Рим — прекрасный и ужасный одновременно. На этом свете больше не существует такого города, чтобы настолько сильно он разрывал тебя своими противоречиями. Сплетения улиц, обшарпанные дома и прекрасные палаццо, нищие, цыгане, беженцы и искусство, при одном взгляде на которое одновременно замирает сердце и приходит понимание, что и оно не вечно. Метро, забастовки, беспорядок с транспортом. Спустя некоторое время начинаешь понимать, насколько это дико и великолепно. Здесь жизнь бьёт ключом во всех её проявлениях, всего чересчур. Чересчур красоты и уродства, запахов кофе и отбросов одновременно, бесконечных сирен скорых и полицейских машин. И всё это варится в одном котле, приправленное специями быта простых людей, спешащих на работу или с работы, выносящих мусор, делающих покупки в магазинах. И несомненно политические игры, без них не обойтись в столице, судебные разбирательства, расследования, телевидение. Всё это механизмы, которые двигают самым прекрасным городом на Земле. Вдыхая его аромат, ты понимаешь, что живёшь.

Сантино любил Рим, как бы парадоксально это не звучало. Переезд из Неаполя дался ему не легко, но он, в отличие от своего брата смог полюбить этот город. Димитро часто скучал по Неаполю и в два раза чаще туда ездил. Сантино же напротив скучал по Риму, находясь в Неаполе. Сейчас ему приходилось смотреть на жизнь из окна бронированного автомобиля. Иногда его посещала дикая идея втихаря сбежать ночью из дома, чтобы просто прогуляться по городу. Отправиться в Трастевере, побродить по улочкам и спокойно посидеть в кафе, как это бывало прежде, постоять на «Ponte sisto» и посмотреть на реку, послушать как спорят птицы в деревьях. Сантино всё чаще начал задумываться, зачем вообще влез во всю эту историю. Что ему не хватало в жизни? Скорее всего затем, что он любил этот город, любил жизнь и хотел, чтобы вечером, выйдя на прогулку, можно было встретить в подворотне, разве что кота, который идёт по своим делам, а не отморозка с ножом. Хотел, чтобы детям не продавали наркотики в школе, и чтобы подростки перестали восторгаться преступниками в дорогих костюмах. Ради этого он готов был положить всю свою жизнь и смотреть на мир через окно бронированного автомобиля. И он очень надеялся на то, что однажды его пуленепробиваемая жизнь закончится и он снова сможет спокойно пойти погулять вдоль Тибра.

— Я ушёл! — крикнул Сантино Монике и закрыл за собой дверь.

Ему очень хотелось постоять на улице и посмотреть на небо. «Наверное, так себя чувствуют заключённые в тюрьме», — подумал Сантино, садясь в машину. «Охрана, контроль, сопровождение… аж тошно», — Сантино пробубнил эти слова себе под нос.

— Простите, Синьор Бельтраффио, что Вы сказали? — поинтересовался водитель.

— Да, ничего, Сандро, это я о своём. — отмахнулся Сантино и прикрыл глаза.

В Департаменте, подойдя к своему кабинету Сантино услышал шум. Подойдя ближе, он понял, что Гаэтано вне себя. Дверь распахнулась и из кабинета буквально вылетел Альберто Стронци, начальник оперативного отдела.

— Берт, что случилось? — с удивлением посмотрел на него Сантино,

— Я понятия не имею как работать с этим моральным уродом! — крикнул Альберто.

— Так, ну ка пошли со мной! — сказал Сони и открыл захлопнувшуюся дверь.

Гаэтано сидел в кресле Сантино и его это абсолютно не смущало.

— Что происходит? — поинтересовался Сони.

— А, пришёл со своим спасителем, идиот! Ну-ну, давай, поплачься! — весьма нелюбезно сказал Гаэтано, но кресло всё-таки освободил.

