Иногда задумываешься, с каких пор слова философия и добросердечие потеряли свой смысл и их место занял цинизм и стало стыдно признаться, что ты больше склонен к философии нежели к цинизму?

Доминик потихоньку приоткрыл дверь дома брата. В воздухе стоял волшебный запах печёных овощей, в гостиной горел приглушённый свет. Доминик уже довольно давно не был у Александра и откровенно скучал. Вся эта история с показаниями против Алессандро, казалось, немного оттолкнула их друг от друга, но это было лишь внешнее. Мадхави с детьми гостила на Сицилии у родителей и Доминик наконец решил нарушить уединение Александра.

— Что ты крадёшься как мышь? — спросил Александр, появившись на пороге гостиной.

— Так приятно пахнет, — сказал Доминик, — просто слюнки потекли.

— То есть ты решил стащить еду со стола и унести себе в нору? — рассмеялся Александр.

— Да ладно, не крадусь я как мышь, просто хотел зайти потихоньку, чтобы не нарушать покой пространства!

— Присаживайся за стол, будем ужинать! Вина? — пригласил Александр.

— Конечно, было бы неплохо. Так устал сегодня в министерстве, просто голова разваливается на части! — вздохнул Доминик и сел за стол.

— Сейчас отдохнёшь, — улыбнулся Александр. — Ты слышал? Все доказательства пропали.

Доминик слышал, он покивал головой в ответ.

— Знаешь, Ник, я устал бороться со всем этим. Твой сын, на мой взгляд, уже сам не понимает, чего хочет! То ли в голову мне выстрелить, то ли расплакаться и просить прощения. — сказал Александр.

— Он тебе угрожал? — у Доминика округлились глаза от удивления.

— Да, чем до смерти напугал Лучано.

— Чёрт… надо было сдать его в приют, как только Стефания подкинула его мне под дверь! — не сдержался Доминик.

— Не говори так, Ник. Лучше ешь.

Александр поставил перед братом тарелку с доброй порцией печёных баклажан и налил вина в бокал. Доминик уже успел привыкнуть к тому, что в доме Александра больше не подавали мяса. Александр уже давно был вегетарианцем и эту странность безоговорочно приняла вся семья. Судя по всему, Александру его диета не вредила, а наоборот приносила пользу.

— Меня пугает поведение Стефано, — сказал Доминик.

— Что не так?

— Обманывает меня, общается тайком с Алессандро, хотя я запретил. Думаю, отправить его на учёбу в Лондон. — сказал Доминик.

— Ого, даже так?

— Да, не стоит ему крутиться в семейных делах. Я недавно почитал его сообщения в телефоне, так он всё, абсолютно всё рассказывает Алексу. Его к нему тянет, как магнитом, боюсь дело плохо кончится.

— Тогда, ему будет лучше учится за границей. — покивал головой Александр. — Ешь, Ник и постарайся немного дать отдых голове, перестань думать о проблемах.

Доминик покивал головой и принялся за баклажаны. Спустя некоторое время тревожные мысли покинули его голову. Мягкий свет, прохладное вино, вкусная еда возымели своё действие. Александр достал трубку и закурил, при этом Ник расслабился окончательно, ему нравилось наблюдать за тем, как его брат курит трубку.

— Чем занимаешься сейчас? — спросил Доминик. — Какая-нибудь новая книга?

— Да, делаю сравнительный анализ мировых религий, — ответил Александр. — если тебе интересно, могу немного рассказать.

— Интересно! — сказал Доминик. — Думаю, зря ты сложил сан, тебя всегда тянуло к этой теме.

— Нет, Ник, не зря. Это мой путь и если бы я не сделал этот шаг, то так и остался бы простым священником в рамках одной веры. Но ведь мир такой большой!

— Всё-то тебе хочется знать! Но что мешало тебе оставаясь священником изучать другие религии?

— Ничего не мешало, но в рясе мне стало душно и тесно. Вот и всё. Был момент разочарования, но оно потом прошло. — сказал Александр и затянулся табачным дымом из трубки.

