Так не говори мне, хоть ты не Кащей, что жизнь — не иголка, ей в стоге теряться в порядке вещей, как этот оркестрик твердит нам ничей балканского толка; ему дирижер то цыган, то Харон, забудь о бельканто, играют в день свадьбы и в день похорон его музыканты. Пурга, обеляя Европу, как встарь, цивильность откатит, в метели пусть бронзовый спешится царь, поводья ухватит. Циклон с женским именем — новый Д’Эон, вот только без шпаги; трещотка с флюгаркой настроились в тон, а с ветром, влетевшим в корнет-а-пистон, — дворцы и овраги, и ясли, где сено хранит про запас преданье о луге. Завьюжен амбар, и овин, и лабаз, пропала Ткачиха, исчез Волопас беззвездной округи. Стебельчатым швом нынче сметан простор, в нем стало просторней, к сугробам прислушались жители нор, глубокие корни; дороги как не было, тропка крива, подбита бураном накидка волхва, и снег на валторне.