Не любил царь Троян брадобреев.
Поредело это славное сословье.
Приводили во дворец брадобрея,
Брил и стриг он царя исправно,
А потом по приказу Трояна
Бедолагу казнили на задворках.
Собиралось цырюльничье племя,
Совещалось, шепталось, горевало,
А за что и почему на них гоненье,
Догадаться так и не сумели.
Разошлись по своим цырюльням,
Завивать, стричь и брить и бояться:
За кем завтра придут? Кому придется
Во дворец отправляться напоследок?
Царь Троян зарастал бородищей,
Опускал усы в вино, брови хмурил,
Не хотелось властелину бриться,
Стричься тоже, между прочим, не очень.
Лезли волосы в тарелку и в чашку,
И корона едва надевалась,
Так что, как ни тяни, час приближался
Причесаться и казнить брадобрея.
Царь Троян не был самодуром
И злодеем правитель тоже не был,
И не то чтоб он желал глядеть на казни
И цырюльникам злосчастным строил козни,
Царь был слаб и огласки боялся:
У царя Трояна уши были козьи.
День проходит за днем, все зарастают:
В одночасье цырюльни закрылись,
Парикмахеры убрались в подполье,
А вернее, то, что от них осталось.
Но поймали слуги царские мальчишку
С ножницами, бритвой и гребенкой,
Потащили к царю на работу.
Мальчик плачет, царь из палат выходит,
Бородатый, кудлатый и важный,
В бороде его устрица и мышка,
В волосах непролазная чаща.
Парикмахер царю приглянулся,
Ясноглазый, курносый и кудрявый.
Повздыхал властелин и сел в кресло.
Борода на паркете наборном.
Мышка бросилась в подвал, пока не поздно.
Мальчик стал разбирать царевы лохмы
И увидел Трояновы уши.
Он сначала, глупышка, обмер,
А потом не к месту рассмеялся.
Шерсть прикрыв особой прической,
Брадобрей упал царю в ноги:
«Не вели казнить!» — только и крикнул.
Пожалел государь мальчишку,
Отпустил, не послал на задворки,
Но страшную взял с него клятву
Об ушах молчать до смертного часа.
И мальчишка убежал, поджав губы.
Скоро клятва начала его мучить,
Стал собратьев он своих сторониться,
Перестал со сверстниками прыгать.
Если шел козел ему навстречу
Или белая козочка бежала,
Хохотал он как бешеный, а после
Вытирал непрошенные слезы.
Запечалился и захандрил он,
Стал он видеть дурные сны; с ознобом
Просыпался, а засыпал в горячке.
Похудел помилованный мальчик,
Потемнел, черты лица заострились,
Подурнел, перестали виться кудри,
Заболел от невысказанной тайны.
Привели его к лекарю; лекарь
Кровь пустил и пьявок назначил.
Бросились к гадалке; гадалка
Разложила карты и сказала:
«Огорченье на ранней дороге!»
Мудрый человек пришел в цырюльню
Волосы остричь покороче,
Оком острым оглядел мальчугана,
Присоветовал ему и испарился.
Поступил брадобрей по совету:
Ушел из города в поле,
Вырыл темную глубокую яму
И встал перед ней на колени.
Вокруг шуршала трава, цвели маки,
Ящерицы грелись на солнце,
Пахло медом, полынью и лавандой.
Наклонился мальчик над ямой,
Закричал он в сырую землю,
Ей доверил трижды свою тайну:
«У царя Трояна козьи уши!
У царя Трояна уши козьи!
Козьи уши у царя Трояна!»
На ноги вскочил и вздохнул он
И почуял свежий ветер с юга,
Увидел косматое солнце,
Травные спутанные пряди,
Ящериц, смеющихся хором.
Смеялись недра, смеялись дебри,
Смеялись воды реки подземной,
В реке подземной катался жемчуг,
Сверкал как зубки у хохотушки.
Смеялись корни, кроты, личинки,
И глины пласт, и все песчинки,
Смеялся мальчик, бежал вприпрыжку
Развеселившись и с легким сердцем.
Ему навстречу коза попалась;
Она бежала через мосточек,
Кленовый закусив листочек,
Коза с ушами царя Трояна!
Тряся бородкой, коза скакала
И брадобреев не подпускала.
В горы выбежав, подземная речка
Бормотала известную новость,
Обсуждали тайну мелкие камни,
Говорливые водопады,
На своих наречьях невнятных
Рокотали обвалы, пели птицы:
«Козьи уши у царя Трояна!»