— Я познакомился с раввином из синагоги, — сказал Бихтер.

— С чем и поздравляю, — рассеянно откликнулся Клюзнер, думая о финале, финалов было два, один следовало вычеркнуть.

— Он образованный человек.

— Как большинство священнослужителей.

— Он изучает происхождение еврейских фамилий, и я спросил его про твою.

Тут Клюзнер включился, заинтересовавшись.

— Раввин утверждает: фамилия Клюзнер произошла от идишского слова «клойз», обозначающего дом, где молятся и учат Тору, Клюзнер переводится как человек, проводящий время в клойзе. Очевидно, предок носителя фамилии, сказал раввин, посвятил себя молитве и изучению Торы и обладал высоким духовным уровнем.

— Человек взаперти.

— Не взаперти, а…

— Да, я слышал, слышал, принял к сведению, спасибо.

Вечером, сидя в гостях в Державинском доме, рассказал он про свою фамилию Нине, думая, что, как филологу, ей это будет интересно. Но она отнеслась к толкованиям раввина скептически.

— Есть такая еврейская привычка, — сказала она, — всё лучшее, что есть на свете, прицеплять к собственной нации. На наш взгляд, мой и капитана, твоя фамилия связана с хорошо известным словом «клюз» — отверстием в корпусе судна, окованным металлическим кольцом, через которое проходит якорная цепь.

— Первую часть своей реплики, — сказал Клюзнер, улыбаясь, — вы, Нина, произнесли с чисто антисемитской ворчливостью…

— Да какая же я антисемитка? — воскликнула Нина.

И, после короткой паузы, тоже улыбаясь:

— Ну, разве что чуть-чуть… Но уж к вам-то сие ни малейшего отношения не имеет. Вы один из самых русопятых людей, встреченных мной на белом свете, с этой вашей совестью, с вашим чистоплюйством, с привычкой переть на рожон, невзирая на начальство и так далее.

— Мне бы только еще нос подправить и укоротить, — сказал он.