Звук мужских голосов отвлек Николь. Она подняла голову. Что еще случилось? Жозеф спорит с Мартином? Маловероятно. Садовник и шофер не разговаривали друг с другом. Она не знала, в чем причина их взаимной ненависти. Бесспорно, простая антипатия со стороны Жозефа, у которого с возрастом портился характер. Да и высокомерные манеры шофера не располагали к общению. Они разговаривали друг с другом только в случае крайней необходимости. Наверное, это Мартин с каким-нибудь специалистом. Вот уже несколько дней они приходили в дом один за другим. Кажется, Мартину нравится все ставить с ног на голову. Он даже хотел снести веранду! В общем, покоя в замке не было, и это очень мешало Николь работать. Сегодня понедельник. Утро начиналось так спокойно. Но это, конечно, не могло долго продолжаться.

Голоса приблизились. Беседа казалась оживленной.

Зная, что сосредоточиться ей не удастся, Николь решила пойти посмотреть, что же происходит. Неужели снова пришел тот толстяк, который хочет везде поставить железные ставни…

Это был не он. Мартин Лансуа разговаривал в прихожей с каким-то незнакомцем. Они осматривали потолок, и незнакомец указывал на углы коридора.

— Можно поставить одну здесь, а другую там, так мы покроем все пространство…

Николь приблизилась. Они не замечали ее…

— Плюс еще одна наверху…

— Извините, господа, «еще одна» что?

Мужчины обернулись одновременно. Николь увидела, как в глазах Мартина промелькнуло раздражение, словно она вмешивалась во что-то, что ее не касается.

— Камера, мадам, — объяснил незнакомец.

— Что-что?

— Камера. Камера видеонаблюдения…

— Я так и поняла. — Она подошла к входной двери и открыла ее настежь. — До свидания, месье.

Мужчина посмотрел на нее с ошарашенным видом и повернулся к Мартину.

— Подождите, Николь…

Николь сделала глубокий вдох, стараясь справиться с яростью, охватившей ее.

— Во-первых, не называйте меня Николь. Для вас я — мадам Берже! Во-вторых, не может быть и речи об установке какой-либо видеокамеры в моем доме.

Мартин хотел возразить. Она увидела, как желваки заиграли на его скулах. Вот бы он закричал в присутствии этого незнакомца, была бы причина тут же уволить его. Но он сдержался и сказал спокойным тоном:

— Это для вашего же блага, мадам Берже. Ваш муж разрешил мне предпринять все необходимое, чтобы обеспечить защиту дома…

— Мы не нуждаемся в установке видеокамер на всех этажах. Не хочу видеть у себя эти грязные штучки!

Незнакомец, стоя в углу, наблюдал за их разговором. Николь почти забыла о нем.

— Это необходимо, — настаивал Мартин. — Если возникнет какая-то проблема, я должен об этом знать…

— Не было никогда никаких проблем, и непонятно, почему они вдруг возникнут! В пятницу я ничего не сказала вам по поводу ставень в моей мастерской. Я согласилась с вами, потому что поставить их действительно надо. Но существует предел, который нельзя переходить, а видеокамера в доме находится уже за этим пределом!

— Господин Берже разрешил мне…

Николь почувствовала, что покрывается красными пятнами. Она ненавидела манеру Мартина ссылаться на ее мужа, словно его разрешение давало право делать в доме бог знает что. Каждый раз у нее возникало ощущение, что он втирается между ней и Даниелем, что он ставит себя даже выше ее мужа, навязывая ей свои взгляды. Она резко перебила его:

— Господин Берже наверняка не знал, что вы задумали. Иначе он посоветовался бы со мной. Нет, даже не советовался бы: он бы сразу отказался. Должно быть, вы неправильно истолковали его слова.

— Мадам, я знаю, что я должен делать…

Он с пренебрежением смотрел на нее, словно взрослый, обращающийся к непослушному ребенку, и Николь подумала, что он наверняка выработал эту манеру, когда работал в полиции.

— Господин Лансуа, есть одна вещь, о которой вы, кажется, забываете, — кто командует в этом доме! Мне очень жаль, что приходится так поступать, но позвольте напомнить вам, где ваше место и где — мое!

Николь замолчала, сама удивляясь своему поведению. Говоря, она невольно приблизилась к нему на несколько шагов и теперь стояла совсем близко. Посмотрев ему в глаза, она испугалась того, что прочла в его взгляде. Ей показалось, что сейчас он ударит ее, не обращая внимания на специалиста по камерам, который стоял рядом с ними, наблюдая за столкновением.

Их молчание было прервано лаем, все трое вздрогнули.

Бебе вошел в дверь, которую Николь оставила приоткрытой. Шерсть на нем встала дыбом, он рычал, обнажая клыки, не отрывая взгляда от Мартина, и, казалось, ждал только команды, чтобы броситься на него и вцепиться ему в горло.

Николь испугалась, как бы пес и вправду не наделал глупостей, и вмешалась:

— Спокойно, Бебе!

Но собака не хотела успокаиваться. Она продолжала смотреть на Мартина.

— Спокойно, — повторила Николь, поглаживая Бебе.

Пес немного расслабился.

Николь чувствовала себя ужасно. В первый раз в жизни она подняла голос на того, кто работал на нее. Все проблемы, возникавшие раньше, решались с помощью спокойного диалога. И никто еще никогда не противился так ее воле.

Должно быть, с Мартином тоже никто еще не говорил таким тоном. Она видела, что он делает усилия, чтобы сдержаться, и на мгновение ей показалось, что он сейчас применит силу, несмотря на присутствие собаки. Конечно, это было нелепо. Мартин всего лишь нанят ее мужем, они могут уволить его в любую минуту. Не будет же он рисковать работой из-за такой глупости.

— Господин Берже сказал мне…

Николь вздохнула. Ее утомила вся эта история. Прилив адреналина, произошедший, когда она яростно выступила против Мартина, оставил ощущение разбитости, она вся дрожала, как после значительного физического усилия.

— Перестаньте прикрываться именем господина Берже, — устало выговорила она. — Мы с господином Берже — одно целое. И я говорю вам, что в доме не будет ни одной камеры. Ясно?

Мартин не ответил. Николь повернулась к специалисту по камерам, не знавшему, куда деться от смущения.

— Месье, весьма сожалею, но мы зря вас побеспокоили.

— Остаются еще камеры в парке… — вмешался Мартин.

Николь повернулась к нему, хотела сказать резкость. Но Даниель говорил ей, что хочет установить камеру на воротах, и это не лишено смысла. Лишь бы их не было в самом доме… Она кивнула.

Мастер вздохнул с облегчением. Он махнул рукой на прощание и быстро вышел наружу. Поколебавшись, Мартин последовал за ним. Уходя, он бросил злобный взгляд на Николь. Она ответила ему тем же.

Затем, глубоко вздохнув, пошла к себе в мастерскую. Бебе с минуту колебался, глядя вслед удалявшимся мужчинам, как будто раздумывал, стоит ли побежать за ними и разорвать хотя бы одного. Но в результате последовал за Николь.

— Она не будет такой гордой, когда ей перережут глотку! — сказал Мартин, догнав специалиста.

Это было сказано достаточно громко, чтобы Николь могла услышать. Она остановилась, готовая побежать за ним и заставить извиниться за свои слова. Но зачем? Эта сцена отняла у нее столько сил.

Она прошла на веранду, собака следовала за ней.

Ей показалось, что краски на холсте еще больше потемнели.