С отрядом гвардейцев встретились в условленном месте уже через девять дней. Встреча вышла теплой, поскольку командовал гвардейцами хороший приятель Лорана, виконт Лек Ригер. В его отряде было три десятка человек и теперь можно было позволить себе расслабиться. На такой большой соединенный отряд не посмеют напасть ни разбойники, ни разнообразные твари. Виконт знал, что командует отрядом, который ему было приказано встретить, сам наследник престола. Он сразу представился принцу, и отдал ему по всем правилам честь. И в тот день, и тем более в последствии, его поразило насколько будущий король по-хорошему прост в обращении, и насколько он теплый человек. Если не знать, что он наследный принц, то и не догадаешься никогда, никакой спеси в нём нет. А ведь виконт видел, насколько высокомерны сыновья регента, насколько они надменны даже со знатью. Принц был очень прост и доступен в общении и не только с дворянами. Но сам по себе он был далеко не прост. Он был прекрасно образованным и воспитанным юношей, обладающим утонченными манерами, но ничего из этого не выпячивал и не подчеркивал, унижая других.

Все это было для него естественно. И еще, чувствовалось, что он был очень искренним человеком. Он был не из тех, кто держит камень за пазухой, а с такими виконту приходилось встречаться, он их знал. Они могли улыбаться вам, вести с вами дружеские беседы и вообще считаться вашими приятелями, а за вашей спиной говорить о вас гадости, или вовсе готовить какую-нибудь подлость. И большинство придворных были именно таковыми. И сами они даже иной раз и не скрывали этого, говоря, что при дворе иначе не выжить и не удержаться. Они вызывали у Лека глубокую гадливость, и он был заранее уверен в том, что уж наследный-то принц тем более такой. А может даже еще хуже! И он готовился терпеть его норов. Но чем дольше виконт общался с принцем, тем все лучше и полнее узнавал его характер. А когда принца рядом не было, Лек слушал рассказы о нем его соратников и друзей, и все больше убеждался в том насколько он был не прав. Принц являлся полной противоположностью придворным подлецам. И это более всего изумляло виконта — как при таком дворе мог появиться такой замечательный человек?! Но последнюю точку в этом поставило одно событие, вызвавшее у виконта глубочайшее уважение к будущему королю, граничащее с преклонением!

К этому времени прошло уже около полутора недель с того дня, когда два отряда соединились. Объединенный отряд быстро ехал по главному тракту. У всех было отличное, приподнятое настроение. Эта, последняя, часть путешествия проходила спокойно, без изрядно надоевших всей команде принца приключений. Они, наконец-то, чувствовали себя в абсолютной безопасности, и это было очень приятное чувство. А еще можно было полностью отдаться во власть любви. И этому очень способствовали ночевки в гостиницах и трактирах, а не под открытым небом на глазах у всех. Да и вообще, они испытывали огромное удовольствие просто от возможности каждую ночь ложиться, раздевшись, в чистую, теплую и мягкую постель. А не ночевать на голой, твердой и холодной земле в одежде, завернувшись в одеяло.

А еще можно было помыться, когда этого хочешь в лохани с горячей водой и мылом. И посидеть за накрытым столом у горящего очага с кружкой пенистого пива, или кубком подогретого вина, и с леорнийской наваристой луковой похлебкой, и вкусным свежим жарким из молодого барашка, а может и с отбивными из поросенка. И не нужно постоянно ожидать нападения. Можно весело поиграть с детьми, не опасаясь за их жизнь. А еще поболтать о-том, о-сем с подругами (в основном о мужчинах, ну и о детях конечно — настоящих и будущих) или отдаться основательному мужскому разговору. Вроде бы ничего особенного, но как это скрашивало жизнь! А еще очень радовала погода.

Она была прекрасной. Еще стояла зима, но в воздухе уже ощущалось дыхание весны. Чувствовалось, что природа готовиться к ее приходу, как невеста, нарядившись в белое платье, готовится к своей свадьбе, то радуясь ей, то тревожась. В уже почти по-весеннему высоком небе сияло пока холодное зимнее солнце. Но небо было голубым и ясным, в нем проплывали белые пушистые облачка. Поддувал легкий приятный ветерок, ведь здесь, на юго-востоке Леорнии, даже в конце зимы было уже довольно тепло. Конечно, погода иной раз и портилась. Небо начинало хмуриться, низко нависая над землей, дул пронизывающий ветер и становилось холоднее. Но это никому не портило настроения. В отряде появилась еще одна, последняя пара — Керт и Лика. И все пары уже договорились, о том, что они одновременно сыграют свадьбы. И неважно было, что четверо из них высокородные дворяне и им вроде не пристало устраивать свадебный обряд вместе с простолюдинами. Их это нисколько не волновало. Если на их свадьбы никто из знати прийти не захочет, значит, так тому и быть. А они будут жениться в обществе своих друзей. Правда, Керт и Лика пожениться в храме не могли, потому что Керт был женат, а разводы были строго запрещены. Да и жена его была неизвестно где и неизвестно с кем. Но это совсем не мешало им чувствовать и считать себя женихом и невестой и не мешало, потом, вместе со всеми отпраздновать свою свадьбу.

