.                                        Склонись На грудь мужчины гордой головою, Призвав на помощь радость, снова обрети Души спокойную гармонию, И, вдохновлённая своей любовью                                 и всеми скорбями Земли, Создай внутри себя                      и миру подари                                      такое диво, Чтоб замер он, внезапно потрясённый, И за тобой пошёл, Поднявшись выше зла, Топча его…                               И победишь без крови». Да поможет               Бог тебе,                           Учитель дорогой. Я ж Благодарной буду вечно.

…Тополь под ветром качается, Луна плывет в облаках. …А жизнь моя тихо кончается – Бела, прозрачна, легка…

…Одна мечта мне кружит голову больную – Забывши боль и стыд, пойти –                    И на тебя взглянуть! Ни слова не сказав,               нырнуть в голубизну хмельную И мерить жизнь потом                    восторгом тех минут. О, если б ты пришёл, Коснулся глаз моих губами, Сказал: «Прости меня, моя печальная звезда», – Забыл бы ты тогда свой вечный спор с богами, Тоску привычную изгнал бы навсегда. Не думай, что затих в молчании унылом Тот робкий ветерок,                   мечтавший вольным вихрем стать – Живёт упрямо в нас поруганная сила – Не может гордый лебедь умереть, Не спев земную песню до конца. …Века прошли…. Поля, заросшие корявыми кустами, Глядят бессмысленно в ночную темноту… …Как долго были мы с тобой врагами! Приди! Верни улыбку мне, А миру – красоту!

Когда в просторы мирозданья Пытливый погружаешь взор И видишь светлое сиянье Снегов и теплый камень гор, Небесный свод, который чист и ясен, И красоту любимого лица, И восклицаешь: «Мир прекрасен! Я знаю всё! И вообще – у жизни нет конца!» – Остановись, мыслитель, дай опору Восторгу чувств и выводов своих. Не думай, что поднявшийся на гору Становится бессмертным средь живых. Но ты идёшь всё дальше и упрямей И видишь, наконец, в ревущей глубине Из недр земли разверзшуюся яму, Дыханье тайных сил, рождаемых в огне, Глубинные подводные теченья, Где вечно скрыто жизни волшебство, И остановишься в недоуменьи, И скажешь, как Сократ: «Не знаю ничего». Увидишь, что стоишь ты над обрывом, А время мчит, как быстрая река, И сделаешь свой скромный, частный вывод: «Искусство вечно, жизнь же коротка». («Ars longa, vita brevis» – Гиппократ).

Радоваться – что добывать радий: В грамм добыча – в год труды. Проглотишь – единой минуты ради – Сто часов всякой ерунды.

О страданиях Тариэля не напрасно я читаю И, Миджнуру уподобясь, слёз потоки проливаю: Кто из нас, сгорев душою, от любви безмолвной тая, Не искал себя в герое, по страницам книг блуждая.

Гляжу на божий мир открытыми глазами: Бензином пахнет он и мокрым тополем, Весенними дождями омытым щедро.                         Как свежа его листва! Как молода, доверчива, резва, И вся полна дождём и солнцем! Живёт и дышит ими – их сестра, Подруга, дочь, – играет и смеётся, Лепечет радостно и ветру отдаётся Беспутному…                    А ты молчишь                                   и хмуришься,                                   полна Своей печали одинокой. …Прекрасен божий мир,                               но как далёк он! Далёк, как дальний гром за лесом дальним, Как жаворонок, в синеве звенящий, исчезая, Как друг, когда-то встреченный случайно В степях приволжских –                               хрупкий и печальный, Тоскующий в глуши, неведомой царевны ожидая… Что ж близко? Что твоё?                                     – Не знаю.

…Жёлтые соломинки перед глазами, А за ними – неба синева. Разные птицы                      с разными голосами В синем небе – словно кружева.    Неподвижный воздух, солнцем напоённый,    Излучает ласку, тихое тепло.    Не шевелит ветер стебельков зелёных –    Всё в природе сладко замерло. Ласковое небо с кроткою землёю, Трепетные птицы, жёлтое жнивьё – Всё – не просто вечер, всё полно тобою, Лишь тобою дышит, всё – твоё.

Смутною порою Осени глубокой Расстаюсь с тобою, Друг мой одинокий. С юными мечтами Надо нам проститься: Детским лепетаньем Мне не насладиться, Не услышать больше Нежные стенанья, Не насытить сердца Чувств очарованьем. …Незаметно годы Лёгкие промчатся, Радости живые В духов превратятся. Ты войдёшь однажды В дом мой опустевший И услышишь вздохи Грусти отлетевшей, Ласковые просьбы, Шорох рук несмелых… Почему так поздно К нам приходит зрелость? От судьбы убогой Никуда не скрыться – Разве что дорогу Сократить решиться? Схоронят умерших, Все следы сотрутся… От огней горевших Угли остаются…

Первый снег ложится тихо… Утром встанем – всё бело… Словно щедрая портниха Расстелила полотно. Крыши, улицы, заборы, Дуб, застывший на ветру – Всё под снегом будет скоро, Завтра, рано поутру; И дубравы, где бродили Мы с тобою, – всем назло, – И лужайки, что забыли Про весеннее тепло, И заветные тропинки В мягких травах до колен – Всё холодные снежинки Захватили в белый плен… Сколько вьюг у непогоды – Столько горестей вокруг. Впереди нас ждут невзгоды – Будем сильными, мой друг. Через холод и тревоги, Через снежный кругозём, И разлуки, и дороги – Нашу радость пронесём!