— Конечно, в целом, это твоё дело, — улыбнулся Доминик. — Ну, давай, рассказывай!

— Ты знаешь, что я, наверное, всю жизнь пытался понять, что объединяет людей и однажды я позволил себе роскошь объехать пол мира в поисках ответа на этот вопрос. И лишь благодаря тому, что мне довелось узнать ближе людей из других стран и континентов я обрёл ту глубокую уверенность, что все люди в основе своей равны между собой.

— Руки, ноги, голова? — улыбнулся Доминик.

— Ник, ты мыслишь приземлённо! Человеческое существо уникально. Это совершенно невообразимая смесь тела, способного создавать немыслимые вещи, оказывать помощь, играть на музыкальных инструментах, рисовать, писать, творить и разума! Человеческий ум безграничен и способен на бесконечное совершенствование! Но человек способен не только созидать и творить, но и разрушать и убивать. Соответственно религия появилась, чтобы упрочить в умах людей законы жизни. Я не беру сейчас во внимание церкви, ты отлично знаешь моё к ним отношение, я акцентирую сейчас своё внимание именно на религиях. И вот, что я тебе скажу, Доминик, всё мировые религии похожи между собой в своей сути. Они различаются в способах, но суть одна и это, на мой скромный взгляд — добро, любовь и сострадание. Возьмём для рассмотрение крупнейшие мировые религии. Это индуизм, джайнизм, зороастризм, буддизм, иудаизм, христианство и ислам. Во всех этих религиях делается упор на сострадание, которое лежит в основе любого человеческого существа, то самое желание проявлять заботу по отношению к другим. Конечно, религии делятся на теистические, в которых во главе всего стоит вера в Бога и нетеистические, где основной упор делается на возникновении причинно-следственных связей, как, например, в буддизме. Но везде в основе лежит сострадание, любовь и не причинение вреда. Как в христианстве: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут», или в исламе: «Все создания — дети Аллаха, и дороже всех ему те, кто добр к Его созданиям», так сказал пророк Мухаммед, а в буддийской Гандавьюха сутре сказано следующее: «Живые существа томятся в плену старения и болезни и терзаемы сотнями страданий, видя, как одолевают их страхи рождения, смерти и страдания, всеми своими делами старается он принести им благо». В индуизме, в эпосе «Рамаяна» сказано: «Высшее существо не платит злом за зло. Вот правило, которого следует придерживаться. Украшение праведного человека — его поведение. Не следует наносить вред ни нечестивым, ни добропорядочным людям, ни даже преступникам, заслуживающим казни. Благородная душа всегда будет испытывать сострадание даже к тем, кто находит усладу в причинении боли другим». В иудаизме найдём изречение Йехуда Лива: «Любовь ко всем созданиям есть также и любовь к Богу, ибо кто любит Единого Бога, любит и все дела его. Любя Бога, невозможно не любить и создания Его. Верно и обратное. Ненавидя создания Его, невозможно любить Бога, сотворившего их». И сострадание — это золотое правило всех основных религий.

— Так как же войны на религиозной основе и воинствующий ислам? — спросил Доминик.

— Это омрачения и манипуляция. Как ни печально, многие люди в мире до сих пор остаются безграмотными и не могут самостоятельно разобрать учения и тогда на помощь приходят лжеучителя, которые действуют в своих интересах. Это страшно, религия не только основа морали и нравственности, но и, как мы видим, искажение её сути может приводить к страшным последствиям, и искажённая она может стать средством манипулирования огромной массой людей.

— И обо всём этом ты пишешь в своей книге? Думаешь она будет востребована?

— Ну, моё мнение такого, что, если она заставит задуматься хотя бы одного человека, это уже будет хорошо. Ты знаешь, я никогда не стремился к славе, хочу лишь подтолкнуть людей научиться немного размышлять! — улыбнулся Александр.

Алессандро изучал выписки по банковским счетам, когда позвонил его брат Стефано.