— Ничего не происходит! Я просто принёс отчёты, думал Вы уже здесь, синьор Бельтраффио! А здесь этот! — у Альберто перехватило дыхание, и он сдержался, чтобы не произнести весьма грубое слово, которое крутилось у него на языке.

— Какие отчёты? — спросил Сантино, он пока не понимал суть конфликта.

— По Маретти, за неделю. — сказал Альберто.

— Посмотри в каком они виде! — рявкнул Гаэтано.

Сантино взял документы в руки и с удивлением посмотрел на Альберто.

— Да, я пролил кофе, но времени переделывать уже не было, — сказал Альберто.

Сантино вздохнул и протянул бумаги обратно Альберто.

— Переделай, — спокойно сказал он. — Потом я посмотрю. Есть что-нибудь стоящее?

— У него было несколько интересных встреч. Нам кажется, это касается клиники, недалеко от Сиракуз. — сказал Альберто.

— Ага, отлично. — покивал головой Сони. — Иди, работай.

— Иди, придурок, что стоишь? — снова завёлся Гаэтано.

Альберто вышел из кабинета. «Сам придурок», — пробормотал он себе под нос.

— Тано, не понимаю, почему ты так завёлся? Нельзя так разговаривать с людьми! — Сантино был крайне поражен.

— Это не люди, это подчинённые, раз. Второе, этот Альберто хронический неряха! Сантино, у него всегда так! То он кофе разлил, то в лужу уронил! А потом с этими документами нам идти в суд или в прокуратуру! Понимаешь?

— Нельзя оскорблять людей! — сказал Сони.

— Ничего, переживёт… Кстати, хотел тебя порадовать! Мы нашли хирурга и медсестру, осталось за малым, пристроить их туда. — сказал Гаэтано.

— Вот как? С кем еще успел поругаться с утра?

— Ну нет, тут я не ругался! — рассмеялся Гаэтано.

Его манеры очень напоминали Сантино манеры Алессандро Маретти: излишняя уверенность в себе вкупе с чувством собственного превосходства над окружающими.

— Хорошо, кто занимается? — поинтересовался Сантино.

— Антонио Галлиади.

— Очень хорошо, просто замечательно. — Сантино улыбнулся сам себе.

Величественный и ни с чем не сравнимый «Teatro Massimo» был заполнен до отказа. Туристы и местные жители пришли соприкоснуться с прекрасным. К Алессандро, казалось, подошли поздороваться все, кто был в театре. У Димитро от бесконечных лиц, манто, платьев, костюмов начало рябить в глазах, и он начал потихоньку постанывать. Тем более, что большинство этих людей знали уже и его.

— Димитро, перестань, — хохотнул Алессандро на жалобы.

— Дон Маретти, синьор доктор! — прошелестела очередная барышня.

— Хорошего Вам вечера, — улыбнулся Алессандро. — Ладно, ладно, Димитро, пойдём на наши места.

На удивление Димитро понравилось в театре. Не сказать, что он никогда не ходил на спектакли или на оперу, но это доставляло ему очень мало удовольствия. Здесь же, напротив, он почувствовал, что время провёл не зря. На выходе они буквально столкнулись с графиней Ногаролой, казалось она поджидала их при выходе из ложи.

— Алессандро, рада тебя видеть, — улыбнулась она и схватила Алессандро за руки.

— Аннэлиса… Не знал, что ты в Палермо, — промямлил Алессандро и аккуратно извлёк свои руки из её.

— Ну, сегодня же опера! Конечно, я в Палермо! Как дела? Как… семья? — графиня была сама вежливость.

— Спасибо, отлично. Прости, нам надо идти, нас ждут! — сказал Алессандро и резко отвернулся от Аннэлисы.

— Надеюсь ты мне всё-таки позвонишь, — сказала ему Аннэлиса.

Алессандро ничего не ответил, он быстро направился к выходу.

— Это всё та же? — поинтересовался Димитро.

— Да уж. Угораздило меня в своё время! Теперь, как только я один, она всегда рядом, невозможная, капризная, требовательная. Просто кошмар, Димитро, просто кошмар! — сказал Алессандро.