– Спишь ли ты, солнышко?        – Только готовлюсь. – А как готовишься?        – Читала долго. – Про что читала?        – Да про зверюшек,        В тайге рожденных,        Про их невзгоды        Среди суровой        Зимней природы,        Потом устала, глаза закрыла,         И всех живущих благословила… – И я – в той куче? –        – Конечно, милый. – Спасибо, солнышко, –        – Полночь пробило,        А ты всё бродишь…        Пора бы к дому… – – Меня ты гонишь? …К дому – к какому?        – К тому, конечно, где всем ты нужен [1] …        Не к моему же… – Но почему же? На ключ запри меня! Схвати в охапку! –               – Нет, я не «тигра».               Скорей, лошадка… – Твой голос полон тепла и ласки…. Как я хотел бы послушать сказку…        – Я не сумею…        Ну, слушай тихо:        Красная шапочка пошла к волчихе… – Нет, это страшно. Скажи другую. От этой сказки ночь не засну я.                – Жил-был зайчишка…                              длинные ушки – – Серенький?        – Тёмненький. С лап до макушки.        Был и талантлив, и музыкален,        Но глазки смотрели – в разные дали.        Правый вперёд, а левый – назад. – Ну что ты, не надо меня обижать!        – Прости, мой зайчик, забудь всё это,        Не слушай странного ночного бреда.        Я засыпаю… – – Спи, мой хороший. Пусть сон твой будет на май похожим…        – А знаешь, милый,        ведь ты мне снился,        всё дальше, меньше        ты становился…            Неужто грёзой            недостижимой            Уходишь в прошлое            невозвратимо? [2] – Нет, мой хороший,         пока мы живы, Вот так и будем идти по жизни…                  – Да: ты в дорогах                  и разговорах,                  А я – в страданьи,                  И ожиданьи… – Зато уже после, в синих просторах Помчатся души наши в сияньи. А если снова с землёй сроднимся, То уж пораньше соединимся.                  – А завтра – где мы?                  Куда помчимся? – Будем в Сокольниках [3] мы петь учиться, Тебя я снова увижу вечером, Солнцем пропахшую                  и свежим ветром… [4] Не простудись лишь… Спокойной ночки.                  – Ах, мне ужасно                  чего-то хочется… – Чего, скажи.                 – Не могу сказать…                 Хочу тебя я                 поцеловать… – Ты – моё чудо!                  И мне б хотелось… – Расцеловать бы всё твоё тело, Каждую клеточку расцеловать, Каждую клеточку к жизни призвать! Сколько уйдет на это минут? Месяцы, годы в забвеньи пройдут, И далеко нас с тобой уведут – Ввысь, где таинственных звёзд огонёчки… Больше ни слова,                    больше ни строчки, Спокойной ночки…                    спокойной ночки…

Весенний день сверкает и слепит. Земля и воздух – только отраженье Небесной синевы; Ещё синее снег,           последними клочками Укрывшийся в тени,           а солнце, Разбитое на тысячи осколколков, Глядит из тысячи звенящих луж И греет так,           что кажется – кругом – Одно лишь солнце!               Тёплый пар Дрожит над лужами               и тихо-тихо Возносится наверх,               как будто Душа Земли сама стремится к небу, Распахнутому ей навстречу, И всё живое вслед за ней летит, И улыбается, и шлёт привет И ласку очарованному сердцу! И хочется растаять,                 как последний снежный                 ком, Разлиться синей лужей                 и запеть Снегурочкой: «О мать Весна!                 Благодарю тебя за радость! Благодарю тебя                 За сладкий дар любви!»

Не должна я видеться с тобою,                               не должна. Дом уютный дан тебе судьбою                               и жена. Дочкины глазёнки смотрят живо,                               как твои, Кудри вьются ласково, игриво –                               от любви. От твоей любви, мой ненаглядный,                               крошка – дочь; Так зачем же сам ты, безотрадный,                               мчишься в ночь? Каждый вечер отдаёшь мне снова                               сердца жар И хранишь тайком святое слово –                               Божий дар? Да и мне впервые засветилось                               счастье вслед… А уж сколько в жизни накопилось                               всяких бед! Век воюю с собственной судьбою,                               век одна. …Не должна я видеться с тобою,                               не должна… «Господи научи мя оправданием твоим!» Вчера концерт был в клубе дорогом; На сцене – группа молодёжи: Поют, играют; все нарядны и стройны, Но лица, хоть и улыбаются – скучны, А может быть, чуть-чуть утомлены И друг на друга все чуть-чуть похожи. Руководитель – он же дирижер и автор, Имеет бравый вид,                 но подзасаленный слегка,                               всего видавший; Бестрепетной рукою машет он, А музыканты трудятся азартно: Пронзительно кричит труба, И барабан грохочет, пёстрые гитары Звенят назойливо.                 Тональности, лады, Аккорды есть и ритм –                           все внешние черты, Что свойственны от века                                царице-музыке; И нет лишь одного, главнейшего –                               нутра! (Так точно труп похож на человека.) Ни духа, ни души, ни даже воплей тела, Расплавленного до предела, – Живого человечьего костра –                     (как «Битлы», например,) –                               не вложено сюда; Одна холодная безвкусная вода Течёт, как лекция, рекой унылой… …И ты, ты в этой шайке,                               друг мой милый! Побойся Бога! Пожалей себя! Талант хоть станет пусть тебе защитой! Меня не понимаешь ты –                               убита Уже живая мысль твоя. Тебя чарует техника пустая, Твой голос – дивный, тёплый – заглушён Бессмысленным бренчаньем…                               Волчья стая Вокруг тебя. И ты в ней растворён! Ты создан царствовать, сердца людей тревожа Разлётом вольным мыслей, звуков, слов, А служишь глупости, собою множа Ряды ленивых, попранных рабов Тиранки-моды…                               Что ж мне делать? Кого просить о помощи? «Господи, научи мя творити волю Твою» Странный сон привиделся сегодня: Птенчик мой погиб, Он лежит, согнувшись неудобно И не дышит…             В страшный смертный миг, Что душа твоя могла изведать                             В безднах зла?! Виновата я, наверно, –                             Не уберегла!.. И напрасно я молю, рыдая:                             «Друг мой, отомри!» И цепочка наша золотая                             Брошена в пыли; Та цепочка, по которой мчалась                             Нежности волна, Порвана, навеки отзвучала,                             холодна… «Господи, да будет воля Твоя на небеси и на земли».