Друзья подтрунивали над Эдвином, говоря, что он один из всех остался холостым, а ребенок у него уже появился. Эдвин отшучивался тем, что, он, мол, просто опередил события и побежал впереди лошади. Одним словом, остаток путешествия проходил чудесно, но все же, всем хотелось, чтобы оно поскорее завершилось. Все уже изрядно устали, особенно дети, которые нет-нет, но начинали капризничать, хотя ничего подобного раньше не устраивали. И всех очень радовало, что до Элама оставалось ехать совсем уже недолго, всего несколько дней пути. После объединения у отряда сложился определённый распорядок дня, которого все и придерживались. Он был очень простым. Вставали на рассвете, завтракали и отправлялись в путь. Примерно в середине дня люди останавливались возле очередного придорожного трактира, которых на этом тракте было много, чтобы пообедать. После плотного обеда они отправлялись дальше. Других остановок до ужина и ночлега в придорожной гостинице у них не планировалось. Если кто-то между завтраком, обедом и ужином успевал проголодаться, он перекусывал на ходу, а если кому-то нужно было посетить кусты, растущие по обочинам дороги, то он делал это, а потом догонял остальных.

Тот день, который виконт запомнил на всю жизнь, поначалу был самым обычным, все шло по заведенному в отряде порядку. Поэтому все очень удивились, когда Эдвин неожиданно остановил отряд в не положенное время. Все смотрели на него, ожидая объяснения причины остановки, и он сказал:

— Вы все уже, наверное, знаете, что мы везем артефакт очень важный для безопасности Леорнии. Теперь этот артефакт вот-вот должен проснуться. Со мной только-что связался наш придворный маг, метр Сибелиус и сообщил, что он проснется сегодня еще до вечера. Точно, в котором часу, пока неизвестно, но это и не важно. Да я и сам чувствую как резко возросла его мощь. Ясно одно — до Элама мы его довезти не успеем. Сегодня, если мы ничего не сделаем, произойдёт ужасная катастрофа. Вы сами понимаете, что этого мы допустить не можем.

— А что мы должны сделать? — Спросил Лоран.

— Сейчас объясню, — сказал принц. — Этот артефакт был создан в древности на еще более древней магии крови. Но как оказалось не только. Все время пока длился наш поход, маги ковена и их помощники тоже не сидели сложа руки, а старались разыскать все, что относится к этому артефакту. И у них во время этих поисков были свои приключения. Они искали рукописи, относящиеся к форнейскому периоду, а в них хотя бы крупицы сведений об этой зачарованной вещице, чтобы сложив их, получить общую картину, пусть пока что не полную. Это было очень сложно. Слишком давно все происходило, слишком многое утеряно, слишком иносказательно изъяснялись авторы рукописей, не говоря уж об ошибках переписчиков. Иной раз неизвестно было где искать саму нужную рукопись. А если об этом узнавали, то часто бывало очень сложно ее раздобыть, ведь свитки и книги далеко не всегда находили в библиотеках.

Но маги справились. Им еще предстоит узнать, как артефакт можно будет разбудить, но теперь им известно как его взять под контроль, когда он проснется. А так же, как не допустить его стихийного пробуждения. Маги узнали о том, что артефакт создавался не только на магии крови, но и на магии боли, настолько древней, что о ней раньше вообще ничего не было известно, даже о том, что она существовала. И все же ковенцы сумели найти информацию о том, что необходимо сделать, и какие заклинания при этом произнести, для того, чтобы его вновь временно усыпить. И они сообщили об этом мне. Я рассказал вам об этом потому, что мне понадобится ваша помощь. Но то, что нужно будет кому-то из вас сделать, потребует от него определенного мужества. Я один, к сожалению, с этим не справлюсь. Вернее справиться можно и с этим, но для меня так будет намного сложнее. Но если вы все откажетесь, то я это пойму и все сделаю сам.