— Да ладно, она вроде бы…

— Молчи, Бога ради, Димитро, просто молчи!

— Хорошо, — Димитро покивал головой и расхохотался. — Герой-любовник!

— Иди ты!

У входа в театр их ждала охрана и автомобиль. Димитро успел обратить внимание, что Алессандро последнее время не обходился без них, как это бывало раньше. Димитро успел несколько раз вспомнить предупреждение Сантино. Возможно, именно поэтому он обратил внимание, как с двух противоположных сторон к их машине на большой скорости приближаются два автомобиля. За доли секунды до выстрелов Димитро успел буквально впихнуть Алессандро в машину. Стреляли недолго, но это создало панику перед театром. Народа было достаточно много и из-за суматохи стало совершенно не ясно, ранен кто-нибудь или нет. Машина Алессандро медленно тронулась и уехала с места событий. Их никто не преследовал. Димитро поднялся на сидение и подтянул Алессандро.

— Але, нас чуть не грохнули! Что это вообще было такое? — спросил Димитро.

— Спасибо… — сказал Алессандро.

— За что? — Димитро немного удивился.

— Ты среагировал… Людовико, ты тоже молодец… — сказал Алессандро, обращаясь к водителю.

— Спасибо, Дон Маретти. Кто это был? — спросил Людовико.

— Понятия не имею. Ничего, разберёмся! — сказал Алессандро.

Спустя минуту телефон Алессандро начал разрываться от звонков. Самым неожиданным для него стал звонок от его отца.

— Да, отец. — осторожно ответил на звонок Алессандро.

— Что случилось? — спросил Доминик.

— В смысле?

— В том, что в тебя стреляли у театра. — сказал Доминик.

— Я не знаю.

— С тобой всё в порядке? — спросил Доминик.

— Да.

— С Димитро?

— Всё в порядке.

— Хорошо, будь осторожен, возможно это не конец. — сказал Доминик и отключил связь.

Алессандро удивлённо посмотрел на свой мобильный и что-то пробормотал себе под нос, Димитро так и не понял, что, но решил не вдаваться в подробности.

Была уже полночь, но дом Маретти не спал. Здесь уже успели побывать полицейские, а затем приехали и все родственники, а также и многие боссы cosche. Алессандро отправил Димитро под благовидным предлогом в дом к бабушке, чтобы он её успокоил.

— Какого чёрта происходит? — громче всех возмущался Дарио Рубетта, который был на данный момент одним из самых сильных боссов. Алессандро доверял ему больше всех остальных.

— Я больше чем уверен, что это Сальво. — сказал Алессандро.

— Думаешь, что это война? — поинтересовался Маурицио, один из троюродных братьев Алессандро.

— Откровенно говоря, я понятия не имею, что он хочет от нас! Сначала были беспочвенные претензии в наш адрес, потом он спалил наш офис в Риме, забросал гранатами мой сад, теперь это. Мне кажется уже слишком. — сказал Алессандро.

— Что ты предлагаешь? — спросил дед Алессандро, Андреа Бадаламенти.

Алессандро молчал некоторое время. В какой-то момент его самое главное желание, в котором он ясно представил Дона Сальво висящим на решетке в своей камере с высунутым синим языком, промелькнуло на его лице. Озвучить его он не успел, раздался звон бьющихся стёкол и выстрелы.

— Твою мать! — рявкнул Алессандро и поспешил на первый этаж, за ним все остальные.