Пасха! Пасха! Свет и радость! Колокольный звон! Рухнут тёмные преграды – Свет со всех сторон! С прошлым, суетным и низким, Кончено навек. В новом мире, к новой жизни Призван человек! Павших духом, побеждённых, Тех, кто в землю врос, И слепых, и оглушённых Возродит Христос!

Растаял снег уже. Черна земля И кажется сухой и мёртвой От прошлогодних листьев,                            Но внутри полна Хмельной, душистой влагой. Незримо бродят соки                            весенние, Вот-вот прорвутся и заполнят всё вокруг Зелёным морем трав…                            Пока же – Холод борется с теплом,                            с водою – твердь, И с серой, пыльной прелью – Молоденький росток, Так робко пробирающийся к свету Сквозь толщь земли…                            А рядом – старый пень, Когда-то бывший сильным деревом, Теперь, пушистым прахом рассыпаясь, Уходит мирно вниз…                            Так все уйдём. Что ж – я готова.                            Хоть сегодня.

…Зашуршали двери…Здравствуй, мой хороший, Заходи погреться к нам на огонёк. Ты устал сегодня: отдохни немножко, Распрямись, как в поле смятый стебелёк. Разогнись свободно, отряхни листочки – Тонкая лесная веточка моя; Подыши простором: делай всё, что хочешь – Преданной служанкой стану для тебя. Помогу раздеться, уложу тихонько, Погашу все лампы, чтоб свет не утомлял, И присяду рядом: пусть плывут легонько Чистые минуты, что нам Бог послал. Расскажи про море, про солёный ветер, Как игру прибоя слушает гора… Позабудь о прошлом, обо всём на свете! Почему ты грустный был такой вчера? Музыки захочешь – так польются звуки – Как иначе стоны сердца передать? Ты ещё не знаешь, что это за муки – Каждый вечер молча, безнадёжно ждать… Налюбуюсь вдоволь и всплакну украдкой, На щеке твоей оставлю влажный след… Чтоб ни говорили, – не тужи, мой сладкий, Всё равно: такого – в мире больше нет! …В тишине, потрескав, догорают свечи, Лунный блик ложится в уголок ковра… Милый мой, спасибо за прекрасный вечер! Жду тебя, как прежде, с утра и до утра…

– Маэстро, вы? Привет! Вот неожиданность!                  Недаром говорится, Что на ловца и зверь со страху мчится! Какой судьбой?                  Что ищете вы тут,                     в витрине этой? – Да помнится,                  видал я где-то Такую маленькую… Знаешь?                  Рубль пять всего цена… – Да что ж?                  – Бутылочка.                                 А, вот она! А вон ещё – за семь рублей.                  Дай денег…                                 – Нету. – Ну пива хоть возьми!                                 – Да ты уже в парах! Давно ль ты здесь?                  – Я в дураках! По воле бабки этой очутился, Занятий нет, всё глухо в тех стенах [5] . Да, зря сюда я притащился…    – Как хорошо – свободен ты!                  Давно тебя ищу. Пойдём ко мне!                  – Нет, я хочу Гулять по улицам.                  – А я устала. Весь день сегодня мыла, убирала, Чтоб к твоему приходу всё сияло – Ведь праздник на носу!                  – На, пей, А после я.              Что понимаешь ты                            в моих мирах? А я знавал людей                  особенных, Они мне говорили:                «Старик, ты – зубр,                     Ты – квинтэссенция» – Всё остальное – прах!    – Ты пьян. Не стыдно ль столько пить При женщине?                  – Могу вас огорчить: Хоть и неглупы вы, однако же сумели Впитать весь опыт прошлых поколений                                   и успели Уже запутаться…                    – Смотри, костёр горит! Бежим к нему!                  Что может быть прекрасней Живого огонька! – Не видел я огня? Как жалок мне такой костёр                                   и люди, Что там стоят.                  – Ну для меня, Пойдём, пожалуйста!                  – Иди одна! – Я подожду у этого забора… …Чужая улица глуха, нема… На небе серый мрак –                  дождь, видно, будет скоро, И странно тихо и безлюдно. Последние прохожие спешат Разжечь скорей свой праздничный очаг, И гулко каблуки стучат…           – Как трудно                            найти поддержку, Глядя в пасмурное небо! – А я и не ищу!      Что космос мне!?                  Коль захочу – В особые пространства                  направлю свой разбег! А ты – всё про какое-то там пьянство…                 – Скажи одно: нужна ли я тебе?           – Ты хороша.           Иначе – не связался б я с тобой, А вообще… Я должен вам сказать одну простую вещь: Вопрос ваш, к сожаленью, нереален                                  и тривиален: Если ж хочет кто-то        ловить рыбёшку в илистой воде… – Я ухожу. – Так снова мне искать              на небе журавля? – О мать сыра земля! Возьми меня к себе!