— А что нужно сделать то? Боль себе причинить? — спросил Нэт.

— Не себе, а мне, — спокойно ответил Эдвин и также спокойно продолжил, как-будто просто беседовал на отвлеченные темы. — И не просто боль. Это должна быть жертва. То есть увечье должно быть необратимым. А возможно придется отдать и жизнь. Мы пока не знаем как, но артефакт при произнесении нужных заклинаний должен как-то воспринять эту жертву и отличить ее от обычной боли. Может быть, по восприятию самого человека, по его эмоциям. Ведь это разные вещи — простое ранение, которое можно залечить и невосполнимая потеря. В общем, друзья мои, нам надо сделать это и я надеюсь, что кто-нибудь из вас мне поможет, хотя я понимаю, насколько это будет для вас сложно и тяжело.

Все были ошеломлены словами принца и не только тем, что он говорил, но и тем, что он произносил все это с таким самообладанием.

— А что это за увечья должны быть? — Спросил Ник.

— Любые. Я думаю, стоит начать с пальцев. Их надо будет отрубить, а если этого не хватит, то руку и так далее, пока артефакт вновь не будет усыплен. — Хладнокровно сообщил Эдвин.

Все потрясенно уставились на юношу, а виконт спросил:

— Сэр, если я правильно понял, эту жертву собираетесь принести вы?

— Конечно, а кто же ещё? — удивился Эдвин.

— Но сэр, граф рассказывал мне, как вы искали эту вещицу и не ваша кровь ее нашла! Значит, это вовсе не имеет значения, кто пожертвует собой. Любой из нас может это сделать, исключая, конечно, женщин и детей. Нас здесь много. Давайте бросим жребий. На кого он выпадет тот и отдаст себя в жертву. — Внес предложение Лек.

Все мужчины согласно зашумели, в глубине души совсем не желая этого, и надеясь что этот ужасный жребий пройдет мимо них. Но Эдвин, покачав головой, сказал со спокойным достоинством благородного человека:

— Спасибо друзья мои! Я в вас не сомневался. Но это моя и только моя обязанность! Я наследник леорнийского престола, будущий правитель этой земли. И это мой долг — защитить мой народ и мое королевство от страшного бедствия, которое может обрушиться на них, если я этого не сделаю.

Все люди смотрели на юношу и чувствовали, как сжимаются их сердца. Эдвин за все время ни разу никому не напомнил о том, кто он такой. Он не только не требовал себе каких-то привилегий, а напротив все брал в последнюю очередь. Он вел себя так скромно, что немудрено им всем было позабыть о том, кем он является. А если кто и вспоминал об этом, то так, мимоходом. И вот теперь они увидели перед собой наследного принца, будущего короля! Он напомнил им, кто он такой. Напомнил при таких обстоятельствах! Напомнил, соединив это со своим долгом перед людьми. Напомнил не для того, чтобы чего-то для себя потребовать, а, напротив, для того чтобы принести себя в жертву своему народу. И сделал это очень просто, не вставая в гордую позу. И во всем этом чувствовалось удивительное величие души! Тем более удивительное, что большинство аристократов были его прямой и полной противоположностью.

— Эдвин, но ты не можешь этого делать именно потому, что ты наследник престола! А если артефакт потребует твоей гибели? Что же Леорнией продолжит править регент, а после него канцлер или один из его никчемных сынков? Тогда, да смилуется бог над несчастной Леорнией и ее народом! Ты ведь этого не хочешь, правда? — Тихо и горячо сказал Лоран.

— Ну, будем надеяться, что до этого не дойдет. Может ему будет вполне достаточно малой жертвы. И потом Лори, я в нашем походе столько раз мог погибнуть. Но ты тогда не говорил мне об этом. — Сказал Эдвин.

— Да, ты прав. Мне это как-то в голову не пришло. — Сокрушенно ответил Лоран.

— Ну ладно, давайте не будем терять времени. Вдруг артефакт именно сейчас решит проснуться, и мы ничего не успеем сделать! И вообще, быстрее начнем, быстрее закончим. Лек вы говорили о жеребьевке. Так если добровольца на временную должность моего помощника не найдется, то может быть, организуете ее? — Спросил принц.

— Слушаюсь ваше высочество. — По-военному чётко ответил лейтенант.

— Не надо так официально. — Улыбнулся Эдвин.