Дом горел, но на удачу проход к чёрному выходу был свободен. Все покинули палаццо, нулевой и первый этажи были охвачены огнём. У дома лежали несколько тел, охрана сработала на поражение, метатели бутылок с зажигательной смесью были застрелены. Алессандро буквально пересчитал всех по головам. Не хватало дворецкого, старика Джузеппе, который видимо остался в своей небольшой комнате. Алессандро ни слова не говоря направился в дом. Дышать было уже практически невозможно, дым окутал все помещения, Алессандро старался не дышать. Джузеппе действительно оказался в своей небольшой комнате, он был напуган и Алессандро пришлось применить силу, чтобы сдвинуть его с места. Спустя несколько минут он вывел старика на свежий воздух. Ночь уже разрывал шум сирен пожарных машин, скорой помощи и полиции. Часть уважаемых людей чести тут же испарилась, чтобы лишний раз не показываться органам правопорядка, осталась прислуга, охрана и родственники. В общей суматохе никто даже не обратил внимание на то, что хозяина дома никто не видел с того момента, как он, пересчитав всех, куда-то ушёл. Небольшую ясность внёс дворецкий Джузеппе, который сказал, что Дон Маретти вытащил его буквально из огня. Выходил ли Дон Маретти из дома, когда вытолкнул старика наружу, тот пояснить не мог и в конце концов расплакался. Все молча смотрели как тушат дом, к счастью это не заняло много времени, пожарные сработали профессионально. Когда пожарная бригада смогла войти внутрь, все ждали худшего, но, к удивлению, и в некоторой степени к облегчению, труп Алессандро обнаружен не был.

Андреа Бадаламенти отошёл в сторону от всех. Он не торопясь выкурил одну сигарету, затем достал мобильный из кармана пиджака и набрал номер телефона своего сына.

— Доминик, — сказал он, когда тот наконец ответил, — как бы тебе это не нравилось, но ты должен прилететь сюда. Алессандро пропал при пожаре.

Доминик некоторое время молчал, в какой-то момент его сердце замерло и все воспоминания о противоречиях с сыном пронеслись в его голове.

— Да, папа, конечно, — сказал он. — Первым рейсом буду в Палермо.

Первое, что замечаешь, выходя из самолёта в аэропорту Палермо — запах моря. Палермо соперничает с Римом своей абсурдностью. Этот город может показаться диким, грязным, потерявшим своё лицо. Но стоит заглянуть глубже, в то тайное и невидимое для глаз движение, которое даёт ему жизнь и понимаешь, что если ты стремился вернуться в Рим, то в Палермо ты непременно захочешь остаться навсегда. Этот город не умер и не потерял своё лицо, он просто спрятал его от посторонних. Что-то совершенно невообразимое и ни на что не похожее прячется за ставнями домов и в сердцах людей, настоящее сокровище, которое стоит гораздо дороже всего золота, которое есть в мире. Этот город живёт чаще не благодаря, а вопреки. Живёт своей неповторимой жизнью, пропитанной запахом бензина и моря.

Доминик несколько раз глубоко вдохнул морской воздух, задержавшись на рапе самолёта. Каждый раз поездка в Палермо вызывала у него смешанные чувства. Так было и сейчас, все мысли и чувства, которые вызывал у него этот город снова накрыли его с головой. На первом плане всегда и неизменно были проблемы в семье. Казалось тёмная сторона семейных связей никак не хотела отпустить Доминика из своих цепких рук. Остались ли у него силы сопротивляться? Он и сам уже не мог с уверенностью ответить на этот вопрос. В аэропорту его ждал отец. Они крепко обнялись и пошли на стоянку к машине.

— Новая машина? — удивился Доминик, оценив новенький «Quattroporte» от Mazeratti.

— Да, — коротко ответил отец.

Доминик лишь покивал головой.

— Есть какие-нибудь новости? — спросил Ник у отца,

— Никаких, — ответил Андреа. — Всё событие состоит в том, что вчера в него стреляли, потом подожгли дом, потом он спас дворецкого, а сам испарился без следа.

— Спас дворецкого? Старика Джузеппе? — удивился Доминик.

— Да, именно его. Тот испугался и спрятался в своей комнате, Алекс его вытащил, а сам пропал. Никто не видел, как он вышел из дома, откровенно говоря был полный бардак. Даже в какой-то момент мы подумали, что он погиб в огне, но…

— Трупа нет.