…Уж поздно. Ночь давно пришла, Густая, плотная;                  повыползала Из тёмных нор лесных И скрыла всё живое                  от жадных глаз людей. Собачий лай всё реже и слабей, И дальше, дальше…                  Странный звук Таится в сонном воздухе:                  дыханье спящих трав, Косматых елей, призрачных берёз, Или – твоё стеснённое дыханье? …Погас в печи огонь;                  Отбушевал,                        оставив красный жар Пылающих углей,                  Но и они темнеют, Слабеют, меркнут, гаснут в полусне… И скрылись, наконец, под серой сединой…                           …А где-то в стороне Живёт огромный мир.                           И в этом мире Потеряна одна прозрачная песчинка, Гонимая судьбой,                  покорная ночей своих тюрьме. Умолкли для неё все давние шумы, Восторги юные; огни её немы – Лишь лёгкий треск                  да шорох дыма осторожный… Так умирает прошлое – во тьме, В молчании и тишине тревожной.

Истекает Старый Год – «Год Любви и Всепрощенья». Время катится вперёд Без суда, без снисхожденья. Срок последний настаёт – Надвигаются сомненья; Тот, кто любит, вечно ждёт, Вечно жаждет ослепленья! Миг волшебный: Он идёт! Он несёт твои свершенья: Сердца радостный полёт И восторг прикосновенья! …Всё минует, всё пройдёт, Зарастёт травой забвенья… До свиданья, Старый год – Год любви и вдохновенья!

Помнишь, друг, как вольно мы пили Радость жизни из общей чаши, Как прекрасны с тобой мы были В наготе первозданной нашей! С благородным вином лишь только Мог сравниться напиток вечный, Никогда нам не было горько, Улыбалась нам бесконечность, Звёзды чистые нам сияли. Тихо лучиками звенели, И сверкало вино в бокале, И далёкие скрипки пели, Как в весёлый час новогодний… Но сегодня? Что же сегодня?      Чаша слезами полна      И места нет для вина,      Захочешь ли выпить её до дна?

Белыми снегами Вьюга хороводит. Тихими шагами Новый Год подходит. Новый, небывалый, Страшный, високосный! На брусочке старом Точит злую косу… …Летнею росою Пусть прольётся вьюга И пройдёт с косою Мимо дома друга. Ни тоски, ни горя Пусть он не узнает, Грустною мольбою Утра не встречает, А, сдружившись с ветром, С Солнцем лучезарным, Вечно славит Бога Сердцем благодарным!

Белое-белое,        нежное-нежное,               что-то летит… Тихое-тихое,        свежее-свежее –               лечит, бодрит. Чистая, лёгкая пена холодная               скрыла поля. Вот и настала минута свободная –               стынет земля. Белое облако тихо спускается               с серых небес. В праздничный новый наряд одевается               замерший лес. Между берёзами –        белыми-белыми! –               стою одна. Мира загадками        заледенелыми               душа полна. Нет ни страдания,        ни ожидания…               Что же с тобой? Заворожённые, сникли желания –               мир и покой.

Полвека прожито.        И даже больше.               Ну и как Ты дышишь?        – Хорошо. Всё тёмное,               уродливой стеной Скрывавшее от мира, от людей, от Бога –               всё сгорело. Пожар жестокий был.        Гудело пламя, не щадя Ни самолюбия, ни нежности,        ни трепетных порывов, Ни – просто – жизни молодой,        так жаждавшей познанья, Любви и вечного тепла… Погибло всё.               На мёртвые желанья Ложится серая зола; Всё гуще сумерки               и ранняя дремота Уж клонит голову, Глаза смыкает, тело леденит, Лишает сил…               И валятся из рук Судьбы прекрасные дары –               награды за увечье – Так безнадёжно опоздавшие На юный жизни пир.

Лежу я в воде зелёной, Надо мною –        синее небо, Белое облачко проплывает Прямо над моей головой,    В левый глаз смотрит чистое солнце,    А вдали где-то        лес темнеет… Вода моё тело ласкает И шепчет тихой волной: – Помни меня вечно, Всё не забудь земное, Может быть, смерть скоро От нас унесёт тебя…    – Буду всегда помнить    Облачко над головою.    Вся я твоя,       Солнце, Вся я твоя,        Земля!

