Александр Владимирович Кожевников родился в 1902 году, в Москве. После революции эмигрировал, получил философское образование в Германии, поселился в Париже. Здесь вошёл в круг «евразийцев», близко общался с их лидером, английским коммунистом Святополк-Мирским. В 30-х годах русский эмигрант Кожевников трансформировался во французского профессора Кожьевю. Кожьевю специализировался на заумных лекциях о бесценном наследии Гегеля. Лекции он читал в привилегированных учебных заведениях, в частности в Высшей школе практических исследований. Благодаря этому постепенно установились прочные неформальные связи с представителями политического и культурного истеблишмента Франции. Ведь его слушателями были будущие профессора и министры.

О сути «философии» Кожьевю можно не говорить. Это хрестоматийный масонский перещёлк, бонтонная атрикуляция, позволяющая надёжно вычленять из социального и культурного контекста «своих». В Англии подобные функции выполняет гольф, во Франции — непонятный разговор ни о чём. Для непонятного разговора в центр артикуляции желательно поставить иностранца. Таким иностранцем в 30-60-е годы явился Гегель, дополнительно «остранённый» загадочным «Кожьевю», обитателем экзотической страны валенок, пряников и грИбочков а ля рюсс.

А вот о политический взглядах умного подлеца поговорить стоит. Скачок в политической карьере Кожьевю сделал после 1945 года, когда он стал чиновником французского министерства экономики и быстро вошёл в формирующиеся структуры объединяющейся Европы. Во времена Жискар д’Эстена Кожевью называли «серым кардиналом». Его коньком была экономическая дипломатия. Умер он, как и подобает чиновнику, на службе. В Брюсселе, в момент председательствования на одном из совещаний «Общего рынка».

Столь высокий пост Кожьевю сочетал с неизбывной любовью к Иосифу Виссарионовичу Сталину. Смерть отца народов явилась для мыслителя большим ударом. В своё время он даже написал Сталину верноподданическое письмо, ссылаясь на известное письмо Гегеля Наполеону. Мол, я старый философ, мне терять нечего. Скажу Вам правду в глаза. Иосиф Виссарионович, Вы — Гений. То что "Сталин — это Наполеон сегодня", было одной из излюбленных мыслей французского философа.

А вот своих бывших соотечественников Кожьевю жаловал мало. В докладной записке, написанной после посещения Москвы в 1957 году, он широкими мазками, по-репински обрисовал умственный облик «крези рашен»:

«С точки зрения интеллектуальной и художественной культуры, Россия располагается не на крайнем Востоке, но в центре географической зоны, охватываемой европейской культурой; иначе говоря, так называемая советская культура является крайне упрощенной репликой французской цивилизации, остановившейся в своем развитии где-то в 1890 году и приспособленной к уровню двенадцатилетнего ребенка.

Русские имеют также некоторое туманное представление об английской цивилизации (вроде Диккенса), а также некоторое недоверие к «романтическим» новшествам, привнесенным во французскую культуру немцами (включая Гегеля и Маркса). Русская элита, которая до Первой мировой войны частично освоила эволюцию французской культуры за период 1890–1912 гг. (символизм, танго, кубизм и т. п.) была ликвидирована по ходу революционных потрясений и исчезла, не оставив заметных следов.»

Сейчас Кожьевю насильно пропихивают в Россию. Мол, загадочнейшая личность, племянник Кандинского, духовный отец Фукуямы с его «концом истории» и вообще «Набоков русской философии». Сейчас сотни русских недоумков с интеллектом 12-летнего ребёнка будут плясать перед заморским зеркальцем, бросятся изучать «бесценное наследие» проходимца: коллекцию напыщенных банальностей, шарлатанскую тарабарщину о «Великом Краузе» да бульварный «оживляж»: «я люблю смотреть как умирают дети», «слава великому Орджоникидзе», «дзынь-чпок-тру-ля-ля».

А русская реальность давно придавила «загадочную личность» чугунной плитой в форме канализационного люка: «Английский м…звон».

Насчёт Чехова, Станиславского и Розанова, «танцующих танго», у Кожьевю сорвался голос. «Злоба затмила взор», сгоряча человек ляпнул гомерический «гаф». А вот про «русские имеют туманное представление об английской цивилизации» сказано, пожалуй, верно. Действительно, ни в XIX, ни в начале XX века туманный Альбион русским оказался не по зубам. Не раскусили английскую цивилизацию, цивилизацию обманщиков и наркоторговцев. Но жизнь лучший учитель. Как любил приговаривать корреспондент Кожьевю, «учимся, помаленьку учимся». За 80 лет гнусного английского рабовладения русские научились распознавать оттопыренные уши Джона Буля под любой маской:

Статья о «Кожьевю» в Русской энциклопедии будет такая:

А.Кожевников-Кожьевю родился-учился. В 30-х годах вместе с другими представителями русской диаспоры использовался Лондоном для англосоветской инспирации. Несмотря на сильные позиции проанглийской агентуры, тогда Франция была независимым государством. Поэтому «молодой русский профессор» в архивах «Сюрте Женераль» проходил как большевистский агент. (Информация были предана DST огласке в нач. XXI века.) После войны, когда власть в Париже досталась английским коллаборационистам, провокатор сделал политическую карьеру. Кроме прямой работы информатора и агента, использовался в качестве инспиратора заведомо нелепых, но выгодных Англии и управляемых Англией «зернистых идей». При помощи английского пропагандистского аппарата «зернистые идеи» распространялись среди политического и научного истеблишмента континентальной Европы и США. К. считали своим учителем Раймон Арон, Глюксман, Маркузе и др. «властители дум 60-х». Собственно в Британии К. естественно не пользовался никаким авторитетом и считался дураком. «Философские работы» К., представляют собой бессмысленные компиляции, однако его публицистика, а также общественно-политическая деятельность представляют большой интерес для историка Западной Европы, особенно с точки зрения генезиса политического радикализма 60-х годов.

ВСЁ. «Спи спокойно».

По иронии судьбы, Кожьевю умер как раз в разгар «событий 68 года». Получив сведения о студенческих беспорядках в Париже, престарелый чиновник оживился: «Жертвы есть?» Услышав отрицательный ответ, разочарованно махнул рукой: «Это не серьёзно!» После этого провокатор умер. Очевидно, от огорчения.