Он старался держаться, и это у него вполне получалось. Внешне он выглядел совершенно спокойным. Но если бы друзья знали, что у него творится внутри! Никто ничего не замечал, но на самом деле ему было страшно, очень страшно, до озноба. И дело было не в предстоящей боли или гибели. Во время похода было столько боли! И, несмотря на то, что к боли невозможно было привыкнуть, он ее терпел, потерпит и еще раз. И со смертью он тоже был знаком не понаслышке, сколько уж раз он стоял на ее краю! Правда, раньше будет он жив или нет, во многом зависело от него, а сейчас он полностью зависел от артефакта. И эта зависимость и невозможность хоть как-то повлиять на обстоятельства удручала. И все же смерть страшила его не более, чем всегда. Но вдруг артефакт потребует, чтобы он лишился обеих рук и обеих ног? Вот эта возможность вызывала у него внутреннюю дрожь. От этого холодела душа, и мурашки пробегали по телу — жить потом бог знает сколько лет таким обрубком! Но другого выхода не было.

— Девушки, пожалуйста, уведите детей, им смотреть на это не нужно, да и вам не стоит. — Попросил принц.

Вскоре состоялась жеребьевка. Никто не пожелал быть добровольцем. Жребий выпал на незнакомого Эдвину гвардейца из отряда виконта. Он вышел вперед бледный, с закушенной губой и сказал принцу:

— Простите ваше высочество! Это я должен буду сделать.

— Все хорошо друг мой. Вам не за что просить прощения. Напротив, я благодарю вас! Я понимаю как вам нелегко. Мне было бы очень тяжело на вашем месте! Давайте приступим. Хорошо бы пенек какой-нибудь найти.

— Ваше высочество, а можно посмотреть на тот артефакт, из-за которого все происходит?

— Конечно, — сказал юноша, доставая артефакт.

— Ух, ты, жуть какая! — Воскликнул гвардеец.

Все обступили Эдвина, глядя на вещицу, виновную в том, что предстояло испытать принцу и гвардейцу. Артефакт пылал темно-темно багровым, зловещим светом. Даже люди далекие от магии, почувствовали исходящую от него мощь, а принцу он очень сильно, так что невозможно было держать, жег пальцы. И он едва сдержал вскрик, когда дотронулся до него и теперь с огромным трудом его удерживал. Артефакт гудел и вибрировал в руках Эдвина, и эта дрожь растекалась по всему его телу. Юношу одновременно жгло огнем, и продирало морозом, и принца начало трясти от озноба. Хорошо, что скоро кто-то из гвардейцев нашел нужный пень и Эдвин поставил на него статуэтку, чтобы можно было лить на нее кровь и наблюдать за ее реакцией.

— Простите, как вас зовут? — Спросил принц у гвардейца, который точил тяжёлый армейский кинжал.

— Нилом кличут, ваше высочество, — ответил гвардеец.

— А меня Эдвином зовут, совсем не обязательно меня все время титуловать. Это пускай придворные во дворце делают. Они люди мне чужие. Вот что, Нил давай начнем с верхней фаланги мизинца, вдруг этого хватит.

Нил кивнул и почувствовал, как его всего передернуло от предстоящей работы. И в тоже время он смог заметить и оценить то, что принц обратился к нему на «ты». Если большинство других дворян таким обращением к простолюдину только подчеркивали его более низкое, чем у них положение, то для принца, напротив, это было знаком особого доверия. Так он обращался только к своим. И Нил очень удивился этому, особенно учитывая то, что он вынужден будет вскоре сделать! Он понял, что принц совершенно искренне сочувствует ему, зная при этом, через что ему самому предстоит пройти. Поразительный человек. Вот это король будет! Лучше не надо, да и некуда! Лишь бы живым остался! Проклятый артефакт!

Итак, все было готово, оставалось только приступить к самому, нелегкому для обоих, процессу. Все обступили пень, перед которым на колени встал Эдвин, положив на него левую руку с загнутыми, кроме мизинца пальцами. Он вздохнул, сглотнул и кивнул Нилу:

— Давай.