Ах, какие облака! Белый снег на синем море! Распушились на просторе, Призадумались слегка… Пух лебяжий – не белее Снежно-белой белизной! Выше-выше – всё нежнее… …А под ними – мир земной. Травы, древние, как солнце, Пьют нектар из недр земных, Каждый цветик и смеётся, И сверкает, и звенит! Кашки, лютики, ромашки… «Лисий хвост» расцвёл! Чуть сиреневой «муравки» Дымчатый ковёр. Обнимают луг ковровый Лип, берёзок кружева, Тёмных ёлок строй суровый, Хрупкая ветла. Синеватые осинки Тихо шепчут: «Кто идёт?» …А на западе, в низинке, Туча сизая растёт. Намокает, набухает, Грозной силой налита, Постепенно наползает, Всё сминает под себя. Скоро, скоро серым строем Рухнет вниз и всё сметёт, Всё укроет, всё сокроет, Всё навеки унесёт… [6] «Господи, помоги нам всем, грешным, болящим и скорбящим»

Поздний вечер; в переулке, У калитки – тишина; Тонет шаг во мраке гулком, Светит полная луна. На крылечке тень густая, Тополь в лунный мир плывёт… …Тайна страшная, большая Где-то там внутри живёт… У окна – светлей немножко – Люди в домике не спят. Там, за стенкой, за окошком Тихо ложечки звенят… Суета вся откололась, И пора уж отдыхать… Если б голос – только голос! – Милый голос услыхать! …У крылечка пять ступеней Сил стоять уж больше нет… …Эти звуки, эти тени Уплывут, как лунный свет.

Славный мой котёнок, Солнечный мой львёнок, Тёплый и пушистый, Добрый и мурчистый!      – Мурчит, и мурчит, и мурчит… Глазки открываешь, Ушки прижимаешь, Хвостиком играешь, Лапками хватаешь.      – И мурчишь, и мурчишь, и мурчишь… Весело встречаешь, Дом мой защищаешь… Всё ты понимаешь, Всё ты мне прощаешь…      – И мурчишь, и мурчишь, и мурчишь…

Котёнок мой, иди сюда, Ещё немножечко подремлем… Струится по стеклу вода – То небо слёзы льёт на землю. Давно одни мы; нет следа Ушедших в разные эпохи. Но мы форсим: «Что за беда! И мы с тобой – не так уж плохи!» Ты так приветлива всегда, Так ценишь ласковое слово, И своенравна, и горда, А я… помочь тебе готова. Пушистый мой зверёныш, да! Тебя люблю – в том нет сомненья! И серый дождик – ерунда, И жизнь – не стоит сожаленья. Ведь мир распахнут и богат! Что скажет твой лукавый взгляд?

…Тянется, тянется, тянется красная струйка… – «Сашенька, родненький, я с тобою…» …Тянется, тянется, тянется красная струйка… – «Сашенька, родненький, тебе не лучше?..» …Тянется, тянется, тянется красная струйка… – «Сашенька, родненький, сменим рубашечку…» …Тянется, тянется, тянется красная струйка… – «Сашенька, родненький, попей водички…» …Тянется, тянется, тянется красная струйка… – «Сашенька, родненький, едем домой…»        На покой…               На вечный покой»…

Вот собрался вольный люд, Пятернёй башку скребут. У кого – фурункулёз, У кого – педикулёз… – Ведь не мыты сколько лет! И ни крошки мыла нет. Доктор П.М.: «Дать им мыла, так-разэтак! Разогнать бомжатник этот! Всех – за ухо да на свет!»

«У-о-у-о-у-о-у!»!!! – «Что случилось?» – «Боль такая – Не могу дышать…» «Надо к сёстрам… Дозу «вкатят» – «Не могу стоять…» «В кресле отвезу тебя, – со скрипом, с ветерком…» – «…Челюсть бедная моя, Какой же там разгром!.. Не могу жевать я, не могу глотать, Не могу смеяться, не могу кричать, Могу только плакать и мычать!» – «М-м-м-м-м-м-м!» ( мычит ). ( Прошло два дня ) – «Ура! Челюсть встала на место!!!»

Перевязка! Перевязка! Страх и трепет! Дрожь и тряска! «Павел Михалыч, Милый красавчик, Не колите меня, пожалуйста, Острой колючкой! Отдайте лучше Марине Юрьевне! [8] О́й-е-е́й-е-е́й-е-е́й!!!» (П.М. колет острой колючкой).

И пришёл человек с машиной [9] , И сказал человек с машиной: «Вы чем тут занимаетесь? Вы чем тут развлекаетесь? Амуры крутите? Стишки кропаете? Старая жизнь кончается, Новая – начинается. И нет пути назад. Приехали. Инфаркт.

…Стара, бесчувственна, больна, Зато спокойна, незлобива, Как рыба дохлая, нема, Безмолвна, как сама могила. Живёшь ли ты, иль прозябаешь? Готова ль высшему служить? Готова ль к подвигу? Не знаешь? Проснись! Зачем тогда и жить? Смелей! Души остывшей рану Развороши, разбереди: Пусть кровь течёт из дырки рваной… Пропавший голос свой найди! И запоёт живое слово, Кидаясь ласточкой в полёт, И из тяжёлых глыб былого Живую искру иссечёт!

Ты помнишь, друг мой, В лесах дремучих Как без печали Бродили мы? Но вот однажды Сгустились тучи И хлынул ливень Из серой тьмы. Нашли приют мы Под старой ёлкой, А дождик лился, Как из ведра, Но мы смеялись И пели громко Про щедрость солнца, Про взмах крыла, [10] Что у любви – как У пташки, крылья, И что нельзя нам Её поймать, Что тщетны были бы Все усилья, И крыльев ей нам Уж не связать… Твой взгляд так долго Просил смиренно: «Скажи, ты любишь? – Хотя б на миг?» А я всё пела Самозабвенно, А дождик капал За воротник… …Теперь бываю Я в том лесочке, Хожу по старым Твоим следам… Твой взгляд остался На том сучочке, Что оказался Всех ближе к нам… Дружок мой милый, Твои усилья Нас не сумели Навек связать. Ведь у любви – как У птички, крылья, И нет надежды Её поймать.