— Привет! Что делаешь? — спросил он.

— Пытаюсь работать? — пробубнил Алессандро.

— Я помешал?

— Немного…

— Мне просто скучно, и мы давно не виделись, — расстроенным голосом сказал Стефано.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовался Алессандро.

— Можно я к тебе приеду? Отец ушел к дяде, думаю это надолго, мама тоже сегодня не придёт, ребята пошли в кино, мне не хотелось.

— Ладно, только не надо стонать, — сказал Алессандро, — пришлю за тобой Маурицио, только я так понимаю, что отец не будет рад.

— Я скажу, что был в кино, — повеселев сказал Стефано.

Спустя час он уже с довольным выражением лица сидел в гостиной дома своего брата и уплетал ризотто с трюфелями.

— Когда ты должен вернуться домой? — строго спросил Алессандро, он уже порядком устал от бесконечных претензий отца по поводу Стефано.

— К одиннадцати. Я написал папе, что вернусь к одиннадцати и что я в кино.

— Кто тебя научил врать? — ухмыльнулся Алессандро.

— Такова жизнь, — весьма довольный собой, сказал Стефано.

Алессандро поинтересовался о том, как протекает жизнь в доме отца. Оказалось, он хочет отправить Стефано учится в Лондон, что в общем, было не плохо, на взгляд Алессандро. Глория, после смерти Стефании стала появляться чаще и Стефано решил, что его мама не против возобновить отношения с отцом, но Доминик откровенно этого не хотел.

— И он так прямо и сказал, что не хочет? — удивился Алессандро.

— Да, так и сказал, — ответил Стефано.

— Как Глория?

— Мама? Не знаю, мне кажется не очень, она любила папу… Жаль её. У нее новый муж.

— А отец?

— Похоже, немного пришёл в себя, уже несколько раз ходил на свидания с какими-то женщинами. — сказал Стефано.

— Он не исправим! — хохотнул Алессандро.

— Вы так и не разговариваете? — поинтересовался Стефано.

— Так и не разговариваем, мне жаль, что так вышло.

На улице начиналась гроза, что было не удивительно, всю неделю стояла невообразимо жаркая погода и наконец собрались тучи. Фортунато, который нежился в траве в саду начал проситься в дом, после чего раздались первые раскаты грома.

— Я бы очень хотел, чтобы вы помирились, — сказал Стефано.

Алессандро покивал головой. Он иногда пытался набрать номер телефона отца, но тот неизменно не отвечал.

— Человеческая жизнь такая короткая, зачем тратить её на ссоры и вражду? — сказал Стефано.

— Был у дяди в гостях? — поинтересовался Алессандро.

— Нет, я так думаю сам, дядя тут не причём, — грустно ответил Стефано.

— Да ты философ, — улыбнулся Алессандро.

— Разве это плохо?

— Отнюдь. И наш дядя во многом прав. Возможно, часто он углубляется в вопросы бытия слишком уж сильно, но он во многом прав. И далеко не у каждого есть силы жить так, как советует он. — сказал Алессандро.

— Я бы очень хотел быть на него похожим, — сказал Стефано.

— Ты серьёзно? Я думал ты хочешь быть похожим на своего старшего брата! — сказал Алессандро.

— Ты обиделся? — испугался Стефано.

— Нет, ни капли! Стремление к совершенству похвально. Знаешь, есть поговорка. Опираясь на низших портятся люди, опираясь на равных пребывают в застое. Потому на того опирайся, кто выше. Опираясь на высшего, на такого, кто спокоен и нравственно твёрд, своей мудростью много тебя превосходит, станешь выше ещё, чем он сам! — сказал Алессандро.

— Звучит, как наставления Йода из звёздных войн! — рассмеялся Стефано.

— Может быть, но это чистая правда! Кстати, а отец знает о таких твоих размышлениях? — спросил Алессандро.

— Нет, ему не интересно! — пожал плечами Стефано.