Взмах хорошо отточенного кинжала, и боль страшно стеганула по руке и прошла по всему телу. Принц в первый раз не удержал вскрик, но более никто не услышал от него ни звука, хотя боль терпеть было очень трудно. Одно дело испытывать ее в горячке боя, и другое вот так — стоя неподвижно и ожидая ее. Но все же он справился с этим, и дело было вовсе не в мальчишеской браваде. Если она и была, то он успел избавиться от нее за время похода. Дело было в Ниле. Эдвин взглянул на него. Мужчина закусил губу и побледнел. А на лбу у него блестели капельки выступившего пота. Нилу было очень тяжело, ведь он не был палачом. И Эдвин прекрасно понимал, что ели он станет орать, то сделает работу Нила и вовсе невыносимой. Принц взглянул на свою левую руку и увидел вместо мизинца его обрубок. Срез был косым, и из него хлестала кровь. Эдвин облил ею артефакт, но ничего не произошло. Он продолжал гореть темно-багровым светом. Ему этого явно было недостаточно. Юноша поежился, он должен был вытерпеть еще одно прикосновение металла. Но что было делать?

— Продолжим. Ты готов? — Спросил он у гвардейца.

Тот, молча, кивнул и ударил по следующей части мизинца. Эдвин снова полил на статуэтку и через несколько мгновений с радостью, если в такой ситуации вообще можно было радоваться, увидел, что она стала чуть-чуть светлее. Юноша очень понадеялся на то, что это не обман зрения, и воображение здесь тоже не причем. Но нужно было продолжать. И так вот Нил отрубил у принца полностью весь мизинец, верхнюю фалангу безымянного пальца, потом вторую, а после и весь палец целиком. Рука у Эдвина болела так, как-будто ему отхватили не пальцы, а всю ее целиком, и боль распространялась дальше по телу. Но он, как всегда, молча, терпел. И это вызывало огромное уважение гвардейцев, которые, наконец, поверили в то, что все рассказанное о принце участниками похода, правда, а не досужая выдумка. Сам он продолжал стоять в той же позе, и его рука, из которой обильно текла кровь, лежала на пне. Он не отдергивал ее, не прижимал к себе, баюкая, как это обычно бывает при серьезном ранении, зная, что ничего еще не закончилось. Но для принца сейчас самым главным было то, что артефакт явно стал успокаиваться.

Эдвин чувствовал, как уменьшилась его мощь, и светился он уже ярко-красным светом. Артефакт принял первоначальный вид, когда от всех пяти пальцев принца ничего не осталось. Эдвин был очень бледен, а его нижняя губа была прокушена и из нее тоже сочилась кровь. Он, наконец, встал, покачнувшись, но тотчас восстановив равновесие. И к нему тут же бросилась Делия, которая, конечно, никуда не ушла, и занялась его рукой. Она едва сдерживала слезы. У Эдвина были такие красивые руки, и вот одна из них навсегда изувечена! Разве найдется целитель, который даже ради принца пожертвует своими двумя десятками лет, чтобы восстановить ему пальцы? Так же как он сам это сделал для нее, когда она потеряла глаза. Но она, закончив перевязку, с надеждой спросила об этом у юноши. Но он лишь подтвердил ее предположения, сказав, что двумя десятками лет тут не обойдешься. Что хотя глаза устроены намного сложнее, но в пальцах есть кости, а их регенерировать труднее. Для восстановления глаз больше требуется умения и искусства, а для восстановления пальцев нужно больше силы. И это означает, что целителю придется отдать за выращивание чужих пальцев еще больше своих лет жизни. Эдвин вздохнул и добавил:

— Я даже просить об этом никого не буду. Не хочу ставить людей в неудобное положение, вынуждая их отказывать принцу. — И, закрывая эту тему, без перехода спросил, — Нил ты как?

— Наверно, лучше, чем вы, сэр Эдвин, — неуверенно ответил гвардеец.

— Просто Эдвин, мы же теперь с тобой кровные братья. — Сказал юноша и услышал за спиной завистливый вздох какого-то гвардейца. Вот, мол, повезло парню — стал побратимом самого будущего короля!

— Нет, сэр Эдвин, я такой чести не достоин! Побратимы это те, что соединили свою кровь, а я вашу пролил. Эдак любого ранившего тебя врага в побратимы можно записать! — Возразил Нил.

Эдвин услышал за спиной еще один выразительный вздох, теперь досадливый. Мол, вот ведь дурень! Ему такой шанс выпал, что может всю его жизнь в лучшую сторону повернуть, а он отказывается! Меня бы на его место, уж я бы ни за что ни упустил такую возможность! И руками и ногами бы уцепился. Но, увы, предложили не мне, а этому дурню. Эдвин слегка улыбнулся и сказал:

— Мы не враги Нил, и ты тоже принес себя в жертву, только не так как я. Но раз для тебя это так важно, то если хочешь, мы можем соединить нашу кровь. Дай мне свой кинжал, я сделаю тебе надрез на пальце, а моя кровь на пне еще свежая.