Сыроежки – отсырели, А синюшки – посинели, А чернушки – почернели, А свинушки – посвинели. Только царственные ели Не подвластны серой прели; Все размокли, а они Зелены да смоляны!

Ушедшие от нас, любви не получив, Порой являются и требуют, и просят… Пошли, Господь, им свет в глухой ночи. И жаркое тепло –        ведь в муках стужу переносят! Володя, Витя, Зина, Алексей – Пред вами виновата я безмерно! Могла бы стать для вас я ближе всех друзей! Могла бы от судьбы спасти, наверно…        …Не стала. Холод внутренний меня сковал, Откликнуться на зов была я не готова… Простите, милые! Теперь ваш час настал! Люблю вас всех, хочу вас видеть снова…        …Когда-нибудь и я предутренней порой Приду к живым с протянутой рукой…

У нас теперь другая жизнь: Меняем формы. Хоть стой, хоть падай, хоть ложись – Идут реформы. Они, куда бы ни вели, Важней всего на свете! Для них во всех концах земли Родятся дети! Реформы нас всегда спасут – Пока мы живы, А «нестарит» освободит Все наши жилы. Долой забот домашних груз, Долой сомненья, Нам всем поможет «доктор Блюз», Всё нам заменит! Долой и прочие дела – Всё устарело! Вся жизнь, какой она была, Нам надоела! Да и вообще – зачем нам жизнь? – Одна зараза! Подальше от неё держись! «Нам не хватает джаза». Когда ж нам негде станет жить – (Иссякнут нормы) – Как птички, станем гнёзда вить – Зато – реформы! Реклама нам украсит быт, Вернёт веселье, Мы станем преданно любить Любое зелье… Наш прежний мир – ни то, ни сё – одна проформа. Теперь реформы – наше всё! Даёшь реформы!

Справедливый мой памфлет Опоздал на десять лет

1. «Жёнка моя! Много дней провожу я в дороге, В дикой глуши, от тебя, ангел мой, вдалеке… И для чего? Чтоб жила ты, не зная тревоги, Чтобы блистала всегда, как прилично твоей                                               красоте». 2. «Свет равнодушен к добру, презирает                                   правдивое слово, Чувство и долг для него – лишь пустая игра. Надо скрепиться душою, замкнуться сурово, [12] Надо работать. Готова рука для пера». [13] 3. …Сплетни и грязь… Пошло по заклятому кругу… Этот мерзавец ведёт Катерину к венцу… «Ах, Натали, Натали, никогда не кокетничай,                                                 друг мой, Ты ведь – Мадонна моя, кокетство тебе не к лицу!» 4. …Всё позади… Роковое сбылось предсказанье… Надо терпеть… Надо страшную боль превозмочь… Плачет она… Последнее горько свиданье… Кончена жизнь… Надвигается чёрная ночь…

Живущих тени окружают, Или – струятся стороной… …Сегодня люди провожают Родную душу в мир иной. Она была на вид простою, И всё ж – в лучах добра и зла – Она меж небом и землёю Струной натянутой была. Простите ей её несмелость, Затвор всегдашний, хмурый вид: Ей невозможного хотелось, Но путь к нему – увы! Закрыт… …А вы, кто тайны трав храните, Лугов и рощ, лесов, степей, Зеленокрылые, летите, Спешите попрощаться с ней. В ваш светлый храм она входила Одна, отбившись от людей, И с вами тихо говорила И песни пела средь полей. Судьба не раз её бранила, Корили злые вечера. Но вам она казалась милой, Она вам стала как сестра. Свои заветные словечки Вы ласково вручали ей; Несите ж к божьему крылечку Земную душу поскорей…

Рыженький, дрожащий, Беспомощный комочек, На бочку лежащий… …Прощай, мой дружочек! Ласковая, милая Живутинка моя! Видно, вышли силы, Хранившие тебя… Упрямое сердечко Так хотело жить, Кротко и беспечно Божий мир любить! Радоваться дому, Тайным уголкам, И родному голосу, И родным рукам… Навалилась мутная Чёрная беда! Не мурлыкать Мурочке Больше никогда… …Вихрем уничтоженный, Сломанный цветочек, На бочок уложенный… …Прощай, мой дружочек…

Уходит солнышко, уходит За тёмный лес… Прошедший день с собой уводит – Чтоб он исчез. Наутро светом вновь прольётся – Разгонит тень. Но никогда уж не вернётся Ушедший день. Напрягши волю, совершил он Что только мог, И истощил земные силы, И изнемог. Ведь связь его с державным солнцем Не так крепка. И только песня остаётся На все века…