— Зря ты так думаешь! Возможно, если как-нибудь скажешь ему это, то он будет отпускать тебя ко мне. Он ведь очень боится, что ты берёшь с меня пример во всём.

— Он считает тебя преступником.

— Мне жаль… — сказал Алессандро.

Неожиданно появилась Кьяра. Она только что пришла с улицы и была вся мокрая, судя по всему там шел достаточно сильный дождь.

— Там кто-то пищит в туе! — сказала она с порога.

— Что? — не понял Алессандро.

— Я пошла в сад, забрать подушки с кресел, дождь стоит стеной, всё сверкает. Прохожу мимо туи, а там писк такой жалобный, но ничего не видно и непонятно, я немного испугалась, решила, что крыса и быстро ушла, но сейчас думаю, что это не крыса.

— Ну, пойдём, посмотри, что там пищит… — вздохнул Алессандро.

— Я с тобой, — сказал Стефано.

Алессандро взял фонарик, и они вышли в сад, действительно, лило, как из ведра. Ничего не было слышно, кроме шуршания дождя. Алессандро подошёл к туе и пошевелил ветки, ничего не произошло.

— Зря вымокли, — сказал Алессандро.

— Стой, подожди, слышишь? — Стефано прислушался.

Действительно раздался слабый писк. Алессандро осветил все ветки изнутри.

— Да там котёнок! — сказал он. — На, держи фонарь, надо взять стремянку, я так не достану.

Алессандро ушёл в дом и спустя минуту вернулся с лестницей. Через пять минут из кроны туи был извлечён маленький мокрый котёнок. Оказалось, на его лапе запуталась пластиковая ленточка, которыми обычно перевязывают букеты. Видимо что-то напугало его, и он залез на дерево, где ленточка зацепилась за ветку и не давала спуститься обратно. Сколько он там просидел и как вообще попал в сад было не понятно.

— Кьяра! — крикнул Алессандро, возвращаясь в дом. — Иди смотри на свою крысу!

— Какой маленький! И мокрый! — воскликнула Кьяра, взглянув на котёнка, которого держал на руках Стефано.

Она убежала за полотенцем.

— Как же ты туда забрался? — спрашивал Стефано. — Жалко его, такой мелкий!

— Сейчас вытрем и накормим. Заберёшь домой? — спросил Алессандро.

— Я бы взял, но боюсь отец не разрешит.

— Спросишь, думаю проблемы не будет.

Котёнка накормили. Фортунато с интересом обнюхивал нежданного гостя, но агрессивности не проявлял. В конце концов котёнок уснул на коленях у Стефано.

— Алекс, я бы вина выпил немного, красного, — заявил Стефано.

— И с каких это пор ты пьёшь вино? — удивился Алессандро.

— Вообще-то, я не маленький ребёнок!

— Ладно, не возмущайся. Кьяра! — позвал Алессандро. — Принеси синьору Бадаламенти бокал красного вина.

— Вина? — поинтересовалась Кьяра, появившись в гостиной.

— Да, вина. Наш малыш вырос и выбросил бутылочку с молоком! — рассмеялся Алессандро.

Спустя несколько минут удивлённая Кьяра подала бокал вина Стефано.

— «Barolo»? — поинтересовался Алессандро.

— Несомненно, — ответила Кьяра.

— Ну как? — поинтересовался Алессандро, гладя как брат потихоньку дегустирует вино.

— Круто! — ответил Стефано.

— Не круто, а замечательный, богатый букет! — рассмеялся Алессандро. — Вырос он! Как часто ты винцо попиваешь?

— Не, не часто. Иногда с ребятами… — сказал Стефано.

— Только с ребятами? — хитро спросил Алессандро.

— Ну и с девушками… — сказал Стефано и густо покраснел.

— Ага! Давай-ка рассказывай, мой дорогой братец!

— Ну, у меня нет постоянной девушки, мне нравится одна, из параллели, но… у неё есть парень, так что с ней никак.

— Только не уподобляйся своему отцу! Тот, по-моему, ни одной юбки за свою жизнь не пропустил! Я был в шоке, когда он жил спокойно со Стефанией несколько лет.

