Для нитки божество игла, для мухи мушмула. Мне лавка древностей мила, я в детстве в ней жила. Сидел Персей или Тезей под люстрой за столом, а мышь музейная музей именовала «дом». В одной из ваз цвело быльё, спал отеть в сундучке, а пыль гнездо вила свое в укромном уголке. Ни слова из портретных уст, часов шажки легки. Я в этом сонмище искусств любила закутки. Ведь в них, куда себя ни день, не слава и хвала, а притаившаяся тень подругой мне была. Не золото и не поталь влекли — сверчок трущоб или рояльная педаль для эха всех чащоб. Люблю я окна на восток с тех пор и до седин и золоченый завиток от рам всея картин. Барометр снится мне отцов и дедов метроном и свет от уличных светцов на потолке лепном. В дворцовой утвари тех лет сохранен красоты секрет, а в памяти лишь тень и свет, и им предела нет.