В славный день 8 марта Восемь фильмов я видала; Хорошо повеселилась, Даже порыдала. Был один – про лес дремучий, Ёлки там валились, А девчонка-повариха Без ума влюбилась… Во втором – жена солдата, Та, что всех любила, До конца свой крест тяжёлый Ласково тащила. В третьем – же плелась интрига: Как мужчину обольстить И заставить в брак вступить Точно по учёным книгам. Был четвёртый – про деревню, Голуби летали, Но в конце – им всем головки Чуть не оторвали. И за дело – за измену Муженька лихого… В пятом мы в учережденьи Оказались снова. Там начальница большая Неприступной слыла, Но – ура! – любовным чарам Все же уступила! А в шестом – эффект могучий: Стал мужчина дамой И стяжал и хлеб насущный, И любовь, и славу! Был седьмой – довольно странный: В нём одна девчонка, Из простых, вдруг появилась На киношных съёмках, В роль вошла, и на экране На костре сгорела… А в своей житейской драме Нет, не преуспела. Фильм восьмой – очарованье Города чудно́го: Моря тихое плесканье, Льющееся слово… А потом – удар ужасный Сердцу молодому, И побег от стен опасных – К дому, к дому, к дому! Просветившись, поднабравшись Опыта чужого, К своим добрым сковородкам Я вернулась снова. [14]

Она – такая юная! А я – такая старая! Она – почти безумная, А я – давно усталая… Она готова с воем Взлететь под потолок! А я, вернувшись с поля, Совсем не чую ног… Она, как птичка малая, То скачет, то поёт… А мне, как всем усталым, Тепла недостаёт… Она меня покусывает И в нос целует робко, Раскинется в экстазе: «Смотри, я вся твоя!» А я кричу: «Бандитка! Прочь с глаз моих, плутовка! Кто ночью кокнул вазу?! Вот выгоню тебя!!» Она не уступает И вовсе не боится, За честь свою кошачью Готова постоять! Готова и подраться! Но чаще лишь бранится: Мол, я не виновата, – Не смей меня ругать! Зато, уж если кликну, – Бежит, как верный пёсик, В зубах приносит «мышку»: «Кидай, а я словлю! Я ко всему привыкну, Всё сделаю, что просишь, Все ручки твои вылижу… Играть с тобой люблю…» Вот так живём мы – в паре, Одно у нас жилище, Одна судьба свела нас – Столь разных и чужих. Мы вместе – божьи твари, И делим кров и пищу, Заботы и печали, И время – на двоих.

Выпадает раз в четыре года этот день, – День Касьяна, как в народе раньше говорили. Много всяких пакостнейших дел За четыре года бесы накопили… В этот день – на что Касьян ни взглянет – Скот ли, дерево – то сразу и увянет… Злопамятный Касьян, завистливый, скупой Немилостивый и остудный, жадный, злой. Это день, обиженный судьбой, Умаявшийся от беды и невезенья… …Но кто в тот день родился – тот герой! Всю жизнь ему нести огонь сопротивленья!

Как я люблю тебя, зелёный цвет, Зелёный ветер, дрока куст зелёный, Зелёный холм, и лошадь на холме, И парусник, луной посеребрённый… В тени балкона, где струится серебро, Она мечтает, в лунный блеск одета, Зелёный свет залил её лицо И волосы; глаза же – ярче света! Как я люблю тебя, зелёный свет, Разлитый по земле луной цыганской. Она так хороша, чарует всех, Сама ж не видит никого, скользя в                 пространстве…

Зелёные эти глаза С их кротким взглядом Зажгли в душе навсегда       Любовный жар, Жажду чудесных ласк, Поцелуев и нежности… О, сколько впитал бы я Сладостных чар! Зелёные эти глаза – Озёра спокойные. Однажды их тихие воды        Увидят меня! Они ничего не знают О тайной моей печали… Зелёных этих глаз        Забыть нельзя!

Я – верный моряк любви, Плыву в открытом море, Что там ждёт впереди? Свидание – или горе? Плыву я к яркой звезде, Сияющей и прекрасной… Вижу её везде… Не страшен мне путь опасный! Смущён и беспечен я: Мечтаю звезды достичь. Но облако от меня Её стремится укрыть! О светоносная! Мне так печально с тобой! Ты знаешь, где для меня Уготован вечный покой…

…Картошечка для кошечки… …А кошечки-то нет! Милая Муркошечка, Услыши наш привет! Услыши, как тоскуем, Плача и скорбя, Гладим и целуем Пропавшую тебя. Жива ли ты, бедняжка? И где твой новый дом? Живёшь ли вольно, радостно, Иль только страх кругом? Где раздобыть кусочек, Чтоб голод не терзал? Где съёжиться в комочек, Чтоб враг не отыскал? Кисуля, возвращайся В свой старый добрый дом! Людей не опасайся, – Беги скорей, мы ждём!!

…Как ночь длинна! Как власть её ужасна, Полна событий, тёмных и глухих; И всякая борьба напрасна – Как щепка ты, тебя швыряет властно, Несёт волна на скакунах лихих… …Но вот уж потихоньку день крадётся; Светает, и слабеет ночи власть… Вставай, лентяйка, снова жизнь начнётся, Душа от бреда сонного очнётся… Свободны мы!!! Но чтобы не упасть, В житейском море чтоб не утонуть, Должна я дух свой поддержать, настроить, Сказать: «Ну, здравствуй день!        Помилуй бог меня!» –                – и в путь. …Включила радио:             Что в мире происходит? На Севере – олени прочь бегут скорей, Спасаясь от беды;             на юге – бьют людей… Везде, где только человек проходит, – Везде раззор, вражда и преступленья… Опомнится ли мир, войдёт хоть на мгновенье Свет разума в безумные творенья И милосердие – надежда жизни всей?! …А день уже вошёл, шагает и смеётся, И говорит: «Я был, я есть, я буду быть!» …Со всеми я, кто любит и кто бьётся… И смерти кто в глаза глядит…