— С радостью сэр! — воскликнул Нил и подал принцу кинжал.

Эдвин надрезал своему будущему побратиму палец. Гвардеец опустил его в лужицу еще не успевшей свернуться крови Эдвина, скопившейся в трещине на пне. После этого они обнялись и Эдвин сказал:

— Ну вот, теперь у меня появился старший брат, о котором я всегда мечтал. И твоя обязанность отныне давать мне подзатыльники, если я их заслужу.

Все вокруг засмеялись, а Нил, покраснев от смущения, возразил:

— Я уверен, что ты их никогда не заслужишь…брат. Я тоже всегда мечтал о брате, только о младшем. У меня сестренка есть, невеста уже. Я ее очень люблю, конечно, но она девчонка, а брат есть брат. — Ответил Нил.

— Ты обязательно нас должен познакомить, ведь теперь она и моя сестра. А родители у вас живы?

— Нет, они уже давно умерли. Я Дану сам, растил, когда мы с ней одни остались. Ей всего восемь лет было, а мне восемнадцать. И я в гвардию тогда записался. У нас командир хороший был, жаль ушел уже по возрасту. Он мне разрешил дома, а не в казарме жить. Теперь Дане пятнадцать. Уже совсем взрослая. Она у меня красавица, не успею оглянуться, как она замуж выйдет.

— Прости, я не знал на счет родителей. Жаль коли так. А у меня отец жив, но его все равно, что нет, меня для него не существует. — Вздохнул принц и добавил, — а мне понравилось, что ты сначала отказался от моего предложения, а не поспешил ухватиться за него. Это значит что, ты человек честный и прямой, и я рад, что мой брат именно такой!

Нил, еще больше зардевшись от похвалы, с сочувствием смотрел на Эдвина, который разговорами пытался отвлечься от терзающей его боли. А потом он попал в объятия товарищей, поздравивших его с успешно выполненным долгом и с тем, что он стал кровным братом принца. После этого его приняли в свой круг друзья принца, которые рады были появлению нового друга. А с Эдвином в это время связался метр Сибелиус и подтвердил, что артефакт снова уснул. Только юноша закончил разговор с архимагом, как к нему подошли Эвен и Улита с ребенком, и девушка, опустив голову, сказала:

— Эдвин прости! Это из-за меня ты потерял пальцы и испытал такую боль.

Принц изумленно взглянул на неё и спросил:

— Улла, милая, причем здесь ты?

— Ну как же! Ведь это из-за меня отряд задержался. Если бы мы не пробыли в том лагере больше трех недель, ты бы успел вовремя приехать в Элам и отдать артефакт магам.

— Ох, Улита, дорогая, ну что ты такое говоришь, сама подумай! Ты еще скажи, что зря тебя Эв из петли вынул! Ну, вспомни какая ты тогда, после перенесенных страданий была слабая. Куда тебе было ехать, да еще с таким животом. А поехала бы и роды раньше времени начались, чтобы тогда было? Рожала бы на холоде без опытной повитухи и Бен родился бы совсем уж маленький. И сама бы могла умереть и ребенок бы не выжил. Неужели ты думаешь, что я считаю потерю нескольких пальцев слишком большой ценой за ваши с малышом две жизни и за вашу с Эвеном любовь и за ваших будущих детей? Да это вообще не цена в сравнении с тем, что я перечислил, это просто пустяк!

— Но ведь мы живы и могли не погибнуть. — Воскликнула девушка.

— Но такой риск был. А рисковать так будущей матерью нельзя. Так что перестань себя казнить. Ты совершенно ни в чем не виновата!

Гвардейцы, слышавшие этот разговор, были им изумлены. А для друзей принца его реакция была в порядке вещей. Они от него ничего другого и не ждали.

Все здесь закончилось, и можно было отправляться дальше. Теперь уже не нужно было гнать, и поэтому поехали особо не торопясь. По дороге отряд заехал в большой город, где для Эдвина нашли целителя, который зарастил ему раны и избавил от боли. Но, разумеется, принц остался без пальцев. Еще через полторы недели неспешной езды отряд въехал в ворота Элама. Путешествие завершилось. Но еще надо было разобраться, кто же стоит за тем, что поход за артефактом оказался таким тяжелым. Кто является предателем, кто передал информацию имперским колдунам. И Эдвин со всей решительностью собирался взяться за это дело. И для начала ему нужно было поговорить обо всех этих фактах со своим наставником архимагом Сибелиусом.