— Да, трупа нет.

— Господи…

Доминик закрыл глаза. Сейчас он был честным с самим собой, не пытаясь изобразить нравственность и мораль в одном лице, он любил своего сына и в данный момент ему было глубоко наплевать на то, чем тот занимался в жизни, да и мало ли чем занимается каждый из нас. Показав удивление перед своим отцом тем, что Алессандро спас старика Джузеппе, на самом деле Доминик совершенно не был удивлён этому факту. В Алессандро хватало как жестокости, так и благородства. Вопрос заключался в том, что же случилось на самом деле? Этим вопросом были заняты все.

В восемь утра Сантино встретил Димитро в аэропорту «Fiumicino». Тот вернулся первым рейсом из Палермо. Несколько минут он стоял, вцепившись в брата и молчал.

— Сони, хватит уже, ничего страшного не произошло, — пробубнил Димитро и попытался высвободиться, но Сантино не отпускал его.

— Я тебе запрещаю, ты слышишь? Запрещаю тебе даже смотреть в сторону Алессандро Маретти, не то чтобы приближаться к нему! — сказал Сантино.

— Да ладно! — Димитро расхохотался. — Бога ради, Сони! Уймись! Запрещает он! Да и вообще! Кто теперь знает, где Алекс?

— Я сказал, Димитро, не лезь к нему, это опасно!

— Жить, собственно, тоже опасно! Никогда не знаешь, что ждёт тебя через минуту! Всё, отпусти меня! — Димитро наконец высвободился от рук Сантино. — Тоже мне! Может мне с тобой безопасно? Или с отцом? Может безопасно было в Неаполе? Может было безопасно рядом с мамой? Не сходи с ума, братишка! Лучше подкинь меня домой, завтра мне на работу, хочу немного отдохнуть, плюс у меня есть слабая надежда на то, что вы с Моникой всё-таки приедете сегодня вечером. Надеюсь ты не забыл?

— Забыл? — Сантино округлил глаза. — Нет, ну как я мог забыть, мы договаривались неделю назад!

На самом деле Сантино действительно забыл о договоре и сейчас пытался вспомнить на какое время они вообще договаривались, тем более что на пять вечера было назначено совещание.

— Сони, в восемь… — сказал Димитро. — Совсем уже с ума сошёл со своей работой.

Всю дорогу до дома Димитро Сантино не переставал задавать вопросы про Алессандро. Димитро, к сожалению, ничего не мог рассказать, но Сони пытался каким-нибудь образом хотя бы немного прояснить ситуацию. Стало определенно ясно, что придётся лететь в Палермо. В какой-то момент Сантино вдруг стало совершенно всё равно, он почувствовал адскую усталость, которая накопилась за годы работы. Он уже не помнил, когда был в отпуске и когда у него были хотя бы какие-то выходные дни. Сил не осталось ни грамма.

Уже в Департаменте, выкурив несколько сигарет подряд и сделав порядка десяти кругов по коридору, Сантино наконец принял решение. Он отправился к Директору и с порога заявил ему о своём желании уйти в отпуск на три недели.

— И снимите с меня охрану, — в довершение своей пространной речи о необходимости отпуска, сказал Сантино.

— По поводу отпуска, синьор Бельтраффио, я не против, — ответил Директор. — Но охрану снимать не будем, слишком опасно.

— Я очень прошу. Это действительно важно. — попросил Сантино. — И ещё, у меня просьба, чтобы никто в Департаменте не знал про этот отпуск. Даже если вдруг, что маловероятно, но всё-таки, если вдруг позвонит моя жена, то для неё также я должен быть в командировке.

— Так, Сантино, что ты задумал? — спросил Директор.

— Ничего особенного, действительно ничего. Хочу уехать в одно замечательное место и побыть там с другом. Я буду инкогнито и поверьте, что со мной ничего не случится. — сказал Сантино.

— Очень интересно. И куда же ты собрался?

— На Сицилию.