Рано поутру чей голос печально летит                                  над Дунаем? – То Ярославны голос – сирой безвестной кукушки. «Вот бы кукушкою мне, – плачет, – лететь                                         по Дунаю, Вот бы шелкувый рукав омочить в той страшной                                           Каяле, И утереть бы кровавые раны На скорбном княжеском теле!» Плачет в Путивле на древней стене Ярославна, С ранней зарёй одиноко поёт – причитает: «О ветре ветрило! Зачем так яростно веешь? Зачем на крыльях лёгких своих Мечешь ты ханские стрелы На воинов милого мужа? Мало ли серых гор тебе – под белыми облаками, Чтоб веять, обвеивать их на просторе? Мало ль тебе кораблей, чтоб гонять их по синему                                             морю? Зачем же ты, господин мой, Развеял по ковылю                                  моё веселье?!» Плачет в Путивле на ранней заре Ярославна, На забороле – древней стене –                                  поёт-причитает: «О Днепре – Славутич, могучий и славный                                  владыко! Горы пробил ты из камня в земле половецкой, Нёс на себе, лелея, суда Святослава, Чтобы с Кобяком сразиться успели, их нёс И принёс, сохранил, прилелеял!.. Ладу мою прилелей же ко мне, господине, Чтобы не слала я слёз к нему рано на море!» На забороле поутру в Путивле скорбит                                  Ярославна, Горькие слёзы льёт навстречу раннему солнцу: «Солнышко светлое, всем ты тепло и                                  прекрасно! Что ж, господин мой, простёр ты горячие                                  стрелы, Огненный дождь лучей своих жгучих На воинов милого мужа!? Жаждой скрутил им луки, в пустыне безводной                                 горем замкнул колчаны?!»

Вот и пристало нам братия, время Древним напевом начати скорбную песню О храбром полку князя Игоря, Игоря – свет Святославича. Начати же нам той песни Не так, как Боян замыслил, А так, как время велит. Вещий Боян, если песню кому хотел сотворить, То растекался по дереву мысию – белкой, Волком седым по земле, а сизым орлом –                                  под облаком. Помнил он те времена, как певали                                  о первых походах, Как соколов своих резвых пускали князья На стадо лебёдок свободных. Чей сокол догонит лебёдушку раньше других, Тому первому – славная песня: Ярославу ли – старому князю,                                  Мстиславу ль Отважному, Тому, что Редедю сразил в поединке – Могучего князя касожского, Или Роману-красивому свет Святославичу. Боян же, братья, не так поступал:                                  никогда не пускал он Десять соколиков влёт на стадо лебяжье, Но вещие пальцы свои на струны живые он клал, И славу князьям они сами тогда рокотали. Начнём же, братья, ту повесть От старого князя Владимира До нынешнего Игоря. Силою поборовши ум свой, Сердце мужеством укрепивши, Игорь-князь ратным духом могучим наполнился И повёл своих воинов храбрых Вдаль, на землю половецкую, За родную землю русскую.

…Был такой однажды вечер: Март прошёл почти, и воздух Задышал уже весною; Все уже просохли лужи, И прозрачные сосульки Все повыплакали слёзы… Посвежели все деревья, И земля была готова Забродить и распахнуться Для весенней сладкой неги, Для тепла и новой жизни, Для веселия – и вдруг Что-то странное случилось: Небо серое разверзлось И поплыло над домами Белым вкрадчивым туманом; Тихо-тихо он спускался На деревья и прохожих, И за несколько мгновений Всё притихло, всё смирилось, Затаилось и покрылось Белым пухом снеговым – Чистым, нежным, голубым… А потом ворвался ветер, И весны – как не бывало! Всё пропало, вмиг пропало! И пришла глухая ночь. …Заметает, заметает, И тепла уж не хватает Эту зиму превозмочь… Сон спустился непробудный – Ничего уже не будет… Ничего уже и нет… Только свищет ветер буйный, Мечет вихри снеговые… Где ты, где, моя Россия? Только снег, и снег, и снег…

«Дни влачатся, годы мчатся…» Старость время сбережёт. Дни и годы не умчатся – Старость их к себе возьмёт. Приласкает, приголубит, Сладким чаем напоит, Как детей, она их любит – Каждым часом дорожит. И в заветную котомку Дни и ночи соберёт, И для любящих потомков Молча в бронзу отольёт.

Нахватавшись в доме Света и тепла, Веточка еловая Деток родила. Пробудились почки, Как зелёный лист. Нежные листочки Смело разрослись. Тянутся к окошку: «Вот весна придёт - Выйдем мы на волю, Встанем в хоровод, Станем маме-ёлке Голову кружить… …Только до весны нам, Верно, не дожить: Нет у нас земельки, Нету корешков… Божий мир принять нас, Видно, не готов… В банке, где сидим мы, Жизни нет следа - Лишь одна холодная Пресная вода. В духоте и скуке, Как в стенах тюрьмы, Медленно и грустно Умираем мы. Лучше б нам замёрзнуть В сумрачном лесу, Сохранивши в почках Юную красу. Беспробудно б спали До самой весны. Весело играли В нас цветные сны. Обманули люди, Заманили в жизнь. Больше мы не будем Светом дорожить».