— Да уж, — вздохнул Стефано. — Просто он её любил по-настоящему, а Глорию он не любит, жаль маму.

— Не расстраивайся, — сказал Алессандро. — Как вино?

— Мне понравилось, — сказал Стефано.

Раздался грохот и яркие вспышки озарили окна. Лишь за доли секунды до того, как мелкой россыпью полетели стёкла из окон, Алессандро успел понять, что это не гроза. Он резко дёрнул брата и увлёк его за собой на пол его на пол, подмяв под себя. Стефано успел подхватить котёнка. Их окатила стеклянная волна, дом вздрогнул, свет погас.

— Спокойно! — сказал Алессандро, не давая Стефано ни малейшей возможности пошевелиться.

Раздалось ещё несколько взрывов, было слышно, как бьются стёкла, дом дрожал. Вскоре всё стихло. Дверь распахнулась, это была охрана.

— Босс! — крикнул Маурицио.

— Тысячу раз просил, не называй меня боссом! — сказал, вставая и отряхиваясь Алессандро. — Кьяра! Кьяра, с тобой всё в порядке?

— Да, да! — крикнула из кухни Кьяра, по голосу чувствовалась, что она напугана.

— Что это было? — спросил Стефано, его голос немного дрожал.

— Маурицио, что видели? — спросил Алессандро.

— Старый «Fiat» без номеров, Дон Маретти. Их было двое, один за рулём, второй вышел и перебросил что-то через забор, пошли взрывы.

— Так, Стефано, без паники. Маурицио отвезёт тебя домой! Чёрт! — сказал Алессандро, услышав звуки приближающихся сирен. — Только их тут нам не хватало!

Через пять минут дом был полон полиции. Ещё через час на пороге появился Доминик и Александр. Стефано так и оставался у брата, никакой возможности уехать домой у него не представилось.

— Алекс, что случилось? — тоном не предвещавшим ничего хорошего, спросил Доминик.

— Папа, я тоже рад тебя видеть! Думаю, ты сам отлично знаешь, что случилось, мой дом закидали гранатами! — спокойно сказал Алессандро.

— А ты, что здесь делаешь? — прорычал Доминик, заметив Стефано. — Какого чёрта ты здесь делаешь?

— Синьор, его должны опросить, — вмешался какой-то полицейский.

— Потом опросите! — рявкнул Доминик. — Стефано, марш в машину, мы едем домой! А с тобой, Алекс, я еще поговорю.

— Меня радует, что ты обратил на меня внимание… — пробубнил Алессандро.

Стефано вышел вслед за отцом, его немного потряхивало, не сказать, что он испугался, скорее, ничего не успел понять. Он держал котёнка на руках, тот мирно спал.

— Ты что, выпил? — спросил Доминик, резко остановившись.

— Я выпил немного вина у Алекса, — сказал Стефано, опустив голову.

— Чёрт его знает что такое! — выругался Доминик.

— Пап, прости, — пробубнил Стефано. — Я сам виноват. Алекс работал, я напросился к нему в гости, мне было скучно, я сам попросил вина… Але тут не причём!

— Стефано, что с тобой происходит? Неужели ты не видишь, что Алессандро совсем не тот человек, с которым стоит связываться и уж тем более брать с него пример? Да вас уже могло не быть в живых!

— Просто у нас семья такая, — сказал Стефано.

— Что ты знаешь про нашу семью? — спросил Доминик.

— Немного, но достаточно. И я не беру пример с Алекса, просто он мой брат и мне нравится проводить с ним время. — сказал Стефано.

— И сегодня понравилось? — съязвил Доминик.

— Да. Мы котёнка спасли… — сказал Стефано и показал малыша отцу.

— Господи боже мой, — вздохнул Доминик. — Садись в машину, поехали домой. А я-то думал, что ты там прячешь?

— Можно мне оставить его? — спросил Стефано.

— Можно, — сказал Доминик немного подумав.